Луна в созвездии Скорпиона

— Политология такое дерьмо, в целом как и сама политика. Это же чистый бизнес, — Вильям откинул волосы, лезшие в глаза. — Зачем нас этому учат? — Мировая экономика строится на политике, — со знанием дела ответил Крис. — Ты бы поучился. Возможно, в скором времени придётся работать раньше, чем ты думаешь, и самому зарабатывать на жизнь, — парень лениво откинулся на своём месте. В последнее время многие трепались о финансовом упадке Магнуссонов. — Пойдёшь в депутаты. А не получится, так на трассе всегда найдётся местечко для такой задницы, — поиграл бровями он. Вильям странно посмотрел на него и промолчал, даже не отшутился, как делал всегда. Шистад прикрыл глаза: урок скоро должен был начаться. Аудитория заполнялась людьми, а Исак всё никак не появлялся. Опять пропал — с вечера не отвечал на звонки. Политология была предметом для всего потока выпускного курса. Старшеклассники занимались в просторной аудитории большой башни. Здесь, над головой, возвышался купол из витражного стекла. Красиво, как в клетке для птичек. Однокурсники галдели, заглушая внутренний голос Шистада. Парень развалился на скамейке последнего ряда, мечтая, чтобы все заткнулись. Лицо выглядело расслабленно. Со стороны могло показаться, что Крис уснул. Однако пальцы тихо отбивали ритм, перстень бился о поверхность стола, и Вильям решил, что не помешает, если он заговорит. — Курить хочу, — Магнуссон плюхнулся на соседний ряд. — Как ты собрался получить грант? Или надеешься, что отец расплатится с долгами и заплатит за обучение? Травишься, не можешь побороть зависимость, тогда как лёгкие — одно из главных оружий пловца, — строго заметил Крис, не понимавший пристрастий друга. — Соображай, ага? — Всем привет, — Лауриц поднялся на ступеньках и сел возле Магнуссона. — Классная статья, — он казался чем-то недовольным, а потому с вызовом посмотрел на Криса. Шистад ещё не научился видеть с закрытым глазами, поэтому не обратил внимания на Гравли. Вильям прикусил губу, рассматривая свои ботинки. Он задумался о словах друга, всегда городившего правильные вещи и раздражавшего этим. — Кто-то ревнует? — тихо спросил он у Лаурица. Гравли терпеть не мог шутки Магнуссона, которому, казалось, все было нипочём. Наступи конец света, он до последнего будет источать сарказм и тянуть сигаретку. — Ещё чего? — прошипел Лауриц. — Подвинь свой локоть, это моя сторона, — запыхтел он, выталкивая собеседника. Крис нахмурился и чуть выровнялся. — О чём вы жужжите прямо под ухом? Внизу хлопнула дверь, рикошетом ударившая о стену. Вильям вытянул шею, обратив внимание на звук, как и все в аудитории. Парень прилежно положил руки на стол перед собой и цокнул. Приближалась буря в лице Вальтерсена, который быстрым шагом поднимался к ним. Компания Криса до выпуска забронировала последний ряд. Их можно было найти с закрытыми глазами. Поэтому Исак не прогадал, забираясь наверх. — Интересно, он сделал ежегодную прививку от бешенства? — шёпотом спросил Магнуссон. — Думаю, она ему не поможет. Видишь, как глазки горят? — в тон ему ответил Лауриц. Крис поморщился и смирился, что поспать не выйдет, и открыл глаза. Над ним возвышался Исак. Злой Исак. — Пиздабол. Со стороны Вильяма раздался свист, не пророчивший другу ничего хорошего. Шистада же ничто не смутило: он размял шею и одарил новоприбывшего ленивым взглядом. Вальтерсен бросил газету Крису на стол. Он не поленился и забежал с утра в ларёк, где продавались вшивые газетёнки. Сразу попалась нужная: на развороте красовалась пара Шистада и Нильсен. Хотелось бы найти ту, где фотография будет некрасивой. Как назло, эта парочка везде блистала, словно всю жизнь готовилась предстать безупречным тандемом. Глаза Шистада опустились на стол, он раскрыл прессу, не понимая, что делать дальше. Сзади, после кроссворда, оказался интересный гороскоп. Крис приблизил газету к лицу, чтобы узнать, что же пророчат скорпионам на будущей неделе. — Пиздабол говоришь, — Крис не отрывался от гороскопа. Парень вёл себя максимально спокойно и непринуждённо. — Лазурный берег. Тебе на «гэ». Исак сложил руки по бокам и смотрел так, будто хотел прожечь дыру в собеседнике. Вальтерсен гортанно зарычал, потому что это было не смешно. — Я легко воспламеняюсь, — усмехнулся Крис. — Не смотри так. — Думаешь, я здесь шутки шучу?! — А что? Я думал, мы играем в слова, — Шистад потянулся к парню, положил руки на его бедра. — Что это ещё за «пиздабол»? У тебя месячные, что ли? Друзья Шистада прыснули, не выдержав. Исак скрутился ужом и вырвался. Он взял газету и открыл нужную страницу. Палец указал на заголовок. Карие глаза пробежались по статейке. Брови Криса сошлись. Вальтерсен пытался читать эмоции на лице парня. Крис был… обычным. Сдержанным, чуть хмурым, предельно уверенным — расслабленная поза, колени разведены, правда, одно подрагивало. Исак знал о нервном тике Шистада, старавшегося не демонстрировать болезнь так явно. Минута казалась бесконечностью. Внутри Вальтерсен давно закипел, разгорелся. Сейчас он уже был готов сжечь здесь всё к чертям. Но музыканту хватило благоразумия и непонятно откуда взявшегося запаса терпения, чтобы не устроить Шистаду разборки среди ночи. Чтобы в случае чего Крис не смог выкрутиться, Исак подключил внутреннего детектива: перерыл все статьи в интернете об этой чёртовой Хлое. Дрянь, похоже, серьёзно метила чуть ли не в жены Криса (ага, конечно: только через её труп, — решил он). Дочка богатеньких родителей, ещё и подруга детства Шистада, о которой ему никто не говорил. Вертел он таких подружек, которые норовят залезть в трусы к чужому мужику. — И? — всё, что спросил Шистад. Парень манерно отложил газету, так что собеседник на какое-то время потерял дар речи. Всё самообладание Исака рухнуло. Крис сидел с лицом самой невинной невинности. Но все в этой аудитории знали: Шистад — провокатор и агрессор, которого голыми руками не возьмешь. В общем, никогда и ни каких обстоятельствах нельзя ставить слова «невинность» и «Крис» в одном предложении. Это являлось чистой воды оксюмороном. Исак интеллигентно, как воспитанный человек, решил продемонстрировать умение контролировать бесов, рвавшихся наружу, чтобы придушить обнаглевшего Шистада. Он не собирался выставлять себя психом-истеричкой. Поэтому Вальтерсен довольно быстро успокоился, — уголки губ поплыли вверх — угрожающе склонился прямо к лицу собеседника и спросил. — Что, блять, за шалава рядом с тобой? Почему она, мать её, распускает руки и, наконец, какого хера её считают твоей невестой? — к сожалению, в моменты, когда ситуация была непонятной от слова «совсем», воспитание и самообладание Исака махали ручкой. А ещё он не был интеллигентен в вопросах, когда трогали его мужика. Шистад взглянул на друзей, плохо справлявшихся с любопытством и делавших вид, что не подслушивают. Большинство одноклассников, расположившихся ниже, также заинтересованно обернулись. Исак не умел быть тихим в сексе и сейчас драл глотку, не жалея уши. Внизу послышались перешёптывания. Люди абсолютно не умели сдерживать эмоции и вели себя невоспитанно. Неужели не понятно, что если два человека выясняют отношения, тем более, когда один из них Крис Шистад, то следует сидеть смирно и не поворачиваться на шум, пока было чем. — Тебя нужно охладить, — Крис поднялся на ноги и встал перед Исаком, смотревшего на него снизу вверх. — Пойдём. Вильям без слов подал другу куртку, которую тот надел, не отнимая глаз от Вальтерсена. Исак завис на секунду, пытаясь разгадать в его словах второй смысл, и сглотнул. — Никуда не пойду, — он показательно отвернулся и остался стоять спиной, когда Крис спустился на пару ступенек ниже. Решил, что не двинется с места, чтобы ему не предлагали. Крис поправил рукава спортивки в локтях и не стал спорить. — Как хочешь. Вальтерсен усмехнулся своим мыслям, но не успел даже двинуться к своему учебному месту, как неожиданно был оторван какой-то силой от земли. Шистад легко закинул его на плечо и поволок прочь из кабинета. — Отпусти! — закричал Исак, вырываясь. Он отбивал кулаками спину похитителя. Колотил по упругой заднице Криса, который в свою очередь не испытывал как такового дискомфорта. Попытки Вальтерсена напоминали щекотку, для Криса борьба — это лопнувшая кожа, разбитые лица, гематомы, вывихи и переломы. Исак мог не стараться. — Ты опять похудел, — сделал замечание Шистад, плечом пересчитывая его рёбра. — Береги голову, — предупредил парень, когда парни проскользнули в дверной проём. Их встречали с недоумением; учителей не было, да преподаватели бы и не удивились картине. Все давно привыкли к выходкам Шистада. Раздался звонок. Крис зажал руку в локте под коленками Вальтерсена. Он мстительно усмехнулся и мягко приземлил ладонь на заднице Исака, вдруг замершего. — Убери, — угрожающе прошипел похищенный и замахал ногами, так что пяткой едва не задел лицо Криса: благо, тот успел увернуться. — Полегче, — попросил он. И усмехнулся попыткам младшего однокурсника вырваться. Исак отличался, подобно проволоке, лёгкостью и пластичностью. Вальтерсен извивался, ёрзал, находясь в уязвимой позе, и ещё ни разу не повалился на пол. Бесята в глазах Шистада продолжали бешеную пляску: он сжал пальцы у паха Вальтерсена. В ответ тот взвизгнул, покраснел и ослаб, понимая тщетность своего положения. — Ты вообще, что ли?! Забыл, где находишься? — Исак рассыпался в претензиях, когда Крис наконец-то вернул ношу на землю. — И что мне сделают? — Шистад сел на ящик и привычно развёл ноги. Исак уставился на парня, как на кретина, сверкавшего пуще начищенной монеты, чем ещё больше бесил Вальтерсена. Парни разместились в местечке под большой лестницей, на перепутье между входом в спортивное крыло и кабинетами для работников. После звонка здесь стало тихо и безлюдно. Хорошее место, чтобы поговорить и незаметно спрятать труп, если Исаку не понравятся ответы собеседника. Вальтерсен запыхался, до сих пор чувствуя давление пальцев Шистада у шва. В этот раз Исак не испытывал ничего даже близкого к игривому настроению в отличие от парня, пожиравшего его глазами. Пианист вдруг поджал губы и показался собеседнику маленьким потерявшимся ребёнком. — В газетах всё переврали. Разве не понятно? — начал Шистад. Крис злился на репортёров, которые всё-таки умудрились сделать и опубликовать снимок. Заехать бы сначала к ним в офис, а потом — по роже тому писаке, что компрометирует его и выставляет в ненужном свете. Шистад не хотел, чтобы информация о Хлое в каком-либо виде добралась до Вальтерсена. Он же не дурак и умеет сложить два и два. К тому же, Крис не хотел лишних истерик и убитых нервов. Не хотел, но получил, раз сидит здесь. Исак сложил руки на груди и всмотрелся в пловца. Вальтерсен перечитал не одну статью о том вечере, так или иначе связанную с Шистадом. Не одну. Это значило только одно — газеты не лгали. Один раз — случайность, два — совпадение, три — закономерность. Закономерность в мерзких туфлях. — Тебе самому не стыдно вот так врать мне в глаза? Сначала зажигал с ней, а потом приехал ко мне? — Исак понизил голос. — Значит, ты трахал меня после того, как лапал её? Что у вас ещё было? Шистад поморщился от предположения. — Думаешь, я работаю на два фронта? Оно мне надо? — Уж не знаю. Я теперь во всём сомневаюсь, — в голосе музыканта скользнула горечь. — Почему ты не говорил мне о ней? А ей, наверное, обо мне, — Исак заметно погрустнел. Конечно, такая девка вокруг вьётся. Тут даже самый стойкий сдастся и отдастся. Крис был парнем, на которого можно положиться. Но стоило ли ему верить? После случая с Шоном Исак подсознательно во всех словах и действиях парня искал второй смысл. — Что за фигню ты несёшь? Во-первых, мы с ней не такие близкие друзья, чтобы я ей что-то рассказывал. Во-вторых, не ревнуй и даже не думай, что у меня есть кто-то на стороне. Крис продолжал сидеть с надменным лицом. А ещё он не скрывал раздражение и отвращение при упоминании Нильсен. Исак закипел, и благо, что под руками не было ничего, что он мог запустить в Шистада. Он угрожающе подошёл ближе и понизил голос. — Я ещё как буду ревновать, понял?! По-хорошему, послать бы тебя после всего вранья, — злился пианист. — Как же меня достала твоя вторая жизнь в этом вашем высшем обществе, — словно от боли, скорчился Вальтерсен. — Я тебе кто, чтобы узнавать обо всем последним? И даже не от тебя, а от… Исак вовремя прикусил язык. Крис протянул руки к его талии и огладил изгибы. Под ладонями прощупывались рёбра, Шистад мысленно поставил галочку — следить за питанием парня. А то наступит день, когда ему не хватит физических сил закатывать истерики. И как же они будут жить без этого? Мирно и спокойно? Ну нет, нельзя. Вальтерсен ни на секунду не расслабился. Его буквально бесило умиротворённое выражение лица Криса. Это всё вводило в некий ступор — словно Исак сочинил проблему на ровном месте. Окей, как таковой проблемы, возможно, не было. Но существовала Хлоя со своими мыслями, желаниями, красивым телом и длинными руками, тянувшимися к Крису. И вот этот момент и не мог оставить Вальтерсена в покое. — Ты же знаешь, — парень держал руки при себе и не опускал их ниже, чтобы не вызвать в Исаке больший психоз. — Зачем спрашиваешь? — Потому что постоянно сомневаюсь, точно ли встречаюсь с тобой. В последнее время всё так поменялось. Ты будто не доверяешь мне. Исак опустил голову вниз и начал перебирать тёмные волосы Криса. — Эти сплетни под собой ничего не имеют. Ты должен верить только мне, — убеждал Шистад собеседника, касаясь лица того кончиком носа. Вальтерсен напряг шею и сурово посмотрел на пловца. — А твой отец знает о ней? Крис заглянул в приправленные перламутром глаза: всё стало ясно. Большой палец погладил выступающее местечко на скуле Исака, дёрнувшегося в попытке вырваться. — Мы с детства знакомы, наши родители общаются, — терпеливо объяснил Шистад. — Ага, и спланировали для вас свадебку, — Исак топнул ногой. Ему очень не нравилось легкомысленное отношение собеседника к обсуждаемому вопросу. Так себя вели в случае, если не заботились о последствиях. Крис жил себе в удовольствие, общался с Хлоей, встречался с Исаком. Ему было плевать, как оба себя при этом чувствуют? Так, что ли? Вальтерсен увернулся от прикосновений. Он не был уверен, кого ещё Крис трогал этими руками. Шистад следил, как одна эмоция сменяет другую. В голове парня не укладывалось, почему они вообще такое большое внимание уделяли Нильсен? Она что-то сделала? Нет. Тогда в чём проблема? Шистад один раз сказал, что между ними ничего нет. По два раза он не повторяет. В чём смысл перетирать кристально-чистую тему? Только если Исак любил острые ощущения. Так пошёл бы и прыгнул с тарзанки. — На тот ужин стоило привести Хлою. Родители однозначно оценили бы её кандидатуру, — Вальтерсен до писка в ушах надавил на глазные яблоки. Он притих, чтобы оценить ситуацию со стороны. Прямо сейчас Исак терял какую-то важную ниточку, ведущую к Крису. Вальтерсен точно что-то упускал. Парням явно не хватало времени, чтобы узнать друг друга ближе. Период притирки каждого мучал по-своему. Недовольный Крис восседал на ящике; на лбу образовалась морщинка. Они вроде как договорились забыть об ужине. Только Исак вёл себя так, будто не помнил об обещании. Пианист же сам рыдал в туалете и просил Шистада не уходить. Нормальные люди постарались бы забыть о конфликте. Что сделал Вальтерсен для Криса? Подошел и сходу почесал незаживший нарыв ржавым гвоздём. — Чего ты добиваешься? — Шистад нетерпеливо смотрел на него. — С Хлоей ничего нет. До тебя дойдёт быстрее, если дать клятву на Библии? — Почему ты ведёшь себя так? — Как? — Вот так! — Исак по контуру очертил фигуру парня в воздухе. — Прячешь меня, как грязный секрет, и что-то недоговариваешь, — его голос чуть дрогнул. Не каждый придёт в восторг, когда окажется на месте тряпки, которую используют, забывая помыть и выжать, как следует. — Не называй себя так, — с недовольством потребовал Крис. — Я и так разрываюсь между всеми вами. Ты — не секрет. Я просто оберегаю тебя от лишнего давления, к которому не готов даже я. Исак отвернулся. Он вспомнил слова Юнаса: «Тебе нужен тот, кто в первую очередь будет заботиться… на кого можно положиться» Если бы Крис его не любил, то не хотел бы всё объяснять, верно? Шистад, конечно, в присущей ему манере человека, который никому ничем не обязан, ответил на вопросы. В душе Вальтерсена словно образовался осадок; он остался недоволен. С Шистадом порой было не сложно, а невозможно. Нормальные люди не врут и не скрывают информацию, чтобы избежать в дальнейшем недомолвок и недопонимания. Исак часто ловил себя на мысли, что ищет сравнение с «нормально», подсознательно подтверждая, что они ненормальные. Вальтерсен вспомнил вчерашний разговор с Эвеном: взгляд дежурного, то, с какой ловкостью тот невзначай подкинул информацию о статье. Это могли быть его проделки? Конечно, статью заказал не он, да и Крис действительно был на вечеринке, общался с Хлоей. Также Исак напомнил себе, что встречается не с репортёрами, а с Крисом. В любом случае, верить, в первую очередь, нужно парню. В противном случае, смысл в их отношениях? — Просто скажи, что с Хлоей ничего не будет, даже если об этом попросит твой отец, — Вальтерсен смягчился. Он поджал губы и с раздражением заметил, как плохо Крис влиял на его холодный разум. Исак уже второй раз отпускал парню неоднозначную ситуацию, отражавшуюся на них. Шистад подошёл сзади и обнял парня со спины, сжимая крепкими и тёплыми руками, втянул запах шампуня и имбирного печенья, плотно закрывая глаза. Вальтерсен расслабился и поверх рук пловца положил свои. — У меня с ней ничего не будет, даже если попросит отец. Обещаю, — Крис оставил внушительный поцелуй на янтарной макушке.

***

прошло две недели — Хочу какао, — Исак обернулся вокруг своей оси в поисках аппарата. — И нужно найти розетку, телефон садится. — А я тебе говорил зарядить в машине. — Я же уснул. Не мог сам поставить? — Может, я ещё на руках должен тебя понести? — с улыбкой спросил Крис. Он поправил спортивную сумку на плече, следуя вперёд, и в то же время параллельно осматривался в только что отстроенном спортивном комплексе. Вальтерсен крутил шеей на все триста шестьдесят, то и дело ёрзая. Шистад зашипел, когда его запястье выкрутил спутник, разворачиваясь. Переплетенные пальцы парней сжались сильнее и не расцепились. — Аккуратно, не упади, — предупредил Крис и притянул его к себе. — Ты словно ребёнок в парке аттракционов. — Как минимум, в Диснейленде, — уточнил Вальтерсен. Он прижался ближе и чмокнул Шистада в нос. — Здесь красиво и потолки такие высокие. Как много света, посмотри! — Вижу. Крис держался получше: не шёл с открытым ртом, задрав голову. В отличие от Вальтерсена. Восторг спутника масштабами помещения не укрывался от внимания не только Шистада, но и всех присутствующих. Исак бессознательно отметил: простор комплекса размерами напоминал дом Шистада. Там также было много света, места, со вкусом подобраны цвета стен, потолков и мебель. Крис сделал мысленную зарубку — почаще вывозить парня на подобные мероприятия, чтобы со временем Вальтерсен привык. Исак поражался элементарным вещам, потому что давно не выезжал дальше своего района. Для Шистада и парней из его команды такие вылазки в места, подобных этому, являлись обыденостью. Привыкшие и уже не замечавшие чего-то особенного вокруг ребята шли следом. Когда парни доехали до бассейна, настроение тут же приподнялось. Все забыли о раннем подъёме, необходимом, чтобы попасть сюда. Парни быстро зарегистрировались и поспешили осмотреть отдельную раздевалку. Крис не удержался и клацнул зубами по шее Исака, когда тот откинул голову, рассматривая рисунки на потолке. Вальтерсен рассмеялся от щекотки. — Не кусай, — возмутился Исак. — Прошлые ещё не зажили, — заглянул в панорамные окна. — Из-за тебя половина моих вещей — это свитера под горло. Шистад ничего не ответил, продолжая странно поглядывать. Если бы одежда могла просвечивать, он мог бы оценить плоды своих трудов. Внутренние стороны бёдер, низ живота, грудь, ягодицы помечены укусами, разводами и мелкими кровоподтёками, которые Крис оставил прошлой ночью, когда любил Исака. — Очнись, — Вальтерсен качнул головой и щёлкнул пальцами перед глазами. — У тебя уши и щёки горят, — заметил Крис, думая, как ему нравится картина перед глазами. — Ты отходишь? Исак попятился в сторону:  — Ты же смотришь на меня плотоядно, как будто мысленно раздел. Они отошли от двери, ведущей в раздевалку, и встали у окна. Вальтерсен потянулся выше, засасывая нижнюю губу Криса. Спортсмен развернул их от посторонних глаз, углубляя поцелуй. Исак остановился на секунду, когда Крис бессовестно схватил его за задницу. — Я же могу это делать, — сказал он в приоткрытый рот. — Здесь же люди, — пианист опустил голову. Вальтерсен стеснялся целоваться и не хотел привлекать чьё-либо внимание — А мне наплевать на них, — и поцеловал, имея на это полное право. Выходные не должны были пройти порознь, поэтому Исак был здесь с Крисом. Вальтерсен согласился, предпочитая не зацикливаться на мысли, что вокруг будут только друзья Шистада. Магне не считался. При виде парней из команды он превращался в безмозглую собачку (не то, чтобы у него были мозги, раз тот встречался с Вильде). Делал вид, что не знает Исака. Фосбакен пытался усидеть на двух стульях, мечтая в процессе не порвать зад. Вальтерсен жалел друга, но не судил. Они не были близки так, как с Юнасом, поэтому Исак на многое закрывал глаза. Настроение Шистада шло на взлёт. Ещё бы: Исак рядом, такой мягкий и податливый, сегодня он «наплавает» очередную победу и остаток выходных проведёт в режиме ленивого тюленя, сгребая в одну руку попкорн, в другую — Вальтерсена. — Как же тошнит от брачных игр этих тараканов, — Эмма попятилась в сторону, когда они с Эвеном подошли к раздевалке. Тот даже не посмотрел туда, где хихикал Исак, которого ущипнул Крис: — Такие розовые щёки, — послышалось со стороны. — Вот же уроды, — пропыхтел Найшейм. — Нашли место для выражения чувств, — также с отвращением говорила Холанд. Желая поддержать, девушка приземлила руку на широкое плечо друга. — Уверена, ты придёшь первым. Шистаду нет дела до соревнования, сам видишь… — она вовремя замолчала, потому что поняла, какую глупость сморозила. Эвен сделал вид, что не был оскорблён комментарием подруги. Парня абсолютно не заботило, что даже Эмма оценивала его возможности не выше второго места. — Помаши мне с пьедестала, хорошо? — Холанд поправила ворот спортивки Эвена. — Сделаю фото для Джо. Жаль, что она не смогла приехать. — Ей нечего здесь делать. Тем более, дорога принесла бы дискомфорт, а ей нужен покой. — Ничего страшного не было бы. Ей нужно выбираться. — Я лучше знаю, что нужно моей сестре, — с привычной отстранённостью заметил Эвен. — Мне пора. Он скрылся за дверьми, всего на секунду подняв взор куда-то за спину Эммы. Та обернулась проверить, не показалось ли ей, и в последний момент поймала взгляд Исака. Он шёл под руку с Крисом, то и дело потираясь виском о грудь спутника, что-то увлечённо рассказывая. Прямо как кот. — У тебя же есть наличка? —когда Исак спросил, Крис дёрнулся к бумажнику, но Вальтерсен внезапно остановил собеседника. — Ах, да, у меня она есть. Может, и тебе принести что-нибудь? — Исак спрятал руки в карманы большой джинсовой куртки, из-под которой виднелась свободная белая футболка. — Смеёшься? — улыбнулся Крис. — Я не буду пить из автомата. Там столько сахара, сплошная отрава. Вальтерсен ощутил укол. Вообще-то, он собирался выпить из чёртова автомата какао. И что такого? — Ты же понимаешь… — начал спортсмен, осознав сказанное. Исак не был виноват, что любил пить всякую дрянь, вроде энергетиков, газировки и дешёвого кофе. — Понимаю. Ты ничего не будешь, а я пойду и накачаю себя химией, — Вальтерсен поджал губы и отшутился. — Увидимся после, — Исак выпустил свою руку и почти что побежал. — Смотри под ноги! — вырвалось у Шистада. Пианист только что чуть не сбил с ног женщину. — Ему нужна собака-поводырь.

***

Исак не заблудился. Не заблудился. Да он же пришёл вон оттуда. А значит через три поворота направо и один налево лестничный пролёт, и он окажется в фойе. Или через один направо и три налево? Исак заблудился. Теперь Вальтерсен не выберется отсюда. Телефон сел, Крис не знает, куда он пошёл и вряд ли будет искать до конца соревнования, а это на весь день. Исак бродил по коридорам в поисках дурацкого автомата. Без указателей сложно было сориентироваться в большом здании. Люди магическим образом либо сами не ориентировались в здании, либо их вообще не было. Вальтерсена посетило дурное тревожное предчувствие, когда он зациклился на сужающихся стенах вокруг. Женщина, которую он остановил только что, пожала плечами. Видимо, тоже была здесь первый раз. Дама даже подозрительно на него посмотрела, удаляясь. Стены, поганые стены, которые исчезали и появлялись прямо перед носом. Они кружили, высасывая из грудной клетки весь воздух. Руки безвольно повисли. Исаку с трудом удавалось держать голову ровно, иначе бы она уже отвалилась. Он не мог видеть. Дверь, нужно найти глазами дверь. Дверь. Двери не было. Не было ничего. Чьи-то руки усиленно сжимались на предплечьях. Давление заставило кровь гонять по венам — Исак ощутил нарастающую волну, заполнившую тело. Кто-то тряс его. — Исак. Исак. Исак. Иса-а-к, твою мать, — голос доносился издалека. — Я же сейчас ударю, — прозвучало предупреждение. Вальтерсена трясли, как тряпичную куклу. Послышался вздох неожиданного благодетеля, будто собиравшегося с мыслями. Пошла новая волна и удар до свиста в ушах. — Ай! — Исак схватился за щёку. — Эй, ты что творишь? Блять, как больно! — он согнулся, хватаясь за горящую кожу на лице. Когда Вальтерсен смог видеть и сфокусировал зрение, лицо Эвена собралось перед глазами. Найшейм тут же убрал руки. — Я же предупредил, что ударю. Ты выглядел так, будто тебе это нужно. Что? — недоумевал парень. — Я шёл мимо, и ты тут… — Вот и шёл бы дальше, — со злостью ответил Исак. Ладонь так и лежала на горевшей щеке. Он не помнил, как здесь оказался. Голова приходила в норму, однако челюсть побаливала после встречи с чужой ладонью. Стоило отметить, что удар у Найшейма был хорошо поставлен. Как вообще так выходило, что Эвен оказывался неподалёку? Словно искал повод потоптаться рядом. — Тебе что… плохо? Вальтерсен был уверен: Найшейм всего лишь делал вид, что беспокоится. Исак опять оказался в его руках. Опять. Им нужно держать дистанцию и даже минимальное общение свести к нулю. Потому что любое столкновение по итогу приводило к скандалам, почему-то затрагивавшим отношения Исака с Крисом. — Всё в порядке. Просто заблудился. — Да, Кносский лабиринт нервно курит, — осмотрелся Эвен. — Не хватает Минотавра, — задумался Исак. Найшейм больше ничего не сказал и пошёл к проходу, который Вальтерсен не сразу заметил. — Ты что, преследуешь меня? Куда не приду, там ты, — Исак ускорился, чтобы не отстать. — Ага, раскусил, — без доли какого-либо веселья ответил Эвен. — Разговаривал по телефону, ноги сами сюда привели. — Зачем ты меня ударил? — Я тебе помог, — строго сказал Эвен. — Ты будто впал в забытьё. Что, испугался темноты? Исаку не нравилось, когда Найшейм строил из себя умника. Эвен уже переоделся: был в шортах с тремя полосками по бокам и форменной куртке. Вальтерсен прошёлся взглядом по натренированным ногам спутника. Оказывается, под одеждой тот выглядел хорошо. Лодыжку окрутил браслет из нитки с маленькой бусинкой, выше наклеен пластырь телесного цвета. Пусть Эвен и не оборачивался, но почему-то пловец был уверен, что Исак изучает его. — Не твоё дело. И не трогай меня больше. Мне это не нравится, — предупредил Вальтерсен, когда понял, что молчание затянулось. — И это вся твоя благодарность? Исак загадочно посмотрел на Эвена и воровато огляделся. Подошёл ближе и сказал так, чтобы услышал только Найшейм. — Могу разрешить погладить свою коленку. Как тебе предложение? Найшейм привычно поморщился. Он только-только отвык от тупых шуток Исака, похоже, избравшего Эвена жертвой своих членских экспериментов. Знал же, что ему это не нравится. И специально доводил. Вальтерсен уже смахнул веселье с лица и даже в голосе избавился от него. — Я тебя не просил помогать, — Исак задрал голову повыше и прошёл к шумевшим трибунам. Они заглушили последовавший комментарий. — Урод.

***

Крис рубил ногами и руками по воде, приятно ласкавшей кожу. Тело, как часть чего-то неделимого в водном пространстве, двигалось вперёд. — Шистад лидирует, обгоняя соперника на третьей дорожке. И опережает его на целых четыре секунды, — скандировал диктор в микрофон. — Студент школы Хардвиг Ниссен, Крис Шистад, получивший в прошлом году мастера спорта, в хорошей форме. Обратите внимание на мастерство его исполнения. Мужчина присмотрелся и заговорил вновь: — Однако, мы видим, как нога в ногу с ним идёт другой ученик этой школы, который совсем недавно вернулся после травмы. Эвен Бек Найшейм, как раз занимает дорожку под номером три и не уступает Шистаду. Исак сцепил пальцы между собой, не выпуская цепь Криса. Вальтерсен коснулся губами металла, бормоча что-то неразборчивое. — Давай-давай, — повторял, как мантру. Вальтерсен не мог усидеть на месте — то и дело подскакивал. Крис выныривал, хватая воздух, и вновь погружался. Исак редко был на соревнованиях парня, поэтому сейчас адреналин и азарт колыхали нервы. Оказывается, наблюдать за Шистадом на тренировке — мелочи, по сравнению с тем, что происходило на настоящих соревнованиях. Болельщики кричали с трибун фамилию Криса, чем вызывали раздражение. Они не были из их школы, поэтому появлялись вопросы, откуда люди могли знать пловца. Складывалось ощущение, что у них был свой фандом, потому что подозрительная толпа ниже даже распечатала фото Шистада. Здесь также были особенные ребята. Целая группа детей-инвалидов с большим количеством учителей, воспитателей и волонтёров в качестве сопровождающих. Комплекс открыл специальный поток для таких учеников, которые могли заниматься плаванием и проводить время в воде. Сегодня они следили с трибун за соревнованием, мечтая и волнуясь, как и остальные. — Итак, к финишу ускорился студент школы Святого Пилигрима, Яков Ридли. Осталось пять метров. Мы ждём, кто же придёт раньше, — тараторил диктор, зажимая в руке микрофон. Вальтерсен забыл, как дышать и моргать. Он во все глаза, как и остальные, таращился вперёд.  — И победу в первом этапе заплыва забирает ученик школы Хартвик Ниссен — Кристофер Шистад. Настоящий гризли, поздравляю! Трибуны взвыли, Исак подскочил, будто в коленях зарядили пружины. Вальтерсен хлопал в ладоши и кричал, как сумасшедший. Улыбка свела щёки так, что те заныли.

***

— Ты такой молодец, — шептал он, повиснув на Крисе. — Я не отводил глаз всё время, — не мог отдышаться Исак. — Ты делал что-то невероятное в воде. И вообще, как ты дышишь? Потому что казалось, что остальные чаще выбирались наружу подышать. Он разложил куртку, помогая парню накинуть её на плечи. Шистад развернулся спиной — перед глазами мазнула выбитая строчка на плече. Эта татуировка симпатизировала Исаку больше, чем комок злых змей. «Предам тело огню, позабочусь о душе» Бывали случаи, когда Шистад засыпал рядом с ним и Исак всматривался в чернила. Он мог заметить, как под татуировками змей вместе с кожей скрывались рубцы. Вальтерсен касался её и практически незаметно мог ощутить горку или ямку. Неровность кожи. Исак боялся спрашивать Криса, перекрывал ли тот что-то на груди. Шистад не стал застёгивать куртку: стянув шапочку, он с лёгкой улыбкой слушал восклицания парня. Крису нравилось всё — и восхищение в голосе Исака, и поздравления от парней, шедших мимо. — Я работал вполсилы, — спортсмен притянул Вальтерсена. — Слишком много вопросов, я сейчас не соображаю. Давай всё потом? После воды и выброса адреналина в кровь парень ощущал дикий прилив сил. Хотелось укутаться во что-то тёплое, а Исак идеально подходил в качестве маленького островка спокойствия. Им никто не мешал. Крис бросил небрежно «вполсилы», будто для него стало обычным делом приходить первым. Вальтерсен не стал поддевать его, укорять в излишней самоуверенности. — Когда будет второй заплыв? — Через час. — Всё получится, — Исак ткнулся лбом в распаренную грудь, когда парни сели на подоконник. — Думал, что порву цепочку, так теребил её. — Не порвёшь, это специальное литье. Она неубиваемая, — Крис протянул руку к украшению в ладонях Вальтерсена. — На ней без проблем можно повеситься, выдержит. Он попробовал растянуть цепь, которая никак не поддавалась. — Видишь? Исак хлопнул по рукам пловца и забрал вещицу обратно. На застёжке виднелся небольшой лепесток с голограммой буквы «S», по форме напоминающую змею. — Не говори так. — А что? Боишься меня потерять? — Дурак. Исак не любил шутки про смерть или намёки на неё. Понятное дело, что Шистад шутил, но Вальтерсен ничего не мог поделать с собой. — Как тебе какао из местных автоматов? — Крис выгнул бровь и внимательно посмотрел на него. Исак вспомнил поход и ощутил себя уязвимым. — Какао? — Или что они называют этим пойлом? Воду с песком, — Шистад усмехнулся. — Понравилось? Крис не отрывал цепкий взгляд и испытующе смотрел. Его голос был мягким, не напирающим. Но внутри Вальтерсен чувствовал неладное. Шистад не знал, с кем Исак «искал» автомат. Или знал? Почему тогда так разговаривал с ним? — Ты чего? — спортсмен подался вперед и оставил руку на бедре собеседника. — Нормально. То есть не нормально. Не знаю. Вообще-то я не пил и не нашёл автомат, — затараторил Исак, замахав руками. Ему стало стрёмно от самого себя. Вёл себя, как преступник. Он же всего лишь поговорил с Эвеном. — У тебя точно всё в порядке? Такое ощущение, что ты всё-таки что-то выпил и там было о-о-очень много сахара, который ударил в голову, — Крис обеспокоенно поинтересовался состоянием парня, которого заносило. Вальтерсен притих и кивнул. Шистад выровнялся и потянул его за руку. Исак нуждался в няньке, которая будет контролировать его питание и подтянет в весе. В противном случае, Вальтерсен мог извести себя до голодного обморока. — Пойдём, прослежу, как ты поешь. Здесь есть кафетерий.

***

— Видели форму этих придурков-пилигримов? — Вильям оценивающим взглядом прошёлся по столу соперников. — С таким нищенским бюджетом на что-то рассчитывают? Парни сидели в столовой большой компанией. Они практически ничего не ели, чтобы не набивать животы перед заплывом. Торрес не пошёл следить за командой, рассчитывая на благоразумие учеников. Если им жизнь дорога, то парни не будут провоцировать тренера и жрать, пока не закончатся соревнования. Вальтерсен положил поглаживаемые Крисом ноги на колени Шистада. Исак сразу накинулся на кучу еды со своего подноса. Некоторые с завистью посматривали в его сторону, так что в какой-то момент стало неудобно есть. Вальтерсен озабоченно посмотрел на спутника. Тот привычно развалился, пружиня пяткой, и перебирал выбившиеся нитки на рваной джинсе на коленке Исака. — Ешь побольше, не обращай внимания. — Профто, — Исак сделал глоток воды, чтобы протолкнуть еду, — вы не мозете есть. Я вйоде травлю фа… — он прожевал, — вас. Шистад усмехнулся набитым и вмиг порозовевшим щекам. Он ничего не ответил и присмотрелся к покрасневшим после ягодной начинки губам. С трепетом зачерпнул подушечкой пальца остатки сладкого джема у подбородка Исака. Чумазый парень проследил, как Крис спокойно слизал сладкую капельку со своего большого пальца. — Должно быть, это так мерзко, — пробурчал пристыженный Исак. — Разве твой авторитет не рушится на глазах? Крис выгнул бровь, тем самым отвечая на вопрос. Вальтерсен похлопал себя по животу, объевшись. Чувствовался прилив сил, голова больше не кружилась. Стоило ему протянуть руку к банану, как фрукт перехватил Шистад. — Только не здесь. Не хватало, чтобы ты совращал детей своим большим ртом, — Крис спрятал улыбку. Он вроде и шутил, но банан не вернул. Вокруг стоял гул, их могли слышать в радиусе пары метров. Но даже ближайшие соседи оказались увлечены разговорами и делились впечатлениями после первого заплыва. Исак выгнул бровь и повторил жест. — Разве детей? По-моему, здесь только один ребёнок. Который к тому же развратный и невоспитанный. Это просто банан. Отдай. — Он, — Крис кивнул вниз, — уже каменный. Так что кончай провоцировать меня и тереться. Шистад не хотел отвлекаться от стратегии на воде. Сейчас спортсмены отдыхали, но в голове парня постоянно крутились шестерёнки, анализировавшие технику соперников. Исак хоть и неосознанно, всегда делал это с ним — отвлекал. Вальтерсен молча взглянул ниже и надавил как следует пяткой на ширинку Криса. Помутневшие в золотистую крапинку глаза стали угрожающе чёрными, Шистад обхватил тонкую лодыжку Исака, блокируя следующее движение. Крис в очередной раз поблагодарил разработчиков спортивной формы, в частности, куртки, скрывшей его боевое положение от чужих глаз. Левая рука Шистада лежала на столе, до лопнувшей кожуры сжимая продолговатый фрукт. Вокруг вместе с кровью спортсмена кипела жизнь. Доносились обрывки разговоров и пересмешки. Мир и спокойствие, одним словом, если не смотреть под стол. Крис придвинул парня ближе, так что горячее дыхание Исака касалось его шеи. Он уверенно повёл рукой выше, обхватив в кольцо тонкую икру. Сжимал не сильно, где-то было щекотно, но Вальтерсен не мог и не смел вырвать ногу. Они издевательски-пьяно смотрели друг на друга. Крис надавил по чувствительному местечку под выпирающими косточками на лодыжке. Мозолистые пальцы массировали, возбуждая. Исак неотрывно следил, как Шистад с отстранённым видом доводил его. Внутренние стороны ног задрожали, ступня съехала, Вальтерсен почувствовал чужое возбуждение. Член Криса дёрнулся навстречу. — Чёрт возьми, — вырвалось у Исака. К лицу прилила кровь. Он сглотнул и постарался восстановить дыхание. Нельзя думать о том, как хочется оказаться сверху. Стянуть трико Криса, что-то сделать с ним. Ногти впились в кожу, возвращая Вальтерсена в заполненную людьми столовую. Шистад продолжил пытку, специально натирая стояк. Исак активно помогал ему, болтая ногой. Если кто-то их застукает, он оправдается. Скажет, что пятка чесалась, а единственным спасением оказался член Криса. Сойдёт за правду, не так ли. Замыленный взгляд Криса поймал насмешку Вильяма. Тот всё понял и сидел с лицом человека, который точно никому не расскажет. — Ещё минимум час, и ты не соберёшь свои красивые ножки. Замучаю. Буду долбить языком твою прекрасную дырочку, которая уже нетерпеливо сжимается, да? — Крис лукаво блеснул глазами и подался ближе, задевая губами мочку уха. — Растягивать буду долго, пока не начнёшь извиваться, скулить и умолять протолкнуть этот член глубоко в тебя, — Крис схватил руку Исака и положил на пах. Между ног горело. — Чувствуешь, что делаешь со мной? — голос спортсмена был притворно понижен. Понадобилась особая частота, чтобы разобрать сказанное. — Не дёргай больше ногой. Исак припал лбом к плечу парня и закивал. — Я тебя ненавижу, — он умолял свой член упасть. Лучше бы Шистад молчал. Как же было несправедливо: Крис держал лицо даже в такие моменты, в то время как Исак краснел похлеще помидора и был готов взорваться, потому что внутри пробудился вулкан на пару с озабоченным кретином. Единственным желанием которого было, чтобы наглец со змеями на груди оттрахал его на заднем сидении Форда. Шистад отстал от Вальтерсена, припоминая, где они находятся. Мало ли таких, как Магнуссон. Увидят, пожалуются в спортивную федерацию, там пропишут за аморалку. Пловец терпеть не мог шум, нравоучения и внимание, которые не заказывал. Исак, чтобы занять себя, взялся за булочку и преподнёс одну из них Шистаду. Он не удивился, когда парень отказался. Крис не чувствовал голода, потому что умел правильно распределять калории и укладывался в порции, чтобы не ощущать слабости из-за пустого желудка. Конечно, вода забирала много сил, но парень, в свою очередь, был достаточно вынослив, чтобы позволить какой-то стихии контролировать тело. — Всё нормально? — спросил Вальтерсен. Шистад некоторое время сидел и разве что молнии не метал. Поблизости осела неприятная компания. И это не Найшейм с вечной подружкой. Эвен сидел на краю стола, вытянув длинные ноги, и слушал, как та трещала на ухо. — Скажет мне кто-нибудь, зачем этих сюда привезли? — он указал в сторону ребят с ограниченными возможностями. — Убожество. Лауриц и остальные проследили за взглядом лидера. Парни, помимо физического голода, чувствовали и эмоциональный. Было около часа, а они ещё никого морально не опустили. Пора реабилитироваться. — Надеюсь, в бассейне после них сливают воду. Не хочу думать, что мы плаваем в одной и той же, — Гравли повёл носом, будто учуял неприятный запах. Было некрасиво пялиться, но весь стол школы Ниссен зациклил внимание на особенных ребятах. Вокруг тех вились воспитатели с подносами еды, ловко распределяя их между детьми. Исак видел на лицах малышей (лет на пять младше него) искренние улыбки и благодарность. Вальтерсен понимал, что атмосфера вокруг сгущается и образуется нечто нехорошее. А катализатором послужил Крис, не повёдший ни единой мышцей лица, чтобы смягчить выражение. Исак с грустью заметил смену в поведении Шистада. Неужели он и вправду был хамелеоном?  — Видимо, вышел срок годности «другого» Криса, вернулся старый мерзавец. Исак отложил вилку. Аппетит мигом пропал, он внимательно слушал разговор пловцов. — Хочешь сказать, что они умеют плавать? — Магнус понизил голос. — Серьёзно? Фосбакен воровато посмотрел за плечо. Вальтерсен встретился с другом глазами и с обвинением накинулся на него, как настоящая медведица. — Не все их конечности обездвижены, — ребята обратили внимание, что дети могут есть и двигаться самостоятельно. — Каждый ребёнок посещает бассейн после приёма и консультации с врачом. Забыли о себе? Вода между прочим — хорошая терапия, как для физического, так и для душевного состояния, — строго заметил Вальтерсен. — Ты бы не задерживался в воде подолгу. Кажется, начинается кислородное голодание, и серое вещество, — Исак указал пальцем на висок, — не работает. Магне открыл рот, не зная, как реагировать. — Вот и выбрали бы себе другой бассейн. И не мешались здесь под ногами у нормальных людей, — Вильям уверенно посмотрел с противоположного конца стола. Он игрался бутылкой воды, ещё больше показывая, как ему плевать на инвалидов и мнение Исака, вдруг решившего поиграть в правозащитника. Гравли втянул губу, чувствуя себя увереннее рядом с Вильямом. Крис пока сидел спокойно и не перебивал Исака. Лауриц мечтал, чтобы у Шистада лопнуло терпение, после чего лидер поставил бы Вальтерсена на место. — Господи, они же точно психи, — парень отодвинулся подальше от чужого стола, чтобы быть ближе к своим. Он мог подтолкнуть Исака и тем самым вызвать Шистада на эмоции. — Мне противно дышать с ними одним воздухом. — Они не психи, — в голосе Вальтерсена ударила злость. Исак, не скрывая своего настроя, сжал кулаки. Все, абсолютно все, смотрели на него с интересом и толикой презрения. Они не решились что-то ответить только из-за Криса. Шистад положил руку на хрупкое плечо и попытался погладить спутника. Вальтерсен, как бешеная кошка, ушёл от прикосновения. — Ладно тебе, не заводись, — предельно ласково попросил Крис, пробуя повторно приземлить ладонь на выпяченных лопатках. — Откуда такое рвение отстоять права уродцев? Исак с шумом отстранил свой стул, о стены ударило громогласное эхо. Лицо скривилось, как после укуса стаи пчел, на которых у него была аллергия. — Ты что, на их стороне? Конечно, Шистаду не отрежешь язык, если спортсмен решил отпустить шутку в сторону ребят-инвалидов. До этих слов в Вальтерсене теплилась надежда, что Крис только шутил. Шистад ненавидел скандалы, обнажавшие его сущность. Исак встал в позу, готовый перевернуть стол. Пловцы не скрывали интереса, чуть подаваясь вперёд, чтобы шум чужих разговоров не утаил от них самое важное. — Сядь обратно, не кипишуй, — в словах парня было сплошное пренебрежение. — Больные и неадекватные, окей, — Крис развёл руками, — Только подальше от меня. Вальтерсен вздрогнул. Люди с физическими ограничениями ни разу не были психами и наоборот. Они не выбирали, кем быть. Почему Крис мыслил узко и вёл себя так тупо? Исак сглотнул и осмотрел присутствующих за столом ещё раз в поисках поддержки. Встретился глазами с Найшеймом, который, наверное, единственный не был настроен категорично. Пловец водил пальцами по горлышку бутылки, исподлобья наблюдая за Исаком. Затем Эвен усмехнулся и напоследок блеснул серо-зелёными глазами. Ему понравилось отчаянное сопротивление Вальтерсена. Взмахнув ресницами, Исак перестал таращиться на смутившего его человека. Никто же больше не заметил? — Вы сами здесь больные и неадекватные психи, — он отшвырнул стул, мечтая запустить его в Гравли так, чтобы рикошетом попало в самодовольного Вильяма. — Причём те ребята — настоящие люди, которые, да, Лауриц, могут плавать в одной воде с тобой, — Исак ткнул в спортсмена пальцем. — А вы — глупые животные, после которых точно нужно сливать воду и дезинфицировать помещение с хлоркой. Не дай бог подхватить кретинизм. Вальтерсен одарил каждого презрительным взглядом и развернулся на пятках. Его трясло, по венам гулял адреналин. Исак не был уверен, но под конец, кажется, раскричался. Так, что свидетелями оказался весь кафетерий. Крис не двинулся с места, чтобы пойти следом. Шистад не хотел прямо сейчас говорить с Вальтерсеном, который, по его мнению, имел манию к драме и преувеличению. — Здесь точно что-то с воздухом, — пробурчал Гравли. — Такой психопат достался нашему Крису. — Советую оборачиваться в темноте и по возможности не оставаться одному, — усмехнулся Вильям, подначивая друга. Они знали, Исак ревновал. — Мало ли. Лауриц подобрался и съехал вниз, когда встретил подозрительный взгляд Шистада. Глаза почернели, подобно морской глубине, и пловец отчеканил:  — Ебало. Завалили. — Всё благодаря этим, — спустя минуту заговорил Вильям, кивая в сторону. Крис ожидаемо потянулся, пора размять кости и снять напряжение. Лидер поднялся на ноги, упустив из виду, что Эвена здесь уже не было. — Чувствуешь, уровень агрессии повысился? — Вильям на манер друга поднялся, чтобы не оставлять его одного, и проследил, как Гравли сделал тоже самое. — Сейчас наш парень подарит кому-то билет в один конец. — Я повторю, что всё из-за Исака. — Ага. Крис направился к столу с теми самыми детьми. Он любезно и с приторной улыбкой обратился к одному из их учителей. — Искренне и от всей души, не могли бы вы пойти нахрен отсюда?

***

Вальтерсен остановился: дальше бежать было некуда и незачем. Вокруг мирно отдыхали люди. Родители с удовольствием слушали о заслугах детей после тренировки, кто-то наоборот — только привёз своих. Исак скинул тёплую куртку — кровь в нём кипела, выступая пятнами на светлой и будто прозрачной коже. На нём осталась футболка со свободным вырезом, оголявшим большие участки. Она безобразно висела на тощих плечах, вытаскивая наружу и подчёркивая ключицы. — Браво, речь, что надо, — Найшейм привычно вышел из ниоткуда. Было странно признавать, что у них вдруг появилось «привычно». Традиции, закономерности, что-то «своё» могло быть только у двух хорошо знакомых людей. Их должно связывать нечто общее. Из общего, пока что Исак частенько летел в руки Эвена, а тот, в свою очередь, находил его там, где никто не мог. Даже Крис не делал этого. Будто ему не было дела. — Ты так красиво куда-то шёл, — кисло улыбнулся Исак. — Сделай одолжение, продолжи это делать. Сейчас не до тебя, — он прислонился к стене и сцепил руки, на которых повисла куртка. Найшейм не ушёл, Вальтерсен слышал, как собеседник дышит рядом. Он решил не открывать глаза и попробовал игнорировать. Эвен подождал какое-то время, смирился и остался. Испарина на лбу Исака подсыхала, парень облизнул губы и не размыкал дрожащие ресницы. Молочная кожа с россыпью маленьких родинок светилась. Глаза пловца проследовали ниже: рисунок, который можно прочертить, соединив точки, уходил под ткань футболки. Плечи от частого дыхания поднимались, высекая выразительные ключицы. Эвен захотел, чтобы Исак накрылся. — Эй, — недовольный голос Вальтерсена вырвал спортсмена из раздумий. — Не пялься, дыру проделаешь, — Исак подтянул съехавшую футболку, закрывая плечо. И всё равно оставался чересчур обнажённым. Найшейм прочистил горло и отступил. Парни были недалеко от столовой, вокруг оставались люди, а между ними повисло странное молчание. Будто не знали, о чём говорить. — Тебя что, правда задело то, что произошло за столом? — решил спросить Эвен. — А по мне не видно? Найшейм был удивлён. Когда он видел Вальтерсена, перед глазами непроизвольно появлялась его сестра. В общем-то, их история была повязана на важном моменте — инвалидности. Исак сделал Джо человеком с ограниченными возможностями. По мысли Найшейма, Вальтерсен должен ненавидеть таких людей. Откуда этот бред взялся в голове, пловец не знал. И сегодня, когда спортсмен услышал слова Исака, то поразился и — это не шутка — поймал себя на мысли: он поддерживает Вальтерсена, разделяет позицию врага. Они встали у большого автомата. Исак хотел получить своё какао, которое так и не выпил, потому что потерялся. Он сунул монетки, сделал выбор, надавил по кнопкам и… ничего. — Где мой напиток? — спросил у аппарата. — Эй? Эвен опирался о гигантскую железяку и нахмурился. Они на пару недоумевали, почему машина не реагировала. — Класс. Здание новое, а раскошелиться на нормальный автомат не смогли. — Да что ж за день?! Уродская машина сожрала мои деньги! Я хочу какава-а-а! — заверещал Исак, схватив кофейник по обе стороны. Плечо Эвена чувствовало острые костяшки Вальтерсена. Исак перед ним зажмурился и выгнул губы в немом вопле. Похоже, по-настоящему расстроился. — Только не плачь. — Заплачу, если захочу. Сегодня у Эвена однозначно был день открытий. Он впервые видел подобные, детские, что ли, эмоции у Исака. Обычно тот дерзил, наезжал, словесно кусался, — обиделся в тот раз на трибуне у бассейна, угрожал любимым циркулем, восхищался картинками в комиксе… Так, стоп. Откуда Эвен столько навспоминал? Они общались по минимуму, Найшейм элементарно не мог запомнить и с ходу припомнить настолько большой спектр эмоций и… кого? Исака? Вот этого задохлика, из кожи вон лезшего, чтобы одним словом и видом испортить жизнь пловца? Пора вспомнить, что они ненавидят друг друга, а изучать чужие эмоции. Кулак мощно приземлился о металл, и, о чудо, машина издала кряхтящий звук. Стаканчик выскочил на поддон, заструился горячий напиток. Исак забил в ладоши от радости и перевёл взгляд на Эвена и обратно, к какао. Найшейм ничего не сказал, концентрируясь на звуке из автомата. Он помог всего раз сегодня. Ну ладно, два. Этот день Найшейм запишет в личном дневнике (сейчас только сбегает в магазин за ним и за ручкой) как день добрых дел. День помощи плачущим по сахару придуркам. — Сделали бы надпись, что здесь по-варварски нужно ударить кулаком, — Вальтерсен указал на аппарат. — И стрелочки на полу, чтобы указывали на выход, да? — Эвен серьёзно обратился к внутреннему рохле, чтобы тот заткнулся и не подыгрывал Исаку. Парень засмеялся, хрюкая в напиток:  — Не помешало бы. Парни возвращались к бассейну; время обеда заканчивалось. Навстречу летела стайка детей. Молоденькая учительница не могла справиться с неугомонными подопечными, постоянно теряя кого-то из виду. Исак вжался в стену: шумная детвора пугала. — Конор, Майк, мальчики, здесь нельзя бегать! — прикрикнула девушка. Ребёнок вырвался вперёд, пронёсся пулей мимо Исака и Эвена. Реакция Вальтерсена не была блестящей, плюс он всегда отличался неуклюжестью. Ослабив хватку, Исак выпустил стаканчик. Парни опомнились, когда всё содержимое растеклось по полу. — Я проклят! — Исак поднял бумажную формочку. — Дурацкий день! Один глоток! — закричал он. — Я сделал один глоток! Там было ещё так много. Вальтерсен выбросил стакан в мусорный бак и жалостливо посмотрел на кофемашину. Монетки закончились: если он сходит за деньгами, а потом вернётся, какова вероятность, что автомат не подведёт в этот раз? Исак не может ударить так хорошо, как Эвен или Крис. А просить их не будет. Скоро второй заплыв. Уборщик спешил к ним, учительница пристыженно посмотрела на Исака:  — Простите, они становятся неуправляемыми в общественных местах. — Разве? По-моему, ваши дети — отрыжка Сатаны, — психанул он. — Маленькие монстры. Слова подействовали на Эвена отрезвляюще: привычный неотёсанный Исак вернулся. Он, прямо как на Найшейма, накинулся на бедную учительницу, не прощая девушке поведение детей, за которыми та не усмотрела. Спортсмен ощутил радость, потому что Вальтерсен всё ещё был мерзким червяком для него. Эвен посмотрел на наручные часы и вдруг опомнился. Найшейм катастрофически опаздывал к старту, потому что неосмотрительно заговорился с Исаком. Поэтому парень сорвался на бег в раздевалку, чтобы получить заслуженный нагоняй от Тора.

***

— Да с какого я должен извиняться?! — кричал разъярённый Крис. — Мне сказали, что ты начал травлю тех учеников. Да ты вообще соображаешь, в какой форме я выслушивал обвинения, которые, между прочим, напрямую зависели от тебя! Что, не умеешь держать язык за зубами? Власть вскружила голову? — Тор ходил туда-сюда, не находя места. — Вспомни и задумайся на секунду. Ты хоть подбирал слова, или вывалил всю запрещёнку? Торрес появился в столовой под конец скандала, но услышал достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы. — Я всего лишь сказал, чтобы они держались на другой стороне, — Крис расправил плечи. — Пусть знают своё место. — И это тебя не оправдывает, — парировал тренер. Время поджимало, спортсменам нужно было возвращаться в бассейн. Торрес пересчитал парней, обратив внимание на запыхавшегося Найшейма: тот проскользнул в раздевалку, думая, что останется незамеченным. Тренер решил оставить воспитание Эвена на потом. Сейчас на повестке дня было укрощение строптивого Криса, который за пять минут сумел похоронить свою спортивную карьеру. Похоронил бы, если бы не носил фамилию Шистад. Влияние и сила его семьи решали вопросы любого уровня. Поэтому Криса не заботил произошедший инцидент. — Если до Федерации дойдёт то, как студент нашего лицея оскорблял особенного ученика, в нашем случае учеников, — Торрес до хруста сжал челюсть. Мужчина очень жалел, что когда-то в его воспитании не упустили такой важный момент, как рукоприкладство. Из-за чего теперь тренер не мог бить детей. Хотя очень хотелось. Шистад напрашивался в первую очередь. — Крис, у тебя будут проблемы. — Папочка отмажет, да? — весело отозвался Найшейм. — Выблядок, скажи ещё слово, и ты покойник, — рыкнул Крис. Ему было лень даже повернуться к оппоненту. Тренер громко задышал: он точно треснет подопечных, которым и повод не нужен, чтобы вцепиться в глотки друг друга. — Так что, пойдешь извиняться? — Торрес выжидающе посмотрел на Шистада, заранее зная ответ. Крис без раздумий ответил. — Нет. Он должен увидеть обратную, тёмную сторону Луны, чтобы извиниться. Это априори было невозможно, поэтому тренер и все, кто обижался, могли отсосать. — Ты дисквалифицирован до конца недели и отстраняешься от этих соревнований, — сухо сказал Торрес, будто заучил фразу, и двинулся прочь. — Все на выход, не задерживаемся. Отстранение — лучшее, что мужчина мог придумать. Криса нельзя было выгнать из команды, потому что его отец рулил финансами лицея. По сути, спортивный комплекс школы держался на Шистаде. Не будет Криса, не будет денег. Не будет в тех количествах, которые им выделяют сейчас. А это сразу обычный бесперспективный школьный уровень и никакого спортивного резерва для ребят Торреса. Он как тренер не мог рисковать будущим талантливых детей. Но наказать Криса имел право. — Что? — Шистад не поверил, подумав, что тренер шутит. — Я же победил, — он не сбавил шаг, и нога в ногу следовал с Тором. — Да, осталось сделать всех на спине, но всем же и так понятно, что я приду первым. Крис говорил об этом, как о решённом деле. Торресу нравился тон парня. Его безукоризненная уверенность в себе могла начать войну, остановить цунами и вернуть лаву обратно в кратер вулкана. Он был лидером, которых днём с огнём не сыщешь. У этого лоска была червивая сторона. Тщеславие. Принижение окружающих. Крис никого не уважал. За ненадобностью он не брал во внимание факт существования обычных людей, валявшийся буквально под носом. Шистад зациклился на себе, не растрачивал себя эмоционально, ни с кем не считался. Отсюда большие проблемы со взаимодействием. Тор не мог позволить безнаказанному Шистаду устраивать анархию и гнобить окружающих. Не будь он хорошим спортсменом, вылетел бы в два счёта. Торрес уверен, что смог бы наплевать на финансовую поддержку Шона, если бы это хоть на чуть-чуть заземлило Криса. Приблизило к людям. — Я всё сказал, переодевайся, — не сбавив шаг, ответил тренер. — Йен, я видел, как ты жрал кексы, уйди с глаз, — рявкнул мужчина, когда рыжая макушка мелькнула перед глазами. — Тор, — позвал Крис. — Тор! Шистада унижало бегать за тренером. Почему он вообще делает это? Потому что хотел в воду. Торрес промолчал, но остановился. — Поверить не могу, что ты меня, — выделил парень, — меня. Убрал. Ты хоть понимаешь, что делаешь? Вам же не видать победы. У Вильяма есть шанс, но в последний момент он может забить, расслабиться, да что угодно. Лауриц, Йен — сразу нет. Или что, Найшейм? Ставить на него? — Крис рассмеялся. — А почему нет? Он в хорошей форме, — Тор был у выхода, когда ребята оставили их. Крис присмотрелся, в адекватном ли тренер состоянии. — Это шутка какая-то? С его-то ногой? — У меня тоже нога, — напомнил мужчина. — Или ты ещё всех травмированных под одну гребёнку метёшь? Не ожидал. — Ты же не такой, как они, — Шистад покосился в сторону. — Крис, уйди отсюда, пока я тебя не прибил. И до конца недели не показывайся на глаза, — тренер уже хотел уйти, но вспомнил кое о чём. — Можешь сказать отцу, но я всё равно не пущу тебя в бассейн. Крис поменялся в лице. Слова об отце в очередной раз напомнили, чьим сыном парень был. Один звонок Шону, и Шистад уже стартует в числе остальных. Больше отца Крис ненавидел вот такие жирные и унизительные намёки. То есть сам ни на что не способен, но под протекцией родителя все двери открываются, так что ли? Частично это было правдой. Отец мог закрыть любой возникающий рот и вопрос. Но и Крис не пальцем деланный. Если, по мнению Торреса (с которым он остаётся категорически не согласен), его отстраняют, так тому и быть.

***

Шистад вернулся под самый конец заплыва, присаживаясь на трибуну рядом с Исаком. Он него несло кислым привкусом вишнёвых сигарет. Знак того, что пловца что-то выбило из-под контроля. Крис с уважением относился к своим лёгким и не имел привычки курить. Баловался, разве что, травой. Всё в рамках нормы. Каким бы поганым не был его характер и отношение к окружающим, себя парень безмерно любил. Питался правильно, можно сказать, по часам, не пил крепкие напитки. Отдавал предпочтение сырой воде и зелёному чаю, на мероприятиях — разве что бокал хорошего шампанского. Вальтерсен тут же осмотрел его с головы до пят. — Ты почему одет? Где был? Я тебя потерял, когда понял, что там, — он указал вниз, — тебя нет. Крис, фу, ты что курил? Исак принюхался к схваченным ладоням. Пальцы были холодные. Какое-то время Шистад простоял на улице. Крис нутром чувствовал, что его не оставят в покое. Пытливый взгляд Исака и общее волнение не дают забыть о случившемся. Даже дурацкие сигареты не помогли, прожигая карман своим наличием. — Меня дисквалифицировали. — За что? Шистад метал молнии на ту часть трибун, где сидели ученики, которых они обсуждали во время большого перерыва. От Вальтерсена ничего не скрылось. Он уже и забыл, что они с Крисом всё это время находились в ссоре. Шистад выглядел, как обычно, крепким и здоровым. Дисквалифицированный спортсмен внимательно наблюдал за пловцами, представлял себя на их месте. Ревновал воду, которая в отместку за него должна была утащить всех на дно. Крис вновь казался ранимым и способным чувствовать. — Они действительно настолько задели тебя? — тихо спросил Вальтерсен. Что же такого произошло, пока он шлялся с Эвеном? — Уроды убогие, — с раздражением выплюнул он. — Сначала два пьяных и обкуренных сифозных придурка ебутся, рождают гадов с болезнями, а потом я оказываюсь виноватым в этом! Это как вообще на адекватном языке? — Крис с горящими глазами навис над спутником. Будто обвинял. — Что ты там орал в столовой? — наконец-то он может спросить с собеседника за выходку. Моральный ушат воды отрезвил Исака. Всего какую-то секунду назад он жалел Шистада? — Ты всё собираешь в кучу. Психические и физические болезни, травмы, последствия — тонкие вещи, о которых нельзя говорить с пренебрежением, — парень пытался говорить ровно, скрывая нарастающую злость. — Может совсем чуть-чуть подвинешь корону? Когда ходишь, она в потолок не долбит, нет? — Вальтерсен говорил так, чтобы не привлекать внимание остальных. Опираясь на опыт в столовой, он контролировал голос. Но эмоции били через край, и мимика выдавала его психологическое состояние. Крис, которого сам Иисус поцеловал в зад, обозлился сильнее. — Ты что, защищаешь этих? — Шистад указал в сторону. — Вот их? Они больше не следили за действиями в бассейне, где вёл Найшейм. Парни развернулись носами друг к другу. Между собеседниками оставалось местечко разве что для топора, который повис бы в воздухе от порождаемого ими давления. — Чёрт, — Крис присмотрелся: зрачки напротив расширились. — Почему тебя это так волнует? — Потому что, — порывисто начал Исак и замолчал. — Потому что нужно быть терпимее к чужим проблемам. Ты что, развалишься, если проявишь немного уважения? — А зачем мне это делать? — А мы что, живем в диком лесу? Да даже там существует иерархия, взаимопомощь, что-то такое, — Исак теребил пуговицу, желая вырвать с корнем. Шистад проследил за дрожащими пальцами собеседника. — Плевать на животных и этих шизиков, я не хочу окружать себя больными людьми. Это понятно? Или ты один из них, а я до сих пор не знаю? Ради этого ты рвёшь зад? — строго и грубо спросил спортсмен, пришпилив Вальтерсена к месту. Исак затих, опустив голову, и продолжительное время сидел, не двигаясь. Крис решил, что осадил его и откинулся на сидении. — Не зарывайся, ясно? Много себе позволяешь, — грубо сказал пловец. — Побольше думай о себе. Эта доброта никому не нужна, — дал совет Крис. — И не принимай близко к сердцу их отклонения. Эти люди уже завтра не вспомнят о тебе. А я останусь рядом. Не буду тратить время и объяснять, с кем тебе не стоит портить отношения. Вальтерсен не хотел и дальше слушать Криса. Благо, тот замолчал. На фоне скандала Шистад был грубым, злым. Вселял в Исака не страх, как могло показаться, а чувство одиночества. Будто его выбросили на улицу. Близко к сердцу Вальтерсен принимает только важные вещи. «Или ты один из них, а я до сих пор не знаю?» Был ли Исак таковым? У его матери деменция. Врачи до сих пор не могут точно сказать, какую из двух спичек вытянул парень. Короткая — он абсолютно точно через несколько лет ощутит первые симптомы слабоумия, длинная — попадёт в двадцать процентов счастливчиков, которым генетически не передаётся болезнь. Что же сказать Крису? Хэй, моя мама скоро забудет, как её зовут, а потом и меня. И да, забыл предупредить, что я тоже потеряю память, сойду с ума, начну ссаться под себя, а потом забуду, кто ты такой, и не вспомню, даже если ты начнёшь выплясывать рядом с фотоальбомами и лекарствами. Ну что, хочешь ещё встречаться с больным человеком? Нет? А может, со здоровым, но в генах которого есть эти самые больные клетки, и всё равно опасаться, что деменция проявит себя? Готов ли ты остаться со мной, зная, какой ад я должен пройти с мамой? А, забыл, твоя семья, которая в жизни не примет меня, ненавидит бедных и больных. Давай тогда, пока. Исак ненавидел эту жизнь. Эту болезнь. Неопределённость. Пренебрежение Криса. Вальтерсен до сих пор думал, что сможет уйти от Шистада в любой момент, стоит лишь захотеть. Он уйдёт. Уйдёт, когда наберётся смелости признаться во всём. Исак припал к коленям и спрятал лицо. Парень точно прибьёт его, если правда вскроется. Вальтерсен чувствовал окутавшее его тепло — это был Крис, который прилёг сверху, не наваливаясь. Шистад напоминал импульсивного щеночка. Как у них выходило ругаться и мириться со скоростью один скандал в час? Исак не успевал за своими эмоциями. Трибуна зааплодировала. — А мы можем наблюдать блестящий триумф в сегодняшнем заплыве. Студенты лицея Хартвик Ниссен — Эвен Бек Найшейм, забирает первое место, второе — Вильям Магнуссон, третье — школа Святого Пилигрима, Яков Ридли! Всем хорошего дня!

***

Исак пытался слиться со стеной. Ему было не по себе стоять в стороне, пока Крис говорил с отцом. Такое ощущение, что он прятался. Хотя так и было. Иначе он ждал бы в другом конце коридора, пока Шистады наговорятся. Шон выглядел безупречно в своём костюме от кутюр, лакированными волосами, зачёсанными назад. Свидетели наблюдали типичную картину разговора взрослого сына и отца. Только Шистады знали, что за внешним лоском таились злоба, разочарование и гнев. Крис выглядел уставшим и помятым, в то время как Шон казался полным сил и энергии, чтобы раздавить парня, как таракана. — Твоё призвание — разочаровывать меня, — мужчина издевательски хлопнул Криса по плечу. Сын зашипел: с трудом удалось устоять на ногах и не шататься. — Ну-ну, держи спину ровно, люди же вокруг. — Нам обязательно притворяться родственниками? — с отвращением спросил Шистад. Он не вспоминал об отце, пока не объявили о награждении. Шон в качестве главы попечительского совета заехал поздравить победителя. До сегодняшнего дня Шон награждал собственного сына. Их фотографировали, восхищались и возносили выдающуюся семью. — Я пожимал руки каким-то паршивцам, тогда как на пьедестале должен был стоять ты, — Шон был недоволен. А также удивлён, почему даже здесь Крис подвёл его. — Не можешь справиться с такой простой задачей. Ты такое ничтожество. Мне стыдно быть здесь и стоять рядом с тобой. — Я не виноват, — Крис скрипнул зубами. Он ненавидел этот момент. Хотелось объяснить ситуацию, а не оправдываться перед близким родственником. Отец не слушал. Шон видел волнение сына, подкреплённое присутствием Вальтерсена. Мужчина не мог видеть Исака, но был осведомлён, что Исак весь день провёл рядом с Крисом. Отвлекал и мешался под ногами. — Ты — позор семьи, ещё и этого посмел сюда притащить. Крис повернул шеей в ту сторону, где стоял Вальтерсен, казавшийся кукольно-бледным. Шон не мог не заметить это — нашёл глазами паршивца и встретился с ним глазами. Исак ощутил нечто иррациональное. Как человек мог одним своим присутствием вытравить всё хорошее? Шон умело справлялся с моральной пыткой над Вальтерсеном, не чувствовавшим от напряжения пол под ногами. — Туда даже не смотри, — в голосе Криса появился металл. — Он не сделал ничего плохого. — Он запудрил твои недалёкие мозги и портит жизнь нашей семье. — Как? Ты не в своём уме, если так думаешь, — разгорячённый вид сына разозлил отца. — Не думай, что у тебя есть право выбирать, с кем встречаться. Ебать можешь кого угодно, дырок полно. Крис подался вперёд. Он прекрасно понимал и без имён, о ком говорит Шон. — Заткни пасть. У тебя нет никакого права говорить такое о нём, ясно? — Ты так отчаянно защищаешь его. Интересно, что такого он сделал? Отработал глубокий горловой, и у тебя все мозги уплыли в одно место? — С-сука, — стиснув зубы, сказал Крис. — Мне противно, понятно? Противно слышать от тебя такие слова. Избавь меня от своих грязных фантазий. — Мы не закончили, — предупреждающе подался отец вперёд. — Ты пожалеешь о каждом сказанном слове. Сначала я хотел зайти к этому вашему Торресу и уладить твой вопрос. — Зад мой уладь, — Крис говорил сквозь зубы. Парень до сих пор не смирился, что не попал во вторую часть заплыва. Шон прочистил горло:  — Но сейчас отстранение даже на руку, — мужчина осмотрел сына, будто ища изъяны. — Синяки успеют зажить, — голос сочился сладкой патокой. — Жаль, что сейчас не каникулы. Переломал бы тебе пару рёбер. Возможно, нам бы повезло и одно из них проткнуло бы твоё легкое. Ты бы сдох, валяясь в моих ногах, — добрый, даже ласковый голос Шона заставил Криса внутренне подобраться. Шон с лёгкостью мог устроить сыну несчастный случай. В конечном счёте, сделает это, когда Крис окончательно переступит черту. Шистад не задумывался о наличии братьев и сестёр, но в такие моменты что-то вроде облегчения окутывало парня. Как бы Шон вёл себя, будь у него ещё дети? Старшего сына боготворил, а на Крисе отыгрывался? Дочерью восхищался и любил, а от Криса требовал новых и новых побед? Крис даже в мечтах не мог представить, что отец будет любить его. Хотя бы считать за человека. Между ними были годы моральных и физических издевательств, чтобы вот так за минуту в голове появился хороший сюжет. Шона нельзя представить понимающим и добрым, потому что мужчина был конченным выродком и садистом. Шистад-младший прикусил язык, чтобы не провоцировать отца. Как бы не хотелось, но он навсегда запомнил случай из детства: мужчина был в гневе, маленький Крис не умел различать эмоции и хотел поиграться. Шон запинал сына и в два счёта сломал ребро. Как итог, оно срослось неровно. Если приглядеться, можно увидеть выпирающий уголок. Правда, позже добавлялись другие рубцы и сечения, которые парень перекрыл змеями и терновым венком. Сегодня всё это было мелочью. Крис перешагнул порог прошлого. Однако Исак всё ещё волновал отца, а это уже могло вылиться в проблему. — Кстати, — Шон впервые усмехнулся, будто вспомнил нечто забавное. — Приятно удивила твоя забота о чистоте крови. Крис замер, когда мужчина по-доброму разворошил волосы на его голове. Семья Шистадов, помимо занятости в нефтяном бизнесе, славилась большими вкладами в благотворительные фонды больных и обездоленных. — Согласен, что такому отребью не место среди здоровых людей, — высокомерно заметил бизнесмен. — Хотя бы в этом вопросе наши взгляды совпадают. Однако не стоило орать об этом во всеуслышание. Думай о перспективе и репутации семьи, на которую кладёт тень любое твое неверное слово. Понятно? Криса сковал ступор. Что отец сейчас нёс? Какие общие взгляды? Он же просто… ненавидел уродов и психов… Прямо как и Шон. Нет, быть такого не могло. Они разные, и точка. Шон изначально бездушная скотина, а Крис… он не бездушный. Он умел чувствовать. Да, выборочно, но делал это. В любом случае, отец и сын оставались разными и чужими людьми. Шон хотел сбить парня с толку. Шистад-младший должен был подумать над этим подольше. У него был ещё один вопрос — откуда отец узнал, что Исак был здесь. В то же время Вальтерсен за углом закутался в куртку, надавив на носок кроссовка. Ему было не по себе от того, что в нескольких метрах Шон говорил с Крисом. Разговор явно только выглядел дружеским. Вальтерсен старался не пялиться, чтобы не посчитали сталкером. В какой-то момент его вниманием завладел язык жестов между Шистадами. Отец и сын будто обменивались неозвученными мыслями. Неужели в этой золотой семье были проблемы? Они вообще знали значение этого слова? Исак хотел бы подойти ближе, но Шон мог заметить его. — Эмма, подожди здесь, хорошо, — Найшейм оставил подругу и двинулся к Вальтерсену. Тот подозрительно и воровато жался к углу стены. Эвену с его ракурса было видно всё. Угол разделял Исака и Шистада. Видимо, он не мог просто подойти. Найшейм навострил ухо, но им с Исаком было плохо слышно. Отсюда можно было разобрать резкие жесты и чёрствые взгляды. Вальтерсен был настолько увлечён слежкой, что даже не обернулся, когда у автомата с напитками появился Эвен. Монетки с шумом полетели внутрь. — Бери, — Найшейм протянул стакан, плотно закрытый крышкой. Исак отвлёкся и уставился на парня с вопросительной интонацией. — Бери, говорю, — либо игра света, либо Найшейм выдавил подобие улыбки. Вальтерсен принюхался, но трогать не стал. Эмма со странным недовольством поморщилась, даже не скрывая, что смотрит на парней. — Что там? Нос забил пряный запах топлёного шоколада без добавки в виде маленьких зефирок. Во рту выделилась слюна, но Вальтерсен не спешил двигаться. — Мышьяк, — как ни в чём не бывало ответил Эвен — Исак не удивился бы, если так и было. — Короче, или берёшь, или зря кричал здесь час назад, распугивая невинных детей. Рука непроизвольно дёрнулась: Вальтерсен не хотел этого делать, но всё-таки взял напиток. Он что, с ума сошёл? Исак поднял голову, передумав, но было поздно. Эвен уже вернулся к Эмме. — Какого хера? — спросил бесшумно подошедший Крис. Шистад выглядел помято, будто дрался со стаей разъярённых кошек. Парни проследили за удаляющейся спиной Найшейма. Исак дёрнулся от неожиданности; Шона уже и след простыл. Стакан прожигал руку, хотя и не был настолько горячим. Вальтерсену было максимально не по себе, словно он украл несчастный шоколад. — Ничего. — Это он принёс? Прежде чем получить ответ, Крис без слов вырвал стакан из рук и отправил в мусорный бак. Повисла неловкая тишина. Спортсмен втянул щёки, глянул на Исака, лишившегося дара речи. Шистад пассивной агрессией выразил своё отношение к мужикам рядом с Исаком и к их помощи. Вальтерсен даже поспорить не смог. Завершая день, Исак решил, что с автоматами ему однозначно не везёт. Вальтерсен почувствовал тепло рук Криса, когда их пальцы переплелись. — Дурацкий день. — Мне тоже не нравится. Они одновременно фыркнули, покидая спортивный комплекс.

***

Эвен вырулил свой старенький Понтиак на соседнюю улицу. Сумерки сгущались, после целого дня соревнований, разбора ошибок с Торресом, парень устал, как собака. Найшейм мечтал об одном — принять горячий душ, выпить чего-нибудь крепкого и вырубиться спать. — По глазам вижу, о чём хочешь спросить, — он не смотрел на Эмму, которая сверлила парня взглядом, сидя рядом, на пассажирском сидении. Девушку хватило на добрые минуты три. Потом она развернулась к Найшейму грудью, изводя долгим, пристальным взглядом. Не решалась начать разговор. — Интересно, как ты будешь смотреть в глаза Джо после того, как подносил кофе человеку, из-за которого она не ходит? — Холанд скрестила руки на груди. Эвен был уверен, что подруга испытывает его терпение на прочность. К чему был этот вопрос? — Горячий шоколад, — сделал сухое уточнение водитель. — Какая, в сущности, разница? Не уходи от ответа, — она подогнула ногу под себя. Исак вызывал отвратительное чувство внутри. Почему? Эмма терялась в догадках. Но была одна вещь, которая не давала девушке покоя. Взгляд. Эвен в жизни ни разу, ни при каких обстоятельствах, даже во время их первого (и единственного) поцелуя, так не смотрел на неё. Найшейм смотрел на Вальтерсена, будто хотел смотреть. Парни разговаривали и вели себя как обычно. С издёвками и сарказмом. Только взгляд Эвена поменялся, даже если он сам этого ещё не заметил. — А тебе какая разница? Я должен отчитываться? Разве? — Эвен всегда так реагировал, если подруга нарушала личные границы. Да кто угодно. Всегда он оставался закрытым. — Эмма, ты чересчур озабочена моей жизнью. Тон парня был строгим и одновременно заботливым. Холанд была как вторая сестра. Она перегибала, порой, с личными вопросами и заботой, которой окутала их семью. И чем больше девушка напирала, тем сильнее Найшейм отдалялся. Ему становилось неудобно, потому что пловец не мог принять её должным образом. Эвен прекрасно видел, чего Эмма ждала в ответ. Любви. Как между парнем и девушкой. На такое он не подписывался и в этом плане держался особняком. Холанд положила руки на его плечо в успокаивающем жесте. Она выбрала не того, чтобы обольщать. Эвен с жалостью глянул в сторону подруги. Фары встречной машины ослепили их. Почему некоторые придурки гоняли по трассе с дальним светом и не выключали их, даже когда приближались к другим машинам? Потому что купили только права, а не мозги. Эвен прикрыл глаза, чтобы восстановить зрение. Под веками прыгали белые точки. Эмма с опасением перевела взгляд с друга на дорогу и на всякий случай вытянула левую руку к рулю. Она подстрахует. — Я — твой друг и хочу напомнить, кем для нас приходится Исак, — тише сказала Холанд. Эвен открыл глаза: она на мгновение задержала руку на баранке, чтобы коснуться его кожи. — Ты знаешь, — парень наигранно улыбнулся, — а я не забыл, кто он такой. — Тогда к чему всё это? Сегодня я не один раз видела вас вместе, — она не хотела этого говорить. Эвен не удивился услышанному. Однако решил больше не вестись на просьбы Джо взять с собой Эмму. Эти девчонки уломали его на пару, а сейчас парень вынужден выслушивать безосновательные претензии. Да, угостил Исака дурацким горячим шоколадом, и что? Найшейм не строил специальный план. Он просто хотел купить себе выпить, но потерянный вид Вальтерсена не оставил равнодушным, рука сама отдала Исаку шоколад. Всё. Никакого криминала. До Эвена только сейчас дошло — если их видела Эмма, значит, другие тоже. По школе могли пойти разговоры. Стоило подумать, как в лучшую сторону для себя выкрутить этот момент. Эмма вырвала парня из раздумий, когда они ехали по знакомой улице. — Возможно, вы стали ближе из-за профкома и дежурств, — ей было грустно признавать это. — Просто я… — Чего? — Эвен чересчур резко надавил по тормозам. Они встали у дома Холанд. — Это бред. О чём ты вообще думаешь? — Ни о чём. Я сама не знаю, —девушка нервно взмахнула руками. — Сама не знаю, что на меня находит, когда я вижу вас вместе. — Во-первых, нет никаких нас, во-вторых, хватит думать обо мне так много. Ты начинаешь анализировать такие глупые вещи. Ещё и меня хочешь накрутить. Найшейм видел, как губы подруги дрогнули, а ресницы опустились. Куча её серёжек в ушах блеснули. Девушка прятала лицо в тени. — Исак — конченный урод, которого я ненавижу. А ты перестань думать об этом. — Ты уверен? Эвен не хотел заводить отношения, чтобы после не сидеть вот так и разбираться в херне, которую один из них придумал, а второй потом искал в ней логику. — В чём? В том, что твои подозрения безосновательны? В том, что ты уже с ума меня сводишь своими дурацкими вопросами? Я сколько раз говорил, чтобы ты перестала это делать? — у всегда сдержанного и спокойного Эвена подгорало. Пора было ставить жирную точку. — Эмма, послушай, — парень обратил внимание девушки на себя. — Если ты ещё раз заведёшь этот разговор, мы больше не будем дружить. Тараканы доедают твои мозги и перебираются на мои. Избавь нас обоих от этого. — Я хотела спросить, уверен ли ты, что Исак такой урод, как уже не раз уточнил? — Эмма присмотрелась. — Но теперь всё стало предельно ясно. — О чём ты опять? Что «ясно»? — нахмурился он. — Уже не важно. Главное, ты ответил на мой вопрос, — Холанд вышла из машины и обернулась, когда оказалась на крыльце. Шины колёс Найшейма со свистом покинули обочину. Эмма хотела, чтобы он дождался, пока девушка зайдёт в дом, и только после уедет. Горечь привычно распространилась по всему телу.

***

Спальня Криса — пристанище тьмы. Это, если не заглядывать в его душу. Шистад сам проектировал интерьер и не позволил отступить от разработанной до мелочей задумки. Особняк Шистадов, виденный Исаком, сочился светом, цветами, душистыми ароматами и игрой на классических инструментах — это то, что любила Нарцисса. В комнате Криса стены, потолок и пол были выкрашены угольно-чёрной краской. Напротив двери расположилось широкое прямоугольное окно, начинавшееся на уровне плеча. Небольшое количество мебели: громадная кровать, в которой тонул хозяин, игровая приставка, где парень лениво убивал цифровых персонажей. В спальне не было люстры или намёка на солнечный свет, лишь углы и линии, высеченные горящим неоном. Освещение регулировалось под время дня. Крис любил логово за возможность уединиться. Обнажить себя, не строить персонажа, к которому все привыкли, не скалиться, чтобы к нему не лезли. Здесь не было такой необходимости, потому что в спальню не входили посторонние. Горничные не имели доступ, потому что младший хозяин терпеть не мог чужие руки, запахи, отпечатки. Голые стены без фотографий и плакатов. Не было даже зеркала, что было странным для нарцисса, которым он слыл. Складывалось ощущение, что Крис не оставлял следов. Словно в любой момент мог исчезнуть, забирая память о себе. Нарцисса имела право находиться в спальне сына. Женщина пробовала уговорить его провести нормальное освещение, тянулась к плотным шторам, чтобы открыть доступ солнцу, горела желанием добавить детали. Крис выступал категорически против, и со временем мама отступила. Этим вечером Вильям безбожно напивался. Прикончив ещё один стакан, он откинулся на бесформенном пуфе, который друзья завели, чтобы играть на пару в ps4. — Предлагаю расслабиться, — он передал Шистаду початую бутылку. Крис поморщился, когда Вильям на его глазах проглотил чистую и неразбавленную соджу. В последнее время парень перешёл на сорокаградусный напиток и тянул его, как воду из родника. Магнуссон улыбнулся: скулы окрасил румянец, губы обветрились — Вильям казался счастливым. Или был пьян в стельку. — Кошмар, как ты это делаешь? — Крис откупорил крышку и принюхался. Реакция не заставила себя ждать, к горлу подкатила тошнота. — Твоя проблема в здоровом образе жизни, — Вильям накинул руку на плечо друга. Парни лениво устроились на объёмных мешках. Ступни ласкало тепло подогреваемого пола. Над головами возвышался глубокий потолок с объёмным экраном. Сейчас на нём проецировался мост в звёздное небо. Крис рассматривал избитую Большую медведицу, потому что та всегда первая бросалась в глаза. — Звезда упала, — Магнуссон показал влево. — Ты же знаешь, что она не настоящая. — Знаю, но твой чёртов потолок такой… — парень задумался. — Складывается ощущение, что над твоей спальней нет крыши. И иллюзия неба реальна. Шистад довольно усмехнулся, потому что таковой и была задумка. Высунься они сейчас в окно, над головой будет то же самое, что и в комнате. — Если не получится в спорте, попробуй себя в дизайне. Будешь воплощать оригинальные идеи. — Они авторские, — Крис знал, насколько в спальне тонко и круто продумано пространство. До слов друга он не думал над тем, чтобы заняться проектировкой объектов. — Мои мозги не продаются. — Потому что их нет, — заржал Вильям. Крис накинулся на него, применив удушающий. Они долго катались по полу и смеялись, пока пытались прикончить друг друга. Вильям сдался, когда Шистад поймал его за пятку и защекотал. Магнуссон бил ладонью по паркету, сдаваясь:  — Используешь запрещённый приём. — Ты такой слабак, не мог потерпеть? — засмеялся Крис, но друга отпустил. — Пиздоган, что со мной творит щекотка. Я ж умереть могу. Вильям натянул носки, потому что в борьбе те собрались комком на пальцах. Шистад подошёл к столу и достал из ящика бошку, пока друг пыхтел и приходил в себя. — Ага, от нытья. Будешь? — Крис кивнул. Они втянули дым из заполненной нольпяшки. С непривычки, потому что давно не курил траву, Шистад чуть откашлялся. — Давно ты глушишь водку с таким аппетитом? — Крис посмотрел в сторону: Вильям завалился на спину и раскинул руки. — Где твоя пищевая культура, где режим? — Твоя забота посылает по венам волнующее чувство. Я бы сказал трепет, — Магнуссон говорил с закрытыми глазами и кривой улыбкой на губах. Он издевался. Крис привстал на локтях:  — Что ты несёшь? — А ты? — в голосе сквозило пренебрежение. — С чего вдруг такая озабоченность моей жизнью? — Я всегда интересовался ею, — Крис, в отличие от друга, был предельно серьёзен. Спортсмен сделал всего пару затягов, его штырило и расслабило. Но мозги оставались на месте. — Для пловца, да для любого человека в спорте, в первую очередь, важна дисциплина. Ты превышаешь норму всего запрещённого и губишь себя даже по меркам обычного человека. Вильям перекатился на живот и припал лицом к подушке. Слова друга мгновенно растворились в воздухе. — Может, обсудим мою никчёмность в другой раз? — капризно спросил Магнуссон. Крис встретился с ним затуманенными глазами. Вильям не был сфокусирован на чём бы то ни было, но Шистад не собирался отступать. — Ты стал каким-то другим. — Каким? — Будто тебя здесь ничего не держит, — Криса тревожила расхлябанность, которая аурой окутала Вильяма. — Взять, к примеру, Эскиля. Его поведение говорит об отсутствии якоря, который держит здесь, дома. Он с таким рвением при любой возможности валит за границу и не возвращается, пока Ричард не начинает рвать и метать. Возможно, Эскиля засасывает исследовательская работа, или жить в Сеуле лучше. Но у тебя… — Шистад скосил голову в сторону друга. Магнуссон прикрыл глаза и сложил руки на груди, переплетая пальцы между собой. — Разве Нура не вызывает в тебе прежних чувств? — После того, как она послала меня раз сорок или около того, я сбился на тридцать втором, — Вильяму стало смешно. — Желание подходить к ней улетучилось как-то само собой, — устало сказал он. Шистад поджал губу. Он с понимаем относился к другу и разделял его чувства. Зачем ломиться в закрытую дверь? Хотя случай, который прекратил отношения Нуры и Вильяма, стал исключением для политики Криса. В определённой степени он разделял позицию Сатре. — Ты же помнишь, благодаря чему и кому, — Шистад сделал ударение на последнем. — Ты пожизненно в её чёрном списке. — Тебе нужны дети сейчас? — накинулся Вильям. — Нет, конечно. — А год назад? — Магнуссон злился и не скрывал этого. Черты лица смягчились, когда Крис без слов ответил категоричным «нет». — Вот видишь. Не будьте с ней лицемерами. — Всё равно, аборт такая вещь… — Крис развёл руками. — Типо я не против него. Но, когда трахаешься без защиты, нельзя забывать о такой маленькой вещи, как дети. Шистад разбавил соджу с соком и сделал первый глоток. Магнуссон следил за тем, как легко перекатываются мышцы спины Криса, как выделялись икры. Волосы откинулись назад, непринуждённая поза говорила о том, как хорошо ему живётся. Магнуссон завёлся ещё больше. — Залетит от тебя какая-нибудь тёлка, тогда и поговорим, ага? — парень посмотрел пренебрежительно. — Ты же в следующую минуту, как узнаешь, повезёшь её до ближайшего банкомата и больницы, чтобы на твоих глазах пиздюка вырвали из матки. — Заткнись нахуй. Не говори со мной так. — А что, неправда? — Вильям оскалился. Крис растворялся в мягком свете неона, нерв на его лице дрогнул. — Нет. У меня есть Исак, а у него, слава природе, нет матки. — Всё равно это не отменяет факта, что от тебя можно залететь. Например, Хлоя, — глаза Магнуссона блеснули от мысли об этом. — Как тебе перспектива? Я бы задумался, тем более, после того, что было на соревнованиях, — Вильям пошёл в атаку. — Кого выгнали, потому что его парень орал и привлекал внимание? Крис свёл брови, припоминая случай в спортивном комплексе. Прошло три дня, а его уже ломало без воды. Да, Шистад плавал в своём бассейне, но тренер, команды, поставленные задачи добавляли остроты и заполняли изнутри. — Хочешь сделать его крайним? — Хочу раскрыть твои глаза. Хлоя — дура, но умеет вовремя состроить красивую картинку, а это куда важнее. Исак как неприручённая лошадка. Такого хрен заткнёшь. Так и будет вставлять палки в колёса. Шистад швырнул в парня подушку. — Да знаю, что мы его не обсуждаем, — сдался Вильям. — Но задуматься не мешает. — Что вы с отцом видите в Нильсен? Не такая она и безупречная. Вильям вспомнил, что не должен знать об этом. Поэтому состроил максимально глупое лицо. — Так что там Шо-о, — он запнулся, — мистер Шистад говорит о Хлое? — Хуйню. Крис не считал нужным затрагивать эту тему. Хотелось скорее стереть из памяти эту дуру, которой не было места рядом с ним. Даже на расстоянии она умудрялась портить ему настроение. — Ты что сейчас делаешь? — Шистад недовольно обратился к другу. — Наезжая на меня, уводишь тему подальше от себя. Что так смотришь? Признай уже, что струсил и свалил к отцу в Лондон. А сейчас локти кусаешь, потому что после возвращения Нура не кинулась на шею. Не убивается, а наоборот, восстановилась и завела нового мужика. — Сейчас было неприятно, — Вильям отвернулся, разваливаясь на мешке. — Меня заносит. Не хотел, — Крис похлопал друга по плечу. Они молчали какое-то время, Шистад потёр лицо и ушёл в гардероб. Вильям уткнулся лицом в подушку и лежал на левой руке. Крис вернулся, полностью одетый в чёрное. На шее блеснула цепь; мягкий свитшот, джинсы — идеальная комбинация выходного вечера. Крис выглядел так, будто планировал чьё-то совращение. — У меня встал, — сухо сказал Вильям, когда Шистад показался перед ним. — Сваливаешь? Уже? — Вообще-то это мой дом. Так что валить придётся тебе, — хозяин усмехнулся, пока душился. — Можно я здесь посплю? — Вильяма морило: он удобно примостился на мягких подушках. — Сил нет. Хотел поехать к Элиасу, там сегодня игра, но вырубает что-то. Крис взял телефон: парень ненавидел Элиаса, обдиравшего людей в своём карточном клубе, в котором состояли все их близкие знакомые. — Этот притон ещё не накрыли? — Шистад сощурился от яркости экрана. — Во что теперь играете: джин-рамми, блэкджек? — Подсели на техасский покер. Шистад выжидающе посмотрел, но Магнуссон не был расположен делиться подробностями своей игровой жизни и хотел спать. — Оставайся сколько хочешь, — бросил Крис. Насмешливый комментарий настиг у самой двери:  — Не забудь заехать в аптеку. — Пошёл ты.

***

Крис подъехал к небольшому дому, по привычке оставив машину на обочине с другой стороны дороги. Над головой сгущались полуночные сумерки, Шистад накинул кожанку и потёр глаза. Он обратил лицо к небу и прислушался к тишине. Губы растянулись в незаметной улыбке. Печка в машине разморила его, вены вместе со зрачками расширились. На белках глаз образовалась красная сетка — хотелось просидеть в машине, инстинкты притупились. Он зависал. Но увидеть Исака хотелось ещё больше. Стоило заранее предупредить парня о приезде. Ноги вели к порогу: одна, вторая, третья, четвёртая, пятая ступеньки. Стопа Криса повисла, он почувствовал неладное. В первую очередь, нос забил тошнотворный запах дыма. Как будто палили волосы или пластмассу. Или волосы с пластмассой. Воняло, но дыма не было. Виски сдавило, он вплотную подошёл к двери и приложил ладони. За ней выла сирена. Переменчиво раздавались маты, голоса и топот ног. — Исак? Руки заколотили по двери, Крис повернулся, чтобы кинуться во двор. Парень мог залезть в открытое окно или выбить стекло, чтобы попасть внутрь. Прошла целая вечность, а ему всё также не открывали. Шистад частил кулаками по двери и кричал. Плевать, насколько безумно это выглядело со стороны. Висевший рядом почтовый ящик подозрительно захлопал в ответ, реагируя на удары. Крис приложился ухом к дереву, старалась сбавить обороты громкого дыхания и прислушаться. Абсолютно точно на кухне шумела сигнализация. — Исак! Открой, пока я не сломал дверь! — он не слышал себя. Сердце ускоренно билось подобно тем случаям, когда под водой он дольше положенного задерживал дыхание и не выныривал. Вся дурь из головы улетучилась. Неожиданно Крис запереживал, представляя, что Исак, например, задохнулся. Надышался угарным газом, потерял сознание и лежит на полу с обратной стороны двери, не в силах дотянуться до ручки, чтобы выбраться. Шистад обернулся в поисках чего-нибудь. Вокруг было тихо и пусто, будто человечество вымерло. Тошнота вперемешку с волнением кружили голову. Он спустился вниз, приняв решение. Крис оплатит Исаку новое окно, но попадёт в дом. Парень схватил монтировку. Неожиданно за спиной послышался лязг замка и скрип двери. Взъерошенный и возбуждённый Вальтерсен выскочил наружу, тут же плотно закрывая дверь. Он прислонился к ней всем телом, придерживая руками, будто пытался удержать монстра внутри. Они встретились глазами, Крис выпустил трубу из рук и погнал наверх, тут же заключая Вальтерсена в объятия. Исак не ожидал такой реакции, его сердце билось о чужую грудь. Он дышал открытым ртом. — Ты в порядке? Что там случилось? Ну-ка посмотри на меня, — Шистад внимательно и заботливо без пошлого намёка пощупал Вальтерсена за руки и щёки, давил на них. Неприятный душок из дома улетучивался, оставив лёгкое недомогание. Звук сирены затих ещё до того, как Исак вышел к нему. — Ты что здесь делаешь? — вдруг спросил он у Шистада. Крис выдохнул и опустил голову, опираясь руками на колени. Могло показаться, что он без подготовки бежал кросс. — Я уже такое надумал. Он не обращал внимание на панику в лице Исака. Затылок Вальтерсена жался к двери. — Захотел увидеться, — в голосе Криса появилась лёгкость, дыхание восстановилось. Глаза Вальтерсена были стеклянными, словно он надышался газом или дымом на голодный желудок, и поэтому не двигался с места, продолжая подпирать дверь. Ты не должен быть здесь Становилось холодно; Вальтерсен вышел в свободных пижамных штанах и в одной футболке. — Может, зайдём? — аккуратно спросил Шистад. — Нет, — категорично, быстро и резко ответил Исак. После этого Крис не мог оставить его в покое:  — Что случилось? Откуда был дым? — Какой ещё дым? Кое-что подгорело, вот и пахнет, — зубы Исака застучали, Крис накинул на парня свою куртку. Вальтерсен придвинулся к замку, чтобы Шистад не смог обмануть его и зайти в дом. — Датчик дыма чувствительный, я забываю отключить его. Крис понял, что ему заговаривают зубы. Только это не получилось полчаса назад у Вильяма, и у Исака не выйдет. — Неужели прячешь там кого-то? — Нет. — Тогда впусти меня. — Сегодня не получится. Мама уже спит, — глаза Вальтерсена забегали. пятнадцать минут назад Внимание Жасмин рассеивалось, как песок сквозь пальцы. Исак уже лёг, когда тошнотворная вонь вырвала его из сна. Он подскочил. В уши ударил крик сирены, парень сбежал вниз на запах и шум. Оказалось, вода в чайнике выкипела, ручка начала плавиться, а мама наблюдала за всем в ступоре и не могла пошевелиться. Она забыла про воду на газу, пока не стало поздно. Исак вырубил сигнализацию и бросил уже ненужную железяку в раковину под струю. Металл зашипел, Вальтерсен включил вытяжку, забравшую гарь. Зашуганная мама стояла в углу и не могла даже слова выдавить. — Мам, всё хорошо, ты же видишь? — он не до конца проснулся, поэтому не был бодрым. Наступила апатия, плюс ко всему в дверь стучали. Исак подошёл ближе, прислушался к голосу и отпрянул. Коленки задрожали от новой волны волнения. Со стороны Жасмин показалось движение:  — Открывать не собираешься? — Нет. Это… соседи, наверное, услышали сирену. Иди к себе, я уберу здесь и тоже лягу. Женщина топталась рядом, но не уходила. Она посмотрела на обгоревший чайник. — Я такая невнимательная, забыла о нём. А если пожар? Боже, Исак, прости. — Мам, — сын успокаивающе приземлил руки на её хрупкие плечи. За спиной Шистад продолжил тарабанить, как не в себя. Вызывало сомнения, выдержит ли дверь. — Нет и не будет никакого пожара. Я всё убрал, посмотри. А ты всего лишь устала, да? С кем не бывает? Вальтерсен оставил лёгкий поцелуй на лбу Жасмин, и только тогда она поднялась к себе. Исак тут же развернулся и рванул к двери. Ему нужно было выгнать Криса, иначе будет трудно объяснить всё, что здесь происходит. Вальтерсену нужно побыть с мамой и успокоить её, чтобы в следующий раз женщина не устроила реальный пожар, пока сын будет в школе. сейчас — Не понял, — сощурился Шистад. — Я только что слышал твой и ещё чей-то голос. Разве это не была она? Исак был готов ударить себя:  — Тебе пора. У меня сегодня не приёмный день. — Гонишь меня? Меня? — Крис, пожалуйста, поезжай домой. Я устал и хочу спать. Дома нет огня, дыма или моего любовника, не придумывай. — Любовника? — Да, блять, у него тоже сегодня выходной, — раздражённо бросил он. Исаку было далеко не смешно, потому что Крис стоял упрямым каменным изваянием и даже с места не двигался. — Ты же понимаешь, насколько твои слова выглядят подозрительными? Почему я не могу войти? Почему я никогда не входил, как положено, через дверь? Крис не злился, он, наоборот, казался собранным и серьёзным. Как если бы его заботил вопрос войти официально через порог. — Знаешь ли, — возмутился Вальтерсен. — Мне напомнить, как я оказался в твоём доме? — Блять, — отчаянно зашипел Крис и обхватил лицо Исака, втягивая губы Исака в рот. Всё тут же поменялось, мысли ушли. Осталась сладость губ, вибрация в горле, миллиарды дребезжащих нервных окончаний и тепло тел. Вальтерсен обмяк в руках, подаваясь навстречу. Он обернул тонкие руки вокруг шеи Шистада и застонал в поцелуй. Крис уверено протолкнул колено вперёд, чтобы вставший член Исака мог тереться об него. С каждым движением его вжимало в дверь. Он сглотнул и захотел посмотреть в глаза Криса, между их губ растянулась дорожка слюны. — Ты… Исак не успел спросить, потому что Крис одним движением развернул его и просунул руку под резинку трусов. Шистад втянул носом запах тёплого и домашнего парня, упустившего из виду дверь и замок на ней, который не был закрыт на ключ. Крис мог бы оказаться хорошим мошенником, который задурит голову и попадёт в вашу квартиру (прим. автора. А кто, собственно, против Шистада в своей квартире? * агрессивно играю бровями*). Они ввалились внутрь, Исак расфокусировано посмотрел на Криса. Тот был предельно серьёзен и зол, осматриваясь вокруг. — Какой же ты гандон, — Вальтерсен встал к Шистаду вплотную и попытался развернуть его. — Вали. Я же сказал, что сюда нельзя. Он прошёлся пятерней по раскрасневшемуся лицу и взъерошил волосы, когда Крис легко увернулся и прошёл дальше. — Детка, не переживай, — Шистад ступил на ковёр. — Посмотрим, что у нас здесь, да? Мне можно, — парень улыбнулся. — Блять, — выругался Исак. Он хотел придушить гостя, возомнившего себя главным. — Уйди, или хотя бы говори тише, — практически шёпотом попросил Вальтерсен. Крис не нашёл следов и незаметно выдохнул:  — Следи за языком, хорошо? А то материшься, как заправская, — Исак заткнул его, сжимая рот ладонью. — Я сказал, чтобы ты завалил и не шумел, — приказным тоном зашипел хозяин. Крис убрал руку Исака, не понимая, к чему такая секретность. Неприятный запах практически выветрился. Крис дотронулся его ладонью, которую не выпустил, своей щеки. Вздёрнутый нос и нрав Исака не оставили Шистада равнодушным. Парень с лёгкостью коснулся перекушенных до крови губ и зализал их. — Сынок? — позвала Жасмин, показываясь в гостиной. Исак ещё никогда так не прыгал — он перепугался, дёрнулся и нечаянно зарядил челюстью по зубам Шистада. Те клацнули так, что Крис прикусил нижнюю губу и взвыл. — О боже, — она подошла ближе. — Исак? — женщина вопросительно посмотрела на сына. — Усё нрмально, — Шистад говорил сквозь зубы, потому что лопнувшая губа горела. Гость подумал, что беспокойство, написанное на лице Исака, адресовано ему. — Так тебе и надо, — мстительно заметил Вальтерсен. — Мам, это… — Мама? — удивился Крис, наконец-то рассмотрев Жасмин. Он протянул руку вперёд, женщина её пожала. — Осень притно. Ай, — зубы задели ранку. — И мне, — она даже забыла, зачем спустилась. Жасмин не отводила глаз с Криса. Симпатичный, нет, красивый молодой человек, как только увидел её, несколько растерялся. Было видно, с каким любопытством он рассматривает её, как уже заметил их с Исаком сходство. Тоненькая, как тростинка, Жасмин могла сойти за страшую сестру Вальтерсена. Исак задёргался как от конвульсии. Парню стало не по себе, будто он убил часы, выстраивая карточный домик, а у финиша на постройку подул ветер и всё развалилось. Вальтерсен со всей силы толкнул Криса в плечо.  — Ты всё испортил! — Сынок, аккуратно. Посмотри, что ты сделал с ним, — Жасмин сходила за льдом, который следовало приложить к губам, пока те не опухли. — Не думала, что ты настолько неуклюжий, — она отдала Крису замороженный мешок. — Чего молчишь? — глаза Шистада смеялись. — Мам, он уже уходит. Да? — рявкнул Вальтерсен. Исак толкнул парня к двери, который по инерции дёрнулся, но уходить не спешил. Шистад натянул самую лучезарную улыбку, скрытую под мешком льда, и поморщился от жжения в лопнувшей губе. Он продемонстрировал белоснежные зубы с покраснениями в щелях и накинул руку на дрогнувшее от давления плечо. Исак начал брыкаться, чтобы Крис прекратил цирк. — Мы встречаемся, — улыбнулся Шистад маме. — Малыш, не нервничай ты так, — обратился гость к закипающему Исаку и поддел того локтем. Бегущая строка на лбу Вальтерсена гласила: «Я убью тебя. Особенно за малыша».