Соседи с привилегиями\ Neighbors With Benefits

Мия почувствовала приближение Майкла еще до того, как увидела. Как рябь на озере внизу, воздух, казалось, вибрировал от его энергии. Увидела она его, когда он оказался достаточно близко. Слава богу, он не был взбешен, лишь очень напряжен. Глаза сузились, взгляд не отрывался от ее лица, его намерения были ясны. Она не сомневалась в том, что тот собирается сделать. И пока ее вечно ускользающий клочок здравого смысла визжал: «Нет!» — все остальное в ней кричало: «Давай.» И он сделал это, прижав ее к перилам и захватив ее губы своими прежде, чем она смогла произнести хоть слово, не то чтобы она была в состоянии произнести связное предложение, особенно после того, как увидела это выражение на его лице. Это был взгляд полный желания, горячий и настойчивый, как и его поцелуй. Поцелуй перед Джейсоном был волнующим и захватывающим, но этот был чем-то совершенно иным. Сокрушающим. Все исчезло — мост, люди в парке, она уже не понимала, где заканчивается он и начинается она, — когда он гладил ее спину своими сильными руками, убеждая ответить на его страсть. Когда из нее вырвался невольный стон, он ответил ей стоном и углубил поцелуй. Это был настоящий Майкл Андерсон, а не спокойный, расчетливый человек, которого он высек из холодной аналитической глины и носил как маску, чтобы скрыть настоящего мужчину. Ее руки обвились вокруг него, когда его язык играл с ее языком, а их тела переплелись. Она почувствовала его возбуждение, когда его бедра прижались к ее, посылая ноющую боль желания в самое сердце. Захватив ее нижнюю губу зубами, он провел рукой по ее шее и волосам. — Еще, — сказал он, потянув ее за конский хвост достаточно сильно, чтобы отклонить ее голову. — Мне нужно еще, Мия. ДА. НЕТ. НЕТ. НЕТ. Он был фальшивым женихом на свадьбе подруги. Она была нежеланной гостьей, а по ночам еще и сиделкой с собакой. Это была деловая договоренность, а целоваться на мосту в общественном месте — плохая идея. — Нет, — прошептала она. Он замер, она чувствовала его учащенное дыхание на шее. Высвободив руки из его объятий, она медленно вдохнула, желая угомонить колотящееся сердце. — Извини. Это не то… Он отстранился достаточно, чтобы посмотреть ей в глаза, что еще сильнее усложнило ее отказ. — Это не то, что мне нужно, — закончила она. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, прежде чем полностью выпрямиться, все еще держась руками за мост по обе стороны от нее. Затем он открыл глаза и кивнул. — Ладно. — Нет, это было неплохо. — Неплохо… — Он усмехнулся и отступил на шаг. Она безнадежно пожала плечами. — Ладно. Это прозвучало глупо. Я все время говорю глупости. Твои поцелуи более чем приятны, они захватывающие. Такие жаркие, что я забываю, кто я и где нахожусь. Посмотри на меня. Я вся дрожу. — Так, почему тогда нет? Она заметила, что он тоже дрожит. — Потому что, хоть я забывчива и рассеяна, я учусь на ошибках. И поверь мне, я совершила достаточно глупостей. — Переспать со мной не было бы ошибкой. — Ты не можешь дать мне то, что мне нужно. Он усмехнулся, и на его щеках появились ямочки. — Я могу дать тебе все, что тебе нужно, и даже больше. — Я говорю не о сексе. Ямочки на щеках исчезли. — Это касается и тебя, — продолжила она. — Я пробовала отношения, основанные на сексе. Они крайне неудачны для меня. Парни говорят, что хотят меня — но это не так. Им нужен просто секс. Большая разница. Он провел рукой по идеально подстриженным волосам и перевел взгляд на воду. — Я заслуживаю того, кто ценит меня как личность. Секс не приведет к любви. Ты это знаешь не хуже других. Я о том, что я несколько раз заглушала тебя и твоих партнерш громкой музыкой, и даже если с некоторыми из них ты бывал повторно, ты не можешь сказать мне, что действительно заботился о любой из этих женщин, иначе ты был бы сейчас с кем-то из них. Все еще глядя на воду, он кивнул. Он замолчал на несколько мгновений, и ей захотелось, чтобы его самообладание пошатнулось настолько, чтобы она смогла прочесть выражение его лица. Наконец он заговорил. — Ты права. Я не могу дать тебе то, что тебе нужно. — Он повернулся к ней и улыбнулся. — Но я мы можем продолжить поездку в карете. — Он указал на то место, где Ли ждал их. Она улыбнулась. — Итак, вернемся к привычным делам. — Все как обычно. — Больше никаких поцелуев. — Больше никаких поцелуев, — повторил он. Клэнси дернул за поводок, залаяв на утку внизу, и она наклонилась, чтобы поднять обертку от мороженого, которую она выронила, когда он прижал ее к себе. — Хорошо, — сказала она. — Мы просто воспримем этот инцидент как небольшое исследование для нашей фальшивой помолвки. — Если ты когда-нибудь захочешь провести больше исследований… ради того, чтобы выглядеть правдоподобно, знай, я всегда к твоим услугам. Она игриво ткнула его кулаком в плечо. — Прекрати. Ты должен быть чопорным и серьезным, как обычно. — Я совершенно серьезен. И хотя это был ее последний поцелуй с Майклом Андерсоном, крошечная дрожь пробежала по ее спине из-за двери, которую он оставил соблазнительно приоткрытой. Это будет долгая неделя.

***

Файл лежал на коленях, Майкл сидел как завороженный, его способность к гиперфокусировке была активирована во всей своей мощи. — Разве у тебя нет работы или еще чего-нибудь? — Спросила Мия дразняще хриплым голосом. — Я этим и занимаюсь. Она нажала кнопку на пульте, и музыка прекратилась. — Нет, это не так. Ты наблюдаешь, как я тренируюсь. — Я многозадачен. — Он указал на открытую папку, лежавшую у него на коленях. — Видишь? Ты каждый день так тренируешься? — Да. — Она схватила полотенце, которое перекинула через подлокотник одного из кресел, и вытерла лицо и шею. — Я просто не занимаюсь этим до восхода солнца, в отличие от тебя. — на ней был снова надет сине-розовый облегающий костюм, и сейчас Майклу он понравился даже больше, чем в первый раз, когда он его увидел. Совершенно непринужденная, почти раздетая и покрытая тонким слоем пота, она потерла свой голый живот. — Ну, я стараюсь тренироваться каждый день. Иногда я отвлекаюсь. — Хммм. — Он перевернул страницу папки, не обращая внимания на содержимое. У него была цель — Мия в его постели, и он собирался заполучить ее. И это произойдет по ее инициативе. Ли говорил, что умеет читать людей. Так и Майкл зарабатывал себе на жизнь. И он был абсолютно уверен, что после того, как внимательно наблюдал за ней всю последнюю неделю, эта женщина желала его так же, как и он ее. Ключом к разгадке была истинная мотивация ее отказа от него. Он не мог поверить, что так сильно старается ради этого. Но оно того стоило. Все в ней привлекало его — ну, кроме, может быть, того, что она сделала с его квартирой. Она была повсюду: кисти на мокрой стойке бара, ваза с цветами на столе. Ваза появилась на прошлой неделе после прогулки в карете по Центральному парку, и с тех пор она каждый день ставила в нее свежие цветы. Срезанные цветы казались ему идиотскими — грязными, с осыпающимися лепестками и листьями. Полнейшее расточительство. Существовало много более постоянных способов наслаждаться красотой. Цветы были высшим выражением прихоти, которая, как он полагал, подходила ей. А еще появилось жуткое желто-оранжевое одеяло, которое, как она сказала, связала некая Глэдис из дома престарелых. Единственная его польза была в том, что собака предпочитала именно это одеяло коже дивана. Но еще хуже, чем цветы или уродливое одеяло, были фотографии проклятой собаки. Тройная рамка с дешевыми студийными снимками чудовища была гордо выставлена на его каминной полке, вычурная мозаичная гравюра на раме полностью противоречила его минималистскому, современному декору. Рядом стояло селфи, которое она сделала с ними двумя в карете на прошлой неделе. Этот кадр был еще хуже. Все мелкие обрывки и мусор, которые она собрала в тот день, были приклеены по краям — крышка от бутылки, которую она подобрала на улице, несколько камешков из парка, пустая упаковка из-под сахара от завтрака, даже обертка от мороженого, которое она съела на мосту. Его мысли вернулись к тому дню на мосту и тому, как она чувствовала себя в его объятиях, и он поерзал на стуле. В течение нескольких дней Майкл прокручивал в голове тот поцелуй, и тот никогда не терял силы своего воздействия. Ее близость только подпитывала то чувство, что граничило с одержимостью. Сидя на оттоманке спиной к нему, она сняла кроссовки, не развязывая их. Его внимание привлекла крошечная веснушка чуть выше талии, слева от позвоночника. Скоро он будет целовать эту веснушку и каждый дюйм ее тела. Ему просто нужно было найти ключ, чтобы побороть ее сопротивление. — Так, над чем ты работаешь? — спросила она. — Ты. Она резко повернулась к нему, явно удивленная. Подняв папку, он прочел надпись. — Гермия Лизандер Аргараполис. — О, боже мой! Что в ней? Он потянул ее за руку, и она плюхнулась рядом с ним в своей обычной застенчивой манере, не так близко, чтобы они соприкасались, но достаточно близко, чтобы почувствовать тепло, исходящее от ее кожи, даже сквозь рубашку. Перелистывая страницы, она широко раскрыла глаза. — Святое дерьмо. Зачем тебе это нужно? — Ну, если мы собираемся провернуть это представление с женихом, мне нужно подготовиться так же тщательно, как и ко всем моим сделкам, что означает запоминание любых фактов, которые я могу собрать о тебе. Да, эта информация пригодится в будущем, и именно по этой причине он запросил ее, но его интерес к ней выходил далеко за рамки этой свадьбы, и он становился все более интенсивным с каждой минутой, проведенной с ней. Он хотел узнать о ней как можно больше. Она пробежала пальцем по странице, посвященной ее образованию. — Ну, это чертовски тщательно. — Она открыла страницу, озаглавленную «отношения», затем еще одну, потом еще. В комплекте с фотографиями. — Может быть, слишком тщательно. — Она закрыла папку и положила обратно ему на колени, поглаживая пальцами его бедро. — Ты мог бы просто спросить меня о моем прошлом. Я не такая уж неуловимая и таинственная. Но она был таинственный. Что было неожиданно. — Я — визуал. — Итак, ты уже все запомнил? — Даже не читал ее. Меня отвлекла твоя тренировка. — Я буду очень честна с тобой, Майкл. Часть меня раздражена тем фактом, что у тебя есть это досье. Другая часть впечатлена тем, что ты посвятил время на подготовку к этой свадьбе. — Я всегда тщательно готовлюсь. Она застонала и встала. — В этом-то и проблема. Ты слишком серьезно ко всему относишься. — На самом деле это была попытка намекнуть, которая явно провалилась. — Видишь? Ты так серьезен, что я не могу понять, когда ты говоришь.… намеками. — Она развязала резинку, сдерживающую ее волосы, и они рассыпались по плечам, блестящие и темные, как чернила. По крайней мере, она не злилась на то, что он ее изучал. Ему было любопытно, как она отреагирует, и именно поэтому он принес папку домой — чтобы, так сказать, растревожить осиное гнездо. — Значит, ты заводишь подобные папки и на своих клиентов? — Да. Похожие. Быть подготовленным — ключ к успеху. Она закатила глаза. — Где ты это взял? — У моего брата Уилла есть друг Джим, который составляет их для меня. — У тебя есть братья? — спросила она с притворным удивлением. — Да. — Я бы никогда этого не узнала. Полагаю, у тебя тоже есть родители? Он откинулся назад, положив руки на спинку дивана. — Я же как-то появился на свет. — Глядя на твой дом, я бы подумала, что ты как-то спонтанно появился. Что, черт возьми, это значит? Ах. Ответ поразил его. — Потому что у меня в квартире нет семейных фотографий. Что ж, это был сознательный выбор. Они испортили бы линии декора. — Или, что еще хуже, они заставят тебя выглядеть человеком. Продемонстрировать, что у этого места есть сердце. — И это тоже. Она направилась в ванную, босая и великолепная. — Моя очередь принимать душ. — Она пристально посмотрела на папку, лежащую у него на коленях. — Изучай тщательнее.

***

— Он сводит меня с ума, — пробормотала Мия на следующий день, занимаясь с «Королевами Б», только больше себе, чем кому-либо еще. — Было лучше, когда он приходил домой и избегал меня. Теперь он намеренно проводит время именно в той комнате, в которой я нахожусь. Вчера вечером он даже смотрел, как я занимаюсь пилатесом. Женщины обменялись взглядами через стол, но ничего не сказали. — Я имею в виду, что это его дом, но все равно, это нервирует. — Он что, придурок? — Спросила Бланш, тыча кистью в краску. — Нет. Нисколько. — О, тогда от него, должно быть, плохо пахнет, — сказала Бетти. Бернис оторвала взгляд от картины. — Или, может быть, у него есть дурные привычки. — Том обычно ковырял в носу, когда думал, что никто не смотрит, — сказала Глэдис, меняя цвет пряжи на зеленый. — Нет, нет, ничего подобного. — Тогда он, должно быть, неряшливый или уродливый, — предположила Бетти. — По-моему, никто так не нервирует, как неряха. — Том обычно разбрасывал свои пивные банки по всему дому, — сказала Глэдис. — Это меня очень злило. — Но дело не в этом. Он очень привлекательный. Очень, очень привлекательный. И он полная противоположность неряхе, он помешан на чистоте. И от него потрясающе пахнет. — Девочки, вы должны мне по четвертаку каждая, — сказала Глэдис. — Ты еще не выиграла пари, — отрезала Бетти. — Если она говорит, что он красив, опрятен и хорошо пахнет, это еще не значит, что она влюбилась в него. — Ай, вздор. Ты только посмотри на нее. Она влюблена. Совершенно на седьмом небе от этого человека. Мия встала, возможно, слишком быстро, и подошла к раковине, чтобы сполоснуть кисть. — Вовсе нет. Он совсем не в моем вкусе. — Если он не в ее вкусе, то почему же она так заигрывала с ним, хммм? Она повернулась к ним лицом. — Я ничего такого не делала.… — Ее голос затих, когда она уставилась на бульварную газетенку, которую Глэдис вытащила из своей корзинки для вязания. На главной полосе была фотография, сделанная в тот день в парке. «Загадочная женщина Майкла Андерсона», — гласил заголовок. Размытая фотография была сделана где-то на озере или возле него. Была видна только ее спина, и рука Майкла, сжимающая ее конский хвост. — Оооо, как горячо. Дай-ка я посмотрю, — сказала Бернис, хватая газету. — Ты обманула нас с пари, Глэдис. У тебя это уже было. — Не было. Посмотри на дату, — ответила Глэдис. — Она вышла сегодня утром. Мы заключили пари позавчера. — Мы знаем, кто эта таинственная женщина, — сказала Бланш. — За подобную информацию полагается вознаграждение? — Нет, нет, это не так! — Мия схватила газету и отошла в другой конец комнаты. Именно этого Майкл и боялся. На фотографии ее нельзя было опознать, видна была только спина, так что он, по крайней мере, был избавлен от этого смущения. — Это… во всяком случае, это не я. — Да, это ты, — сказала Бланш. — Ты все время носишь эту блузку. — И это имя парня, с которым ты живешь. — На самом деле я с ним не живу. Это… — И она краснее свеклы. Виновна, утверждаю я! Раскошеливайтесь, девочки. — Глэдис торжествующе улыбнулась.