Развратный ангел и последнее слово техники

Ух, мать мою святую за ногу, да долго ли это все будет еще продолжаться? Ноги уже не держат. Нет, я, конечно, еще тот нытик, но это уже совсем ни в какие ворота. Бефор, и тот, повис на моей шее, как медаль за храбрость. Счастье, что хоть Марципана ушла, огромное. Михаил развел на своей вышке очередные рассказы про Тьму, Свет, и то, что между ними нет ничего. Кроме вражды, разумеется. И не то что бы я не патриот был, в том-то и дело, что не нравился мне ход его мысли. А возразить означало бы дерзость чрезмерную. Ну, самоубийство, проще говоря, означало бы. А так ведь язык чесался хоть слово вставить. Я, невозмутимо приподняв брови, подписал собой главную колонну. Вообще, не к добру это все было. Нас ведь еще с самого первого дня учили такие мысли искоренять в себе, иначе... Иначе, ну, плохо могло все это закончится; плачевно. А вообще-то, плевать на них. Кто бы стал такую мозгоправку слушать. Это агитация и пропаганда называется. Только я почему-то сомневался, что Михаил вообще хоть раз в жизни такие слова слышал. Меня переполнял едкий, возбуждающей дым изнутри. Поджигал, выбивал, глаза подсвечивал. Море-поколенный такой. Живым себя чувствую – смешно даже. Только смеяться-то и нечему. Со мной еще ни разу такого не было. Наш бровастый командир завершал уже технику безопасности по косточкам разбирать, как себя вести надо, ежели визитеры из «Страны костров» нападут. Сейчас вот закончит, я к Леське вернусь, уж и так часа потеряно. Это болезнь какая-то. Я глаза прикрыл, выдыхая старательно медленно, чтоб хоть на последних словах сконцентрироваться. И Михаила именно на этом моменте за язык дернуло рявкнуть на весь зал голосом собаки Баскервилей: – Сариэль! Я от неожиданности, чуть – Да? – это «да» вышло так многозначительно и даже томно, что Бефор, не сдерживаясь, нахально заржал в кулак. – Ты останешься, – чуть ли не таким же тоном велел апогей тестостерона, а всем остальным велел расходиться. Так. Стоять. Нет. Нет-нет-нет-нет. Я не хочу оставаться. Он же меня съест. Или изнасилует. Или побьет. Или все вместе в вольной последовательности. – Ну... ока-ай, – обреченно протянул я, протягивал за шиворот намылившегося уж было смыться Бефора. – Слушай сюда, засранец. Леську знаешь? И не ври тут, ты в отделе информации работаешь, всех знаешь. Так вот это... У нее там трудности небольшие... В общем, подсобишь? Он неожиданно задумчиво и быстро кивнул, будто я нож к горлу ему приставил, не меньше. *** Сариэль проковылял неохотно на «продолжение банкета», а Бефор остался, долго-долго ему в след смотрел. И думал. Балбес какой. А справится ли? Успеет ли повзрослеть за отведенное ему одно мгновение? Да ну это все к чертям! Главное, чтоб себя не потерял. Леська с Нечистым духом в карты резалась на лавочке у панельной пятиэтажки, проигрывая уже раз десятый подряд. Едва сверху шелест крыльев послышался, она вскочила, как ошпаренная, и скептично-скептично так осведомилась: – Где шлялся, куртизан пернатый? – Леди, что прям так сразу? – Бефор даже ошалел немного от такого приветствия. – Сдается мне, вы немного неуравновешены. Но Леська нервная была только последнее время, и одумалась быстро. Вместо одного куртизана, был другой куртизан, не менее растрепанный и куртизанистый. – Опаньки, – Иуда свою лукавую улыбку до ушей изобразил, из колоды козырной туз вытаскивая, – какими судьбами? – Так это... – Бефор только беспомощно всплеснул руками, – допрыгался... голубок-то наш... – Все, превратиться он теперь в педантичную гориллу, – вздохнул Нечистый, с театральной обреченностью смахивая слезку. – Эй, секунду, я не хочу, чтоб он превратился в педантичную гориллу! – мгновенно запротестовал ангел, в третий раз усаживая обратно Леську, настырно порывавшуюся что-то спросить. Она наконец села, поджала губы и серьезно нахмурилась.