Звездчатка

Жилин сидел на своём стуле и конкретно не понимал, чего от него хочет этот несуразный мальчишка с пышными кудрями. Вроде и говорит что-то, а всё равно не понятно. И плачется, вытирая слёзы рукавом рубашки, о чём-то просит и что-то спрашивает. — Голубчик, я вас до сих пор не понимаю, — признался полковник и развёл руками. — Что вам нужно от меня? Дел у меня своих нету, что ли? Что вы пристали ко мне со своей инвалидностью… Вам-то это зачем? — Ну, понимаете… — снова начал сбивчиво объяснять Инженер. — Это я был. В самом деле я! Перестрелку в «Канарейке» я устроил. И этот бандитник из-за меня теперь в больнице лежит. Ну, моя вина это всё… А Игорь тут не причём, честно! Это меня в тюрьму надо… Полковник Жилин устало потёр переносицу. Вот пришёл же к нему с покаянием! А ему, Серёже, теперь расхлёбывай, что к чему и почему. — Да не буду я вас в тюрьму сажать, вы чего, — сказал он. — Вы же хороший человек, ну. Всё, уйдите, у меня дел своих по горло! — Ну, товарищ полковник… — взмолился Кеша. — Ну, я же не смогу так… Я же очень виноват перед ним, что мне делать? Так же нельзя это отс- оставлять… — Вот что, — серьёзным тоном сказал Жилин. — По закону вы должны оплатить лечение своего бандитника. Но, сами понимаете, из закона в городе только я. И я вам говорю, что он и без вас справится, а если попытаетесь к нему подойти — он кусаться будет. Так что делайте, что хотите. Кеша вышел из милицейского участка, глотая слёзы. Мало того, что он не знал, как может помочь лидеру «Железных рукавов», так ещё и Жилин ему толком ничего не разъяснил. Инженер не придумал ничего лучше, кроме как пойти на следующий же день прямиком в больничное крыло разузнать о состоянии Лидера. — Какого дьявола ты здесь делаешь?! — Лидер едва успел проснуться, как обнаружил рядом со своей койкой внимательно изучавшего его Инженера. Тот потупил взгляд и растерянно открыл рот, явно намереваясь что-то сказать. Рома вскинулся, агрессивно зашипел на него и велел убираться прочь, но Кеша смиренно сидел, сгорбив плечи, и смотрел Лидеру в глаза. — Очень больно было?.. — спросил он стыдливо. — Нет, конечно, давай повторим, у меня же руки ещё остались! — в бешенстве воскликнул Рома. Чтобы вывести его из себя, надо было постараться, и Кеша успешно это сделал. — Ну, зачем ты пришёл? Душу мне травить? Лидер вымотанно откинулся на подушку и закрыл глаза. Он ещё не смирился с мыслью о том, что оставшуюся часть жизни ему придётся провести в инвалидном кресле, которого ещё даже не было. Ночами он спал плохо, и Инженер, конечно, заметил его впалые щёки, серое безжизненное лицо и огромные мешки под глазами, перед которыми даже солнцезащитные очки были бессильны. — Прости, — Кеша шмыгнул носом. — Я м-могу уйти, если тебе… если ты хочешь. — Хочу, — оскалился Лидер. Он пожалел о том, что не мог сейчас встать и как следует с удовольствием вытолкать непрошенного гостя за дверь палаты. Инженер, покинутый всеми и совершенно не знавший, что теперь делать, торопливо вышел из палаты, запнувшись на пороге, и отправился на выход — а куда ему ещё оставалось? Он не мог просто так оставить это дело, а ночью не спал точно так же, как и Рома, напряжённо испепеляющий взглядом потолок. Кеша усердно работал шестерёнками, беспокойно соображал, что он может сделать, и почти под утро только хлопнул себя по лбу и заснул с улыбкой на лице. У него оставалось много денег с того миллиона, что он выиграл в лотерее. А хорошую, качественную и крепкую инвалидную коляску пришлось заказывать из-за границы. Костыли Кеша на всякий случай тоже заказал — оставил в сердце место для надежды на то, что Лидер сможет однажды встать на ноги. Коляску, костыли и большую часть денег он отдал «Железным рукавам», сказав, чтобы они потратили всё только на лечение Лидера. И Телефонист, искренне пожимая Кеше руку, не мог не помочь отцу. Да и Клавишник с Водителем с ним согласились — без Романа Стрельникова они вряд ли вытянули бы их группировку. Когда Лидера выписывали из больницы, он стал совершенно другим человеком. Похудевшим на несколько килограммов, истощённым, полностью потерявшим лицо в бессонных ночах. Разбитым, затравленным самим собой, озлобившимся на весь белый свет. На добрые слова он только хищно показывал зубы, а на предложения помочь с повседневными делами грубо огрызался. Порывался всё делать самостоятельно, хоть и теперь многое было ему не под силу. До такой степени отрицал то, что собственные ноги теперь ему не принадлежат, что в первый раз не хотел пересаживаться в коляску и только оттолкнул её в дальний угол палаты. И смотрел на неё так озлобленно, будто это она была его самым жестоким врагом за всю жизнь. Лидера встречали все «Железные рукава» и сам Инженер, который робко прятался за широкой спиной водителя и втихаря теребил подол его пиджака. — Ну, здорово, отец, — сдержанно сказал Роман, обращаясь к Инженеру. И уже к своим ребятам. — А что он тут забыл? — Ты повежливей, пожалуйста, пап, — заметил Телефонист. — Между прочим, в его коляске сидишь. Кеша неуверенно протянул Лидеру букет ромашек, который тот автоматически взял. Покрутил в руках, недоумевая, осмотрел с разных сторон, как будто проверял на наличие подвоха, способного оторвать ему ещё и руки. Но потом с чуть заметным облегчением выдохнул и крепче сжал в руках повеселевшие ромашки. — С выздоровлением, — сказал Инженер, видя, что Лидер не кинул его букет на асфальт и не проехался по нему коляской. Кеша протянул руку Лидеру, и тот, сняв перчатку, пожал её, пробормотав про себя что-то похожее на «спасибо». Инженер совсем просиял и широко улыбнулся. — Роман, — представился Лидер и, как в тот самый день, протянул руку, вспомнив, что Инженер и имени-то его не знает. Не знает, а уже целое состояние на чёртову коляску потратил. И что с ним оставалось делать? — Иннокентий, — радостно ответил Кеша, отвечая на рукопожатие. — Мир? — А к чёрту… Мир.