Луна в созвездии Скорпиона

— А можно дышать не так громко?! Исак с удвоенной силой принялся оттирать стену. Спиной он почувствовал тяжёлый и злой взгляд Найшейма. — Можно не орать на всю улицу? Ждёшь, чтобы сюда сбежались зрители? — Отъебись. Не твоё дело, как я разговариваю, — из парня так и рвалась наружу вся нерастраченная после бара отрицательная энергия. До слуха Вальтерсена дошла насмешка Эвена. Музыканту рефлекторно захотелось бросить мокрую и грязную тряпку прямо в лицо напарника. — Почти закончили, — зачем-то уточнил пловец спустя некоторое время. Исак ничего не ответил. Следующие десять минут парни провели в тишине. Утро после бурной ночи, проведённой в проклятом баре, который Исак будет обходить десятью дорогами, выдалось, мягко говоря, не лучшим. Прокатиться до особняка Нильсен, отсидеть около часа в неотложке и всё равно заявиться на отработки — Вальтерсен сам себе удивлялся. Судьба была неумолима, подбрасывая такого рода подарки. Поэтому при встрече с Эвеном председатель одарил его презрительным взглядом на замученном лице и взялся за работу. Не сговариваясь, студенты принялись за работу. Пловец беспощадно обходился с высохшими кусочками клея и слоями бумаги на доске объявлений, что была длиной в несколько метров, соскребая их с корнем. Им досталась окраина одного из неблагополучных районов. Днём здесь оказалось немноголюдно, а в шаговой доступности располагалась крытая станция железной дороги. Исак прошлёпал за спиной парня и с шумом вылил воду на рельсы так, что капли отбросило назад. Он успел отскочить, но обувь и полы джинсов Эвена окатило. Зажатая между зубами пловца сигарета чуть не выпала у спортсмена изо рта. Найшейм медленно перевёл взгляд на придурка, даже не пытавшегося притвориться, что ему жаль. — Ой. — Забавляйся, пока можешь, — как и прежде, сдерживая внутренние порывы, сказал Эвен и выпустил пар дыма. Вальтерсен сложил руки по бокам и склонил голову. Ему было интересно, а не с роботом ли он общается? Эвен всегда был тих и спокоен. Такое же не могло быть просто «потому что». В мире каждую минуту происходят вещи, которые априори не могут не вызвать на эмоции. Этот же двухметровый старикан на любое событие лишь таинственно закуривал сигаретку и помалкивал. Эвен тихим, странным поведением где-то напоминал аутиста. Не то, чтобы у Вальтерсена были претензии к ребятам с этим диагнозом, но лучшей характеристики парень подобрать не мог. Найшейм действовал аккуратно, без спешки. Был немногословен и спокоен. Это обычно должно располагать, но в случае с Эвеном вызывало невроз. Исак потряс головой, потому что успел представить домик где-то на отшибе города, старый пикап и тихий лес на километры вокруг. Если пустить в ход богатую фантазию, то Найшейм мог и за серийного маньяка сойти. А для такого нужны яйца, которых пловец был лишён. — Что тебе нужно? — не выдержал Эвен. — Хватит гипнотизировать мою спину. Он докурил и придавил тлеющую сигарету носком обуви, на что получил недовольный взгляд Вальтерсена. — Мы здесь вообще-то убираем, нет? — Исак мог на говно изойти и своими причитаниями поднять даже покойника, если его задеть. Сейчас катализатором психоза оказался несчастный, брошенный под ноги бычок. — Убери живо. — Что будет, если не уберу? — с вызовом спросил Эвен. Его порядком достало напыщенное поведение собеседника. — Тебе похоже давно не напоминали о месте, куда можно послать. Вальтерсен усмехнулся. — А ты там бываешь чаще, чем в туалете, да? Напарники плавно переходили к теме, которую старательно избегали. — Не чаще, чем ты, — парировал Найшейм. Реакция Эвена для Исака казалась банальной. С появлением Шистада в жизни музыканта и всей бравой компании в числе Шона, Лаурица, Вильяма, Нильсен, вместо приветствия использовавших коронное «Ты неудачник и недостоин Криса!!!», парень закалился от нападок подобного рода. Уже не щекотало нервы. Вальтерсен неосознанно перенимал стиль Шистада. Крис выстроил вокруг себя броню, которая не позволяла людям и рта раскрыть в его адрес. Зевакам дай повод обсудить, оскорбить, задеть, поиздеваться. Если ты реагируешь, идёшь на поводу и никак не отбиваешь нападение, считай, проиграл. Смысл поддаваться жалким попыткам задеть за живое? Крис — он по-хорошему эгоист, заставивший землю вращаться вокруг своей оси. Кто-то недалёкий скажет, что это плохо и высокомерно. А как нужно? Зачем тогда жить, если не во благо себе. Если не отстаивая личные границы? — Зачем ты сюда припёрся? Выбрал бы в пару Эмму или ребят из команды. Найшейм отложил скребок и медленным шагом двинулся к сложенным неподалёку шпалам. — А что такое? — Эвен смотрел на парня, упрямо следовавшим за ним. Найшейм проигнорировал упоминание подруги. — Не можешь находиться рядом со мной? Найшейм с интересом уставился на собеседника и так тянул лыбу, что хотелось проверить на прочность, не треснет ли. Спортсмен либо издевался, либо спрашивал серьёзно, но прятал это за иронией. Исак задумался, а не скрывает ли Эвен волнение. — Я тебе уже сказал, кончай строить мачо, который знает больше всех, — Вальтерсен злился. Его не забавляли ни разговор, ни вопросы недоумка, но терпеть и дальше скользкий взгляд и вопросы с двойным смыслом парень не собирался. — Я вроде как не давал повода, чтобы кое-кто, — выделил музыкант, — решил, что в его персоне заинтересованы. Поэтому наклёвывается логичный вопрос: а может это ты не можешь находиться рядом со мной? Исак закутался в большую куртку, откуда выглядывали лишь чересчур стройные ноги, плотно обтянутые джинсовой тканью. Солнце слепило парню в затылок и чуть припекало, поджаривая больное место через шапку. Ему бы отойти в тень — голову кружило — но парень упрямо оставался на месте. Сейчас требовалось выдерживать давление и не поддаваться. — Что, сказать нечего? Да тебе хоть немного стыдно за всё, что ты сделал? — Исак говорил о моменте в кабинете. — А тебе? — Эвен ответил резким тоном, словно задал конкретный вопрос. — Как вообще ходить по земле и спишь после всего, что сделал моей сестре? Вопрос и поубавил тон, и сбил спесь Вальтерсена. Носки запружинили — парень посмотрел по сторонам в поисках ответа. Вероятно, настойчивое нахождение Найшейма поблизости скрывалось в неуёмном интересе пловца к произошедшему. — Что ты хочешь знать? Полиция разобралась во всём, это был несчастный случай. — Так ли это на самом деле? — Ты что, не веришь им? А что говорит Джо? Исак присмотрелся к собеседнику и заметил налитые красным глаза парня. Уже долгое время музыканта терзали мысли о том злосчастном дне. Эвен прикурил, Вальтерсен решил присесть рядом, потому что стоять стало невыносимо. — Думаешь, я поверил полиции, которая разбирала дело Шистада? — покосился Найшейм. Исак сложил руки на коленях и уставился на расписанную граффити стену перед собой. За их спинами остались километры железнодорожных путей, а ещё дальше — панельные многоэтажки. Один из поездов пронёсся мимо, поднимая ветер и гул многотонного сооружения. Парни зажмурились и прикрыли рты, чтобы не глотать пыль. — Ну и место, — выдохнул Исак, стоило всему закончиться. — Ты должен поверить заключению. Мы вообще случайно оказались там втроём. Эвен ни на йоту не успокоился, потому что Крис и Исак последние люди, кому можно верить. Вальтерсен казался шалопутным ангелом. Но стоит узнать парня поближе, как открывается ящик Пандоры. А Шистад — анаконда, которая сожрёт и не подавится. Джо легко могли обвести вокруг пальца так, что бедняжка сама не поняла, что чудом избежала смерти. — Не имею привычки верить тем, из-за кого моя сестра прикована к инвалидному креслу. Вальтерсен вскочил, рыча, но слабость вынудила вернуться обратно и обмякнуть на месте. Он зашипел и надавил на висок, стучавший изнутри отбойным молотком. — Какой же ты упрямый кретин. — Эй? — позвал Найшейм, но ему преградили путь рукой. — Не трогай. — Тебе плохо? На солнце перегрелся? В голове не укладывалось, насколько быстро меняется отношение Найшейма. Только что пловец сидел с отрешённым лицом, как тут же забеспокоился, стоило Исаку согнуться в три погибели. Что с ним не так? — Это ты сушишь мне мозги чепухой, — недовольство отразилось на лице парня. — Мне кажется, или ты до сих пор обвиняешь нас? — Не кажется, — только и сказал Найшейм. Он выдохнул кислотный клубок дыма, Исак ненароком втянул отраву в лёгкие и почувствовал подкатившую к горлу тошноту. — Ты весь зелёный, иди домой. — Сам иди. Эвену насторожился. Прежде ему прилетало что-то вроде «Сам иди, гандон ты эдакий. И ещё, чтобы ты сдох», а здесь — ленивый тон, будто сопернику сил не хватало придумать колкость. Ладонь пловца тихо легла на плечо Вальтерсена. Эвен опустил взгляд, ожидая скорой реакции. — Я разве не говорил, чтобы ты убрал свои грязные руки? — тихий, но раздражённый голос Исака доносился сквозь ткань шарфа, в котором он прятал лицо. — Тогда приходи в сознание — и за работу, у нас ещё как минимум час, — Найшейм быстрым шагом ушёл к своей стене. — Мы не договорили. Исак сжал губы до фарша, переживая «приход». Он держался на чистом упрямстве, в голове посветлело. Вальтерсен решил отмучаться часок и ехать домой. Как бы ни было, следовало поспать. Жалкие попытки отключиться в Форде, пока Крис вёз его после больницы, не увенчались успехом. Стоило прикрыть глаза, вбрасывало обратно. Пострадавший лавировал на грани «между». — Что ты хочешь услышать? — О том, что ты не будешь пытаться преследовать нас с Крисом, чтобы что-то там выяснить. Потому что сразу предупреждаю, рыть нечего. — Зачем ты тогда стоишь здесь и пытаешься меня убедить в этом? Говорить с Эвеном было сродни битью головой о стену. Тот в своей манере упёрся рогом и никого не хотел слышать. — Потому что твоё поведение заставляет меня озвучивать очевидные вещи. Плюс ты сказал, что не доверяешь Шистадам. Дальше разговор о деньгах опустим, хорошо? — Не могу обещать. Исак мог свести к минимуму то общение, что было, и тогда Эвену не останется ничего, как отступить. Интуиция подсказывала, что с этим парнем не будет так легко, как хотелось бы. — Тогда я попрошу о другом. — Валяй. — Отвали от меня и не пытайся использовать. Мы, конечно, уже говорили об этом, — парень вспомнил разговор в кладовой Евы, где их запер Вильям. — Тогда ты не послушал, но в случае с Джо ты зря пытаешься что-то доказать. — О чём ты? — Найшейм включил дурака. — О, умоляю, давай без киношных клише. «О чем ты? Что ты имеешь ввиду?». Твои попытки завалить меня или принести горячий шоколад говорят о заинтересованности, и можешь даже не отпираться. — С чего ты решил, что я заинтересован в тебе? — Эвен окинул парня оценивающим взглядом с ног до головы. — Интуиция, — Исак закусил губу, анализируя сумбурные копошения Найшейма рядом. — Знаешь, я бы поверил, но твои глаза не врут. — И что же они говорят? — Я как минимум не урод. Потому что на них так не пялятся и не пытаются зажать. — Я теперь поклясться тебе должен, что не буду пялиться и зажимать? — с вызовом спросил Эвен. У Исака всё внутри распирало от маленькой победы. То есть он попал в яблочко. А дальше накатил страх. Эвен не пошёл в отказ, тем самым подтвердив сомнения в плане заинтересованности Вальтерсеном. Понять бы, какого рода был интерес. — Тебя бесполезно просить, всё равно проигнорируешь. Но хотя бы держи дистанцию, — одноклассников окутало волной шума от надвигающегося поезда. — Окей, руки при себе, — Найшейм поднял ладони и отпрянул, наглядно давая понять о капитуляции. Межу ними осталась недосказанность. За углом послышался скрип двери и последовавший затем громкий разговор мужчины по телефону. — А я тебе говорю, найди! Ты обещала мне работников к сегодняшнему утру. Карен, моя сестра не справляется одна, мне нужны дополнительные руки. Я что, так много прошу? Исак с Эвеном переглянулись. Найшейм отложил тряпку и стянул перчатки. Пловец прикурил сигарету и сощурился, когда из-за облака вновь вышло солнце. Вальтерсен, стоявший в нескольких метрах, нахмурился, наблюдая, как с наслаждением пловец, мать его, выкуривает уже третью. После тотального контроля Шистада над своим телом, которое он поистине считал храмом, странно наблюдать за Вильямом и Найшеймом. Один пьёт, как не в себя, второй — дымит, измываясь над лёгкими. — Эй, — мужчина обратил внимание на студентов. — Что вы делаете у моего бара? — Поверьте, мы сами не в восторге, — скучающе ответил Исак, подмечая симпатичное личико молодого человека. — Что за херня? — ещё больше разозлился парень. Он сделал шаг навстречу Вальтерсену, на что тот отступил. Хозяин бара оказался злее дворовой собаки. — Полегче, — Эвен выставил руку в сторону, чтобы преградить путь. Исак выглянул из-за широкого плеча и недовольно поднял глаза на Найшейма. — Я сам. — Молчи уже. Сам ты только проблемы можешь нажить, — напарник наморщил лоб. — Знаешь, что?! Прибереги силы для тренировок. Хотя, — задумчиво присмотрелся музыкант. — Нет, не береги. Мечтаю посмотреть, как ты выдохнешься, ослабнешь и утонешь на дне бассейна. Эвен насторожился: Исак шутил, явно не дотягивая до своего уровня. — К моему счастью и твоему огорчению, Тор уехал на неделю. Тренировок не будет, похороны отменяются, ага? — Ага! — Эй, я вам не мешаю? — выкрикнул хозяин бара. Парни отступили и посмотрели на мужчину, словно впервые его видели. Первым в себя пришёл Найшейм. — Мы здесь от городского проекта. Вроде как помогаем облагородить территорию. Тройка осмотрелась на пустующей станции. Под ногами собрались хрустящие листья и мусор. Мужчина насторожился. — Не нашли место получше? — Как вас там, — задумался Исак, поравнявшийся с напарником. — Напоминаю, что мы здесь не по собственному желанию. Не хотели мешать, но скоро мы уходим. — Адам, — кивнул он. — Ребят, а не хотите по-настоящему поработать? Парни переглянулись. Исак был не прочь найти работу после школы, потому что располагал свободным временем; Эвен не откажется от дополнительного заработка, чтобы покрывать счета. Их с Джо расходы росли каждый день. — Какая, например? Исак ткнул Найшейма локтем. Они не должны вот так сразу доверять незнакомцу, а ещё Эвен обязан прекратить говорить за них двоих. — Бар нуждается в тотальных переменах. На днях я уволил всех лентяев, но бюро никак не может предоставить рукастых людей. Мне помогает партнёр, она и за официанта, и на кухне пашет, — складывалось ощущение, что мужика прорвало. И ему было абсолютно плевать, кому выговориться. — Короче нужен официант, но придётся совмещать с работой за стойкой. Второй, — он кивнул Эвену. — Можешь таскать тяжёлые коробки и ящики на разгрузке. Плюс работы в помещении хватает. Найшейм нахмурился и принялся обмозговывать, Исак спрятал руки в карманы и привстал так, чтобы укрыться в тени от солнца. — Что с оплатой? — Думаю, по тысячи крон за смену. — Каждому? — Естественно. Не смотрите на местность, — мужчина осмотрелся вокруг. — У нас хорошая проходимость. Уровень жизни в этом районе так себе, поэтому люди стекаются выпить и снять стресс. — Под стрессом вы подразумеваете? — Стресс. У нас не притон, сюда приходят как следует напиться. Правда иногда не обойтись без драк, но, думаю, ты справишься и этим, — Адам обратился к Найшейму. Исак рядом прыснул от смеха.  — Конечно справится. Правда, ему недавно чуть нос не сломали. Эвен поджал губы и уставился вниз. — А ты уже отпросился у своего парня? Не заругает, когда узнает, что мы будем работать вместе? — Мне не нужно его разрешение, лучше позвони Эмме, ага, — в тон ему ответил одноклассник. Адам, который опять наблюдал за перепалкой собеседников, свёл брови. — Так вы не вместе? Парней с такой скоростью отбросило друг о друга, будто они схватились за оголённый провод. — Фу! — Нет, конечно. — Ну, может, в его мечтах, — задумчиво ответил Исак, скользя по недовольному лицу пловца глазами. Язык однозначно был врагом музыканта. — Закройся. Ты опять начинаешь. — Так, ладно, как закончите, жду вас внутри. Ознакомитесь с остатком персонала и решим, когда вам выходить на смену. Адам развернулся и лениво побрёл в помещение. Он немного расслабился, потому что ближайшие полчаса не придётся обзванивать всех знакомых с предложением поработать у него. Пара, которую мужчина присмотрел, казалась странной. Ему не нужны сотрудники, которые будут постоянно собачиться, но пока не оставалось иных вариантов, как принять здоровяка и мозгоклюя. — Надеюсь, у нас будут разные смены. Потому что видеть твою постную рожу больше чем обычно нет желания. Исак скинул тряпки в мусорный мешок. Благо инвентарь хоть и беспорядочно, но валялся на уровне колен. Так было легче нагибаться, чтобы меньше чувствовать недомогание и боль в затылке. — Взаимно. Эвен помогал однокласснику разобраться с мусором. Он заметил, что Вальтерсен практически не двигается и остаётся на месте, работая преимущественно руками. Хотелось узнать, что же всё-таки произошло, а в этом не было сомнений. Но тогда бы разговор перешёл границу, очерченную между ними. — Идёшь на вечер поцелуев? — спустя время спросил Найшейм. Исак не сразу расслышал, потому что сначала долго и пристально смотрел в телефон, а потом принялся осматриваться по сторонам. — Что мне там делать? — Повеселиться как вариант, — парень дернул плечами. — Надеюсь, Вильяму не набрать нужную сумму. Пусть его посадят, а я отдохну пару лет и от него. Исак стоял спиной к бару и дороге. Он тыкал по сенсору. Эвен склонил голову и усмехнулся. — Ух ты ж как летит, посмотри, — указал пловец за спину. — Прям таран, — с сарказмом отметил он. Вальтерсен развернулся — в музыканта с разбегу влетел Шистад. — Ай! — вскрикнул Исак, морщась от тупой боли в затылке. Голову по инерции откинуло. — Какого ты трубку не берёшь? Я, между прочим, ищу тебя по всему городу! — зарычал Крис, сжимая свои руки на плечевых суставах собеседника. Вальтерсен повернул голову к Эвену, который уже отошёл подальше и притормозил у входа в бар. Пловец подал едва различимый знак Исаку и скрылся. — Отпусти, больно же, — с большим недовольством потребовал Вальтерсен, дёргая плечами. Шистад ослабил хватку и тут же отступил. Он не собирался маньячить парня, но оказался на взводе и перегнул, когда наконец-то нашёл музыканта. — Что смотришь? Мы вроде как всё решили утром, — Исак сел на деревянные блоки. Неподалёку послышался стук колёс по рельсам, поднялся ветер. Крис, который впопыхах надел первое, что попалось — кожаную куртку, не чувствовал холода. А вот Исак ёжился. Шистад заметил на парне помимо тёплой куртки шапку. Спортсмену стало стыдно за свою реакцию — он молча присел рядом. — Я тебя потерял. Зачем ты пришёл сюда, тем более с ним? — За «надо». Крис не спал больше суток и держался на последнем издыхании. Он не был расположен к шуткам парня, который тоже, кажется, делал это больше на автомате. — Захотел и пришёл, — добавил Исак. — Я не мог уснуть. Лучше тереть здесь стены, чем остаться дома наедине с мыслями. А моя голова, знаешь ли, в последнее время слишком многое перенесла. Бежал от себя. Потому что постоянно думал о маме, Крисе, Хлое, Лаурице, Эвене. Мозги были набекрень. Он сам для себя стал мукой и кошмаром. Он устал. — Хорошо, — просто согласился Крис. Шистад не мог винить Исака, потому что сам был причиной его проблем. Но и спокойно реагировать на наплевательское отношение собеседника к здоровью Крис не собирался. — Надо же, согласился, — без улыбки сказал Вальтерсен. — Сейчас что, снег пойдёт? — Ответь на вопрос: какого хера этот ушлёпок делает рядом с тобой? — Крис выудил из кармана зажигалку и черканул колёсиком. — Думаешь, я оставлю тебя пахать здесь? Тебе нужен покой и постельный режим. Вальтерсен проигнорировал все добрые намерения Шистада. — Ты, кстати, угадал, — Исак чуть выгнулся, заглядывая в лицо Криса. — С сегодняшнего дня буду пахать здесь, — музыкант указал на помещение из черного кирпича перед ними. Шистад вместе с собеседником поднял глаза на здоровый сарай. Колоритный бар гармонировал с разбитыми улицами, погнутыми уличными щитами. Полузаброшенная станция, витающие в воздухе пыль и листовки. Отличное место для работы молодому парню. В проулке шлюхи, готовые отдаться за копейки, и торгаши шмалью. Крис уже предвкушал карьерный взлёт. — Нет. — Проверь слух, потому что я не спрашивал, — Исак нисколько не был удивлён попыткой Криса взять его жизнь под свой контроль. — Хочу и буду работать. — Нужны деньги? Сколько? Шистад достал телефон и нажал на значок онлайн-банка. — Ты серьёзно? Думаешь, мне нужны бабки твоего отца? По спине прошёлся холодок — косвенно Исак намекал на финансовую зависимость Криса от Шона. — Ты не будешь работать, и точка. Поехали домой, — парень привстал, отряхнувшись. — Подожди. Этот кретин тоже будет работать здесь? — не зря же Найшейм вошёл в бар. Вальтерсен не выразил несогласия. Уголочек левого глаза задёргался. — Нихуя. Понял? Исак усмехнулся. Шистад, как цербер, осматривался и сканировал местность. Райончик оказался не по духу тому, кто привык видеть роскошь. — Помнится, кое-кто говорил «я не могу не общаться с Лаурицем и этой, потому что нас связывает много чего». Так вышло, что нас с Эвеном — тоже. Конечно, работа в школе — это не многолетняя дружба, но я не могу уйти от нее. С баром вышло случайно, но тебе придётся принять всё, как данность. Крис, мои мозги плавятся от всего, что происходит. Не дави. — Это что, месть? — Шистад растерялся. Насмешливо-надменный тон обиженного Исака мог что угодно подразумевать. Но лучше было спросить, чем гадать и напридумывать лишнего. Вальтерсен нуждался в опеке и в таких простых замечаниях вроде «тебе нужно поспать», «накинь что-нибудь тёплое», «выпей приторно сладкий какао». Но также музыкант нуждался в тормозе, который бы убавлял его стремление доказать независимость. — Думай, как хочешь, — отмахнулся парень. — И только попробуй что-нибудь сказать хозяину бара. Если меня уволят, мы с тобой сильно поругаемся. Крис выдохнул сквозь зубы. У него в голове не укладывалось, зачем Вальтерсену на ровном месте приспичило работать. Занятость в профкоме, школа вполне занимали его день. Когда он собирался работать, интересно. А ещё Эвен. Им с Исаком нельзя работать вместе. — Попробуй, — он кивнул. — Через неделю взвоешь и уйдёшь оттуда. Крис остался несгибаемым: спортсмен и носом не повёл на испепеляющий взгляд Исака. Вальтерсен обожал в Шистаде его умение поддержать и бескомпромиссность. Пять баллов в умении выстроить достойные партнёрские отношения. — Ты уже был дома? — Исак подёргал кусочек заусеницы, решая перевести тему. Пальцы мелко подрагивали — сказывались изнеможённость и слабость. — Чёрт, кровь пошла, — прошептал музыкант, прикладывая палец между зубов, чтобы остановить её. Крис взял здоровую руку собеседника в свою и повёл парня к машине. Исак перебирал ногами и еле поспевал следом, потому что шаг Шистада был больше. — Недотёпа, — цокнул пловец. — До дома, нет, не доехал. Эскиль попросил отвезти его в патентное бюро, пришлось развернуться на полпути. Парень наскоро открыл дверь и посадил своего птенчика, которому руки следовало оторвать за мелкое членовредительство. Вальтерсен свесил ноги и позволил поухаживать за собой. Музыкант прикусил язык, потому что тупая пульсирующая боль от маленького оторванного кусочка кожи нарастала. Палец горел, а хладнокровное и собранное поведение Шистада пугало. — Вот если бы мне ногу отрезало, ты был бы таким же сдержанным? — Не пори чушь, — Крис собрал грязную кровь, подтирая спиртовой салфеткой. Напоследок Шистад вырвал язычок бумаги на упаковке пластыря и запечатал ранку. Исак перевёл взгляд на свои часы.  — Будешь сталкерить меня, и я выкину их. Понял? — Я тебя всё равно из-под земли достану. Понял? — парень бросил мусор к ногам и отстранился, чтобы позволить пианисту выбраться наружу. Вальтерсену стало не по себе от холодных глаз Шистада. Они оба были уверены, что Крис не шутит, предупреждая. — Как думаешь, отец будет в гневе, когда до него дойдёт жалоба Хлои? Уверен, она молчать не будет. Исак прильнул к возлюбленному, оплетая того руками. Он был благодарен за оказанную помощь, хоть в подреберье и осталось стойкое ощущение, что парень опять что-то утаивает. Шистад аккуратно сомкнул руки, натыкаясь на острые лопатки. Хорошо, что они не смотрели друг на друга. — Не думаю. Всё порядке. — В порядке, потому что Хлоя смотрит на тебя влюблёнными глазами, как мартовская кошка? Ты же не поговорил с ней утром, практически выталкивая из машины. Сцена была одновременно неловкой и раздражающей. Хлоя ёрзала на заднем кресле и не пожелала выйти, пока Шистад не проведёт ей до дома. Крису против желания пришлось чуть ли не под руки волочь слабую подругу. У Нильсен болела голова! А Исак вытирал подсохшую кровь, которая взялась непонятно откуда, и смотрел через стекло, мечтая устроить реванш. — Она подняла на тебя руку, симулировала и воспользовалась положением, — Крис считал за унижение нахождение рядом с Нильсен. — Не думаю, что это влюблённость. — Любовь? — выгибая бровь, играючи поинтересовался Вальтерсен. Однако музыканту было не до смеха. Красноречивый взгляд Шистада должен был успокоить пострадавшего. Но тревога осталась. — У тебя будут проблемы из-за меня, — Исак лишь догадывался, какие. Крис спрятал руки в карманы кожанки и фальшиво улыбнулся. — Он же мой отец. Какие могут быть проблемы. Вальтерсен принял ответ и оставил Шистада, обещавщего дождаться. Парень развернулся к бару. — Поздно сожалеть, — Крис смотрел в экран телефона. Пропущенные от отца никогда не обещали, что «разговор» окажется безболезненным.

***

В доме Нильсенов преобладала богемная обстановка и соответствующий интерьер: золотая резьба, громадные рамы картин, блёстки, запах свежего дерева — перед глазами пестрило. Стены сжимались и давили на Криса, а высокий потолок угрожающе нависал в паре сантиметров от макушки. Нарцисса посчитала бы оскорблением находиться в подобном месте, где ни цвета, ни мебель никак не сочетались. Нильсены в своём стремлении везде пропихнуть яркость и вычурность перегнули. Комната кошмара и насилия над чувством вкуса издевалась над Шистадом. Отец изредка поглядывал в сторону сына своим фирменным «заткнись» взглядом. Парень размял плечи и поёжился от холодка, когда к ним вышла Хлоя в домашнем шёлковом халатике, перевязанном пушистым поясом, и одарила присутствующих улыбкой. Её бледные щёки порозовели; девушка направила статную фигуру к темному пятну — парню, чьи широкие, набитые мышцами плечи послужили для Нильсен маяком. — Детка, разве тебе не стоит отлежаться? Отец девушки вскочил, как ошпаренный, и рванул с распростёртыми объятиями к своему ребёнку. Толстый мужик не сразу смог подобрать каждую из своих складок на животе и запыхался, пока пытался сделать хоть пару шагов. — Мне лучше. У Шона желваки зашлись: мужчина сжимал стеклянный сосуд, в котором плескалась янтарная жидкость. Шистад-старший прекрасно видел налитый синяк сквозь тон, нанесённый на лицо Хлои. Девушка ахнула, скользнув мимо родителя, и с легкостью присела на подлокотник кресла, где, манерно расставив ноги, сидел Крис. Локоть пловца съехал, чтобы никак не соприкасаться с Нильсен. Та, в свою очередь. лёгким движением руки оголила колени, убирая полы халатика. Дональд был занят тем, что, подливая чивас, что-то нашёптывал Шону. — Как изысканно, — усмехнулся Крис. — На виду у всех предлагаешь себя? — парень смотрел перед собой, говоря в полтона. Девушка, жадно искавшая внимания Шистада, конечно, всё услышала. — Ты же знаешь, что я всегда готова. — Трусы-то хоть надела? — зелень его глаз блеснула в стеклянном отражении окна. — Крис, — подруга склонилась, сладко напевая. — Я их не ношу. — Тогда стоит рассчитывать, что ты хотя бы подмылась. А то, знаешь ли, я здесь не для того, чтобы нюхать твою пизду. Нильсен смутилась и откашлялась. Это не то, что она рассчитывала услышать. Маникюр блеснул в опасной близости от глаз парня, когда Хлоя натянула ткань халата, закрывшую её колени. Широкое горлышко стакана Дона ударилось о сосуд в руках Шона. Мужчины хорошо ладили, пока Крис с неприязнью следил за их взаимодействием. — Как я рад, что ты всё-таки вышла! — ласково пропел Нильсен и поцеловал дочь в лоб. — Но ненадолго. Обещай, что вернёшься к себе и проведёшь в постели как можно больше времени. Тебе нужно восстанавливаться. — Пап, ты преувеличиваешь, — голос Хлои был радостным. Конечно, она хорошо выспалась и выглядела, как с обложки. А синяк, который девушка намеренно не прикрыла, будто стал больше и поменял угол нахождения со вчерашней ночи. — Что же, думаю, Крис реабилитируется и сводит Хлою в приличное место с хорошей охраной, — Шон поспешил вступить в диалог. Он не хотел просидеть здесь до ночи. Перед глазами уже зебрило от переливов в цветах. — Так ведь? — с нажимом сказал мужчина. — Конечно. Челюсть Шистада-младшего еле опустилась. Его неразговорчивость понравилась Дональду. Мужчина расценил поникший и вместе с тем мрачный вид парня, как виноватый. По мнению инвестора, Крис настолько был огорчён ночным инцидентом, что даже в глаза не смел смотреть окружающим. — Правда? — воодушевилась Хлоя и захлопала в ладоши. — Что ж, тогда хорошо, что Крис оказался рядом и спас меня от тех пьяниц, которые напали. Честно, я так испугалась! — Сам не знаю, куда деться от радости, — решил добавить спортсмен. Боковым зрением он поймал напряжённую фигуру отца. — Что-что? — Дональд сделал вид, что напряг слух. Хлоя захихикала, кладя руку на спинку кресла. — Крис шутит, папочка. — Ну, пусть так, — нисколько не поддерживая порыв дочери свести всё к смеху, мужчина отсалютовал Шону. Шистад игрался ниткой на кисточке кресла и считал минуты до конца заточения. Смотря на часы, парень держался за тёплое воспоминание, которое служило якорем его внутреннему зверю. несколько часов назад После долгого дня им с Исаком всё же удалось добраться до уютной спальни. Крис настоял на душе на двоих. Раздетый Вальтерсен стоял, опустив руки и голову. — Аккуратно собери волосы, — попросил Крис, направляя шланг ниже подбородка парня. Исак помогал ему тем, что ничего не делал. Лишь придерживал отросшую шевелюру и жмурился, когда Шистад натирал пианиста вспенившейся мочалкой. — Ай, щиплет же, — прошептал Вальтерсен, вытирая каплю геля, попавшую в уголок глаза. — Не ёрзай, — Шистад лавировал в небольшом пространстве. Его сосредоточенное лицо рассмешило Исака. — У вас здесь тесно. Вода стекала вниз, Вальтерсен уже вовсю хохотал, опираясь рукой о широкое плечо Шистада, чтобы точно не свалиться. Крис не разделял веселья парня, и потому строго посмотрел на высунутый язык Исака. Шистад оставил пенку на кончике носа музыканта. — Ты меня щекочешь, — пробурчал тот в ответ. — Убери руки от моей задницы. Крис не трогал парня так, чтобы искать в этом пошлый намёк. Он просто мыл его. Вальтерсен же дурачился, как будто это весело топтаться с ванной два на два с непослушным шлангом и ребёнком. — Ну и ходи с грязной жопкой. — Говорит человек, который регулярно толкает туда свой язык. И не только его, — широко улыбаясь с деланой издёвкой, Исак не увернулся от шлепка по заднице. — Я тебе сейчас затолкаю, — Крис смочил мочалку, проверяя, вся ли пена ушла. Исак лавировал на одной ноге, когда парни неудачно столкнулись.  — Подожди, стой на месте, я же сейчас свалюсь. Ведущая рука Шистада потянулась перекрыть вентиль — свободной Кристофер держал своего неваляшку. — Вот мы и увидим падение ангела. сейчас — Крис сознательный парень. Хлоя в достойных руках, — любезно отозвался Шон. Мужчина обвёл семью Нильсенов взглядом — девушка взмахнула пышными ресницами. Хлоя была счастлива слышать одобрение отца Шистада. — Крис, ты же будешь хорошим мальчиком и впредь не дашь меня в обиду? — она посмотрела вниз. Парня оторвали от счастливого воспоминания: он натянул улыбку. — Ага. Память Нильсен вырубало в следующую секунду после предупреждений и осторожных угроз Криса. Это было единственным объяснением её поведения. Девушка льнула поближе, воруя касания к точёному молодому телу объекта вожделения и намекала на отношения. Отцов ещё хоть как-то можно понять. У них же бизнес и другое строение мозга. Два взрослых мужика посредством своих детей пытались уладить рабочие вопросы — за этим стояла выгода. С Хлоей дела обстояли похуже. Ей была прямая дорога к психиатру. Дональда смутил звук, который парень издал пересохшим горлом. Он всего лишь напоминал «ага», это был не ответ. — Нет, так не пойдёт, Кристофер. — Крис. Предпочитаю этот вариант. — Ну, конечно, Крис! Мы же скоро можем называть друг друга иначе, — воскликнул полный мужчина. — Запомни, моя дочь — бриллиант, который требует достойной огранки. Ты же достоин? — Нильсен всматривался в лицо Шистада. Крис расправил плечи. Шон тут же пришёл на подмогу. Паршивец, которого он называл сыном, уже наворотил дел. Нужно было реабилитироваться в глазах Нильсенов и не возвращаться к теме. — Дон, наша семья переживает за будущую невестку, — Хлоя приободрилась. Она как наркоту жрала каждое слово, где был намёк на будущее родство с Шистадом. — Я лично проконтролирую их безопасность, когда ребята будут вместе на следующих свиданиях. За нашими детьми — будущее. Дона удовлетворил ответ, хотя молчание Криса и показалось странным. Его дочери не нужен муж-слюнтяй. У Шистада-младшего в ушах застучало от такого наплыва давления. Какие «свидания, дети и будущее»?! Крис откровенно оказался не готов к такому повороту. Пространные разговоры с отцом о свадебке — одно, но коллективная шизофрения, что косила их ряды, вводила в ступор. Парень, наверное, впервые не мог собраться с мыслями и ответить за себя. — Нужно выпить. Всем. Пересохшее горло Криса требовало выпить чего-то крепкого. Помощница по приказу Дональда вернулась с графином холодной горной воды, куда добавила дольки лимона. Нильсен потягивала напиток Шистада без энтузиазма, мечтая напиться в одиночестве в своей спальне. — Итак, за наше будущее предприятие, — Шон и остальные встали на ноги. Крис хотел размяться — Хлоя предложила им выйти на прогулку. — Дочь, но в саду холодно. Может, покажешь Крису дом? Хлоя, полная энтузиазма затащить пловца в спальню, не смогла устоять. Шистад-младший не стал противиться и под одобрение родителей поднялся на второй этаж.

***

Шистад вошёл в просторную спальню и прикрыл за ними дверь. Пловец осмотрелся и не удивился обсыпанным блестками стенам, потолку, просторной кровати и тюлевому балдахину. Крепко пахло душицей и сладкими «шалини». Он мог поклясться, что ненавидит эту удушающую комбинацию. Хлоя проскользнула к миниатюрному бару в шкафу и достала наружу початую бутылку. Её загадочный вид нисколько не тронул Криса, поправившего горло чёрной водолазки. Давление в его икроножной мышце дало знать. Место, куда бил отец, неимоверное ныло. — Выпьешь? Шистад категорично отказался. Ещё бы он пил на территории врага всякую палёную дрянь. Хлоя откинула волосы назад и налила себе в бокал бренди. — Зря. Хорошая вещь. То, с каким вкусом она пила ягодную брагу, перебивавшую запах парфюма, не могло оставить равнодушным ни одного алкаша в округе. — Теперь понятно, каким способом ты заглушаешь муки совести. Напиваешься. Крис стоял у окна, рассматривая территорию. Снаружи сгущались сумерки, небо затянуло тучами. Нильсен закинула ногу на другую и откинулась назад. Под ней сверкали шёлковые простыни. — О чём ты? Какая ещё совесть и муки? Усмешка Шистада отразилась на оконном стекле. — Для одарённых объясняю, открываешь толковый словарь. Рядом со словом «сука, я сам тебе голову разобью» и «ты об этом пожалеешь», ищешь слово «совесть», которой у тебя нет. Хоть почитаешь, что это такое. Парень развернулся и посмотрел сверху вниз, не вынимая руки из карманов. Нильсен сглотнула, затравленно глядя на гостя. — Ты… т-ты о чём? Вообще-то он напал на меня, и вообще, посмотри, — она навела на свет разрисованную скулу. — Я ранена. — Разве что на голову. — А ты не забыл, кто сидит внизу? — На место села, — приказал парень, стоило Нильсен приподняться. Та, как под гипнозом, вернулась в исходную позицию. Крис не отрицал факта, насколько хорошо Хлоя обложилась подушкой безопасности в лице их отцов. Только девушка упрямо отрицала немаловажный аспект: парень, на которого она положила глаз, дикий и неприрученный. Такой кого попало слушать не станет. — Думаешь, пустая болтовня о свадьбе воплотится в реальность? Мечтаешь о колечке и пытаешься расчистить путь? Крис напирал, с каждым словом подбираясь ближе и нависая сверху. Своей фигурой он перекрыл основной источник света, так что в комнате тот словно погас. — Крис, да ты даже не пытаешься дать мне шанс. Присмотришься как следует, и всё поймёшь. Его низкий голос пищал от волнения. Парень в любой момент мог перекрыть дыхание хозяйке комнаты или ударить девушку, потому что весь решительный вид пловца буквально кричал об этом. — Я видел достаточно. Он решил не кошмарить Нильсен до нервного тика. Наружу показалась улыбка. — Если обстоятельства вашими совместными усилиями сложатся так, и свадьба будет, — гость убедился, что девушка внимательно слушает. — На следующий день я проснусь вдовцом. Хлоя похлопала ресницами и потрогала шею, надавив на лицо. Она не ослышалась. — Что ты такое говоришь? Это из-за Исака? Настолько ненавидишь меня, что готов избавиться? Ты понимаешь, что сядешь надолго. Мой отец сгноит тебя. — Не произноси его имя, — Крис оскалился. — Не забывай о такой благородной профессии, как киллер. Они умеют молчать и замывать следы. Не переживай, я найму лучшего. Бошку прострелит мгновенно. — Как ты смеешь? Ты несправедлив ко мне, — Нильсен потряхивало. Остаться наедине с Шистадом оказалось не таким заманчивым делом, как рисовалось в голове. Парень говорил странные вещи ровным голосом, будто выбирая цвет галстука. — Думаешь, он оценит твои старания? — аккуратно спросила она. — Рот закрой. Крис не знал, сколько им придётся взаимодействовать в таком формате недопары. Контроль над Нильсен был нерушим. Важно не терять девушку из виду, чтобы оставлять послушной. — Чтобы я даже не слышал, что твоя тень ошивается около него. Парень мог гордиться выдержкой, которой ему хватило для дипломатичного решения вопроса с Хлоей. — Ты же хорошо осознаешь свою везучесть? — хозяйка задержалась рядом с Шистадом, который схватил девушку за костлявый локоть и пережал пальцами руку. — Окажись ты парнем, больничная палата, куда бы я тебя отправил, стала бы наименьшим кошмаром. Нильсен стиснула зубы — перед глазами заблистали звёздочки. — Мне больно. Пусти. — Сюда смотри, сучка, — Шистад не двигался, укрепив хватку. — Рука может дрогнуть, и здесь окажется твоя шея. Мы услышали друг друга, да? — Поняла, — выдохнула она. В уголках глаз выступили слёзы. — Крис, прекрати, руку не чувствую. Девушку одним движением отбросило. Она схватилась за выступившее на коже пятно бледно-зеленого оттенка, где остался глубокий след пальцев.

***

— Дон, спасибо за вечер, — Шон подал руку другу. Крис кивнул на прощание и отправился к машине. Парень спиной ощущал липкий и тяжёлый взгляд отца, идущего следом. Пловец напоследок втянул носом прохладный ночной воздух и взялся за ручку дверцы. — Где твой водитель? Оскар, который всюду сопровождал Шистада, куда-то исчез после того, как привёз их к Нильсенам. — Прокатимся самостоятельно, — Шон кивнул сыну, чтобы тот сел вперёд. — Ты разве не пил? — Боишься, что я не контролирую себя? Крис не боялся. Потому что вопрос, контролировал ли себя Шон, давно не стоял. Не контролировал и контролировал одновременно. Зависело от собеседника. Какое-то время они ехали в абсолютной тишине. Крису казалось, будто плотный воздух сдавил ушные перепонки, отчего их наполнило противным звоном. Парень присмотрелся к отцу, проверить, не слышит ли и тот раздражающий звук. Шистад-старший оставался серьёзным и смотрел лишь перед собой. — Ты — паршивая овца, которая не только мои планы рушит, но и свои загубит такими темпами. У тебя хобби такое — ставить меня в неловкое положение? Крис опустил взгляд. Стоит ли говорить, что он ждал этого момента со вчерашней ночи. — Я тебя по-хорошему попросил всего сводить её в приличное место. Что здесь трудного?! — мужчина выкрикнул. — Но ты и здесь всё испортил! — Шон в гневе ударил раскрытыми ладонями по рулю, воображая на их месте тупую голову сына. Автомобиль набирал скорость, лавируя по пустующей в ночи трассе. Было слышно, как урчит мотор, на котором парень концентрировал слух, лишь бы по сотому кругу не слушать, какая он ошибка и никчёмное вложение. — Какого дьявола там был Исак? Хотя бы на это ты в силах ответить?! На имени парня Крис оживился и посмотрел на отца. Шистад-младший не мог понять, откуда отец узнал о Вальтерсене. Вариантов было приличное множество: от банальной слежки за ними до жалоб самой Нильсен. Она хоть и отыграла сцену на «ура», из чистой вредности могла намекнуть на наличие в баре Исака. Отправь отец своего человека наблюдать за ними, неужели тот бы не предотвратил драку? Винсент — здоровяк, глава службы безопасности Шистада — держал в своём штате лучших. Он бы не позволил и волосу с головы Нильсен упасть. Перманентное чувство некоего подозрения закралось в сознание Криса, но отец испытующе смотрел на пловца и ждал ответа. Мысль мгновенно улетучилась. — Откуда ты… — Ты же не думаешь, что останешься без присмотра. Не забывай, я баллотируюсь в мэры, поэтому твою охрану пришлось усилить. — И кто же твоя крыса, которая крутится вокруг меня? — Доверенный человек, который время от времени присматривает за тобой. Крис добавил в голове пункт о няньке. От отца было странно слышать о дополнительных мерах безопасности. Шон первый будет рад, если Криса пристрелит наёмник, хозяину которого партия отца перешла дорогу. Куча вариантов, и ни в одном из них в голове Шистада-младшего не укладывалась мысль о заботе. Здесь явно было что-то другое. — Хочешь сказать, я тебе нужен? Шон окинул сына взглядом, словно примеривался, можно ли его поменять, вернуть, сдать на склад бракованных. — Не обольщайся. Не больше чем расходный материал. Шистад не был шокирован. Теоретически родной человек сравнивает своего сына с использованной ватной палочкой, а тому плевать. Внутри ничего не дрогнуло. Крис был уникальным в своём роде. Он был ничей и ниоткуда. Появился не пойми откуда и исчезнет также — никто и не заметит. Он свыкся. Шистады ехали, пролетая мимо нарушаемых скоростных ограничителей. Глаза резали неоновые огоньки на панели. Парень вытянул руку к ролику и прибавил громкость динамика. Заиграла скрипка, песнь которой напоминала реквием. Струны вытягивались, а смычок заносился в танце — красивое звучание. Стоило Шистаду переступить порог музыкального класса, все классические инструменты стали ассоциироваться у него с Исаком. С его длинными пальцами талантливого пианиста. С его статью и энергией. Крис прикрыл глаза, погружаясь в глубину композиции, на переходах которой перехватывало дыхание. Будь у Шистада выбор, без раздумий забрал бы Исака на отдельную планету и до конца бесконечности слушал его игру. Шон красноречиво ждал реакции сына, провалившегося в свои пустые для мужчины мысли. Шистаду-старшему осточертело краснеть в доме Нильсенов, поэтому, не дожидаясь, пока приход Криса закончится, мужчина треснул сына локтем. Тот шарахнулся. — Исак здесь не при чем, ясно? С Хлоей случайно вышло. — В жизни не поверю, — усмехнулся мужчина. От давления на руль вены на запястьях вздулись: Шон не мог слышать это противное имя на букву «И» без желания придушить мальца. Крис сдавил переносицу и размял замаслившиеся веки. Даже на убойных тренировках его не выматывали настолько, насколько это делало нахождение Шона рядом. — Ты же видишь, во мне нет ни единого желания находиться рядом с ней. Рассчитываешь, случится чудо, и я поменяю свои взгляды? Чем все-таки апеллирует отец, когда толкает сына на заведомо провальное дело? У такого продуманного делового человека в загашнике обязан быть не один план. — Думаешь, меня волнует, что ты чувствуешь? — с легкостью спросил мужчина, выруливая с трассы в черту города. Странно, потому что их дом был дальше по правой ветке, а они съехали на левую. — Твоя жалкая жизнь в моих руках. Когда ты это поймёшь, станет легче, пойми уже. Я предупреждал, чтобы ты не играл со мной? Тон отца был привычно нахальным и отстранённым. Он, как робот, никогда не уставал и был начеку. Это «станет легче» не успокоило Криса, потому что парень чувствовал, что легче будет в иных условиях жизни. Например, когда отец и его устои подохнут. — Лучше бы мать сделала аборт, — в сердцах высказался пловец. Его правый локоть упирался в место между стеклом и корпусом двери. Тяжёлая голова устало свалилась на раскрытую ладонь. Шон вытянул руку и схватил сына за волосы, притягивая лицо спутника как можно ближе к своему. — Строишь из себя жертву? Хочешь жалости? — он оскалился. — С этого момента будешь делать всё, чтобы я ни сказал. — С чего бы вдруг?! — Крис вырвался. Его взъерошенный вид и мешки под глазами кричали о переутомлении. Перевалило за полночь, пошли третьи сутки без сна и как такового отдыха. Шистад-младший заглянул сквозь тонированное окно — отец и сын ехали по оживлённым ночными огоньками и людьми улицам. — И вообще, хватит катать меня по городу! Шистад-старший задумчиво посмотрел перед собой и не стал прислушиваться к капризам сына— лишь надавил на газ, чтобы ускориться. Как запах бытового газа в мозгу Криса задолбила тревога. Она маячила на периферии, стоило получше рассмотреть проулок. — Зачем ты сюда приехал? — голос парня прозвучал издалека. Лицо Шона разгладилось, мужчина дёрнул ручник, отстегнул ремень безопасности, но выходить не стал. Крис повторил жест — отец упрямо сохранял молчание. Оба смотрели в одном направлении. Дом Исака. Парень сглотнул и подался вперёд, чтобы ничего не упустить из виду. Небольших размеров одинокий серый дом стоял в абсолютной тишине. Улица Исака славилась своей безлюдностью. Здесь пахло одиночеством. Винсент вышел из служебной машины компании отца и поправил пиджак. Крис сразу срисовал его лысину и здоровую фигуру. Здоровяк шёл прямо к порогу дома Вальтерсенов. — Зачем? — голос парня осип. Пальцы Шистада-младшего подёргали ручку. Крис хотел выйти на воздух, здесь становилось предельно душно. Отец накрыл регулятор тяжёлой рукой. — Сидеть. Парня пригвоздило на месте. Время остановилось. Крис обратил внимание на чёртову открытую форточку, откуда горел тусклый свет. Исак, возможно, спал и лишь по привычке не закрыл окно и не тронул выключатель. Слишком хорошо и позитивно для реальности. Шистад-младший зарёкся собственными руками забить досками оконную раму снаружи, чтобы недотёпа научился закрываться хотя бы ночью. Винс позвонил в дверь и выровнялся, пока наружу не выскочил босой Исак. Ну конечно, Крису не могло повезти так, чтобы в этот раз Вальтерсена подвёл слух. Лучше бы Исак бежал к двери с такой скоростью, когда сгорел чайник, отчего сработал датчик дыма. Крис наблюдал за силуэтом, которого осветило в дверном проёме. Такой домашний, взъерошенный воробей с вздёрнутым и любопытным носом. Волосы после сна высохли в хаотичном направлении. Руками парень легко опирался на деревянные рамы. Никакой тревоги. Винс указывает рукой к машине. Исак вытягивает голову — ему не видно авто. Приходится выйти наружу: у Криса поджилки сжимаются, дыхание перехватывает. По уровню напряжения напоминает «Форт Боярд», когда решётка вот-вот захлопнется, из-за угла выскочит тигр, а ты стоишь в самом центре зала и знаешь, что не добежишь до безопасного участка. В свободном свитере, в котором он тонул, музыкант прошлёпал мимо Винса. Крис задёргал ручку, ему не сиделось на месте. Вернись домой. Давай же, где твоя хитрость? Успеешь запереть дверь раньше, чем здоровяк отреагирует. Крис боялся упустить малейшую деталь. Шон повернул шеей к сыну — он отметил, насколько тот был взбудоражен. Парень рвался наружу, к нему. — Видишь, как легко найти и выманить глупца, — Шон хрустнул пальцами. — А ещё легче окажется оглушить и увезти подальше. Исак кивнул мужчине, сложив руки на груди. Жертве было холодно без верхней одежды. Массивный силуэт нависал над парнем, вроде как оступившимся. — Вот сейчас, — обратил внимание Шон. — Один удар в темечко — и всё, останется дурачком на всю жизнь, — он усмехнулся. Винсент кивнул и склонился ниже. Крепкая рука больше головы Криса легла на совершенно маленькую спину. — Не надо, — тихо, но уверено попросил Шистад-младший. Голова Криса завелась, как болванчик, от отца к Исаку. Винсент за шкирку, но аккуратно приподнял парня. Тот поправил выбившееся трико и отстранился. Никакого инстинкта самосохранения. Возможно, Винсент водил парня за нос и притворялся заблудившимся. Косо поглядывая на отца, оставался следующий вариант: ему угрожали. Мамой, папой, Крисом, да кем угодно. Исак был отбитым по части, когда возникал конфликт. Он бы в жизни не убежал домой, запираясь на все замки. Чёртов упрямец. Если не хочешь, чтобы однажды твоего сосунка выпотрошили, будешь делать, как я скажу. Как тебе перспектива, если мои парни поймают и выебут его по кругу. А они умеют делать это не только хуями. — Что я должен сделать, чтобы Исака никто не трогал? Шон потянулся, довольный как кот. Шоковая терапия возымела должный эффект. Правда, мужчина просчитался с реакцией сына, которая оказалась быстрой. Крис не торговался, не пошёл на попятную. Когда они ехали сюда, Шон рассчитывал помучить обоих будущей ночью. — Это уже деловой разговор, — собранно прищурился мужчина. — Избавься от паршивца. Таким образом, чтобы имя «Исак» навсегда было уничтожено из нашей истории. Крис сжал кулаки, впиваясь короткими ногтями до боли под кожу. «Избавься» эхом стучит в ушах. Парень наблюдает, как оба двинулись обратно к крыльцу. Вальтерсен указывает на дверь, вроде как предлагает войти. Что же там происходит, если у Исака отбило последние мозги впускать в дом среди ночи кого попало… — Пап, — сухо выдает Крис, но обращение звучит так убого и неправильно. Шон выставляет руку. Предупреждает не начинать торговаться. — Не проси меня это делать. Нильсен из рук у меня ест, я вернусь к ней и всё решу. Больше никаких драк с ней и моего игнорирования, — Шистад искал глазами хоть какое-то понимание от отца. — Только не отбирай его у меня. — После всех твоих неудач я не пущу всё на самотёк. Наша семья целое поколение руководила городом. Она его построила. Моя главная ошибка — ты. И раз уж так вышло, что косвенно в этом всём виноват я, придётся наконец-то брать контроль в свои руки, — мужчина скользнул по лицу сына взглядом серых глаз и принялся зачитывать вынесенный приговор. — У тебя больше нет права на ошибку. Нет своего мнения. Нет выбора. Отец чеканил слова, а Крис наблюдал за Исаком. Лишь за его силуэтом. Маленьким, лёгким, беззаботным. Трёп о мужьях и будущем казался таким далёким. Они говорили об этом тысячу световых лет назад. Исак и здесь оказался прав. Шистад горько усмехнулся над собственной глупостью. Как, например, я разочарую тебя? Или ты меня? Вот так! Не время жалеть себя. Крис не занимался подобным. Его воспитал спорт и беспощадные часы тренировок. Но сейчас так и хотелось закричать, разрывая грудь, чтобы наружу вырвалась саднящая штука, причиняющая боль. Венка на виске выступила наружу — он чересчур долго и сильно сжимал челюсть. С Исаком хорошо. Шистад не хочет терять своё «хорошо». Шистаду сдавило все мышцы. Парень словно задержал дыхание на большой глубине и не мог найти опору, оттолкнуться, чтобы выбраться и набрать кислород. — Ещё секунда на раздумья, и ты лишишься права договориться со мной. Крис бросил последний взгляд на Исака и развернулся к отцу. — Чтоб ты сдох. Сказано это было таким голосом, каким человек бросает прощальное слово перед неминуемой казнью. Отец потребовал рукопожатия, Винсент кивнул Исаку и вернулся к машине. Вальтерсен осмотрелся вокруг, обхватил себя руками, потому что продрог до костей. Его маленькая фигура скрылась за дверью. И над головой Криса занесли гильотину.

***

Костяшки Эскиля ударили о гладкую поверхность двери. Ответа не последовало, он взял на себя смелость и вошёл самостоятельно. Белый день за пределами спальни контрастировал с тьмой, мгновенно окутавшей и принявшей в свои объятья Тригвассона. Он потоптался у порога, чтобы глаза привыкли к полумраку. Тонкие неоновые линии были приглушены до максимума, поэтому спальня показалась абсолютно неосвещённой. — Подумать только: у Шона денег жопой жуй, а ты экономишь на электричестве. Крис не оценил шутку брата — он свалился на пуфах в углу и давил на клавиши джойстика. Эскиль уставился в большой экран, где машина слетела с трассы и разбилась у самого финиша. Шистад без как таковых эмоций начал следующую игру. — Хочешь поговорить? — Нет. Крис не смотрел на кузена. Тот потрогал пару вещиц на рабочем столе, чтобы занять руки и примостился рядом, сгребая свободный мякиш из ткани. Обстановка была не самой располагающей для разговора по душам. Но подходящее время никогда не наступит, поэтому Эскиль и оказался здесь. — Как дела с Исаком? Он принял Хлою? — кузен сам не верил, что употребил слово «принял». Конечно же нет. Любой адекватный человек не позволит влезть третьему в свои отношения. — Ну ты понял, что я хотел сказать. — Мы не будем говорить об Исаке, — сухо отозвался Крис. Он как и прежде разбивал машины и возвращался на старт. Тригвассону не показалось, что настроение брата упало в пропасть печали. — Всё настолько плохо? — Пиздец как. — Расскажешь? — Нет. — Ты опять напортачил, да? — Эскиль говорил аккуратно. Боялся спугнуть. Из Шистада приходилось клещами вытягивать слова. — Не начинай. Тригвассон выдохнул — сейчас главное понять, что к чему. — Я слышал, на кухне трепали о какой-то драке. Думал, её устроил ты… — парень склонился ближе и сощурился. По всем признакам руками махал не Крис. — Вижу, ты цел. Шистад хотел бы рассмеяться наблюдательности и дедуктивному методу брата. Крис годы шифровался и ни разу не навёл подозрения на безупречную репутацию семьи, где отец как только не избивал его. Внешний лоск — херня, которая любому пустит пыль в глаза. Поэтому нельзя голословно судить о человеке, если тот выглядит хорошо или нормально. Сейчас же язык Криса так и чесался съязвить на тему рентгеновских снимков, которые точно скажут, цел ли он. Врождённая привычка придираться и напирать никогда не гарантировала нормальные отношения. Поэтому, чтобы не испортить остатки этих, Шистад свёл щёки и промолчал. — Ты пришёл говорить об Исаке? — он посмотрел на кузена презрительным взглядом, словно видел грязь перед собой. — А я не хочу. — Ты опять включил капризного мальчишку, — раздражительно напомнил Эскиль Крису не нравилось, каким тоном говорит брат. Тригвассон не знал и сотой доли. Ему не понять. — Послушай, если и дальше будешь вести себя, как придурок, плохо кончишь. Убери свои игрушки. Понимаю, что разговоры ни к чему не приведут. Но надо же с чего-то начать. Шистад бросил игру, послышался рёв двигателя и треск резины по горячему покрытию трассу. Колеса вылетели и пролетели по трибунам с людьми, сбивая человеческие головы. Машина разлетелась вдребезги. Пустой взгляд парня не поменялся. — А как я себя веду? Расскажи, раз такой умный, — голос пловца сочился сарказмом. Ему осточертел праведный вид брата, вдруг посчитавшего своим долгом проявить заботу и участие. Шистаду не нужны частые упоминания об Исаке, потому что музыкант плотно засел в голове парня. Только никому не следует знать об этом. — Смотри, — спокойно позвал кузен. Крис, желая скорее отвязаться от брата, решил выслушать его нотации или что он там приготовил. — Зачем ты завёл эти отношения? Вопрос поставил в тупик. Он не задумывался прежде о смысле слова «отношения». Они начались неожиданно, все шло по течению. Время летело незаметно. Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож! * Было хорошо рядом друг с другом. Хотя в последнее время отношения проедал вирус, привнося нездоровый дисбаланс. Если переводить на человеческий, то закончился конфетно-букетный и начался долгий и трудоёмкий процесс притирки. С глаз ушла пелена влюблённости, раскрывая их настоящие сущности со всеми сопутствующими. — Я не на приёме у психиатра, поэтому говори всё, что придумал, и проваливай. — А я бы посоветовал его посетить, — Эскиль злился. Если бы он мог, то отправил бы брату хорошую затрещину, чтобы тот не зарывался и не огрызался. Но время не терпит сослагательного наклонения. Об упущениях в воспитании Криса Тригвассон подумает в другой раз. Крис замолк, позволяя брату выговориться. — Слушаю внимательно, — съязвил Шистад. — Здоровые отношения там, где оба разговаривают. У вас такого нет. Ты пытаешься слишком многое взгромоздить на свои плечи. Окей, хороший и благородный поступок, — закивал парень. — Но в вашем случае это не работает. Твои проблемы напрямую касаются Исака. Он имеет полное право знать, и здесь ты даже спорить не будешь. — Он ничего не должен знать, потому что это мои разборки с отцом, — Шистад был не согласен. — Я не буду впутывать Исака. Тригвассон ценил упорство кузена, но не тогда, когда доходило до маразма. И тем более не в случае, если это было неуместно. — А ты не видишь, что Исак по полной в вашем с Шоном дерьме?! — Эскиль вспыхнул, как спичка. Оба парня оказались на ногах, потому что сидеть, сохраняя спокойную позу, не выходило. — Я сказал тебе не спорить. Пока ты это не поймёшь, дальше ваши отношения будут только портиться, — мужчина посмотрел в глаза кузена. — Это кончится, — согласно кивнул спортсмен. — В один прекрасный день вы устанете и выдохнетесь настолько, что на дух друг друга не сможете переносить. И вот тогда уже ничего нельзя будет исправить. — Думаешь, сейчас у нас есть шанс? — голос Криса звучал издевательски. Пловец был убеждён в одном — в провале, как ни крути. Перед глазами был беззащитный и уязвимый вид Вальтерсена, над которым нависала мощная фигура Винсента. — Я говорю, потому что знаю по опыту и сужу по тому, что успел отметить у вас с Исаком. — Опыт, — фыркнул Шистад. Нога заныла, пришлось сесть. — У тебя не было такого опыта. Ты оторван от мамкиной юбки в отличие от меня. — Если тебе нужна финансовая помощь, я к твоим услугам, — уже спокойнее сказал Тригвассон. Он не сомневался в своих возможностях. — Конечно, я не настолько богат, как твой отец. Но любой билет, проживание и первую помощь окажу, не сомневайся. Мой счёт не ограничен шестью нулями. — Билет? Предлагаешь мне уехать? — Это на всякий случай. Двери моего дома всегда открыты для тебя. Крис сглотнул и опустил голову. Ему стало не по себе за свой паршивый язык. Эскиль, как бы грубо с ним не говорил Шистад, никогда не слал кузена подальше. — И всё же с Исаком изначально было обречено. Отец требует, чтобы я забыл о нём, иначе начнётся такое, что нам не снилось, — Крис говорил, отвернувшись. Парня душили эти мысли и слова. — Я не могу ещё больше пользоваться им, понимаешь? Эскиль не понимал Шона и эту семейку. Не понимал мотивы. Мужчина знал о грязных приёмах Шистада-отца — тот родную мать не пожалеет, если на кону будет стоять что-то получше. Крис, каким бы взрослым и зрелым не казался, оставался ребёнком. Посредством Исака Шон мог хорошенько надавить на сына. — Я тебя прошу, сделай это хотя бы безболезненно… — Эскиль с тихим стуком опустил кулак на ближайшую стену, вдавливая в неё костяшки. — Хотя… что я несу? Ты же отыграешься на нём так, что бедолага потом глаза не поднимет в твою сторону. — Думаешь, мне легко? — Давай мы ещё тебя пожалеем?! Крис прикусил язык, чтобы не выговорить кузену всё, что сиюминутно пришло в голову. Значит, от Шистада-младшего ждали грубого и беспощадно обращения. Конечно, любой разрыв лучше всего совершить резко и без сожалений, пока не передумал. Не тормозить, вырывая пластырь, и проваливать, не оборачиваясь. Чтоб его! Крис чувствовал вину даже за сравнение с пластырем. Он не готовил речь, не знал, как будет разговаривать с Исаком. Но заранее был уверен, окажется дьявольски невыносимо смотреть в его глаза, врать, а потом избегать. Во благо. Во имя тебя, Исак. Чтобы ты жил спокойно.

***

Пчёлы были его самым страшным кошмаром. Маленькие пухлые тельца с шершавыми лапками, щекотавшими кожу. Их рой поселился под черепной коробкой, парочка даже успела пролезть в ушную раковину и устроить там кладку. Противно. Мерзко. Страшно. Исака душило всё: их запах, их сладкая пыльца, что оседала на вспухшем языке. Ноздри щекотал приправленный душицей аммиак, проникая дальше в лёгкие, и сдавил дыхание. Рёбра туго перетянуло. Нужны лекарства, открытый воздух, — что угодно, только бы задышать. Он не может открыть рот и закричать, потому что горло изнутри продрало разрывами до крови. Связки ослабли, даже мысли затихли. — Дыши, сука, — низкий мужской голос звучал над ухом. — Дыши блядской кровью. А скоро наружу полезут твои маленькие кишки. Исак связан. Запястья натирает и жжёт кожу канат. Мучения длятся несколько часов. Возможно, что и дней, поскольку парень перманентно проваливается во тьму и теряет связь с реальностью. Он сбился и не считает, сколько проводит в плену. Человек с плотно прилегающей к лицу маской сжимает здоровой рукой хрупкую шею жертвы. Голова Вальтерсена запрокинута, он часто моргает в попытке сквозь яркую лампу рассмотреть очертания размытого силуэта. У мужика кривые и ржавые зубы. Захват усиливается, и нападающий лыбится. — Вот так, смотри на меня, сучёнок. Пальцы на ногах парня покалывают — музыкант водит ими по подошве и ругает себя. Потому что это не то, что нужно делать прямо сейчас. От… псти, — хрипит Исак сквозь пропитанную слюной ткань, которой ему перевязали рот. — Чё ты там тявкаешь, повтори, — мужчина ржёт. Вальтерсен может поклясться, что прежде не слышал подобных звуков. Спину палача выгибает — он громко кашляет, харкая прямо на носок кроссовка жертвы. — С тобой оказалось легко, — оценивающий взгляд холодит онемевшее от затёкшей позы тело. — Полудохлый слабак. Ты бы жрал побольше. Мужчина вновь смеётся над шуткой, потому что Исак отсюда не выйдет и кормить парня не будут. Он закуривает дешёвый табак. — И как только ты ебёшься? Может, проверим? — ноги нахала встают прямо перед носом жертвы. Перед глазами плывёт чужая ширинка. — Мне можно делать с тобой всё, что вздумается. Вальтерсен не слышал, о чем ему говорили. Пианист моргнул и вновь куда-то провалился. — Пих-ть, — пересохшее горло не даёт внятно говорить. Правый глаз залило, Исак чувствует, как там свербит укусом пчелы. Страшно думать о насекомых: накатывает паника. Мужчине надоедает возиться со скучным пленником. Точным ударом он сносит табурет, к которому тот привязан. Бита с заломами от предыдущих ударов и парой вбитых в орудие пыток тупых гвоздей оказывается под руками. Голова здоровяка склоняется к пленнику, а рука любезно водит по рёбрам жертвы, спускаясь ниже — к животу и тазовым костям. — Как насчёт настоящего веселья? Удары один за другим приходятся на нижнюю часть тела. Словно у похитителя есть цель лишить Вальтерсена двигательной функции или возможности ходить на долгое время. — Ай, не надо, — Исак сходит на крик, эхом отзывающийся в стенах склада. — Ноги… Парень слышит хруст и осознает, что не может двигать левой стопой. Характерный звук напоминает шум, когда подошва ботинок давит пересушенные осенние листья. Если гулять по парку и наслаждаться треском забавно, то сейчас — нет. Ему ломают кости. Боль становится нескончаемой. У неё нет ни начала, ни конца. Бита крошится, щепки летят в стороны. Парень сворачивается в позу эмбриона, и, как может, пытается закрыться. Он не в состоянии двигать челюстью — рот заполнило кровью. Нижняя губа висит, будто отрезанная. Вальтерсену прежде не заносили насквозь лом в голову. Но сжимающее давление в висках так и просит дотронуться до них и проверить, нет ли там штыря. Парень не может даже моргнуть. Поэтому решает проверить всё позже. Потом. Сейчас хочется спать. Мужик куда-то делся. Исак валяется в абсолютной темноте, даже фонарь погас. — Я же говорила, что прикончу тебя, — весёлый голос доносится из-за спины. Цоканье каблуков, от которых всё сжимается. Жертва помнит их остроту, потому что от одного налился синяк на бедре. — Что ж ты такой неосмотрительный? — Хлоя с улыбкой в голосе присаживается на корточки. — Мало тебе разбитой головы. Я принесла это, — девушка достаёт шокер. Исак умоляет глаза не слипаться, а пчёл не кружить над головой. По логике он давно должен был задохнуться от количества насекомых. Где ангионевротический отёк, которым его напугала мама ссылкой в интернете по запросу? Удар по лицу вернул пианиста к Нильсен. Она треснула жертве по лицу корпусом своей игрушки, продолжив бессмысленную пытку. Упрямства Вальтерсену не занимать — парень дергает челюстью вперёд, чтобы ударить Хлою. — Мрзкая ска, — шипит Исак, гадая, вслух ли он сказал. — Мечтаю вернуться и помучить тебя, — в висок ударило что-то тяжёлое и холодное. Разряд током с такой силой прошибает мозги, что колет и сводит в каждой клеточке тела. Жертва жмурится и сжимается, отчего боль усиливается. Отравляющий удар волной накатывает уже в следующее мгновение. Ток. Он правда чувствует покалывание от электрического заряда. Исак вскакивает, готовый бежать вперёд. Парня подбрасывает на месте. В спальне горит свет, проклятый Ёжик трётся о покрывало, создавая колючие заряженные частицы. Шерсть кота стоит дыбом. У парня выбивает остатки воздуха из лёгких от последующего приступа гнева. — Блядский кот. Холодный пот липнет к телу, голову разрывает от дикой боли. Загнанное сердце стучит, как у марафонца. Руки парня хлопают по корпусу, задерживаясь на голове. Пальцы прощупывают висок. Никаких следов и видимых ран. — Блядский сон, — выдохнул Вальтерсен, ещё какое-то время будучи не в состоянии двигаться. Все силы высосали кошмар и зачастившая головная боль. Ёжик затравленно посмотрел на хозяина и убрался с постели. Кот не думал, что напугает парня, прыгнув ему на грудь. Исак одарил беднягу злым взглядом. — Поганец. Чёрт, да я такими темпами свихнусь. Глаза пробежались по заваленному книгами и тетрадями столу. Ему необходимо выпить обезболивающее, пока череп не раскололся, как переспелая и начавшая гнить тыква. Простые таблетки не помогут, потому что пианист глушил их с момента, как получил сотрясение. Вальтерсен решил пойти на отчаянный шаг и прихватить колёса матери. Комната Жасмин тонула в полумраке, у неё была не ресурсная фаза. Мама много спала и практически не выходила из спальни. Исак на цыпочках, хорошо ориентируясь, подобрался к комоду и выудил коробочку транквилизаторов. Мама поддавалась приступам тревоги, а сын в последнее время не мог унять дрожь и давящие мысли. Сон пропал, дни тянулись бесконечно, сейчас Вальтерсен всего лишь хотел выспаться, чтобы ничего на той стороне не беспокоило. Крис подозрительно затих на пару дней и не появлялся в школе. Исак решил позвонить парню, как только лекарства подействуют. Графин, наполненный водой, был осушен наполовину, когда Вальтерсен проглотил пять пухлых колёсиков и вздрогнул от шума сверху. На языке осел кислотный привкус порошка раскрошившихся таблеток. Чтобы обезболивающее расщепилось и быстрее начало работать, парень погрыз их перед употреблением внутрь. Ноги лениво понесли вверх, к источнику шума. Подобно медведю мог греметь лишь один человек. Исак не показал это, но был несказанно рад. — Ну и какого хера? — Крис привалился к раме и скрестил руки на груди. Кожаная куртка на широких плечах пловца натянулась. Шистад всегда ворчал из-за открытого окна. — Это ты себе, да? Где пропадал? — Исак отложил стакан с водой и обошёл кровать. Можно было сказать, что они наехали друг на друга для приличия. Парни сошлись на углу, Шистад тут же притянул Вальтерсена ближе и заключил в долгие и тёплые объятия. — Так обнимаешь, будто мы год не виделись, — улыбнулся Исак, но не стал вырываться. Пианисту также хотелось запечатлеть этот момент в памяти. После противного сна сознание окутал страх. А рядом с Крисом плохое уходило на второй план. Растворялось в воздухе, будто боялось спортсмена. Вальтерсен уткнулся носом в грудь Криса, пахшего крепостью розмарина и гелем для душа, потому что только вышел оттуда. Его чуть влажные волосы впитали в себя прохладу осеннего ветра. Шистад водил подбородком по волосам Исака, подобно ему вдыхая пряничный запах. — Что такое? — с тревогой спросил Вальтерсен, потому что Крис продолжительное время не отзывался. — Что-то произошло? Он приподнял голову, пытаясь встретиться с парнем глазами. Тот упорно отводил взор, собираясь с мыслями. — Наверное. Исак изменился в лице. Его спина напряглась под сосредоточенным взглядом Шистада, который наконец-то смог посмотреть на собеседника. Лицо спортсмена посерело и осунулось. — Тогда говори. Добивай, чего уж там, — пианист приправил голос ноткой юмора. Руки Криса повисли вдоль тела, его непривычно холодные пальцы скользнули по кистям тонких рук. Исак не мог вынести тишину в этот подозрительно тихий и тёмный вечер, как будто луна забыла о своей работе и не сияла. — Это из-за Хлои, да? Отец что-то сказал? Вот я так и знал! — воскликнул он. — Как твоя голова? — Шистад перевёл тему. Пловцу нужно было выиграть время, чтобы собраться и сорвать тот злосчастный пластырь. — Присядь. Исак не стал слушать и отвернулся к высокому до потолка шкафу. В руках оказался свитер гостя, странным образом завалявшийся здесь. — Я надену? — спросил он, не оборачиваясь. Крис кивнул — он знал, что парень спрашивает для соблюдения формальностей. Не будь здесь Шистада, Исак надел бы вещь без спроса. Карие глаза наблюдали, как поверх выпирающих позвонков была накинута футболка и кашемировая вязь ручной работы. — Он твой, хорошо? — голос Шистада звучал на грани слышимости. Он подождёт, пока Вальтерсен оденется, и скажет. — Какой ты щедрый, может, ключи от Форда отдашь? — Водить научись сначала, — улыбнулся Крис. — Нос не дорос ещё до машины. Исак скользнул ладонями в джинсы, поправляя цветастые высокие носки, и в два шага оказался подле парня. Руки Шистада легли на узкие бедра. — Если мечтал облапать мою задницу, так бы сразу и сказал, — глаза Исака блеснули. Он зарылся в тёмные волосы гостя и повалил Криса назад. Спина Шистада коснулась мягкого матраса, он развёл ногами колени нависающего парня, чтобы было удобнее лежать. Вальтерсен облепил Криса, как осьминог, и парни провалялись так какое-то время. В конечном счёте Шистад, кажется, уснул. Тихое дыхание Вальтерсена щекотало ухо и местечко у шеи. Исак засопел и обмяк, поглаживая пальцами хрящик Шистада. — Я должен сказать… — проснувшегося Криса подвёл голос, он откашлялся. Спортсмен заговорил собранно. — С Хлоей больше не будет проблем. Она хорошо отыграла роль жертвы, но никто не купился. Вальтерсен привстал на локтях, лицо посветлело. — Правда? — с надеждой спросил он. — А отец? — Плевать мне на него. Губы Исака коснулись губ Шистада, раскрывая их. Руки Криса перетянули осиную талию парня, как канат, на что Вальтерсен улыбнулся и принял новый поцелуй. Они умели делать это, не кусаясь, а лаская, будто совершали обмен атомами. Те, в свою очередь, были капризными и требовали аккуратного обращения, ювелирной работы. Поэтому губы парней пухли, наливаясь сладчайшей кровью, которую хотелось испить, словно гранатовый сок. — Останешься сверху? — прошептал Крис в раскалённые губы, сжимая налитые бёдра. Исак громко выдохнул, требуя передышки. В комнате стало жарко, а бугор, куда он утыкался своим, красноречиво намекал на продолжение. Вдруг вибрация телефона прервала парней. Вальтерсен свалился рядом с Шистадом и коснулся своих влажных губ подушечками пальцев. — Юнас, — уточнил он Крису, который взвыл, потирая лицо и шею. — Да, у тебя секунда, и я кладу трубку, — раздражённо выругался Вальтерсен, потому что ему здесь обламывали секс. — Чего? А я здесь причём? Эй, хватит попрекать меня, — Исаку пришлось сесть и собраться с мыслями. — Откуда вас забрать? Чёрт, ладно, ждите. Шистад поднялся на ноги и поправил одежду. Замочки громко и с лязгом стучали, но ещё выразительнее был взгляд парня, чьи брови вопросительно приподнялись. — Ну, пожалуйста, не смотри ты так, — попросил Вальтерсен. — Юнаса с Мун нужно отвезти на вечеринку Вильяма. Там Магнус напился и вроде даже плачет. Давай поможем? Крис пристально посмотрел на парня и прикинул, сколько по времени уйдёт на поездку. В принципе, ещё полтора часа с Исаком ему на руку. Было глупо закрывать глаза на очевидное и обманываться выигранным временем. Но лучше так, чем озвучить то дерьмо, которое спортсмен собирался сказать. — Отлично, — подскочил Вальтерсен и смазано чмокнул парня в губы. — Сейчас накину что-нибудь наверх. — Эй, мы не зайдём, можешь не наряжаться. Голова Исака выглянула из ванной. — Может, на минуточку? — Знаю я твои минуточки, — недовольно отозвался Шистад, спрятавший руки в карманы. — Потом на ногах не стоишь. Причёсанный Вальтерсен вышел и прошествовал мимо, стукнув Криса кулаком в живот. Костяшки нащупали плотный торс. — Зануда.

***

— Бро, оставайся, — пьяный в хлам Вильям завалился на Шистада. Исак подался назад, чтобы увеличить расстояние между парнями. — Помойка, — прокомментировал он. Магнуссон тут же зыркнул в сторону парня. — О, и ты здесь. Не заметил. — Какая новость, — втянув щёки, Исак отвернулся и принялся рассматривать жилище, которое Вильям выбрал для шумной вечеринки на этот раз. Подвыпившая толпа внутри была по большей части знакома ему. Команда пловцов и их друзья. Высокая фигура Эвена прошмыгнула перед глазами и скрылась. Найшейм смеялся над шуткой Йена и ещё какого-то парня из команды, облепивших его. — Нет, мы пойдём. Давай, — Шистад постарался оторвать друга от себя, но тот упрямился. — Хотя бы зайди и поздоровайся с пацанами. Крис прикинул, насколько адекватное общество его встретит. Исак дёрнул за рукав, взглядом умоляя остаться минут на десять. — Тебе это зачем? — серьёзно спросил он. — Смотри какие все весёлые, давай не будем отставать. — Я пожалею об этом, — с этими словами Крис под одобрение парней оказался в доме. — А это точно сбор денег на твой штраф или очередная попойка, после которого придётся открыть новый счёт? — Не нуди, а, — Вильям завалился на друга и уволок гостя к пловцам. Исак нашёл кухню и потряс красный стаканчик, который сполоснул в воде. Жутко захотелось пить, голову потихоньку отпускало. Он хотел отвлечь Шистада от последних событий, поэтому и настоял остаться. Домик был уютно обустроен. Неоновый свет казался уже незаменимым атрибутом любой вечеринки. Мягкое свечение щекотало кожу и вызывало приятную улыбку. До определённого момента. Васкес ввалился в разгромленную столовую и, с трудом передвигая подкошенные ноги, оказался напротив друга. — Я лблю тебя, мой спситель, — улыбнулся он и промахнулся, пытаясь поставить бутылку пива на стол. — Лучше бы вы с Евой остались у её подруг, — поморщился парень, помогая другу оставить в покое напиток. — Боже, ты же чуть не заблевал Крису салон. — А что я? — невинно хлопая ресницами, переспросил Юнас. — Магне пзвонил, умлял приехать, птому что здесь все эти… Васкес взмахнул рукой, пытаясь объяснить, что друг оказался в компании пловцов. В каком-то недосягаемом круге, где его то и дело шпыняли. — Я понял. Исак помог добраться другу до диванчика. Тот привалился, голова безвольно повисла, что обеспокоило Вальтерсена. Как бы Юнас шею не вывернул от таких резких движений. — А где Ева? Парень не хотел бы тащить на себе двух перепивших людей. Он элементарно не осилит волочить их тела даже в два захода. — В ту-лте, — икая, выдал Васкес. Затем прикрыл глаза и затих. — Только не спи, — Исак затормошил парня и зарычал. — Я тебя прикончу. О нет, не закрывай глаза. Вальтерсен тормошил друга, на что тот никак не реагировал. — Класс. Он посмотрел в проём — сквозь толпу навстречу пробирался Крис. Обеспокоенный взгляд Шистада упал на тело в руках Исака. — Помоги оттащить его к машине. Я сейчас надорвусь, — захныкал пианист. — Зачем мы вообще сюда приехали? Нужно было отвезти их домой и не слушать споры. — Не могу, нужно отъехать, — было видно, как запыхался Крис, будто свалил с плеч мешок цемента. — Отец требует заехать к нему. — Так поздно? — насторожился парень. — А как же… — Вальтерсен подумал и решил ехать на такси. — Ладно, вызову нам машину. Кто-нибудь поможет поднять их. Руки Шистада легли поверх плеч Исака. — Не нужно, я быстро вернусь. Отвезём обоих, а после поговорим. Серьёзный голос Криса насторожил Вальтерсена. — Точно? Потому что, если подумать, я спокойно могу доехать сам. Они здесь поспят, ничего страшного не случится. Не хочу гонять тебя ночью по трассе. Крис глянул на часы, отмечая, что уже задерживается. Шон был требователен в своей «просьбе». Шистад обхватил лицо Исака и надавил мозолистыми ладонями так, что у парня надулись и порозовели щёки. Крис приник к Вальтерсену поцелуем, раскрывая его рот влажным языком. — Гхм, — промычал пианист, когда поясницей коснулся спинки дивана. — Вернёшься и продолжим, — улыбнулся он в поцелуй. — Я вернусь. Выпей, если хочешь. Только, умоляю, не перегибай. Вильям присмотрит за тобой. Исак склонил голову, всем видом показывая, что не нуждается в няньке. Тем более в такой, как Магнуссон, который этим вечером сам нуждался в опеке. Их пальцы расцепились, Крис развернулся и исчез в толпе.

***

— Да понял я, иди уже, — с толикой раздражения сказал Магнуссон, когда Шистад, склонившись над ухом друга, буквально кричал, раздражая чужую барабанную перепонку. — За час с ним ничего не случится, все ж свои, — успокоил приятеля Вильям. Крис похлопал парня по плечу и достал ключи от Форда. Он не мог понять, почему отцу приспичило посреди ночи провести видео конференцию с директором университета, куда Шистада упорно продвигали. Хозяин вечеринки перевёл взгляд с покидавшего «фуршет» гостя в сторону кухни, откуда над спинкой дивана наружу показалась светлая макушка. Парень провёл языком по кромке зубов и усмехнулся. Вечер обещал быть очень интересным. — Эй, — поймал Магнуссон за рукав Лаурица. — Эвена не видел? — Лапать кого-нибудь другого будешь, — Гравли поморщил носик, опуская на место, где смыкалась рука друга, взор подведённых глаз. — А со мной нежнее, пожалуйста. Капризный тон этого мальца заставил задуматься, а не охренел ли он. — Я сейчас ремень сниму, — тут же угрожающим тоном проехался Вильям по нахальной роже парня.  — Пытаешься угрожать, так слова получше выбирай. А то я решу, что ты заигрываешься, — рассмеялся Лауриц; пальцы Магнуссона ослабли. — Сам ищи своего Эвена. У меня тут серьёзный разговор намечается, — гость указал в сторону. Вильям понимающе проследил за другом. Запустив руку в глубокий карман, он нащупал заветный мешочек. — Ну привет, — Лауриц загородил собой дверной проём, отчего света в и без того тёмном помещении стало намного меньше. Исак сидел в полумраке, позволяя голове Юнаса покоиться на своих коленях. Он не стал оборачиваться на знакомый голос. Хищным взглядом Гравли осмотрел комнату, и только открыл рот, как был прерван. Вильям чуть протолкнул гостя вперёд, неустойчиво пошатываясь на своих двоих. — Козлина, чего пришёл? — грубо спросил Лауриц. — Какой же ты зайчик, когда злишься, — Магнуссон растянул губы в улыбке. — Забыл и принёс это. Исак сидел в тени, практически сливаясь с комнатой. — А где свет включается? — пропыхтел пловец. — Не трогай, Юнас же спит, — строго приказал Вальтерсен. Вильям двинулся ближе и шлёпнулся на подлокотник дивана, подпирая парня. — Бери. Язык пловца заплетался, он неустойчиво болтался на своих двоих и выглядел жалко. — Что это? — Немного холодненького пива, — улыбнулся Магнуссон. — Крис просил присмотреть за тобой. Поэтому расслабься и получай удовольствие. Стакан насильно оказался в руках Исака — пианист принюхался и взглянул на обоих парней. — Там всего лишь градусов пятнадцать. Не хочешь, не бери, — Вильям потянулся к подношению, но Вальтерсен отстранился. Гость сделал пару глотков, перекатывая на языке пшенично-сладкие нотки. На вкус напоминало манговое пиво. Внутреннее недоверие к Магнуссону и его вдруг пробудившейся заботе затихло. Нельзя быть параноиком и не доверять окружающим, напомнил себе Исак. Магнуссона кто-то позвал. Была упомянута фамилия Найшейма — Вильям подскочил и рванул подальше. — Чего тебе? — Исак обратился к затихшему Лаурицу, о котором можно было бы и забыть. Настолько тихим парень умел быть. — Я хочу сказать, чтобы ты не обольщался насчёт Криса. — Ой, — поморщился Вальтерсен, делая очередной глоток. — Засунь свои угрозы в зад и затолкай поглубже. Ты не скажешь ничего нового, а слушать бредни брошенного парня я не намерен. Пальцы Исака путались в тёмных кудряшках: друг погрузился в глубокий сон. Вальтерсен мог хоть кричать, хоть по голове спящего ходить — тот не проснулся бы. Было непривычно говорить с кем-то, кого, по сути, не видно. Гравли оставался на своём месте у дверного проёма, как истукан. Соперникам незачем было сокращать расстояние и видеть лица друг друга. Их эмоции читались в голосах. — Я по-настоящему его люблю, а ты используешь, — губы Лаурица дрогнули. Он говорил правду, но, скорее всего, не пригуби он бренди, не решился бы высказаться Исаку. Вальтерсен ощущал, как в плечах становится легко и вязко. По венам стремительно растекается горечь напитка, руки обмякают. Но свою речь и мысли пианист контролировал, поэтому говорил чётко. — Послушай сюда. Твои истеричные попытки вернуть прежнего Криса всего лишь попытки. Пшык. Пустой звук, — он с недовольством обернулся. — Посмотри на себя со стороны. Унижаешься, как последний кретин, а Крису плевать. — Говори, что хочешь, но он будет моим. Ты рано или поздно покажешь настоящую сущность, которая так и рвётся наружу, — Лауриц сглотнул, когда Исак приподнялся на ногах и медленно направился к нему. — Моя рвущаяся наружу сущность, — иронично отметил музыкант. — Сейчас харкнет в твою рожу, если не перестанешь пиздеть. Дыхание Исака было совсем близко к лицу Гравли. Тот мог слышать привкус фруктового пива, которое только что допил парень. Нечто знакомое пощекотало вкусовые рецепторы, но быстро испарилось, стоило их с Исаком взглядам сойтись. — Мечтай, сколько душа пожелает. Только не обещаю, что твои красивые пальцы правильно срастутся, если ты хотя бы подумаешь засунуть руку в трусы, мечтая о Крисе, — сладко потянулся Вальтерсен. — Ты меня понял? Лауриц ничего не ответил, выдерживая долгий и пронзительный взгляд противника. — Отойди, если не хочешь, чтобы я устроил переломы здесь и сейчас. Вальтерсен задел плечо парня своим, следуя мимо. Соперник опустил голову, чувствуя саднящую рану внутри, когтями раздиравшую его душу на части. Это было несправедливо. То, как нахально вёл себя Исак, было за гранью. — Чёрт, ну почему всё так? — Гравли скатился вниз по стенке и спрятал лицо в ладонях. Его маленькая тень содрогалась. На фоне всеобщего веселья никто даже не заметил, что здесь на их глазах у человека сердце по кускам вырывали.

***

 — Курить будешь? — Вильям поиграл бровями, предлагая гостю самокрутку. Найшейм с большим неверием уставился на напыщенного индюка. — Да бери, травка обычная. Эвен не отказывался расслабиться под седативным действием курева. Он зажал между губами сигарету и затянулся. Лёгкие заполнил душный поток дыма. — Чего надо? Они сидели у входа в дом, было слышно, как за стеной долбят басы. В голове образовывалась пустота и покой. Марихуана была лучшим порталом в состояние транса. Вильям, до этого казавшийся в стельку пьяным, сидел подле парня с собранными мыслями и серьёзным выражением лица. Он долго присматривался к Эвену, на что последний психанул. — Можешь не пялиться так. Иначе нас не поймут. Магнуссон усмехнулся в своей манере и похлопал парня по здоровому плечу. — Ты не в моём вкусе, — весело сказал он. — Хочешь, помогу тебе? Эвену не нравился заданный тон разговора, потому что парни никогда не были даже близко товарищами. А сейчас Вильям бил все рекорды дружелюбия. — О чём ты? С чего вдруг решил, что я нуждаюсь в помощи? Тем более, в твоей. — Это не забота, — тут же отрицательно качнув головой, запротестовал Магнуссон. — У вас с Крисом конфликт. Могу посодействовать в его устранении. — Типо? Найшейм был готов прикусить язык, делая новый затяг. Безусловно, было глупо сидеть и слушать недоумка, лучшего друга его врага. Пахло подставой, причем подставой Эвена. Он выпил не так, чтобы много, и оставался в сознании. Даже мог водить машину без раздвоившейся картинки перед глазами. Но мысли расплывались под действием травы. Наверное, поэтому его зад до сих пор сидел рядом с Магнуссоном. — Исаку одиноко, — аккуратно заговорил Вильям. — Поможешь с этим? Небольшая морщинка выступила на лбу Эвена. Причём здесь этот червяк? — Мои какие проблемы? — Ты или соберись с мыслями, или нам не о чём говорить, — хозяин вечеринки пощёлкал пальцами у лица пловца. — Исаку, возможно, понадобится помощь. — Какая? — не понимал Найшейм. — Поймёшь, — Вильям встал на ноги и отряхнулся. Он отошёл подальше, разминая спину и обернулся со счастливой улыбкой. — Сестре привет. Эвен затушил бычок и сплюнул вязкую слюну. В голове была мешанина и сплошные вопросы после пространных намёков Вильяма. Тот, видимо, перепил и нёс несвязную чушь, а Найшейм повёлся и запутался. Зачем он приплёл сюда Джо? Парень похлопал по карманам, доставая телефон. — Алло, — заглушая тревогу, спросил Эвен. — Ты как? — Эв, мы с Эммой давно спим. Зачем звонишь? — заспанный голос девушки усмирил парня. Найшейм потёр переносицу и заговорил тише, чтобы голос не казался грубым. — Дома порядок? — Да, мы объелись пиццей и пересмотрели несколько мелодрам. А сейчас я очень хочу спать. Если больше нечего сказать, поговорим утром, хорошо? — с надеждой спросила сестра. Эвен скинул звонок и посмотрел в ту сторону, где стоял Магнуссон, но того уже и след простыл. — Придурок.

***

Исак привалился к стене — голову кружило. Ноги несли его наверх. Лестница казалась бесконечной, будто увеличивая количество ступеней, стоило переступить предыдущую. Картинка перед глазами размывалась, как стекло лобового во время дождя. На подкорке завелся дятел, клювом-молотком долбивший по черепушке, бился аккурат во внутреннюю сторону виска. Тела напротив реагировали похуже, чем в замедленной съёмке второсортной и некачественной камеры. Формы расступались, парень не видел лиц, но мог отметить чужие заинтересованные взгляды. Когда Исак свалился в обморок, он в красках запомнил то чувство удара о пол и своё последующее состояние. Мозг пробуждался, звуки доносились издалека, будто они были заточены в его голове. Больно били по щекам, руки дёргались прикрыть лицо, но, как оказалось, Исак даже пальцем не пошевелил, потому что не был способен физически реагировать. Его маленькая, крошечная душа была заточена в громадном непослушном теле, ему не принадлежавшем. Сейчас чувствовалось что-то сродни тому состоянию. Ватные ноги передвигались силой мысли, не иначе. Он держался на чистом упорстве, поставив маленькую цель — скрыться от людей. Знакомая высокая фигура мазнула перед глазами, Вальтерсен привалился к чужой груди, но выровнялся и толкнул по рёбрам. — Уйди, блять. Эвен опустил влажные от воды руки и обернулся за спину — там прошёл Исак. — Хамло малолетнее, — фыркнул пловец и сделал пару шагов в обратном направлении. Его остановил вырвавшийся мат из уст парня, который опять на кого-то напоролся. Слова Вильяма замаячили в голове, челюсть свело, а в голове выстроилась абсолютно авантюристская идея. Ноги уже развернули спортсмена обратно. Найшейм пробрался следом за тоненькой фигурой. Исак дёрнул ручку спальни — завалиться вперёд на непослушных ногах парню не дали крепкие руки, которые удержали за талию. — Тише, спокойно. Вот так. Свободной рукой Эвен прикрыл дверь, чтобы заглушить общий шум. Они потопали к кровати, куда магнитом вело Вальтерсена. — Убери свои рки, — язык Исака отёк. Пианист прогнулся, выгибая позвоночник в руках Найшейма, и заглянул спутнику в глаза. Между их лицами было расстояние длиной в город-миллионник. Парень умоляюще смотрел на пловца. — Хочу спть. С характерным грохотом Вальтерсен завалился назад, отпуская рубашку спасителя, которую сжимал. Эвен отошёл к окну, открыл форточку нараспашку и закусил ноготь. Исак тем временем приобнял подушку и уткнулся в неё разомлевшим ото сна лицом. Парнишка причмокивал приоткрытыми губами и еле вздрагивал от мелкой судороги. Найшейм встал над ним, анализируя увиденное. Сестре привет. Тонкая спина изогнулась, оголяя участок кожи, наружу выглянула тазовая косточка и песочная кожа. Крис уехал, Эвен лично видел, как с парковки вырулил Форд. Вильям пытался не только словами, но и силой мысли убедить гостя оказаться в этой комнате с Исаком. Сейчас самое время. Магнуссон гарантировал приват и дал Найшейму полную свободу действий. Эвен устал от возни с Исаком. Задрался слушать его саркастичные замечания и наблюдать за счастьем неразлучной парочки. Это пора было прекращать. Найшейм всего лишь заберёт своё. Непослушные руки Эвена легли на бедра жертвы. Он замер в ожидании реакции, которой не последовало. Зрачки расширились на всякие мысли, что табуном набежали в голову. Пловец постарался унять дрожь и принялся за дело. Отточенным движением Найшейм вырвал болт на джинсах спящего и стянул их ниже колен. Тощие ноги Исака очертились в свете луны, подчёркивая каждую мышцу. Мягкие волосы на коже вызвали волнение, и Эвен не смог отказать себе в желании провести тыльной стороной руки, грубыми костяшками по ним. — Что ж я делаю… — шепот парня казался кричащим. Вальтерсен выдохнул, зажмурился, плотнее прикрыв глаза. На секунду показалось, что жертва вот-вот собирается очнуться, но голова плотнее привалилась в подушке. Исак спал глубоким сном. Эвен стащил с парня джинсы и кроссовки, цепляясь за непослушный шнурок. Пловец скинул вещи под ноги. Сделав решительный шаг вперёд, парень наскоро разделся. Пара движений, и они оба остаются обнажены. Найшейм обернулся к двери, за которой стояли гул, басы и людские голоса, перемешанные девчачьим смехом. Наконец-то он смог улыбнуться. Грудь распирало чувством превосходства. — И где твой длинный язык сейчас? — испепеляющий взгляд Эвена гулял по телу, раскинутому на простынях. Исак прохрипел что-то, жмурясь, как от сильного солнечного света. Он лежал животом вниз и хватался за подушку, как за спасательный круг. — Открй окн, — внезапно голос Вальтерсена разорвал скопившуюся в комнате тишину, чем знатно напугал парня рядом с собой. Найшейм решил не болтать, чтобы ненароком не разбудить жертву. Опиаты, которыми Вильям обдолбал Исака, могли подействовать по-разному. Найшейм не вдавался в подробности, потому что соображал по ходу дела. Однако никакая реакция тела и сознания Вальтерсена не могла обещать его безотказность этой ночью. Эвен прилег на бок за спину Исака, подбираясь вплотную. Тот, видимо, инстинктивно подался назад, выпячивая зад. В таких случаях Крис клал свою руку на бедро парня, сгребая парня под себя, и утыкался носом в пшеничные волосы. Найшейм дернул головой, выгоняя мысли о Шистаде прочь. Точёная фигура Вальтерсена в полумраке казалась намного лучше, чем в одежде. Он всё ещё был критично худым и без налитых мышц, но не настолько, чтобы воротить нос. Пора было признать, что парень за год стал привлекательнее. Мозги Найшейма дурманила трава, приправленная алкоголем. Он осмелел настолько, что смог накрыть талию Исака рукой. Кожа на месте соприкосновения горела, покрываясь палящим руку потом. Парень горел. Казалось, что у него высокая температура. Глаза Найшейма обратились к настежь раскрытой форточке, откуда дул прохладный ветерок. — Не сдохни только здесь, — вырвалось у Эвена, но он с грохотом шлёпнул раскрытой ладонью по бедру. — Думаешь, я насильник какой-то? Кайфую, раскладывая тебя? — на ухо шептал пловец, рассматривая локоны чужих волос, собиравшихся комьями от влаги. — У меня стоит, но я тебя не хочу. Это реакция тела. Как и тогда, в кабинете. Понял, паскуда самоуверенная? Эвен нёс проклятья в адрес спящего, подбирая его тело под себя. Кожа Исака стала настолько липкой и горячей, что закрались сомнения, а не откинет ли он концы. Неизвестно, сколько жертве намешал Магнуссон. — Спрашиваешь, зачем мне всё это? — парень вытаращил глаза. Ему осточертело разговаривать со спиной. Эвен рывком развернул Вальтерсена к себе и навис сверху. Под ним лежало спокойное лицо с мягкими чертами. Левую скулу очертил тусклый свет, проникший в помещение сквозь оконное стекло. — Какая же ты всё-таки ублюдская подстилка, — выплёвывая злорадные слова, нашёптывал Найшейм, склоняясь к самому лицу жертвы. Он шипел в губы напротив и против желания сводил челюсти. Исак зашевелился и выдохнул и приоткрытый рот Эвена. К горлу подкатил ёжик тепла, который сократил мышцы груди и скатился ниже. — Чёрт, — вырвалось у Найшейма, и он опустил глаза туда. — Трахнуть тебя, что ли, чтобы больше не пиздел. Вальтерсен прохрипел что-то неразборчивое и покрутился под Эвеном. Парень больше не мог находиться в этом положении, локти дрожали. Пловец вновь привалился к Исаку, притягивая жертву ближе. — Как ты хочешь? — искренне поинтересовался Эвен. Исак открыл доступ к шее, наружу показалась ярёмная венка, которая истерично билась, гоняя горячую кровь. Эвен поджал губы, представляя, как ведёт по ней языком и втягивает кожу, чтобы впоследствии оставить багровый след. Дёсна заныли от желания испробовать чужую кожу на вкус. Найшейм не смел трогать парня ничем, кроме рук. Пальцы их ног против желания то и дело касались друг друга. Эвен скинул ответственность, предпочитая не задумываться и не анализировать. Помимо хорошенькой формы и россыпи родинок Вальтерсен прятал под одеждой парочку не успевших затянуться засосов. Один был в нижней части живота — красивый след зубов, зализанный, судя по масштабу его разводов. Другой, поменьше, рисовался на внутренней стороне бедра. — Шлюха. Член Эвена заинтересованно дёрнулся на все эти разглядывания и грязные слова, щекотавшие язык. — Использовать бы твой грязный рот по назначению, но и это подойдёт, — с пренебрежением прошептал парень. Он развернул Исака так, чтобы упругая задница жертвы удобно натирала окрепший стояк. — И никому ты нахер не нужен. А сколько было речей… «Он оторвёт твои яйца, если узнает, что ты хотя бы дольше секунды задержал на мне взгляд» — Жду с нетерпением. Усмешка на лице Найшейма исказилась в преломлении света. Он опустил руку к стояку, чтобы направить его, и почувствовал относительное облегчение, когда горячая головка коснулась кожи правой ягодицы Вальтерсена.

***

Чистый разум. Чистый лист. Пустота. Исак дольше обычного приходил в себя, будто не желая прекращать контакт с бесконечным светом, куда провалился. Возвращала в реальность дикая, жуткая боль в раскроенном черепе. Потому что другого объяснения не было. На секунду показалось, что он попал во временную петлю и оказался на моменте, когда Хлоя била его голову о грязный кафель. В последнее время мозги болели постоянно, поэтому пианист просыпался уже с привычным чувством недомогания. Луч пробивался в комнату и колотил прямо в глазное яблоко под веками. Больно. Пальцы ног, рук, запястья, лодыжки, икры, таз, поясница, плечи, торс, даже корни волос. Ныла, кричала, каждая клетка. Рука Криса лежала на талии. Стоило Исаку опустить голову, как в шейных позвонках прострелило. Он взвыл и тут же зажмурился. Опять же, даже моргать оказалось жутко неудобно. Утро наступило быстро. Или нет? Парень не помнил, насколько пропал в беспамятстве. Порылся в голове. После пробуждения мысли табуном набрасывались, заполняли голову. А сегодня ничего. Как на безлюдном поле, где выгорело всё и даже трава не колыхала. Парень на пробу размял шею, параллельно потирая глаза, чтобы разлепить их. Болели даже зубы. Сейчас он чувствовал каждый их нерв, шестёрки и чёртовы зубы мудрости. Сухой язык коснулся нёба. Резала уздечка, словно её рассекли тупыми, ржавыми ножницами. Сознание возвращалось — Исак смог осмотреться. Окружали чужие стены. Вещи сбились в кучку и валялись у кровати. Солнце долбило в лицо, не желая даже на градус сместиться. Обычное серое небо именно сегодня решило порадовать хорошей погодой. Исак приподнял покрывало, небрежно наброшенное сверху. Привычка парня сбивать одеяло к ногам навела на мысль, что Шистад укрыл его сравнительно недавно. В груди что-то сдавило, выбивая воздух. Стоп. Где блядское кольцо на мизинце, которым Исак любил играть, заламывая пальцы Криса? Он сглотнул и забарахтался ногами с такой скоростью, которой могли завести вечный двигатель. Вся боль мигом отошла на второй план. Парень разве что не кричал, во все глаза уставившись на тело Найшейма. По спине прошёлся холодок, будто за Вальтерсеном лежал трёхголовый и голодный ротвейлер. Грудь Исака зашлась в учащённом дыхании. Он на ходу схватил первые попавшиеся вещи и прикрылся. Коленки подогнулись, затрясло, как в приступе эпилепсии. Пусть бы Исак сдох на месте, на самом деле проснувшись с бешеной собакой, чем пытался проморгаться и смахнуть наваждение в лице Эвена. Иллюзия никуда не делась, и парень умолял зубы не стучать так, что звон челюстей отдавался в ушах. — Блять. Ноги парня не слушались, Вальтерсен несколько раз промахнулся и не попал в штанину. — Блять. Блять-блять-блять. Сука, блядская блядь. — Если это реп, то какое-то депрессивное исполнение, — сквозь сон проговорил Найшейм. Исак метал молнии холодным взглядом, содрогаясь со свитером на руках. — Доброе утро, — с нескрываемой улыбкой поприветствовал Эвен. Он, нисколько не стыдясь, приподнялся и согнул ногу в колене. Перед ошарашенным Исаком сидел голый Найшейм. — Пошёл нахуй. Вальтерсен забегал глазами в поисках куртки и подхватил её, застёгивая под горло. К нему возвращалась вся боль мира в теле, которое за ночь неоднократно переехали катком. Лицо исказила гримаса, рука легла на поясницу. Эвен проследил за характерным жестом с усмешкой. Оба не знали с чего начать, Найшейм молча одевался под пыхтения Вальтерсена. Парень склонился, переживая острую боль, пульсацией отдававшуюся в голове. Руки замерли у одного из шнурков: эглит с корнем вырван. Ещё вчера все четыре были на месте. Он же не падал нигде, и пластмасса прежде не мешала. Тогда какого чёрта её нет? Парень решил подумать об этом на досуге. Эвен разбирался со своими сложенными в аккуратную стопку вещами, то и дело подглядывая за Вальтерсеном. — Хули пялишься? — Исак не мог скрыть дрожь, проявлявшуюся даже в голосе, несмотря на грубый тон. — Ничего же… — он затих, обдумывая, стоит ли говорить. — Ничего не было. — Как скажешь, — Найшейм довольно быстро согласился и принялся застёгивать пуговицы рубашки. Из Исака последний дух выбил этот пренебрежительный тон и расхлябанная поза. Найшейм вроде говорит «забей, правда ничего не случилось», но это обманка. Потому что, когда ничего не было, не просыпаются в обнимку, голыми и с болью в тех местах, о которых ты прежде не думал. — Блять, — вновь вырвалось у Исака, он силой воли держался, чтобы не заплакать от бессилия. Плечи осунулись, стена за спиной оказалась единственным спасением. — Ты же… мы же… я-я, — парень оборвал своё бессмысленное мычание. Ребра стянуло в тугой узел, желудок сжимало в спазме. Дышать было катастрофически тяжело, пришлось согнуться и хватать воздух ртом. Настежь раскрытое окно не спасало. Озабоченный взгляд Эвена прошёлся по фигуре парня, он привстал, чтобы помочь. Жестом Вальтерсен очертил границу, которую нельзя было переступать. — Дыши. — Пошёл ты, — с придыханием Исак указал на выход. Вальтерсен шёл спиной назад, стукнулся поясницей о ручку двери. Та точным ударом в почку дала знать, что больше отступать некуда. — Не волнуйся, я не буду трепать направо и налево о ебле, которую ты здесь устроил, — парень забросил в рот подушечку жвачки. Он опустил глаза ниже, на пояс жертвы, и ещё раз улыбнулся. — Тем более, ночь с тобой оказалась что-то вроде «ниже ожидаемого» и «так себе». Исак был не в шоке. Он стоял в абсолютном ахуе от непонятно откуда пробудившейся борзоты ушлёпка. Они поменялись ролями. Как Найшейм посмел давать оценку того кошмара, который здесь был?! «Нет, ничего же не было», — молил Вальтерсен. — Это что, месть? — Исак вытянул рукава, пряча в них ладони. Он взъерошил волосы и всё ещё часто дышал. Пора валить наружу, пока не поймал настоящую истерику. Анализ последних часов и выстраивание последовательности событий пианист сделает позже, когда запрётся в комнате и отпустит себя. — Я ничего не помню, — Исак прекрасно знал, что это известно Найшейму. — И ты прекрасно знаешь, что вот это, — он указал на постель. — Не считается. — И что? Пить надо было меньше. — Кончай уже своё дешёвое представление. Живо говори, как мы здесь оказались. Эвен закурил и прикрыл глаза на солнце. Он присел на подоконник, оставшись на приличном расстоянии. Так даже лучше — в противном случае Вальтерсен мог слететь с катушек и наброситься на Найшейма. — Тебя волнует, трахались ли мы? Да. Узнает об этом Крис? От меня нет. Что еще? Исак хотел бы завалить парня вопросами, но горечь, которая просела мгновенно на имени Криса, не дала выдавить ни слова. Он так проебался. Непрошенные слёзы сами выступили на глаза. Губы сомкнулись, мелко подрагивая. Вальтерсен хотел исчезнуть, а лучше раствориться, потому что даже смотреть на свои руки стало мерзко. Он накинул капюшон и, дёрнув ручку на себя, которая поддалась не сразу, выбрался наружу. Парень перепрыгивал через несколько ступенек сразу, громко топая ногами. Конечности вопили от боли. Некоторые из пробудившихся встречали Исака недовольными и заспанными лицами. Вальтерсен не мог ни соображать, ни дышать, даже когда оказался в трёх кварталах от проклятого дома. В голове гулко шумели голоса, а перед глазами встало осуждающее лицо Криса.

***

Исак отмокал в ледяной воде и не чувствовал пальцы. Ничего не чувствовал. Его накрывало разными эмоциями: волнением, страхом, скорбью, болью. Губы посинели, остывшая вода из бойлера стекла в слив. Кожу протыкали мерзкие иголочки холодной воды с привкусом болотной тины. Запах до тошноты щекотал горло. Вальтерсен покачивался, обхватив ноги руками, будучи не в силах моргнуть. Тупые ногти скребли кожу. Та стала грубее и ощущалась, как не родная. Стоило вернуться к изначальной точке пробуждения, как в глазах вновь пекло от слёз. По накатанной: грязные простыни, голые тела, касания чужих рук, липкое трение между ног. И противная боль, которая подтверждала, что Эвен был везде. Внутри него. Челюсть смыкалась на коленке — Исак глушил никак не контролируемые крики. Зелёные помутневшие глаза в красную сетку уткнулись в вмятину от клыков, которыми он впивался в бледную кожу. Наливался синяк, больше напоминающий гематому. Тёмное пятно перед глазами плыло, глаза не фокусировались. Вальтерсен не смел опустить голову ниже. Противно от себя и от шкуры, обтянувшей его органы. Исак выбирается наружу после бессмысленного часа в кошмаре из мыслей и нарастающего шума воды. Наскоро обтирается и, намеренно избегая зеркал, выходит, спрятанный в мешковатую одежду. Сердце заходится учащёнными ударами, когда слышится рёв автомобиля через дорогу. Он с характерным звуком режущих асфальт колёс притормозил на противоположной стороне дороги. У Вальтерсена не осталось вариантов, кто приехал. Парень обернулся к плотно запертому окну и двинулся к двери. Ноги кое-как спустили его вниз. Ломота в теле усилилась, руки не слушались. Ручка под рукой объяснимо дрожала. Исак сглотнул, вспомнив фразу «перед смертью не надышишься». Распахнув дверь, Крис стоял на крыльце. Его взъерошенный вид напоминал фурию — парень гнал сюда на всех парах, срываясь с тупой встречи отца, затянувшейся до утра. Их разделяло меньше метра. Шистад забегал глазами по побледневшему лицу парня. У того на кончиках волос после душа образовались сосульки. Серая масса из одежды выглядела не лучше. Синие губы подрагивали. Остервенелый взгляд Криса гулял по телу парня, как бы стараясь дать оценку, насколько тому больно. Исак с аналогичной осторожностью и вниманием рассматривал парня, который не переоделся с прошлой ночи. Крис вспотел, смахивая чёлку назад. Глаза Шистада выжрал чёрный зрачок, меняя взгляд гостя на холодно-убийственный. Он знал. Ему рассказали. Рассказали и не раз. Возможно, он разбил что-то грубое и твёрдое, потому что ободранная кожа сбилась в кровь. Сколы забились под неё. — Скажи… — кадык пловца угрожающе дернулся вместе с руками. Последние он сжал в кулаки. — Скажи, что не спал с ним. — Я… нет, — Исак сглотнул. Его взгляд бегал, будто искал строчку, где можно прочитать целую фразу. — Мы не… — на этих словах пианист запнулся от выражения, которым исказилось лицо Шистада на слове «мы». — Не знаю, Крис. Я-я… ничего не знаю. Н-наверное был-ло… — он замолчал, потому что язык не слушался. — Просто скажи: «Крис, тебе напиздели», — и я поверю, — Шистад умоляюще посмотрел на парня, подался вперёд и вдруг что-то в затравленном лице Исака оттолкнуло обратно. Порог послужил преградой. Исак провёл руками по лицу и с вызовом, с криком о помощи человека, который сам погряз в этих вопросах и запутался, посмотрел на гостя. — Не знаю я! Вчера была какая-то херота, я-я уснул, а проснулся, проснулся и … Вальтерсен с трудом мог вспомнить вчерашний день после того, как вышел из дома с Крисом. Он элементарно не мог собрать слова по слогам, потому что зубы стучали от мороза, что ласкал босые ледяные ступни. Шистаду стало смешно от несвязного бреда Исака, который, видимо, не проспался после весёлой ночки. — Я тебя просил соблюдать норму. Всего лишь не напиваться! А ты, сука, дал себя оттрахать непонятно кому! Этому уёбскому гоблину, которого я на куски порву, когда увижу, — Криса затрясло, он дёргано очертил форму Вальтерсена. — Мать твою, Исак, ты хоть понимаешь, что ты творишь? Шистад схватил парня за грудки и впечаал в стену без особых осторожностей. Пусть хоть на чуть-чуть вкусит разлагающую его боль. Затылок Вальтерсена прошёлся по грубой поверхности двери. Исак схватился за голову и зажмурился. — Ты — дешёвка, — отчеканил Шистад. Его крепкие руки осязали мягкую пряжу свитера, что вдруг огрубела под пустым взглядом её обладателя. — Не трогай меня или пожалеешь. — Крис, пожалуйста, выслушай, — просил Исак. — Я сам не знаю, что было. — Лей в глотку побольше, и забудешь собственное имя, — Крис казался чужим и говорил с таким выговором, который раньше вообще не использовал. — Ты не можешь так говорить, — руки Вальтерсена накрыли разбитые кулаки Шистада. Тот вздрогнул, будто от удара, и отшвырнул Исака. Шистад опустил глаза на свалившегося к ногам парня и, тяжело дыша, отстранился ещё на шаг. Пловец собрался с духом. — Ты лишился права трогать и просить меня о чём-то, когда лёг под него, ясно?! Больше не смей даже попадаться мне на глаза, или я за себя не отвечаю. Крис прикрыл глаза, кусая губы изнутри. Ему здесь больше нечего делать. Живи теперь с этим. Шистад пошёл прочь, не оборачиваясь на тихие рыдания Исака.

конец первой части