Звездчатка

— Что-то случилось, Ром? — спросил Кеша озабоченно, вглядываясь в тень солнцезащитных очков, будто надеясь увидеть в них отражение мыслей Лидера. Лидер в последнее время стал очень задумчивым. Посреди разговора нередко отключался, часто терял его нить и суть, сбивался с собственных мыслей, на вопросы отвечал только спустя некоторое время и вообще стал очень рассеянным. Как будто кто-то поселился в его голове и мешал думать нормально, мешал концентрироваться и говорить без тяжких вздохов. А сейчас, сидя в парке наедине с Инженером, он и вовсе будто потерялся в пространстве и времени. — Да всё нормально, — отмахнулся Лидер на Кешин вопрос о том, как тот себя чувствует. Он и вправду считал, что просто устал немного от прошедших событий, оставивших слишком сильный отпечаток в памяти. — Да нет же, — Кеша вздохнул. — Ты думаешь, что я не за- не вижу? Того, какой ты грустный стал? Рома покачал головой. Глупо было бы отрицать, что Кеша этого не заметил. Но так не хотелось втягивать его в болото собственных мыслей, что лучше даже было не заикаться о том, как холодно, горько и одиноко было ему на похоронах Нателлы Наумовны. Как Сеня потом ночью приходил к нему — сам, впервые за долгое время — в комнату, чтобы, уткнувшись в отцовское плечо, высвободить затаённые слёзы. Как им обоим приходилось отвыкать от того, что некому больше было выжигать паяльником глаза. И как сильно переживает он по поводу того, что не встанет больше на ноги. — Не думаю я так. Прости. Я просто… устал? Наверное. — Устанешь т-тут, — Кеша сочувствующе покачал головой. — Когда ты такое пережил, а ещё п-продолжаешь делами своими бандитскими заниматься. Рома горько хмыкнул. — Да какие дела бандитские. Нет больше ни дел, ни бандитов… — В каком смысле, Ром? К-куда всё де- подевалось-то? — У них своя жизнь, — выдохнул Лидер резко. — Разошлись по своим дорогам. Пусть уж поживут нормально. — Тебе… тебе очень плохо, да? Без них всех? «Нет, чудо. Всё просто отлично». Рома покачал головой, мол, всё нормально. Просто грустно иногда просыпаться по ночам в холодном поту и осознавать, что ты остался один. Просто флёр иногда витает в воздухе, когда ждёшь знакомую мелодию синтезатора, но вспоминаешь, что вряд ли её когда-нибудь ещё услышишь. Просто иногда тоска точит сердце, когда слышишь долгие гудки на другом конце провода. — П-понятно всё с тобой, — заключил Инженер. Он долго не решался, заламывая пальцы на руках, — боялся, что его оттолкнут и не примут. Неправильно поймут. Но всё же — он неловко обнял Лидера за плечи, совсем некрепко, просто чтобы показать, что он рядом и, что бы там Лидер не думал, он не останется больше один. — Р-ром, не забывай, что я всё ещё рядом, ну, пожалуйста… И могу по- оказать помощь, даже самую маленькую. Вопреки ожиданиям, Кешу не оттолкнули. Наоборот, обняли в ответ и прижали к себе с искренней благодарностью, которую страшно было выразить словами. — Ну, чего ты, — сердце Инженера быстро забилось, как маленькая птичка в руках опытного охотника, как пойманная в сачок бабочка. — Не уйду я никуда от тебя, даже не думай. Потерянный Рома съёжился, сильнее вжимаясь в Кешу, и наконец позволил себе ощутить всю теплоту объятий. Изголодавшийся по простой ласке, он широко распахнул глаза и задышал глубже, повторяя про себя: «Я здесь. Я существую. Я живу…» Как только пальцы Ромы до боли сжали плечо Инженера, слова Кеши сами потекли резвым потоком из глубины души: — Не уйду, — упрямо произнёс он и даже осмелился немного погладить Лидера по спине. — Даже если ты многое не договариваешь или вообще не говоришь… Ну, потому что ты и не обязан совсем. Я п-понимаю, что тебе сейчас о-очень трудно. И что, ну, жизнь тебя мно- сильно так потрепала… Рома вздохнул, внимательно слушая Кешу. Пожалуйста, не останавливайся. Пожалуйста, продолжай, говори дальше, что угодно говори, я так соскучился по твоему голосу, он так успокаивает и не даёт окончательно упасть во тьму. Твой голос — колыбельная для заблудшей израненной души. Пожалуйста, говори, я так хочу слышать и слушать тебя. — П-потому что это, ну, жизнь, да. Она сов- совсем уже того стала, бешеная, не хуже Игоря. Лидер улыбнулся: действительно, в последнее время события обрушились на них обоих смертоносной лавиной. Почувствовав, что Рома несколько расслабился, Кеша продолжил, уже более вдохновлённо и уверенно: — Ну, и что теперь делать? На каждого Игоря свой Жилин найдётся, так ведь твои американцы говорят, да? Значит, и жизнь эту мы, ну, тоже переживём! Какая бы она ни была. Но самое-то главное… — Что я не один, — завершил за Инженера Лидер. — Да, — подтвердил Кеша и на одном дыхании выпалил. — Если-хочешь-мы-можем-видеться-немножко-бо-почаще-чтобы-тебе-ну-так-грустно-не-было-пожалуйста… — Спрашиваешь ещё… Они с удивлением обнаружили, что не могут высвободиться из объятий друг друга. Будто магнитом их притянуло, спаяли надёжно, сплели в одну корзину. Да и зачем надо было — так и остались сидеть на старой скамейке вдвоём, чувствуя, как ветром сдувает их прошлые страхи и обиды и как он привносит в их души что-то новое. Что-то только-только зарождающееся. Конечно, ничего не прошло бесследно. Потери и смерти оставили в них шрамы и тёмные отметины, а с каждой пролитой слезой по капле истощалась душа. Но значило ли это, что всё было напрасно? Значило ли это, что их небо окрасилось в пепельный цвет, не позволяя проникнуть солнцу, свету и новым надеждам? Нет. Вдвоём, изломанные и потрёпанные, они выпутаются из сетей, что сплели для них тревога и печаль, вдвоём они перешагнут через прах прошлого и будут счастливы. Они будут безгранично счастливы.