Подарок для Азирафаэля

Наконец послышались шаркающие шаги, на ходу обретая силу, и показалась пожилая леди. Лет ей можно было дать и шестьдесят, и восемьдесят — в таком возрасте граница стиралась, оставляя лишь неуемную жажду жить, потому что не знаешь, сколько времени осталось. Леди была одета в брюки и пестрый желто-зеленый свитер. Она протянула сухую крепкую руку. — Ив Метьюз, — представилась она. — А вы знаменитый Азирафаэль… Это был не вопрос, а утверждение. Азирафаэль пожал руку, едва сдержавшись, чтобы не преклонить колено подобно рыцарю и получить благословение от королевы в дальний путь. Желание необычное. Азирафаэль сразу проникся к Ив симпатией. Её голубые глаза отражали большой жизненный опыт и молодой задор, походка была пружинистой, а движения ловкие и умелые. Казалось, что она работает руками, что, впрочем, так и было. Но от её слов сердце Азирафаэля упало. Надежды на достойный заработок не было никакой. — Беременный омега, от которого вскоре не будет толку, — проворчала миссис Метьюз. — На кассу не поставлю, я пока тебе не доверяю. Таскать тяжести нельзя. Приберись разве что. И пыль вытри! Работаешь с сегодняшнего дня. Азирафаэль успокаивал себя, что это пока, а после родов вернётся сюда в кратчайшие сроки. Пыли здесь было ещё больше, чем дома. Внезапно что-то попало Азирафаэлю в нос, и он чихнул. — Ну вот, ещё и больной, — крикнула Ив, уходя обратно вглубь магазина. Но Азирафаэль явственно услышал добродушную насмешку. Через три часа Азирафаэль освободился и направился домой. Впервые он ощутил, как пахнет весной. Сияло солнце, пели птицы, и легко было поверить, что всё будет хорошо. Дома Энтони заждался и нервничал. Он читал газету, рядом стояла чашка кофе. Азирафаэль чмокнул его в макушку, несмотря на гримасу. — Ты долго, — кратко заметил Энтони. — Что-то случилось? — Работа случилась, — вздохнул Азирафаэль и рассказал, что она его нашла, а не он её. — Я не позволю омеге меня обеспечивать, поэтому я тоже займусь делом, полезным для нашей семьи, — заявил Энтони. После недолгих раздумий и бесконечных шуток Энтони приобрел те самые розовые кусты, о которых он мечтал. Розовые, жёлтые, белые и красные. Среди них затесались даже синие и фиолетовые. Утром, когда Азирафаэль уходил на работу, Энтони копался в саду. Он бывал на свежем воздухе до обеда, затем приходил Азирафаэль, и они вместе обедали. Энтони не мог представить жизнь, лучшую этой. Ему всё нравилось. Нравилось копаться с растениями, нравилось обедать со своим омегой дома, а по вечерам ездить в ближайшие ресторанчики. Нравилось все, что происходило днём. Но ночью… Ночи были наполнены страхом и тревогой. Энтони боялся спать. Кошмары преследовали его с детства. Азирафаэлю приходилось успокаивать и утешать. Часто было, что он просыпался мокрый от слёз и пота, в объятиях супруга. — Ш-ш-ш, — шептал Азирафаэль, — всё хорошо. Всё позади. Но ничто не могло изменить того факта, что Энтони страдал. Подспудно, под налётом ежедневных забот, шутливых разговоров и прогулок, Энтони боялся. Боялся темноты, воды, грозы, не любил холода и яркий солнечный свет. Глаза прятал за очками. Но больше его переживания были связаны с Азирафаэлем. Энтони боялся, что с его омегой и ребёнком может что-то случится, а он не сможет помочь. Приходилось просто доверять Мирозданию, но Ему было сложнее даже доверять, чем себе. Это отражалось в снах. Тревожных, беспокойных, загадочных, длинных. Поэтому Энтони спал мало. Он подолгу сидел на кухне с телефоном, который купил себе недавно. Пил кофе и читал. Азирафаэль не жаловался на недосып. Что такое не спать ночью, когда тебе девятнадцатый год? Вздремнул на пару часов и уже выспался. Энтони наблюдал, как Азирафаэль потихоньку меняется. Стал мягким и каким-то неестественно красивым. Он влюблялся в омегу ещё больше. Блинчики, которые тот готовил каждый день с разной начинкой, сказались на фигуре. Несчётное количество молока и сыра были всё же полезны, но что стоит говорить о чипсах, зефире или эклерах? Энтони мог случайно застать Азирафаэля за поеданием лука с вареньем и яичницы с авокадо. Однажды это было сырое мясо. Вкусы Азирафаэля были извращённые и многообразные. Он сам смущался, говоря, что ничего не может с собой поделать. — Это монстр, а не ребёнок, — шутил он. Однажды попробовав, Азирафаэль больше к блюду не возвращался. Это было больше похоже на пытку едой, потому что есть это было больше нельзя. Солнце уже припекало, привнося в жизнь Энтони всё больше забот и хлопот. Нужно было снять помещение для продажи цветов. Кроме того, были планы построить две теплицы. Всё это требовало денег и различных финансовых вложений. Как оказалось, Энтони обладал прямо дьявольской везучестью. Когда не оставалось ни одной надежды исправить положение с деньгами, на пороге появился адвокат. Высокий и худой, выше самого Энтони. Он сообщил печальную новость, что дядюшка Асмодей умер и оставил Энтони приличную сумму денег, акции и дом. Это было такая неожиданная новость, но Энтони расстроился. Оказывается, он любил этого старика больше отца, он был лучшим родственником изо всего семейства Кроули. Он учил Энтони житейским премудростям, никогда не читал мораль и у него всегда было припасено множество историй. Именно с ним Энтони пережил подростковые драмы с наименьшими потерями для психики. Энтони подписал документы и прочитал письмо, которое оставил дядюшка Асмодей. Азирафаэль наблюдал за его лицом, расстроенным, хмурым и в конце светлым. — Жаль, что так получилось, — сказал Энтони. — Умереть, как он, во сне — это просто божий дар. Вот и получилось, что в какой-то момент Энтони уехал в родной город. Ненадолго, принять дела. А по приезду у Энтони начались настоящие кошмары. До этого несколько часов беспокойного сна не доставали хлопот, Энтони всё равно высыпался. Но сейчас это было жутко и очень-очень неправильно. Спустя несколько ночей Азирафаэль, раздраженный и злой, встряхнул мужа. — Что тебе снится? Почему? Что с тобой происходит? Скажи мне! Он не просил, а требовал, но Энтони всё же сказал: — Мне снятся кошмары о умерших людях. Я плохо помню и не понимаю этих снов. Они мучали меня в подростковом возрасте. И сейчас кошмары вернулись. Энтони был измучен бессонницей. Теперь Азирафаэль немного понимал, в какой обстановке дома он жил, и сильно сочувствовал. — Я думаю, тебе нужно подобрать правильное снотворное, чтоб не привыкать. — Меня пичкали таблетками все детство, считая психом, спасибо, — сердито ответил Энтони. — Тогда стоит разобраться с этими снами с помощью психотерапевта, — не сдавался Азирафаэль. — Нет! Ни за что! Тут Энтони реально был напуган. Сейчас он наименее всего был похож на серьезного и вдумчивого взрослого, скорее на взъерошенного подростка. Но Азирафаэль не отступал: — И всё же тебе нужна помощь. — Мне никто не нужен! — вспылил Энтони. Минуту Азирафаэль изучал его лицо. — Знай, что я рядом и я очень хочу тебе помочь. Я не ангел, однако кое-что могу. Азирафаэль щёлкнул пальцами, и Энтони, моргнув, зевнул и отключился. И это было самое спокойное утро в семье. Энтони спал, а Азирафаэль вязал плед для малыша. Розового цвета. Голубой был уже готов. Наступило лето. Беспокойное, полное забот и волнений. Энтони строил теплицы, Азирафаэль осваивал новое дело — реставрировал антикварные книги. И это дело наполняло жизнь омеги неожиданным смыслом. Ему нравилось «лечить» книги. Нравился их шелест и запах, думать о прошлом, читать между строк. Ив оказалась очень приятной женщиной, и иногда Азирафаэль думал, что люди — это те же книги, нужно только уметь переворачивать страницу, чтобы не читать одно и то же. Он задавал вопросы и узнавал ещё больше. Так он узнал о супруге Ив — Адаме, их кочевой жизни в молодости, встречах и боли, болезни и смерти. Но ещё больше отношение Ив к Азирафаэлю изменилось в лучшую сторону после пожара. Энтони понял свою правоту, а Агнесс впервые ошиблась.