Заметки о Мире.

      Саша была городской до мозга костей. Она вечно куда-то спешила, боясь не успеть выполнить все задачи, поставленные на день. Да что уж скрывать, настроение Македонской было таким же, как и у всех городских: сонно-депрессивное. Литры кофе, не спасающие от хронического недосыпа, вечный стресс и огромное желание спрятаться под одеялом, как в детстве пряталась от воображаемых монстров.       Мир же был полной её противоположностью. Почти никогда не унывающий деревенский паренёк с широкой улыбкой старался ужиться в большом городе, но подчиняться его правилам полностью не собирался. Ему не нравилось угрюмое или грустное настроение Саши, которое наблюдал если не каждый день, то довольно часто. — Нет, это просто уже невозможно терпеть! — восклицает Мир, в очередной раз смотря на уставшую Македонскую среди кипы бумаг. Саша смотрит абсолютно пустым взглядом на него и он понимает, что с этим надо что-то делать. Срочно. — Так. Собирай вещи, мы едем в деревню.       Одна мысль о деревне заставляла Сашу оцепенеть в немом ужасе. Где она, а где деревня! Но вот девушка стоит на крыльце небольшого, и каким-то чудом идеально сохранившегося, домика. Она вдыхает свежий и совсем непохожий на городской, воздух и от этого начинает кружиться голова. Мир тихо усмехается, пропуская вперёд осторожно ступающую и озирающуюся по сторонам Македонскую. Сейчас Саша ему очень напоминала его кошку Мурку, которая вела себя точно так же, когда он принёс её в детстве домой.       Ранние подъёмы были привычными для Саши, но здесь всё было совершенно по-другому. Вместо будильника мелодией её подъёма был соседский петух, который, выполнив свою миссию в пять утра, со спокойной душой отправлялся спать, а на кухне её уже ждал завтрак, заботливо приготовленный Чудовищем. — Если я продолжу питаться одними блинами, то придётся вещи новые покупать. — говорит Македонская, опираясь на дверной косяк. — Приедем в город и ты снова начнёшь нервничать и мало есть. — пожимает плечами Мир, разливая чай по чашкам. — Так что отъедайся, пока можешь.       Вечером она сидит на крыльце дома, укутанная в плед с чашкой чая, который стал традиционным напитком её деревенских каникул. Калитка тихонько скрипит, оповещая о том, что Мир вернулся домой. Он идёт к ней с широкой улыбкой и со спрятанными сзади руками, но Македонская и так знает, что там — ставший ещё одной традицией —букет полевых цветов. — У нас уже весь дом в цветах. — молвит она, принимая букет из рук. — Ну и что? — Мир пожимает плечами, забирая букет из её рук и кладя его на крыльцо. — Главное, чтобы ты улыбалась. А то, что у нас не хватает ваз, так это мелочи жизни.       Саша тихо смеётся, обнимая его за талию, и вдыхает запах свежескошенного сена, которым Мир пропитался насквозь. — В следующий раз уедем сюда на всё лето. — произносит Македонская, крепче сжимая его в объятиях. Но будь у неё вторая жизнь, то она, подобно маме дяди Фёдора, провела её в этой небольшой деревушке вместе с Миром.