Натюрморт моей ненависти.

Четырнадцатое февраля было самым ненавистным праздником у тех, кто был одинок. Впервые в этот день Мюриэль не осталась без пары. Её партнёр разделял скептические взгляды по поводу этого события и презирал День Влюблённых также сильно, как и она. По всей школе были развешаны украшения, от чего тошнота всякий раз подкатывала к горлу. Валентинки прилетали во время завтрака, обеда и ужина. Под пристальным взглядом Тома валентинка опустилась рядом с тарелкой Мины, отправляясь к остальным. Она убрала их в сумку, хотя предпочитала сжечь сразу, чтобы никто не пострадал. В обеденный перерыв они отправились к озеру. — Покажи. — потребовал юноша, как только они оказались вдали от всех. — Я их сожгу, даже не читая. — Акцио, валентинки! — Реддл! Он проигнорировал недовольный возглас девушки и прочитал каждое послание, не давая прочитать ей. Взмахнул палочкой и сжёг прямо в воздухе, за что был награждён уничижительным взглядом. — Ты не подарил мне ни одной. — с долей обиды, тщательно скрываемой (но всё равно сумевшей прорваться) равнодушием сказала Мюриэль. — А разве я должен это делать? — Не должен. — стало ещё обиднее, чем было. Мина поднялась. — Мне пора. Элла попросила помочь ей с Историей Магии. Том что-то сказал ей вслед, но был проигнорирован: девушка стремглав уходила в замок. — Ну что? Он подарил тебе что-нибудь? — А он должен? — скрывая обиду, спросила когтевранка. — Если он меня не любит также, как я люблю его — он мне ничего не должен. Элла покачала головой и вздохнула. — Отвратительный день! — она безжалостно спалила одно из украшений, висящих прямо над головой и стряхнула пепел. День прошёл быстро. Когтевранцы сидели в гостиной и что-то бурно обсуждали. — Мюриэль! — скрыться в спальне девочек не получилось. Остановившись, она повернулась. — Сколько тебе подарили валентинок? Девушка пожала плечами. — Не знаю. Я не успела посчитать. Много — это точно. Бросив сумку на пол, она устроилась в кресле, достав нужный учебник, перо и пергамент. Под дружную болтовню любимого факультета староста с непроницаемым выражением лица делала домашнее задание и помогала кому-то, кто нуждался в помощи с уроками. Время на часах уже перевалило за полночь, но они всё не расходились. — Хоть одну прочитала? — Прочитала что? — Мина нахмурилась, не сразу поняв, о чём речь. — Валентинку. — А, это…нет. К сожалению, не успела. Отбой был час назад, пора спать. Староста проследила за тем, чтобы все разошлись и ушла в спальню девочек, бесшумно пробираясь к своей кровати. Едва найдя в себе силы переодеться, она взмахом палочки смыла с лица макияж и забралась в тёплую постель, опуская плотный синий балдахин. Утро. Большой Зал. Завтрак. Мюриэль из-за съедавшей изнутри обиды не поднимает взгляд на слизеринский стол и поддерживает разговор с однокурсницами. Мина чувствует, что он смотрит, но по-прежнему не обращала никакого внимания. — Мне кажется, Том сейчас в тебе дыру прожжёт! — шёпотом сообщила Элла. — Ну и пусть. — таким же тоном ответила она и поднялась, забрасывая сумку на плечо. Удалилась, так и не притронувшись к еде. Она вошла в кабинет Зельеварения и поздоровалась с профессором Слизнортом. Вскоре подтянулись остальные студенты. — Что я сделал? — осведомился Том. — Ничего. — Тогда в чём проблема? — Ни в чём. — Ложь. — Это не имеет значения. Для тебя, по крайней мере, точно. Ты не испытываешь того же, что, к огромному сожалению, к тебе испытываю я. Том не поверил своим ушам: его любят. «Как это возможно?» — он подыскивал разумное тому объяснение, но так и не нашёл. — Прекрати так на меня смотреть! — с раздражением бросила Мюриэль, отворачиваясь. — Ты не лжёшь. — констатировал факт юноша, размышляя. — Думай, что хочешь. Я устала доказывать тебе то, что чувствую. Весь урок они молчали, а до обеденного перерыва не пересекались. В Большой Зал влетела сова, бросая рядом с Миной валентинку. Она нахмурилась, взяла её в руки и прочитала написанное каллиграфическим почерком отличника. «Я применю Круцио к каждому, кто посмеет приблизиться к тебе» — гласил текст. «Как мило!» — саркастически подумалось ей. Хмыкнув, девушка убрала валентинку в сумку и скользнула взглядом по столу Слизерина. Он выжидающе смотрел на неё: ждал реакции. Элла загадочно улыбнулась. — Ты же дашь прочитать, что он написал? — Лучше не стоит. — ответила девушка, не отводя глаз. — Что, всё настолько плохо? — Признания никогда не были его сильной стороной. Если я дам тебе прочитать её сейчас — Том сделает всё возможное, чтобы ты не увидела то, что посвящено мне. И лучше не рисковать. «Возможно, это было своеобразным признанием в любви» — догадалась когтевранка, изо всех сил скрывая рвущуюся наружу улыбку.