***
7 мая 1945 Сейчас идёт лёгкий дождь, но солнце всё равно ярко светит. На дворе где-то десять утра, поэтому на улице слегка прохладно. Вокруг дома сейчас бегают друг за другом два парня. Смеются, ухахатываются. У Серёжи в руках сейчас где-то четыре красных, наливных яблока, которые он сорвал утром с яблони, которая росла в саду. — Поделись яблоками, я же сейчас тебя догоню! — вытирая капли дождя кричал брюнет. — Ха-ха, не отдам, не отдам! — Кудрявый смеётся. Погода прекрасна, а немцы практически перестали беспокоить. Юноша повернулся, и не заметив лежащий на земле булыжник, споткнулся об него, улетев лицом прямо в землю, выронив все яблоки. Они разлетелись в разные стороны. Брюнет быстро добрался до Серёжи, и когда он добежал до него, он поднял его с земли, покрутив вокруг в воздухе. — Говорил что поймаю, — Павлов ехидно улыбается — а ну делись! — Всё-всё, сдаюсь, — Кудрявый поднял руки вверх — забирай половину, и пойдём домой — Вот так бы сразу — Фёдор опустил Серёжу на землю, поставив его на ноги. Он собрал яблоки, после чего они пошли вместе домой. По пути, Федя из колодца, который находился рядом с домом, набрал ведро воды, чтобы Кривов умыл лицо, после неудачного падения. Дойдя до дома, они прошли на маленькую кухню. Стояла печь, а на ней покрывало. Иногда, Серёжа топил её, и мирно дремал прямо на ней. Федя положил все яблоки на стол, и развернулся лицом к Кривову. — Ты яблочный пирог любишь? — Конечно! — Голубые глаза засверкали — Я сейчас всё принесу — Ну неси-неси, ха-ха — За это время они очень сблизились. Они друг-другу, уже, как братья. Настолько дружные, искренние и доверчивые. Кудрявый порылся в шкафах ещё минуты три, пока не нашёл всё что нужно. Он отдал всё это Фёдору. — А ты готовить-то умеешь хоть? — Выглядывая из-за плеча готовившего парня, спрашивал Серёжка. — Ну конечно умею, раз предложил Спустя минут десять, уже в растопленную печь брюнет поставил готовое тесто, после чего они с Кривовым прошли в другую комнату.***
Дабы немного скоротать время, парни пошли на холм, который открывал вид на реку. Они развалились рядом с деревом, которое находилось практически прямо перед рекой. Фёдор сел, спиной облакотившись на дерево, а на его ноги лёг уже и кудрявый, любуясь майским небом. Серёжа, как будто невзначай, невольно начал петь. — Расцветали яблони и груши. Поплыли туманы над рекой. Брюнет сразу же подхватил песню и стал подпевать младшему. На сердце сейчас легко и свободно. Вот он — тот самый беззаботный момент, о котором несколько месяцев ранее мечтал Серёжа. Их голоса слились в едино, и распевали Катюшу. Высокий голос Кривова и более тяжёлый голос Фёдора гармонично звучат друг с другом. — Выходила на берег Катюша. На высокий берег, на крутой — на лице брюнета растеклась улыбка. Он просто смотрел на Серёжу, ласково перебирая его шёлковые кудри, и подпевая в такт песню. Шум протекающей речки успокаивает… И пели они так, минуты три, а потом и вовсе молчали. — Мне кажется, — юноша лениво зевнул — что мы что-то забыли Брюнет сначала не особо вник в слова Кривова, пока не вспомнил, что они совершенно забыли про пирог. Осознание этого пришло, как будто чудом, обоим в голову. Серёжа поднял голову, и они синхронно прокричали «Пирог!» и рванули домой, дабы вытащить уже наверняка сгоревший яблочный пирог.