Подарок для Азирафаэля

Следующая ночь запомнилась как ДО и ПОСЛЕ. Азирафаэль мало что помнил, пребывая в перманентном состоянии ужаса и кайфа одновременно. Вообще, вся та ночь вспоминалась урывками. Азирафаэль даже не мог сообразить, было это или нет. Но всё подтверждало, что было и это необратимо. Семейство Кроули, точнее, ее молодое поколение собралось гулять на байках. Как оказалось, Вельзевул тоже выходила замуж, и, если бы Азирафаэль был повнимательнее к своей матери, то узнал бы подробности от неё.Так что последние свободные деньки она проводила с семьёй, не горя желанием хвастаться женихом или его положением в обществе. Фамилию будущего суженого Вельзевул связывали с американским сенатором, и Азирафаэль догадался, что ей придётся уехать. Это было нелегко, потому что все, кто жил здесь, в Лутоне, привязывались к месту и не хотели покидать его. Лишь отчаянных сорвиголов тянули приключения, и они подчинялись зову крови и покидали не только сам город, но и Британию. Они не заходили в дом и двинулись сразу к гаражам. Несколько автомобилей поразили воображение Азирафаэля, но семейство Кроули относилось к движимому имуществу как средству передвижения. Хотя имущество также обладало изяществом и превосходными ходовыми качествами. Вельзевул и ее братья с сестрой вместе привыкли быть на виду и иметь лучшее. Энтони оказался не исключением. Он подошёл к чёрному мотоциклу с рисунком атакующей кобры. Протянул Азирафаэлю шлем и себе взял второй. — Отлично! — обрадовался Энтони — бак был полон. — Моя «Кобра» готова к поездке. Обещаю, Азирафаэль, ты её не забудешь! Энтони с Азирафаэлем и все младшие Кроули сели на коней и выехали на центральную улицу. Было темно и тихо, лишь сверчки и вой собак были слышны. Рокот байков разнесся на всю округу. Семейство Кроули решило гулять с размахом. Азирафаэль предвкушал отличную поездку. — Наш обычный маршрут, — отрывисто сказала Вельзевул. — Проигравший покупает ящик виски. На три. Раз! И тут же рванула. Энтони, чертыхнувшись, помчался вторым, Дагон — третьей, Лигур и Хастур, дурачившись, присоединились к гонке последними. Азирафаэль чувствовал себя не в своем теле. Это был не он. Не его тело и не его голос, оравший что есть силы. Его мозг фиксировал мельтешенье деревьев, рык двигателя, быстрый ход. Дышать было нечем, сердце качало кровь оглушительно медленно, и в ушах стоял постоянный шум. Спустя вечность Вельзевул отстала, Дагон вырвалась вперед, затем Хастур с Лигуром показали средний палец Энтони. Азирафаэль только заскрипел зубами. — Азирафаэль, ты готов к гонке? — услышал омега в шлеме голос Энтони. — Разве мы не гоним? — удивился Азирафаэль. — Ещё нет. В голосе Энтони слышалась насмешка. Сам он красовался на байке. Он знал свой предел и возможности «Кобры», предвидел результат. В гонках он был лучшим. Он хитрил и обманывал, и близкие верили, что он побеждал случайно. И каждый раз победителем оказывался именно он. Энтони жил автострадой. Он всю юность провел в седле различных мотоциклов и разгонялся до безумных скоростей. Он не ценил свою жизнь ни капельки, что делало его отчаянным сорвиголовой. Но сейчас Энтони чувствовал себя живым, как никогда раньше. Его обнимал любимый омега, где-то в кроватке спал его сын Адам, и где-то далеко вдали был его родной дом. Жизнь казалась прекрасной. Внезапно запах бензина перебил аромат роз, росших в саду дома, где он жил вместе с Азирафаэлем. Этот аромат был настолько сильным, что, казалось, он находился в Ботаническом саду, а не мчался по трассе, играясь с жизнью. — Ты мне доверяешь? — Да, — не раздумывя, ответил Азирафаэль. — Тогда держись! Душа полетела в пятки. Если до этого байк ехал, то теперь, казалось, он летел на сверхзвуковой скорости. Азирафаэль не видел ничего и не слышал. Внезапно чувства вернулись. Азирафаэль видел только одну цель. Вперед вырвался Лигур, и, кроме их троих, никого не было видно. Лигур неуклонно приближался. Последовала выразительная пикировка жестами. Энтони посылал его на словах и жестами, желая раздразнить с целью ошибиться его противнику. Лигур стал закипать и злиться. Энтони почему-то стал тормозить, чем вызвал вопросы у Азирафаэля. — Почему… — Держись, омега! — жестким и холодным голосом произнёс Энтони. «Кобра» вдруг подскочила на месте, вырвалась вперед и оказалась единственным байком на всю округу. На каком-то отрезке пути «Кобра» повернулась на девяносто градусов и поехала по проселочной дороге. Слева появилась стена леса. Энтони и Азирафаэль уже давно потеряли Лигура с виду. — Мы — первые! — возликовал Энтони. — Стой! Почему? Между тем мотоцикл тихо остановился на берегу озера. — Мы обычно здесь останавливаемся и празднуем вон… там! Загоралось солнце и Азирафаэль разглядел местность получше. Он здесь когда-то был. Давно маленьким. Кажется, они ехали тогда на поезде. Здесь жил его дальний родственник. Как его звали? — Это же… — Что-то случилось! — вдруг выпалил Энтони. — Мы возвращаемся! В отличие от суперскоростной поездки, назад они ехали медленно. Заметив вдали группу байкеров, у Азирафаэля екнуло сердце. Что-то было неправильно. Очень неправильно. Да. Трое байкеров, а не четверо. Четвертый лежал и хрипел в предсмертной агонии. Из глаз, носа и ушей текла кровь. Лигур умирал. Хастур тихонько подвывал, не в силах помочь. Дагон пыталась дозвониться в скорую, но телефон не ловил сеть. Вельзевул курила одну сигарету за другой. Она и бросилась с обвинениями: — Это ты во всём виноват, маленький говнюк! — Да ты сама захотела гонку устроить! — заорал Энтони. — Наверное, какой-нибудь зверь вышел из леса и напугал Лигура, — предположил Азирафаэль. — Напугал… — фыркнула Вельзевул. — Да Лигур убил бы не задумываясь! — Рефлексы… — отстаивал свою точку зрения Азирафаэль. — Не могу дозвониться, — уныло сказала Дагон, тыкая пальцем по экрану телефона. — Еще и разряжается! — Энтони, поехали домой! Предупредим твоего отца и вызовем скорую, — решил Азирафаэль. Именно в этот момент Лигур испустил дух. Хастур укусил себя за палец так, что потекла багровая струйка крови. Его моральная боль была сильнее физической. Он потерял свою родственную душу. Бледный, как смерть Энтони сел в седло своего железного коня. Азирафаэль прыгнул ему за спину так, что будто всю жизнь катался на байках. И они умчались прочь. Как раз Люцифер собирался уезжать с утра пораньше по делам. Он увидел байк Энтони ещё издалека и был намерен уехать в ту же секунду. Он всё еще не хотел видеть своего сына, но слова Энтони заставили замереть на месте. — Па, Лигур умирает! Там, на трассе, где мы обычно катаемся! Наверное, зверь какой-то помешал, и он навернулся с байка на огромной скорости. Быстрее! Скорую надо вызвать! — Где? — лицо мистера Кроули мгновенно помертвело, и вся его красота мгновенно стухла, будто лишившись внутреннего света. Он был весьма собран и логичен, как он думал. Он прежде всего позвонил компаньону отменить встречу, затем Саре — своей жене, гостившей у своей сестры, и только потом позвонил в скорую, потому что Лигуру уже ничем нельзя было помочь. Затем Азирафаэля и Энтони закружило и завертело как водовороте Майнстрима. Врачи, полицейские, родственники Кроули и Феллов. Ссоры, ругательства и обвинения. Тихая поддержка нянюшки Ашторет, любившая Энтони как родного сына. И сверх того, слёзы Адама, который не понимал, почему его папа и отец такие грустные и серьёзные. Он не спал днём, хныкал и долго не мог уснуть вечером. Множество переживаний могло свести с ума кого угодно, и Энтони решил ехать обратно в Саут-Даунс. Габриэль отнёсся с пониманием. Он с Мишель уезжал через пару дней в медовый месяц. Мишель была очень огорчена таким исходом праздника. Но тут уже ничего не поделаешь. Лишь миссис Фелл оставалась стойкой и сильной среди бурлящей толпы близких, родственников и просто знакомых. Она доверяла Всевышней и знала, что душа Лигура, какой чёрной бы она не была, способна на перерождение.