Убийца Акаме: Обратная сторона титанизма

      Океан первичного эфира нарушил свой привычный покой. Завывают ветра, неся ярость. Мироздание разрывается от схваток. Вспышки — как взрывы звёзд. Боги идут войной на богов. Ктанид — золотой дракон с лицом осьминога, извергает слепящий белый луч от шести глаз. Гигант света Адам, весь белый, разит Копьём Судьбы. Его супруга — семиглазая Лилит — бок о бок с ним, помогает пронзать тела хтонических чудовищ, таких огромных, но в то же время уязвимых под натиском равных противников. Четверо братьев Адама и Лилит несут в руках два Копья Отчаяния и два Копья Надежды — они ниспадают кавалергардой — и их отец, Древний Ноденс, стоит во главе них и сокрушает молниеносным Керауносом. Играет на флейте бесформенный Эру Илуватар, чтобы ритмы Музыки Сфер поддержали соратников и внушили ужас в сердца врагов. Кажется, бок о бок вместе с ним бьётся Мелькор — весь такой огромный, что если бы Восставший в Мощи оказался на земле, то голова его точно очутилась бы выше облаков; весь облачённый во тьму, огонь и лёд одновременно, Прекраснейший из детей Илуватара бьёт своим Грондом — молотом-булавой — вот кому-то сшиб голову, если то была голова — и в придачу колет Чёрным копьём. Н`тсе-Каамбл, Разбивающая Миры, закрывается щитом с Пятиконечным Знаком — атаки отлетают от него. Озталун, Шалалеот и Ворвадос втроём бьются подле против К’Тхуна и его Норт-Йидика, Воющего пса водоворота Азатота, породивших от извращённой связи орды гончих псов Тиндалоса и их вожака М’хитру-Фенрира, Господина невыразимых углов.       С другой стороны Ползучий Хаос клубится, пожирая бесчисленных Святых, кто не смог вырваться из его хватки — насколько он ужасен! Кавалергарды ангелов искалывают тысячи его лиц, и они бурлят там, где раскинулись его пределы. Вот благородный Асталдо скрещивает мечи с ненавистным Кхорном. Яд-Тхаддаг, разноцветный змей, скрытый за маской разноцветных сфер, сходится с Хастуром, испускающим вихрь тьмы от золотых щупалец. Атлач-Нача накидывает сеть. Шума-Горат душит кого-то щупальцами, а Йибб-Тстлл удушает своей обволакивающей кровью. Коз-Шагоз впивается в плоть Святых. Йаэзлои выдыхает гнилые испарения разложения. Такхизис хватает пастями светоносных существ. Великий Ктулху поднимет на чешуйчатом трезубце одного из святых и закрывается его телом от луча своего брата-близнеца, бьющегося по ту сторону. Вот особенно слышен вопль — вопль Итаквы, поражённого Керауносом от руку Ноденса… Ярость Шагающего с Ветром затмевает битву — потому что это его воспоминание о Войне на Небесах.       Вой ветра, но уже, кажется, не эфирного. Гигант света… Адам? Нет… Другой. Его украшал бело-золотой ореол, равномерно распространяя мягкое свечение. В этом нежном освещении Юноша Ветров распрямился, невыразимо прекрасное лицо обрело мраморный оттенок, волосы по-прежнему напоминали солнечные ветра, сдуваемые со звëзд-гигантов, светящих только белым светом. Рубин — радужка в самодовольных глазах. И рёв поверженного вновь Итаквы… Вялый снегопад и плотный сумрак, вокруг синие огни. Когда Эсдес приходила в себя, ей подумалось, что в глазах двоится, потому что, пробудившись на снегу, она обнаружила высоко в небе сразу две бледные луны. Точнее три. Глаза привыкли к этому виду, он не исчезал. Эсдес лежала на не очень глубоком снегу, и в силу своей природы не чувствовала холода, вернее для неё он более не служил истоком страдания. — Тацуми! Она в первую очередь озаботилась им, так как возлюбленный был последним, кого она помнила после того, как Итаква схватил её. — Тацуми! Она находилась в просторном месте, где вокруг возвышались камни, а над ними — восходили скалы и потом горы, это была очень холодная и неровная местность. Тацуми оказался в нескольких метрах, и, что напугало Эсдес, на возлюбленном не осталось одежды. Тацуми лежал почти без ничего, если не считать тэйгу-полудоспех прямо на голую кожу. Сама кожа при этом приобрела оттенок крови одного из чудовищ, которого они победили перед появлением Итаквы. Его кожа стала желтовато-коричневой там, где наиболее плотно её обдало то, что струилось в жилах монстра. При этом Тацуми по-прежнему находился под воздействием магического усилителя — он вырос до двух метров, его мускулы неимоверно раздуло. Тэйгу особенно покрывал руки и немного плечи, чуть-чуть грудь, но ниже пояса ничего не было. Эсдес подумала, что артефакт и эффект усиления спасут пока от холода её возлюбленного, который так самоотверженно ринулся её защищать. Сама Эсдес была помята — её одежда пострадала во многих местах, плащ и униформа Тысячелетней Империи. Инистые волосы спадали в беспорядке. Она схватила свою рапиру — Акулий клык, немного помедлив, скрыла в ножнах. — Тацуми! Она подбежала к нему, юноша был тёпл, она его перевернула лицом к себе. — Тацуми, очнись! Одновременно Эсдес поняла, что они тут не одни — вокруг синими глазами светили холодные, бедные фигуры — белые ходоки, ледяные фэйри, в инистых кольчугах и с ледяным оружием, они окружали их, но не слишком плотно, они не подходили близко, просто стояли и взирали в привычном безмолвии. — «Должно быть они поклоняются этому Итакве — Великому Иному!» Тацуми дышал, по крайней мере, это успокоило Эсдес хоть немного. Его лицо осталось таким же миловидным, пусть даже сколь угодно чрезмерно раздуло ему мускулы. Пока Эсдес пыталась привести его в чувство, белые ходоки всё же живее активировались — вместе с ними сюда пришли ещё какие-то существа, похожие на прямоходящих белых медведей и белых обезьян одновременно, на нечто среднее между ними. А потом Эсдес услышала хлопот крыльев — из-за скал сюда перелетели иные монстры, которых ей ранее не доводилось видеть. Фиолетовые, тёмно-розовые и красноватые, они очень сильно выделялись среди окружения, выглядели худыми, скользкими, больше похожими на гуманоидных насекомых, чем на людей. Особенно противными казались их морды, одновременно похожие на муравьиные, птичьи и кротовые — пусть даже Эсдес едва ли подробно могла рассмотреть эти физиономии. В облике летунов могли попасться на глаза иные примечательные детали — но Эсдес пока более интересовал Тацуми, которого она пыталась усиленно привести в чувства. Так продолжалось, кажется, несколько минут, пока никто не приближался достаточно близко, несмотря на всеобщую активизацию. — Только посмейте подойти! Среди всех этих десятков созданий и чудовищ, появились несколько, они стремительно зашагали к Эсдес. Потому она обратила на этих типов особенно пристальное внимание. Худые, как человек в крайней степени истощения, — скелеты, обтянутые кожей в глубоких морщинах, а цвет этой кожи — белый, но трупно-белый, они были бледны — как поганки. Головы тоже определённо наводили на мысль о ядовитых представителях царства грибов — лбы нависали над лицами, а черепа были приплюснутыми и плоскими. Красные, как у Итаквы, лишëнные зрачков глаза, взирают прямо на неё. У них нет никакой одежды, эти создания, как она поначалу подумала — ожившие трупы, но нет — они были живы, хотя на морозе почти не различалось их дыхание. Среди них были и мужчины, и женщины, и все они — лысые, голые без намёка на волоски. Эсдес думала, кто это такие, пока в голове не прозвучал голос, это был как голос, посторонний голос: — Дочь Ветров! Мы рады видеть тебя на Борее! — А я не рада тут быть… Где? Где мы? — Эсдес поняла, что так эти монстры общаются. — Мы — ледяные жрецы, слуги вашего отца. Он забрал вас в Мир Ветров — Борею. — Мир Ветров? — Эсдес ещё раз взглянула на три луны во мраке. — Ваш Отец забрал вас через бездну между звёздами… — Что?! Я теперь… в другом мире… — но сейчас Эсдес беспокоило нечто иное. — Что с моим Тацуми?! Приведите его в чувство немедленно, иначе я сниму с вас кожу! — Он придёт в чувство… Эсдес показалось, что ледяные жрецы сосредоточились на Тацуми, отчего он уже живо зашевелился. — Тацуми! Эсдес по крайней мере успокоило то, что Тацуми точно жив. Он посмотрел на неё, кажется, пока первое время, не очень соображая, что происходит. Когда Тацуми смог нормально ориентироваться, ледяные жрецы продолжили: — Когда-то Миром Ветров правил Итаква. У него родилась мятежная дочь, восставшая против него — Армандра, Дева Ветров! Жрица Плато! Итаква желает, чтобы ты убила Армандру, — через паузу сообщили ледяные жрецы. — Армандру? А что, Итаква не может сам её уничтожить? — Итаква сам может её легко уничтожить, но это слишком просто для него… Ты должна исполнить волю своего Древнего Отца. Иначе он будет недоволен. — Хм. Ладно, хорошо. Он победил нас, он сильнее, потому он имеет право приказывать, — мужественно согласилась Эсдес. Тацуми пока ничего не мог сказать. — Ты согласен? — Да… наверное сейчас надо согласиться, если у нас нет выбора, — голос Тацуми звучал очень охрипло, но вскоре вернулся в норму. — Не пытайтесь обмануть нас, — следом заявили ледяные жрецы. — С вами отправится один очень опасный зверь… — Ну, это не так страшно, — на родине Эсдес победила множество чудовищ Севера, потому позволила себе это произнести в слух. — Вы не знаете, что это за зверь, — уверено смотрели ей в лицо ледяные жрецы. — Узнаю… А что с Тацуми, он не? — Он не погибнет, потому что ваш Древний Отец об этом позаботился. — Эсдес, я кажется, не могу снять это тэйгу с себя, оно… оно ко мне прилипло! — Тацуми особенно осмотрел свои руки, полностью скрытые в перчатки, к котором намертво присоединялось некое подобие тонфу. — Тацуми, тебе главное, не холодно? — Нет, я не очень сильно… мёрзну, — Тацуми, кажется, слегка впервые улыбнулся. Он стоял босиком по щиколотки в снегу, но пока ничего, не замерзал благодаря всему этому усилению. Тацуми поднял голову к трëм лунам Бореи, после чего опробовал полёт, в который он отправился, охваченный едва заметной неоновой аурой. — Я сразу нацепил на себя Адрамелех, как только он тебя схватил, поэтому не умею почти ничего в нём… — Я надеюсь ты быстро научишься. — Ну… что мне ещё остаётся? Пока Эсдес и Тацуми приходили в себя, ледяные жрецы позвали того зверя, о котором они говорили. С гор прямо по воздуху спустилась огромная белая рыба, которая плыла по воздуху, словно в воде. Хотя, скорее это была не рыба, а кит, но Тацуми и Эсдес, не видевшие китов никогда, подумали в первую очередь о рыбе. От головы до хвоста длина превышала пятьдесят метров — это создание всё было белым, очень бледным, прямо как оттенки ледяных жрецов; плавники создания были очень острыми, их выходило несколько, с красными краями, которые Тацуми и Эсдес хорошо рассмотрели с первыми лучами восхода. Его глазки почему-то хорошо были видны сквозь сумрак — и были очень маленькими, относительно общих пропорций, злобными и голодными; его также сверху морды выделял рог, такой же белый, направленный вперёд, при этом согнутый концом вниз. При желании можно было рассмотреть линии по бокам создания, возможно, подобия жаберных щелей, только на боку. — Белый кит — один из великих зверодемонов, — пояснил ледяной жрец. — Вам лучше не злить его. Он пожирал героев, магов, целые города и целые армии — до того, как Древний Отец не забрал его на Мир Ветров — как одну из своих игрушек. — Опасный, да… А можно его испытать? — попросила Эсдес. — Он сильнее Армандры? Ледяные жрецы не торопились отвечать. — Не важно, как сильна Армандра, важно, что вам надлежит сразиться. А Белый кит — присмотрит за вами. Белый кит опустился, кажется, он провоцировал движение воздушных масс, портя, в целом, безветренную погоду. — Я пожалуй позволяю себе некоторые… испытания боем! — Эсдес взлетела, не воспарила в буквальном смысле, а оттолкнулась ногой от земли и полетела дальше как бы в очень длинном и далёком прыжке. Она привычно формировала под ногами кристаллы льда, от которых вновь отталкивалась, и прыгала так дальше. Это позволило ей в считанные секунды подняться выше того уровня, где находился Белый кит. Блеск инея — ледяные стрелы посыпались чрезвычайно плотно, они росли прямо на ходу, становясь настоящими снарядами, и попадания приводили к разрывам и мощному разбросу… Белый кит, чрезвычайно злобно смотря, выпустил из жаберных щелей густой туман, очень бледный и плотный, облако скрыло его… в него уходили снаряды Эсдес, ныряли и исчезали там без следа, ничего из тумана не вылетало. — Э-х! — Тацуми решил помочь: он никогда не тренировался раньше, потому действовал по наитию: столкнул тонфы от своих перчаток, в результате высвободился мощный пучок ярко-белого оттенка, разноцветный по краям — подобный скорее лучу, нежели молнии, эта атака хорошо осветила местность и поразила белый туман… Кит издал агрессивный звук и очень быстро сорвался с места. При сближении с Эсдес, она создала пару айсбергов, которые рухнули на создание… Они раскололись, большая часть их массы, как показалось, пропала — провалилась в туман — а по краям айсберги осыпались крошкой. — Это бесполезно! Белый кит выделяет Туман, который просто обращает в ничто то, что его атакует. Хватит! — потребовали жрецы. — Итаква не будет доволен, если его игрушки передерутся! Безуспешность атак на Белого кита заставила Эсдес сникнуть. Девица приземлилась, создав под собой глыбы льда шиповидной формы, она встала на их гладкую сторону. Когда она стояла на льду, то не скользила по нему. — Вы не Дева Ветров, как Армандра, вы Дева Холода, — прокомментировал ледяной жрец. — Но Древний Отец доволен, что после боя с ним, вы ещё полны сил сражаться. — Да, я чувствую, как я восстановилась! — Эсдес, улыбаясь, бросила взгляд на свои руки. — В Мире Ветров в воздухе развеяна мана, она помогает проще творить колдовство, — пояснили слуги Итаквы. — Хм, а почему мой Древний Отец только сейчас появился? — спросила Эсдес, хотя предполагала ответ на этот вопрос. — Древний Отец наблюдал за вами. Он хотел сделать вас сильнее — только сильной вы были ему нужны. Эсдес в этот момент испытала гордость. — Верно, только за силу в первую очередь надо ценить других… — Ваш Древний Отец воспитывал вас, все ваши дела, были совершены с его проведения… Эсдес подумала. Страшная догадка блеснула в уме. — Мой путь начался с того, что моё племя было уничтожено… Это… — Да, и это тоже дело рук Итаквы. Разве вожди других племён могли отказать Итакве? Эсдес не удивилась, но инистый взгляд показал все эмоции, которые только могло вызвать это откровение. — Выходит, он уничтожил мою родину… чтобы я стала сильнее?!. — Именно. — Какова цель Итаквы?! — глаза Эсдес блеснули. — Древний Отец желает, — отвечал единый голос ледяных жрецов, — чтобы кто-нибудь из его детей смог превзойти и отделать его. Потому всех своих детей Шагающий с Ветрами подвергает тяжким испытаниям. Он желает, чтобы они его ненавидели и вели с ним брань до самого конца. Гнев Итаквы не знает берегов, а жестокость его не знает пределов. Лучше трижды умереть, чем появиться на свет одним из его детей. Даже слуги Итаквы этого не скрывали. — Эсдес… — стоящий рядом Тацуми, не мог не проявить сочувствуя. — Что ж, если мой Древний Отец хочет этого!.. Если такова воля Великого Иного, — Эсдес эмоционально схватила свою рапиру, — я покажу ему!.. Лезвие вонзилось в твердь, выпустив вибрацию, которая метров на десять, к камням, расколола её, и разломила там следом валуны. — Эсдес… Кажется, — понял Тацуми, — Итаква, твой отец-демон, он сделал тебя такой, какая ты есть. Тацуми подумал, что Эсдес должна будет… переосмыслить своё поведение. — Мне ничего не остаётся, кроме как принять свою судьбу, Тацуми! — Эсдес энергично повернулась к нему, ещё больше укрепившись в своих воззрениях. — Теперь я должна буду отомстить Итакве за моё племя, за смерть Вождя, которого я считала своим отцом! Месть! — Я понимаю, Эсдес, твои чувства… — Тацуми подумал. Ледяные жрецы продолжали: — Когда-то Итаква правил всей Бореей, а Армандра правила лишь единственным плато, где хранились реликвии, хоть немного ограничивающие власть Владыки Ветров. Он попустил мятеж, чтобы было на кого обрушивать свои воинства… Но однажды из моря звёзд, — на небо поднялись взгляды алых глаз жрецов, — явился молодой Чужестранец, которого призвали Юношей Ветров. Хотя он не был из рода Итаквы. Чужестранец бросил вызов Итакве… и победил, сковал его внутри Бореи. — Как ему это удалось? — удивилась Эсдес. — Чужестранец был одним из богов. Не человеком. Но его можно было лишь с виду принять за человека. Его волосы были похожи на морозные облака, кожа — чистый лёд, глаза — алая кровь, но не как у нас… — повествовали жрецы. — Чужестранец оставил Армандре ребёнка, а потом исчез. Армандра и её дочь стали править Бореей. Многие приняли их как новых правителей и богов. Но остались мы, те мудрые, кто знал, что рано или поздно Итаква будет свободен — ведь и в прежние эпохи его запирали здесь. Но Безжалостный Владыка освобождался, и тогда, когда он вновь будет свободен, как сейчас, безбрежный гнев познают те, кто не сохранил верность Жестокому Господу… Итаква вернулся и пока держит гнев на Мир Ветров, он изольёт его… но сперва Он желает отправить вас на бой с Армандрой. Эсдес и Тацуми обменялись взглядами. — В ветрах Бореи достаточно маны, — поторопили жрецы, — потому отправляйте, не нужно томить Итакву… — А что может Армандра? — спросил Тацуми. — Многое: она управляет ветрами, она бросает с небес молнии, она владеет Великой Мыслью, как ей владеем мы, — говорили жрецы, очевидно, разумея свою способность общаться телепатией. — Армандра много чего может и пока только сам Итаква сильнее неё на всей Борее… Но, возможно, сильнее матери — Дочь от Чужестранца: о её силах мы мало знаем. — Хорошо, значит, будем вести разведку боем… Как привычно, Тацуми, — Эсдес на краткий миг ушла в воспоминания и осмысления своей жизни, — ведь я всегда была на острие клинка Империи и никогда не знала, что может ждать в других странах… Чудовища и племена Севера, Страна Пурпура — земля Баалов, Мидия, адские джунгли… Вся жизнь — борьба, а теперь это!.. Крепись, Тацуми! — Эсдес вдруг взяла его за руки, хотя он не почувствовал её касания через массивные тэйгу-перчатки. — Тацуми, я хочу, чтобы ты всегда сопровождал меня по этому пути… — Да-да, куда я ещё денусь, — Тацуми иронично подумал: — «Вот и выбрался я из деревни в люди — сперва Революция, а теперь — это!» — Если вы готовы, то бьякхи отнесут вас к Армандре, — под такие слова жрецов, к ним опустились летающие существа, которые ранее держались стороной, и Эсдес с Тацуми как следует вблизи изучили наружность сих страшилищ. Широкие кожаные крылья избороздили фиолетовые, жёлтые, пурпурные линии. Веретенообразное туловище было со вздутой грудью и худое. Шестипалые руки трёхметрового монстра заканчивались нечеловеческой структурой ладони: у него как бы было два больших пальца с длинными чуть изогнутыми когтями. Ноги завершались не стопами, а чем-то вроде присосок от которых отходило по четыре трубковидных пальца. Кожа желтоватых, серых, красных, фиолетовых оттенков казалась отмирающей и обвисшей — как у истлевающего трупа. Но более всего в глаза бросалась голова на костлявой шее. Она формой более напоминала муравьиную. Торчали усики-антенны, чернели низко посаженные крупные глаза насекомого, присутствовали угрожающие жвала. И вместе с ними имелся нос или же второй рот, выглядящей больше как клюв или хобот, который служил верхней частью органа, больше похожего на рот крота или землеройки. — Как вы сказали они называются? Бьякхи? Они разумны? — поинтересовалась Эсдес. — Да, они разумны. Бьякхи — межзвёздный народ Хастура, прародителя Итаквы. На своих крыльях они бороздят в эфире бездны меж мирами, и, так как Итаква наследует от Хастура власть над эфирными ветрами, бьякхи повинуются Итакве, — изложил ледяной жрец. Когда они взошли на высоту, то поднялось и Солнце, освещая три луны, ныне бегущие от него за горизонт; мягкий свет был пролит на холодные предгорья, где собралось воинство Итаквы. — Армандра добра, в отличие от Итаквы, потому не убивает тех, кто ей враг. Она сослала всех нас сюда, куда также изгоняют впредь преступников, — поясняли ледяные жрецы. — Здесь собрались те, кто верен Итакве по зову крови или из страха. Кроме белых ходоков и белых полуобезьян-полумедведей, кроме бьякхов, здесь на глазах попадались даже обычные люди, все мрачного вида, но в белых одеждах. Здесь ветра обдували нежить — восставшие из мёртвых воины в облачении — драугры; мохнатые великаны-ëтуны, белые и бурые йети. Больше всего привлекали внимание, конечно, тёмные и бесформенные шоггты, также бывшие то тут, то там, и ещё одни чудовища, которых ни Эсдес, ни Тацуми ранее не видели. Они были даже крупнее шоггтов. Эти создания походили то ли на червей, то ли на миног — каждый из них в толщину составлял не меньше девяти метров — начиная от слизистой тупой головы со сложным ртом — круглым и зубастым, с многочисленными придатками. Один такой, как бы зевая, отверз утробу, и в ней появились внутренние рты с ещё более длинными придатками, вырвавшимися наружу. Их обтекаемые головы придавали им сходство с рыбьими, сверху громоздилось специфическое утолщение в виде двух больших серых полушарий очень грубого покрова, предавая непристойное сходство с мужским фаллосом. Внизу под ртом можно было разглядеть нечто вроде редуцированных плавников. Холодящий пар при этом восходил над этими монстрами — и те, в чьих жилах строилась тёплая кровь, особенно сторонились этих длинных и толстых выползней. — Они называются «йлидхим», «великие холодные», они дети и слуги Рлим-Шайкорта — одного из Древних, он порождение Афум-Заха и Шудде-Мьелла. Они предпочитают родственников, потому обитают здесь и служат Итакве. Йлидхим превосходили по размерам Белого кита. Эсдес чувствовала, что эти черви-громадины с фаллосами на голове — наделены родственными с ней способностями. — Вы можете разделить с нами нашу суровую пищу перед тем, как отправиться, — вдруг предложили ледяные жрецы. — Не бойтесь отравиться: Итаква приспособил вас к Миру Ветров. Тацуми вызвал разряд с рук, чтобы зажечь костёр. Ледяные жрецы и белые ходоки держались всякого огня, а вот привычные живые обитатели холодной земли не стеснялись жечь костры. Они в качестве хвороста использовали некие светлые и голубые растения, которые спокойно росли тут — прямо на скалах, выходя из снега — они вились на камнях и на сотни метров восходили по склонам. Ледяной жрец пояснил, что Итаква сотворил эти травы, чтобы они не мëрли с голоду. Местные пепел от костров смешивали с фекалиями некоторых обитателей этих земель, чтобы делать из этого удобрение для роста новых растений. — Что это? — Эсдес понравилось мясо, которое ей дали. — Это шантак. Ледяной жрец указал на очень крупное существо с крыльями, оно пока находилось далеко, и его плохо рассмотрели. Тацуми сидел голой задницей на камне, но не жаловался — его магией раздутые мускулы, кажется, не замечали этого. Он не мог ничего толком придумать, голова не варила — одно только он мог сказать, но не в слух: — «Я перейду на сторону этой Армандры. Лучше умереть в борьбе, чем надеяться на милость этого Итаквы!» Один из ледяных жрецов, либо все они, уловив такие мысли, честно сказали прямым текстом: — Можешь уповать на что угодно, но не надейся на того, чего нет [1]. Когда они собрались в путь, к ним приблизилась одна из тех тварей, чьё мясо они сейчас съели. По размерам она превосходила слона и напоминала дракона, но в то же время общее сложение в чём-то перекликалось с лошадью. Серобуромалиновая шкура чужеродных оттенков, вытянутая шея, сужающаяся морда, формой похожая скорее на клюв, большие слизистые глаза, длинная тёмно-фиолетовая грива, когтистые конечности — всё это сочеталось во внешности шантака. Тацуми и Эсдес заняли чудовище и взялись за его гриву. Повинуясь порыву ветра, шантак и множество бьякхов поднялись в небо — Белый кит последовал за ними. — Эсдес, — Тацуми открыто обратился к ней, когда ледяные жрецы остались позади, — я не хочу сражаться с этой Армандрой! — Посмотрим по ситуации. Если она знает кого-то, кто побеждал Итакву, возможно, разумно заключить с ней союз, — не стала спорить Эсдес. — Но почему Итаква этого не предвидел? — Тацуми сам понимал, что его вопрос звучит глупо. — Наверное — предвидел. Его тут нет, он куда-то смылся… — Эсдес осмотрела окрестности с высоты полёта чудовищ. Там простирались целые джунгли разнообразных «зимних» растений, совершенно не похожих на те, которые росли в родной тайге. Монстры летели очень быстро, вокруг них самым странным образом закручивался ветер, он очень громко выл и свистел, и вскоре Тацуми и Эсдес поняли — в некотором роде он был живым или вёл себя как живой. Кожаные крылья шантака и бьякхов очень специфически с ним взаимодействовали, да и вообще имели странноватую форму по сравнению с привычными рукокрылыми. — Итаква ведёт свою игру. Но, как я говорила, Тацуми, я намерена мстить ему при любом раскладе! Он сделал всё, чтобы стать мне врагом, я не буду огорчать его! — Тут я с тобой в деле! — Почему, Тацуми? — вдруг спросила Эсдес. — Ты меня любишь? — Скорее я не люблю Итакву! Хочу бороться со злом! — Тацуми не стал скрывать. — О, Тацуми! — рассмеялась Эсдес, их голоса странным эхом разносил свист ветра. — Но ладно! Главное — мы вместе! Они ещё обо всяком поговорили. Наконец впереди появились иные земли, которых они достигли, очевидно, благодаря ветру, очень быстро. Долины тут покрывали уже привычные растения зелёных цветов — рощи, дубравы, поля и даже степи. Иногда на глаз попадались местные животные — стадами, крупные травоядные вкушали пищу. Иногда встречались и городки, которые они не успевали толком рассмотреть, как пролетели уж вдаль, открытую впереди. Наконец они достигли некого плато, где их встретили противные и мощные порывы встречного ветра. — Духи неба сражаются, — поняла Эсдес, улавливая, как воздушные потоки яростно сходятся друг с другом. — Они назвали Армандру — Жрицей Плато, — вспомнил Тацуми, — наверное, это — первая линия обороны! Белый кит выпустил свой туман, которые вобрал в себя встречный ветер, и там он стих. Похоже, духи-хранители Плато исчезли, будучи уничтожены этим существом. Как же им его победить? Эсдес особенно по-злому поглядела на Кита: — Тацуми, надо убить эту рыбину до того, как она пукнет этой дрянью! Она и Тацуми даже засмеялись сейчас, но быстро смолкли, когда шантак стал сходить. Белый кит вдруг… размножился, он сформировал вокруг себя тонкую ауру, после чего раскидал её, эта аура уплотнилась… и стала копией — теперь сразу дюжина Белых китов наступала на Плато Армандры! — Так, надо запомнить настоящего, — Эсдес вертела головой. — Я запомню, — Тацуми помогло то, что двойники пошли вперёд, а сам оригинал держался поодаль. Внизу простирались улицы, дома и строения из камня, все они были низкими — тут росло очень мало деревьев, но довольно много кустов и трав. Город был развит, там вместе с людьми на глаза часто попадались животные вроде медведей. Шантак приземлился, встал на каменную кладку — вокруг разбегались случайные свидетели. — Так, нам нужна Армандра! — Эсдес решительно спрыгнула с шантака. Как только и Тацуми с него слез, монстр поспешил убраться. Бьякхи тоже отлетели. А вот кто приближался — так это копии Белого кита. Они вызвали панику по всему городу. Шантак опустил их не куда-нибудь, а у обширного склона, он принадлежал к возвышенности, восходившей над более гладким рельефом плато. Тут прямо в породе, похоже — за века, а то и за тысячелетия — вырубили множество очень гладких каменных ходов. Из этого муравейника выбегали люди — мужчины, женщины и дети, чтобы бросить взгляд на небо и ужаснуться. Эсдес и Тацуми пока стояли, осматривая всё это. Последний, разумеется, больше беспокоился об атаке Китов, как бы он или они не пережрали местных. И вот, прямо из каменного прихода, к ним выпрыгнула особа, сочетающая бледность и яркие-рыжие цвета — она бросилась в глаза, а то, что произошло далее, не оставило сомнений, кто это. Яркая вспышка алым — пламенные змеи быстро протянулись в небо, огрели плетью ближайших Китов, отчего призраки быстро распались в белый туман, следом просто исчезнувший. — Пошли, скажем ей — что это нечто вроде иллюзии! — вознамерилась Эсдес. — А ты уверена, что она нас поймёт?! — Ледяной жрец говорил, она тоже умеет общаться мыслью! Тацуми и Эсдес быстро очутились перед девушкой. — Ты — Армандра?! — Да! А кто вы?! — спросила она, говоря на языке, который они раньше не знали, но при этом понимали смысл её слов. — Я — Эсдес, а — это Тацуми! Итаква свободен, если ты об этом не знаешь. Я — твоя сестра по отцу! Итаква хочет, чтобы я убила тебя, но я хочу, чтобы мы объединились против него! Понимаешь?! — Да, понимаю! — голос Армандры был толков и отважен. — Хорошо, слушай дальше: Итаква послал за нами этого Белого кита, чтобы он атаковал нас в спину, если мы не будем с тобой сражаться! — Он изначально был один, — указал Тацуми, — настоящий — вот тот, там, а эти — похоже, больше наваждения… они только отвлекают! Пока Тацуми говорил и указывал пальцем, в небо вырвалась ещё одна особа — кажется, больше белая, светлая — эти цвета преобладали в ней. Окутанная блеклым ореолом, она столкнулась с двойником, развоплотила его. Пока это происходило, настоящий Кит хищно поплыл к ней. — Осторожно! Его дыхание уничтожает буквально всё, с чем касается! Даже атаки! — испугался Тацуми — испугался за жизнь дочери Армандры (вероятно, это была она, решил он). Армандра в это время, кажется, немного успокоилась. — Ты не знаешь мою Седну… Девушка в небе встретилась с Белым китом — монстр разинул свою неимоверно хтоническую пасть, способную, наверное, за раз проглотить полсотню человек. Девушка залетела туда… перед ней возник прозрачный янтарный многогранник, как щит, этот барьер на скорости столкнулся с дном нижней челюсти Кита — мелькнул он зримо только на мгновение. Брызнула алая кровь, Кит срочно взял вверх — вся его нижняя челюсть, а также начало брюха — они просто оказалась оторваны от остальной туши! Получив такую травму, Кит полетел вверх, обильно проливая кровь. Седна, быстро скользнув вниз, окутала аурой ту часть гиганта, которая обещала упасть на город. И закинула её так далеко, что она исчезла в небе! А потом сама Седна метнулась к противнику — она столкнулась с ним, раз — появилась череда янтарных барьеров-многогранников, они откинули Кита со всем его белым туманом в небо. Он его выпустил так обильно, как никогда не выпускал, наверное, раньше — но это не помогло: барьеры пробили облако и развеяли его. Потом все увидели, как далеко в синее небо оказалась закинута эта рыбёшка. Её кровь ещё долетала до земли. Седна же рванула ему вслед, они встретились у края диска последней луны, которая осталась на небосводе. И на таком фоне отчётливо разогрелся пламенный крест — это был, кажется, взрыв. И Седна вернулась, очень быстро вернулась, и держа над собой, парящий в окружении тонкой ауры, рог монстра — отломанный от него. Когда полыхнул крестообразный взрыв, все клоны Кита развеялись. — Ха! На всякую рыбку — будет рыбка покрупнее! — очень довольно оценила Эсдес такой исходя. — Их бой длился мгновения! — Тацуми обернулся к Армандре. — Седна — ваша дочь от Чужестранца, который победил Итакву? — Да. Седна приземлилась перед ними, рог в десятки метров висел в воздухе почти рядом. — Как-то слишком быстро оно закончилось… неужели Итаква не знал, что Седна так сильна? — удивлялся Тацуми. — Скорее всего, — решила Эсдес, — Итаква так и планировал… Я думаю, мы ещё узнаем, в чём его план. — Мама, можно я оставлю этот трофей?! — весело обратилась Седна к Армандре. — Надо бы убедиться, что он не ядовит, — настороженно отнеслась к этому мудрая Армандра. — Кто знает, что может прислать Итаква! Эсдес и Тацуми в это время могли теперь спокойно изучить внешность матери и дочери.       Армандру украшало лицо ангела — продолговатое, белое, как снег, с чеканными, идеальной формы чертами. С этого лица из-под прямых золотистых бровей, горизонтально лежавших под высоким лбом, смотрели зелёные совершенно человеческие глаза. Идущий ниже нос тоже был прямой, очень изящный, с закруглённым кончиком, а губы, может быть, чуть пухловатые для того, чтобы считаться идеальными, изгибались луком. Армандра накинула на себя красную ткань, достаточно небрежно, очевидно, она первой попалась под руку. Потому было хорошо видно, какие изгибы её тела, опиравшегося на идеальные белые колонны бёдер, скрыты под этим одеянием. Шея, которую красиво обрамляли рыжие волосы, оказалась длинной и немного стройной. Она носила на ней святую реликвию, аналогичную той, которая была у Тацуми с собой перед битвой с Итаквой. Правда, в отличие от Эсдес, Армандра, очевидно, не испытывала никаких проблем, чтобы прижать к телу этот артефакт.       Седна представляла собой девушку среднего роста — лет восемнадцати, кажется — она была во многом похожа на свою мать: такая же красивая, стройная. В её чертах лица давала о себе знать кровь людей с узким разрезом глаз, чего Тацуми и Эсдес не увидели в лице Армандры. Они от отца? Лицо Седны было острым, самую малость детским. Мягкая, нежная и тонкая кожа отличалась привлекательной белизной. Радужки очей уподоблялись рубину; светло-пепельные волосы, казавшиеся хлопковыми, в такт пышной чëлки, возвышались по бокам в виде густых косичек. Носила эта небесная красавица-альбиноска жакет из светлого меха, вероятно — из известного северного зверька; он оголял руки и достигал таза и закрывал его, но ниже полностью открывал отличные бëдра. Ноги спускались голыми почти до самых щиколоток, скрытых далее уже в обувь из того же материала. И хотя торс полностью облачался белым мехом, не требовалось много внимания, дабы увидеть то, как весьма тонкая ткань покрывает от прямого взгляда отличнейшие формы. Красота Армандры и Седны, то, как мать и дочь изучал Тацуми, не могло не напрячь Эсдес. Она стрельнула взглядом на член Тацуми, благо, его ничего не скрывало — фаллос чуть налился кровью. Огня добавляло ещё и то, что Армандра сама, похоже, выскочила, едва ли не в чём мать родила — её голые ноги, частично видная правая грудь, это вызвало у Тацуми до боли естественную мужскую реакцию. Проследив за взглядом друг друга, а то и за мыслями, четверо предприняли действие: Армандра закрыла свою грудь. — У вас не принято так ходить? Простите, — Тацуми повёл руками перед членом. — Я в бою потерял одежду. — Ничего, я выдам тебе новую, — пообещала Армандра. — Давайте поговорим, что там да как. Они оказались в апартаментах Армандры — прямо в породе тянулись сети подземных путей и комнат, в одной из которых и жила Армандра. — То, что вас забрали из родного мира, это обычное, — сказала она, — все, кто населяет Мир Ветров — были взяты откуда-то из других миров, либо это их потомки. Итаква создал этот мир, чтобы ему было не столь одиноко. — Тогда они должны звать меня не Седна, а Табуко! — вдруг сказала её дочка. — Да, у неё два имени, потому что у её отца было два имени. Одно людское, другое божественное, — сказала Армандра. — Мы решили, что чужаки будут звать её как богиню. — Хорошо, Седна, Табуко, мне без разницы, — сказала Эсдес. — А как звали её отца? — поинтересовался Тацуми. — Нагиса Каору — как человека, и Табрис — как бога. — Я никогда о нём не слышал. — Я тоже. — Что ж, он должен быть известен в родном мире. Впрочем, возможно, вы из другого мира. Итаква может взять вас откуда угодно, — не удивилась Армандра. — Миры — это острова в морях звёзд, и таких морей много, не только островов. — Ваш муж оставил вас? — спросила об этом Эсдес. — Да, он должен был идти дальше… Борея — не его родной мир, он попал сюда случайно, — сказала Армандра. — Должно быть… ему было жаль оставлять тебя. Ты очень красива, — Эсдес то и дело бросала взгляд на лицо Тацуми — сейчас он смотрел на Армандру. Красно-рыжие, как пламя, волосы, зелёные, как воды глубоких полярных морей Земли, глаза и кожа, белая и гладкая, как лучший мрамор из каменоломни, какая может существовать лишь в сновидении — таким было лицо Армандры. Эсдес боялась, что Тацуми западёт на Деву Ветров. — Нет, Каору-Табрис из тех мужчин, которые бегут девичьего лона, — лицо Армандра посетила ироничная ухмылка, довольно злая. — Он оставил меня потому, что у него в Материнском мире уже был возлюбленный! Просто, чтобы я не была одинока, он оставил мне дочь. Ведь для всех — я богиня, никто не равен мне… А это угнетает. Тем более я — дочь чудовища, против которого в незапамятные времена восстали люди Плато. — О как. Он победил Итакву… его дочь, она может это сделать? — Эсдес взглянула на Седну. — Потому что я победить его не смогла, — призналась Эсдес. — Ни я, ни мои воины не смогли даже ранить нашего общего папашу. При этом у нас было тэйгу на вооружении. Эсдес кратко объяснила, что это такое, также пролив свет на вопрос, во что это такое одет наполовину Тацуми. Сейчас, к слову, ему выдали ткань, которую он повязал вокруг срама. — Тэйгу — это священное оружие, созданное из разных опасных созданий, оно позволяет овладеть их силами и способностями. Мой тэйгу, — Эсдес коснулась татуировки, бывшей на груди, — в моей крови, он позволяет мне владеть силами холода. А тэйгу Тацуми — Адрамелех — это вот эти перчатки. — Они дают мне возможность летать и стрелять молниями, — пояснил Тацуми. — А ещё повелевать грозами. — Я и Тацуми — воины Великой Тысячелетней Империи — нашу Столицу атаковали какие-то твари, мы бились с ними, пока не заявился этот Итаква… Он победил нас, пусть хоть я сражалась с ним до конца… И он забрал нас сюда. — Весьма похвально, что вы с ним именно сражались, — оценила Армандра. — Я не знаю, какой силой обладает ваше тэйгу, но только оружие, созданное богами, способно ранить Итакву. Такие, как наши Святые звёзды. Она указала на каменные кривые пятиконечные реликвии, у которых внутри находились пылающие ромбовидные глаза; эти артефакты были тут всюду, в стенах, в потолке, их носили некоторые жители. — Я знаю, у меня раньше была такая реликвия, но Итаква забрал её, — поведал Тацуми. — Я ничего не знаю о таких реликвиях, — сказала Эсдес. — Старшие Боги прокляли род своих врагов, это их Знаки. Все, кто происходит от племени Итаквы, — Армандра указала на себя и на Эсдес, — обречены терпеть боль от Знаков, они — преграда. Исключение — я сама: с рождения эти Знаки вредили мне, но Каору избавил меня от этого проклятия. По понятным причинам, Седна также свободна от него. — Да, теперь я понимаю, почему ты спокойно носишь реликвию, — сказал Тацуми. — Эсдес не могла прикоснуться к такой же реликвии из моей деревни. — О каких Старших Богах ты говоришь? — спросила Эсдес у Армандры. — В самом начале времён, насколько мне известно, два племени богов сошлись в бою. Это была Война на Небесах. Итаква был тем, кого заперли и сковали этими реликвиями. Они были на этом Плато в изобилии, — рассказывала Армандра. — Но Итаква смог вырваться. Его нельзя окончательно убить, даже Старшие Боги, как говорят, не смогли это сделать. — Значит, надо его снова запереть внутри самого этого мира, — сказала Эсдес. — Или мы погибнем, или сделаем это! — Да, надо… — Армандра очень неприятно и глубоко задумалась. Сюда то и дело заглядывала её свита. — Я должна буду поговорить с Советом старейшин. Армандра встала с места. — Вы пока можете побыть здесь. Моя дочь поможет вам, если что. — Да, мама! — улыбнулась девчушка-альбиноска с косичками. — Я бы предпочла немного поспать, — зевнула тут Эсдес. — Вообще, я чувствую, что довольно неплохо выспалась, когда Итаква меня вырубил. — Если ты хочешь, чтобы я ушла, — смекнула Седна-Табуко, — то я не против! — Да, можешь оставить нас одних. — Спасибо, Табуко. Вы очень любезны к нам, — поблагодарил от души Тацуми. — О, мы всегда добры к чужакам! — широко улыбнулась Табуко, при этом очень внимательно смотря на Тацуми своими искрящимися глазами. Она выглядела какой-то слишком радостной, несмотря на возвращение Итаквы. Впрочем, это легко объяснялось тем, что Табуко родилась после свержения деда, потому не увидела своими глазами его тиранию. — Думаю, они будут решать вопрос о доверии к нам, — Эсдес подумала. — Ну, для них мы не очень опасны, — заметил Тацуми. — Они сильнее нас. — Потому — мы в их власти. Нет ничего первее силы, Тацуми, — Эсдес приблизилась к своему избраннику. Игнорируя то, что он не выглядит хоть сколько-то заинтересовано, Эсдес начала раскрывать ткани, которые скрывали таз Тацуми. Тот ничего по этому поводу не сказал — пусть делает, если хочет. — Как жаль! — потянула руки Табуко, идя по коридору вместе со своей матерью. — Они не из мира моего отца и ничего не знают про него! — Могу ли я доверять им? — задалась вопросом Армандра. — При этом об освобождении Итаквы я знаю только с их слов. Сбрось он цепи, разве не обрушил бы он первым делом свой гнев на всю Борею? — Может быть Итаква боится меня, мам, а? — немного наивно сказала Табуко. — Даже твой отец не мог просто так его победить… Но это возможно, возможно, Итаква опасается тебя. Это в его духе — использовать других и наблюдать в стороне, ожидая момента… Если Эсдес и Тацуми говорят правду, то у Итаквы точно есть какой-то план. Но мог ли он заслать Тацуми и Эсдес нам в ловушку?.. Я пока не вижу, зачем бы это ему понадобилось. Но они говорят искренне, во всяком случае Итаква знает, что я могу их ментально изнасиловать… потому он не стал бы засылать тех, кто осознанно бы ему служил. С такими рассуждениями, Армандра вышла к Совету старейшин. Эсдес времени зря не теряла и сбросила с себя свою драную униформу — Тацуми снова увидел в первозданной наготе её бледные формы, большие груди и атлетическое тело, хранящее в себя великолепие женственности. Только соски были несколько темноваты, словно обмороженные губы, они тем самым броско выделяли мячики грудей. Тацуми не двигался, он просто наблюдал за её действиями. Эсдес активно гладила ему пах, благодаря чему восстал фаллос. — Тацуми, у тебя теперь раз в три больше! У-у, какой он отличный! Эсдес стала рукой доводить его до конца, и у Тацуми орган окончательно затвердел. Когда это случилось, Эсдес немного потрогала там у себя, после чего воссела — член проник ей в лоно, тем самым заставив её ещё пуще восхититься размером. — О, Тацуми! — наш герой почувствовал, как там обильно потекло, выступило много жидкости. Эсдес возбудилась до предела почти сразу. И стала быстро скакать наездницей. Она прерывалась только, чтобы рот в рот сосаться с Тацуми. Он только отвечал поначалу, потом стал немного помогать тазом и бёдрами, но по большей части позволял Эсдес действовать. — О, Тацуми, пожалуйста, будь всегда таким! Как мне хорошо! Как мне хорошо! Она не замечала, что от Тацуми почти нет никакой отдачи. Потому он даже извергся вслед тому, как дикий оргазм охватил её саму. Тацуми испытал удовольствие, но такое, как если бы он трахал овцу. Чисто физиологическое, без капли более высоких чувств. — О, Тацуми! Ты меня заполнил! Как теперь много хранят семени твои яйца?! — Эсдес приподнялась — светлая сперма выпала из вагины, потекла по огромному фаллосу Тацуми. — О-ух! Давай ещё, Тацуми! Эсдес теперь повернулась к нему тылом, вытянула торс и захотела, чтобы он её отымел. Тацуми пришлось взяться и за это — благо в таком физическом состоянии он, кажется, мог кончать, не вынимая. — Ох, Тацуми! Ох, Тацуми! Её груди аж тряслись, когда Тацуми её трахал, стоя позади. Он чувствовал, как активно там выделяется внутри жидкость, да с прошлого раза хлюпает его семя. По итогам Тацуми сжал зубы, издал несколько звуков, включая ругательств. — Бля, сука! Блядь! — Да-да! Ругайся, Тацуми! Ругайся, Тацуми! Эсдес успела издать больше звуков, стонов и брани перед тем, как Тацуми извергся и заполнил её вагину. Она кончила через несколько минут после этого, будучи особенно возбуждена от того, что её залили. Она бы и дальше продолжала, но Тацуми это надоело, потому он попросил отдых. — О-ох, Тацуми! — Эсдес растянулась в ванной — она представляла собой вырубленную нишу, куда вода подавалась из подземных источников. — Как хорошо ты меня отжарил! Я прямо вся растаяла! Эсдес провокационно вытягивала ноги, прямо-таки сверкая своей бледной наготой, как горный снег на солнце. — Я пойду погуляю по окрестностям, — Тацуми запеленал свой срам и босыми ногами зашлёпал по полу. Эсдес осталась отдыхать одна. — Вы решили, что будете делать? — поинтересовался Тацуми у Табуко. — Мама ещё обсуждает со старшинами! — девица с косичками показалась Тацуми немного беззаботной. Сам он смотрел на её ноги, открытые из-под верхней одежды и уходящие в меховую обувь. — Тебе не жарко? — Мне — нет. Я не знаю, что это такое. Тацуми взглянул на медведей, которые купаются в обширной нише с водой. За ними наблюдали люди, потом один из них подходил, пристально смотрел на зверя, обращался к нему — медведь делал то, что ему говорят. — Вы умеете говорить с животными? — Да. А вы — нет? — Нет… — Да, я помню… В материнских мирах люди не умеют говорить с животными, — Табуко вытянула это из памяти. Тацуми заметил целый деревянный корабль, стоящий на подобии огромных саней. Когда он спросил что это, Табуко ответила: — Когда Итаква правил Бореей, тут везде, где сейчас трава, были снег и лёд, потому мы ездили на огромных кораблях-санях по Плато. Мы запрягали в них огромных медведей. — Тогда тут всегда был холод, когда Итаква правил всем здесь? Должно быть, трудно вам жилось. — Трудно… Не похоже, впрочем, что собеседница предавала этому какое-то трагическое значение. Тацуми она показалась слишком ребёнком. И поэтому вызвала симпатию: — «Она кажется лучше, чем маньячка Эсдес». Но ему было сейчас не до поисков второй половинки. — Ты любишь Эсдес? — вдруг наивно взглянула ему в лицо Табуко-Седна. — Прямо как мама папу? — Э… если честно… Только не говори никому. Я не особенно… люблю… Эсдес, — Тацуми с долей неуверенности признался. — А почему ты тогда с ней? — искренне удивилась Табуко. — Если ты её не любишь? — Так надо, — Тацуми не мог всё рассказать о себе Табуко. — Хм… А ты можешь прочитать мои мысли? — Обычно мы не читаем мысли, когда говорим с другими. Нам проще понять то, что ты хочешь нам сказать. И мы поймём, даже если не знаем языка. Но влезать в голову сложно. И не принято. Тебе бы это не понравилось? — Я не хотел, чтобы мне читали мысли. Но если бы вы их читали, я бы не сомневался, говорить ли мне всё о себе. — Если ты попал на Борею, то ты не вернёшься назад, — сказала Табуко. — Так говорят… — Потому можно спокойно говорить о себе? — Да, ты как умер для родного мира… — Но я пока подумаю. Табуко не настаивала. Этим она понравилась Тацуми. — Я обсудила дела со Старейшинами, — Армандра встала перед Тацуми, Эсдес и Табуко, — мы решили обратиться за помощью к одному шаману. Его зовут Шончин и он живёт на Нуминосе. Армандра указала на ближайшую из лун. — Я так понимаю, вы можете туда отправиться? — запрокинула голову Эсдес. — Да… Я возьму вас, — решила Армандра. — Хочу, чтобы вы слышали слова Шанчина, как услышу их я. После захода Солнца, когда прошло всего несколько минут, вдруг постепенно стало вновь светлеть — темноту прорезали мерцающие серые полосы — и всё вокруг приняло матовый молочный оттенок. Тацуми не удивился, если бы здесь поднялось в небо ещё одно Солнце. Никто сейчас не стал ничего говорить. Армандра смотрела вдаль, давая всем видом понять, что не стоит сейчас говорить с ней. Окружавший молочный туман сменился бешено вращающейся воздушной стеной. Превращение заняло одну лишь секунду. Когда вокруг путешественников разгорелся тусклый свет, они увидели, что смерч растянулся до крайней степени и до его вращающихся стен можно достать рукой. Появился и звук: яростный высокочастотный вой, заставивший Тацуми и Эсдес, с непривычки, заткнуть уши и сжать зубы, ибо с каждой секундой частота всë нарастала. — Не бойтесь! — выкрикнула Армандра. Те, кто наблюдали со стороны, увидели — как по мановению волшебной палочки — вертящиеся стены исчезли. Великий ураган иссяк, закончился, его остатки превратились в облака из кристалликов льда и растворились в верхних слоях атмосферы Нуминоса, чтобы потом выпасть снегом. Путешественники, пролетевшие на этом урагане меж двух миров, рухнули сквозь эти облака с высоты примерно двух миль, в их ушах всë ещë звенел предсмертный вой ветра. Во время падения их швыряло с ног на голову, и всë перепуталось друг с другом — плащ Эсдес, казалось, уподобился крыльям; Тацуми пришлось рукой придерживать свою набедренную повязку. Табуко весело засмеялась — ей это было забавно. — Не бойтесь, вокруг нас мои воздушные духи — они держат вас! — предупредила Армандра. Скорость падения — они ощущали это как падение — кажется, всё увеличивалась. К тому моменту Эсдес и Тацуми смогли развернуться вниз ногами. Они приближались к лежащей далеко под ними поверхности Нуминоса. — Вы как?! — спросила Табуко, ведя себя очень весело. — Нормально! — отозвался Тацуми, чьё дыхание перехватывало. — Я тоже! — Эсдес прищурилась. — Вы никогда не испытывали ничего подобного? — спокойно спросила Армандра. — А ты как думаешь?! — Эсдес дохнула морозным паром. — Мне нравится! А тебе, Тацуми?! Он ничего не ответил. Их голоса разносились эхом, вливающимся в вой и свист воздушной спирали, внутри которой они заключались. Их несло сквозь тьму в окружении тысяч сверкающих ледяных частиц. Солнце светило сквозь окружающий мрак… Вскоре вид этот сменился горизонтом — там высились, словно горная цепь, огромные синие ледяные глыбы — так бороздили океан плывущие из холодных далей могучие айсберги. В небе над ними висела Борея — огромный диск, серо-зелëный, зловеще скрытый облаками. Жëлто-розовый диск Солнца палил здесь яркими красками, хотя он был скрыт менее чем наполовину Бореей, вокруг него широко струилась сочная корона — кажется, сполохи, выплëскивающиеся в пустоту, затихали там и быстро втягивались обратно в пылающее сердце звезды. — Вот это да!.. — Тацуми ощутил себя путешественником в сказочное царство фей. — Вы говорили, в вашем мире никто не летает за его пределы… Должно быть, для вас такое — действительно удивительно, — сказала Армандра, легко поправляя огненно-рыжие волосы. — Сестра, мною не каждый день стреляют из пушки на Луну! — так прокомментировала это дело Эсдес. — Ха-ха-ха! — Табуко очень звонко рассмеялась. — Хи-хи! Они пролетали прямо над скоплением небольших островов, направляясь к более крупному острову, стоявшему на несколько миль от них. Возле одного островка периодически вставал огромный столб воды, выпуская облака пара и кипящего жëлтого газа. Хоть путешественники летели достаточно высоко, до них донëсся запах серы, казавшийся в чистом воздухе Нуминоса особенно резким. В один момент прямо под ними спокойно блестящая гладь холодного моря взбурлила фонтанами, но это оказался не гейзер. — Что это?! Какой-то опасный зверь?! — Эсдес заметила, что это создание в воде похоже на то, с которым они сражались. — Кит! — бросила на него взгляд Армандра. — Обычный кит, а не как тот монстр… Итаква много живности сюда приволок! В полумиле от них, куда они приближались с каждой секундой, на скалистых берегах фьорда показались дома. Судя по их количеству, в деревне жило много народу. От дыма, что лениво поднимался из дюжины — а то и более — очагов, воздух над деревней был синеватым. От этих сравнительно примитивных жилищ спускались к морю утоптанные дорожки. Позади пляжа стояло большое здание, окружëнное высоким частоколом, — зал собраний, очевидно. Внутри ограды, прислонëнные к частоколу, стояли вытащенные на берег корабли — классические драккары, судя по их размерам и форме. На берегу и по скалам ходили люди, издали казавшиеся не больше муравья. Когда все четверо встали на землю — их все встретили с большим интересом и любопытством: люди выбегали из домов и хижин, из-за ограды зала собраний; работающие возле вытащенных на берег судов побросали свои труды и тоже побежали к ним — все спешили первыми увидеть странных гостей с неба. — Здесь жила моя мать, — кратко пояснила Армандра для Эсдес и Тацуми. — Меня здесь знают и любят. Местные жители отличались очень большими размерами — даже их подростки иногда были ростом выше типичных взрослых людей. У них, к слову, нашлась теперь более приличная одежда для Тацуми. — Я не буду говорить им, что привело нас сюда, — сказала так своим спутникам Армандра. — Не хочу портить их радость. Они долго жили в страхе перед Итаквой — пусть они лучше пребывают в неведении. Всё равно они не могут помочь нам в борьбе с ним. Армандра была вынуждена быстро распрощаться с родственниками и прочими местными. Её появление здесь, однако, вынудило рассказать своим новым знакомым следующее: — Однажды Итаква притащил на Нуминос маленький кораблик из Материнского мира, — начала она, — и на этом кораблике были муж, жена, их сыновья и дочка. Это были первые люди с Земли на Нуминосе за пятьсот с лишним лет. Женщина была красивой. Она вышла замуж за хорошего парнишку из здешних. У них родились две девочки, одна из которых была моей бабушкой. Её звали Мойра, говорят, она была само совершенство — и прекрасна, и добра. Если бы Итаква увидел её, он бы её обязательно утащил. Но он тогда редко появлялся на Нуминосе, он в основном объявлялся в Норенштадте, — без уточнений, Эсдес и Тацуми поняли, что речь идёт о местной Столице. — Мойра родила Морин, очаровательную малышку — Морин Улыбчивую, её ручки и ножки были как у людей Земли — маленькие, не то что у здешних. И вот Итаква увидел её. Она была девочка уже красивая, как цветок. Свежая, как весенняя трава в полях, вылитая мать, как рассказывали мне, она была отрадой для родителей, радостью всего клана… Итаква пришёл, увидел, как она играет, и поднял её в небеса. Говорят, моя мать не плакала и вела себя по-детски, словно то был не монстр из кошмаров, а нечто доброе… Когда Итаква опустил её, он ещё, рассказывали мне, какое-то время стоял и смотрел на то, как Морин Улыбчивая играет возле дома и машет ему ручонкой… — Он не причинил ей вреда? — удивился Тацуми. — Он ждал, пока твоя мать станет зрелой, — поняла Эсдес. — Верно, — продолжала Армандра с печалью в глазах. Табуко отошла от них, похоже, не желая слушать эту историю ещё раз. — Время шло — был тогда в клане один парень по имени Гарвен Красивый. Он был почтительным сыном, но один раз ослушался родителей. И Морин тоже… При иных обстоятельствах они бы скоро стали мужем и женой. Когда Итаква снова пришёл, Морин в деревне не было. Возвращения его никто не ожидал, как и злых ветров и тёмных грозовых туч, что он с собой принёс… Злой бог явился, полный подозрений, и, не найдя Морин, расстроился. Трусливые люди клана бегали туда-сюда в поисках девушки, которая одна была способна успокоить Итакву, но так её и не нашли. Ну и того парнишку, Гарвена, конечно, тоже. А когда гнев Итаквы перешёл в бешенство, появилась и невинная парочка рука об руку. Они шли по горной тропинке, возвращались после прогулки в полях. Итаква их увидел… Они были лишь дети, чистые, как выпавший снег, Итаква отреагировал, как потерявший голову муженёк! Прямо на глазах Морин он смял в кулаке Гарвена — медленно, не торопясь, выдавил ему кишки и превратил мальчишку в кровавую кашу, скинул с высоты! Морин кричала не переставая, а он сорвал с неё одежду… Ему было мало! Он убил большую часть людей в клане! На глазах Армандры навернулись слёзы, и она чрезвычайно разозлилась; сами небеса отреагировали на гнев в сердце полубогини — над головами прямо посреди чистой глади громыхнули молнии. — Что он сделал, после того, как изнасиловал твою мать? — спросила Эсдес, оставаясь невозмутимой. — Никто с тех пор больше не видел мою мать живой, — немного сдавленным тоном сказала Армандра. — Иногда, — шмыгнула она носом, — Итаква забирал женщин. Их находили потом иногда… ужасно убитыми, их разрывало от таза… Похоже далеко немногие могли вообще выжить после того… как он насиловал их. Однажды, мне рассказывали, много веков назад, одна такая женщина родила чёрного мальчика. Он пил кровь из груди — не молоко. Старейшина клана решил сжечь этого ребёнка. За это Итаква страшно разгневался — он обрушил бури и огромные волны, он погубил почти всех жителей Нуминоса. А ещё, рассказывают, он выводил особых людей, разводил их как скот, его интересовали женщины, которые могли выносить ему детей. Он развёл их великое множество, говорят, эти люди были очень красивы. Но однажды что-то пошло не так — они начали рожать уродов. Тогда Итаква истребил всех этих людей — просто из-за порчи. Его злодеяниям нет конца! Эсдес вдруг положила руку на плечо Армандры: — Я готова вместе с тобой вырвать его сердце! — сказала она, совершенно уверенно, но при это Эсдес абсолютно не удивили и не возмутили злодеяния Итаквы — обладательница инистых волос и глаз исходила из неких иных соображений. — Он уничтожил мой клан, просто, чтобы я стала ему врагом, если он этого хочет — он получит. После того как Армандра проведала родной клан, она отправилась вместе с остальными на Гористый остров, где жил искомый шаман. Высоченные изыски ландшафта тут скрывали странные туманы, среди них роились летучие мыши. Очень большие летучие мыши. Путешественники пролетели туман насквозь, и над их головами было теперь чистое небо, где кружились эти рукокрылые. Животные успевали корчить рожицы, пищать и кричать, когда мимо них быстро пронеслись те, кто их встревожил. Корабли местных жителей у побережья отсюда казались не больше спички, а впереди, как некий созданный природой бастион, вырастал основной массив Гористого острова. Путешественники убедились, что он действительно имеет форму правильной пятиконечной звезды. — Это похоже на святой символ! — заметил Тацуми. — Я слышала, когда-то очень давно это были просто пять высоких гор, скорее всего, активных вулканов. Шончин воспользовался властью над стихиями, они поработали над островом, и пять пиков слились в одну большую звезду, а посередине осталось вот то озеро неправильной формы. Он сделал из него огромный Знак, чтобы иметь крепость от злых сил. — Выходит, я не смогу войти на этот остров? — уточнила Эсдес. — Можешь; пока Шончин не задействовал этот Знак, он ни на что не влияет просто формой. Из центра острова, к слову, с хлюпаньем вырывались пар и дым, что подтверждало вулканическое происхождение острова и говорило о том, что подземный огонь все ещё не угас. Армандра приземлилась на горном лугу — числом и зелёном. Здесь паслись белые козы, способные удивительно ловко перемещаться по крутым склонам. Разумные потоки воздуха свободно переносили за Армандрой тех, кого она желала, хотя помощь с этим требовалась только Эсдес — она умела высоко прыгать, хоть на сотни метров, но это нельзя было назвать полноценным полётом — в свою очередь такой способностью обладали все остальные. — Шончин был взят Итаквой, чтобы служить ему. Но Шончин отказался, за это Итаква заморозил его. Шончин пребывал во льдах до тех пор, пока Итакву не свергли, и тогда я освободила его. Вскоре Армандра привела их к поселению, где жил шаман. Он предстал перед ними — это был плотный мужчина, накрытый одеждой из шкур коз. Он облысел, но отличался густой, седой и длинной бородой. Глаза — маленькие, плечи — широкие, скулы — хорошо выделяются, кожа — шершавая и слегка загорелая. На лбу знак — красная отметина как от касания пятипалой ладони. — Вот значит, какая беда провела вас… — Шончин расстроился, сел у костра. Вокруг собрались остальные шаманы, носившие похожую одежду — но они были из местных, потому их рост был много выше обычного человеческого. — Если Итаква освободился, мне нужно для начала пробудить Звёздного духа. Шаман взял в руки пару инструментов — один из них выглядел как небольшой предмет из металла — размером чуть меньше среднего кубка; на вид — обтекаемый, с одной стороны — как верх колокола, с иной — от него отходят небольшие шипы кругом. В другой кисти шаман сжал рукоять странного меча бронзового отлива, чей конец как бы раздваивался — это оружие казалось малопригодным для боя и, вероятно, носило чисто ритуальную функцию. Оба предмета при этом выглядели очень древними, со следами повреждений и коррозии. С таким арсеналом Шончин сосредоточился, пребывая в позе для медитации — от этого прямо близ его лба возгорелся сгусток — он напоминал пламень свечи, ярко-янтарный, что горел без дыма и формировал из себя объëмной формы фигуры, которые постоянно менялись. Шончин раскрыл рот и выдохнул язык подобного пламени, он слился с этим сгустком, вслед чему шаман проглотил всё это. — Я теперь вновь вместе со Звёздным духом, это значит, он вновь будет простить меня о пище… Ему надо будет постоянно что-то сжигать, это как голод. — Ясно, но я не уверена, что Звёздного духа будет достаточно для победы, — усомнилась Армандра. — Когда мы встретим Итакву, я попробую воззвать к силам, которые помогут нам его сковать вновь, — предполагал Шончин. — Вы, я вижу, опытный человек, — сказала Эсдес. — Мне довелось пережить многое. — Расскажите, наверно, это очень интересно, — Эсдес было искренне любопытно. — Я происходил из племени Т’шетуан. Мы, как многие из нас, внимали гласу Святых [Айнур]. Мы получили от них великие знания, потому стали великим народом. — Вы часом не были Вестернессом? — спросил Тацуми. — Древним государством из легенд. Когда они общались, то говорили на разных языках, но понимали друг друга благодаря ментальным силам так, как если бы собеседники знали языки друг друга. Услышав слово Вестернесс, Шончин кивнул: — Да, возможно это оно… Однажды вы сражались с врагами, мы захватили их правителя — никто не знал его настоящее имя. Мы называли его просто Чародеем [Зигур], так как он был очень могуч в тайном искусстве. Никто из нас не знал духов, к которым он взывал. К тому моменту у нас было всё, кроме вечной жизни. Чародей пообещал нам вечную жизнь, если мы будем молиться его Повелителям. Он называл их Огдру. Самого главного из них он называл Мелькором. По его словам, это имя означает «Возлюбивший мир». Чародей утверждал, что Мелькор любит каждое живое существо и желает блага для каждого из живых… — Кажется, это очевидная брехня, — цинично заметила Эсдес. — В доказательство Чародей предложил нам открыть сознание для Мелькора. Те, кто отважился, говорили, что никто не любит их так сильно, как Мелькор. Они стали бредить любовью. Я же насторожился. Со временем становилось всё больше тех, кто оказался одержим этой любовью. А потом в их телах стали расти… Огдру. Эти чудовища избрали нас, как сосуды. Я в свою очередь пытался узнать правду. И мне удалось узнать, что любовь Мелькора равнозначна уничтожению — этот безумный дух чем больше любит, тем сильнее он хочет уничтожить! Чудовища, которых Чародей назвал Огдру, это воплощения любви Мелькора. Эти создания хотят пожрать всю жизнь… из любви к ней. Но перед тем, как сделать это, они изменят всякую тварь по своему образу и подобию, чтобы любовь — подобная безумная любовь — стала единственным их чувством… Потому, чтобы спасти мир, я собрал всех верных, они покинули наши земли; и когда это случилось, я воззвал к самым могущественным духам и стихиям, чтобы они уничтожили всю мою родину. Мои уста изрекли Губительное слово. На глазах шамана появились слёзы. — Когда огромные волны обрушились, я думал, мне конец… Но Итаква наблюдал за этим всем с небес. Он спас меня — и с небес я смотрел, как стихии пожирают мою страну… — Я очень сочувствую вам, — сказал Тацуми. — Вы поступили очень мужественно, — оценила Эсдес. — Я бы на вашем месте поступила также — если вы проиграли, то лучше уничтожить всё. — Что ж… мы теперь должны готовиться к новой битве, — сказала Армандра, строго и мрачно размышляя обо всём этом. — И каков наш первый шаг, мама? — немного волнительно спросила Табуко… Шончин призвал янтарное пламя, которое объяло его, заключая в геометрические фигуры, из них выстроилась броня самых разных тонов и цветов — янтарный, бронзовый, расплавленное серебро, она выглядела как разогретый металл, и так она полностью скрыла шамана. Потом он вытянул руки, сперва на груди у него запульсировал розовый треугольник, после чего прямо перед ним раскрылся подобной формы и такого же цвета портал — внутри этого треугольника открылся вид на пейзажи Плато Армандры. — Вот так Звёздный дух позволяет мне открывать врата между мирами, — пояснил шаман. — А с его помощью я смогу вернуться обратно в свой мир?! — подумал Тацуми. — Возможно. Но для этого тебе надо будет подчинить Звёздного духа. — Тацуми, сперва мы должны одолеть нашего врага — Итакву! — сказала Эсдес. — Да, хорошо, — согласился Тацуми. — Вы добры к нам, — взглянул он на Армандру и Табуко, — я не брошу вас один на один с ним. Они порталом вернулись на Борею, а вскоре — были в другом месте, нежели Плато. Армия Итаквы собиралась в землях, где всё ещё царили мрак и холод, оставшиеся со времён, когда Владыка Ветров полностью повелевал всей планетой. Белые ходоки и бьякхи, изгнанные преступники и ледяные жрецы — все они и им подобные разом взглянули в сторону горы, откуда послышался голос. Управляя ветром, Армандра так обратилась к ним, стоят в окружении четверых своих соратников: — Вы, слуги моего отца! Он вернулся, не так ли?! — Армандра, Дева Ветров, — заговорил в ответ телепатический голос ледяных жрецов, — мы хранили верность Богу Бореи. Потому что он — сильнее, а только сила достойна почитания. — Вы продолжили служить моему отцу, боясь за ваши шкуры! Вы думали, когда он скинет оковы, то сотрёт вас с лица земли! Но вам стоило подумать, что в таким случае, за то, что вы верны ему, я, Армандра, избавлю Мир Ветров от вас! Говорите, где мой отец! — Мы не знаем, Армандра, где твой Древний Отец пребывает… В этот момент угрожающе подул ветер. Все услышали голос, ревущий в этом потоке: — Услышьте меня, демоны и кровопийцы, убийцы и колдуны! У меня все ещё есть дочери, которых вы должны убить! Все вы — в бой! Уничтожьте моих дочерей, или я уничтожу вас! А пока я буду взирать на это и ожидать! — Ха-ха! — Армандра очень эмоционально отозвалась на голос Итаквы. — Отец, ты трус, если прячешься за спинами своих жалких слуг! Но ничего, — вскинула кулак Армандра, — я уничтожу вас! Я покажу вам, что бесполезно было вам служить его злу! Потому что зло не думает защищать вас! — Это уж точно! — бодро поддержала Эсдес. — Наш Древний Отец — само зло, если он думает бросить в бой своих людей без шанса на победу! Армандра и Эсдес взглянули на Тацуми, Табуко и Шончина, все были настроены серьёзно. И они начали. — Адрамелех: ярость бога грома! — Тацуми вскинул руки — и излил десятки молний на предгорья, занятые слугами Итаквы. Трупы великанов пали дымиться обугленными костями. — Эх! — Табуко, напряжённо сдвинув брови, от лица полыхнула светом — огромный крестообразный взрыв накрыл лагеря варваров. — Покатись мячик! — Эсдес вскинула руку к облакам, отчего там соткался инистый айсберг. Он очень быстро рос, издавая треск, и падал изначально как с замедлением. Целая гора льда, протяжением до сотни метров, рухнула и покатилась, погребая по собой драугров, измельчая эту нежить до костей своим весом. — Дух огня! — Шончин махнул своим странным мечом, отчего с его стороны ниспал водопад расплавленного золота — сотни белых ходоков обратились в пар от звёздного жара. — Вы смели служить отцу — вот плоды этой службы! — глаза и волосы Армандры налились алым, в её руках материализовалось нечто вроде бумеранга, состоящего как из сгустка разогретой магмы — она бросила его. Её оружие понеслось, извергая плазменных змей — их головы шли по кривой траектории, падая и покрывая всё внизу взрывами и сжигающими вспышками. В ответ колдуны и ходоки подняли ветра и метели, фронты буйного ветра чуть ли не кольцом окружили горный пик. Бьякхи роились всюду — несколько из них ринулись к ним. — На вам! — Армандра усилием воли подняла на одну стену воздуха свою собственную. — Копьё Императора! — Тацуми сдвинул руки, от перчаток пошёл плотный луч, похожий на луч лазера, он расчертил рой бьякхов, заставляя десятки из них падать, объятых густым пламенем, и это были только те, кого задело — те, кого поразило прямо, шли по ветру чистым пеплом. — Тысяча стрел Солнца! — Шончин вскинул меч, отчего над ним зажглись десятки всполохов, из них уплотнились парящие боевые луки, сотканные как из расплавленной породы и металла, стрелы из жидкого серебра натянулись призрачными руками — они осветили бурю, разя врагов в воздухе — одна стрела легко прожигала цель и летела дальше, попутно ещё и бросая от себя дротики — такие лишь слегка касались врагов, и тотчас обращали бьякха в прах. — О, я тоже так могу! Белый клюв! — довольная Эсдес сотворила по взмаху рапиры десятки ледяных копий, особенно зловеще мерцавших инеем, и они пали прицельно, разя гигантских червей — «великих холодных» или «йлидхим», детей Рлим-Шайкорта — от поражения ими эти создания не умирали, так как копья были всё же слишком малы для них, но исчадия зла ревели от страшной боли. — Моё желание сделать им больно воплощено в «Белом клюве»! — кратко пояснила Эсдес, будучи очень довольна болезненным воем монстров. — Вы говорили они умеют колдовать? Убьём их, пока они сбиты болью! У Эсдес прямо лицо струилось энергий, а глаза сверкали. Табуко несколько взволновано взглянула на неё. Тацуми это заметил: — Эсдес больше похожа на отца, чем Армандра! Йлидхим в ответ начали палить с придатков струями холода — потоки мороза охладили сброшенный Шончином водопад расплавленного золота, они же объяли морозом бумеранг Армандры, отчего он угас. — Да, бейте этих червей внизу! — Армандра запрокинула голову в небо, рыжий поток заструился от её глаз и волос — корона молний цветком распустила свои ветви, ещё уменьшим рой бьякхов. — Осторожно! — Тацуми увидел одного из них, смело летящего на них с каким-то оружием в руках. — Это ему следует быть осторожным! — Эсдес взмахом руки выстрелила ледяной дробью, пробившей тело и крылья бьякха, и его снесло. Следом она столь же быстро соткала ледяной щит, об который ударился ещё один бьякх. — Эх! Эсдес выпадом рапиры обратила крылатого монстра в дождь ихора. — Ладно! — Тацуми выдул из перчаток шаровую молнию, он прицельно сбросил её на крупного йлидхима — прямым попаданием она прожгла чудищу фаллическую голову. — Горите! Познайте жар звезды! — Шончин также сосредоточился на поражении морозильных червей — он изверг нечто вроде управляемого болида, который прицельно ниспал на монстра. Тот успел наморозить ледяной щит, об который разорвался снаряд, щит пал, но враг за ним более или менее уцелел. — Осторожно! — Табуко что-то увидела — а именно, всполохи, предвосхищавшие каскады света — шогготы, несущие на себе некие высокотехнологические орудия, произвели залп — их выстрелы угодили на горный склон у самой вершины, отчего он посыпался, слой породы счистился, распавшись в пыль от этих лучей. — Отражаю! — Эсдес вызвала стену льда, нагромождения кристаллов полыхнули, направив попавшие в них лучи обратно — каскада ниспала на самих шогготов, отчего они развеялись в жидкую густую мокроту, как выблеванную больным человеком. Это было не единственное высокотехнологическое оружие — культисты из развитого мира, забранные прямо вместе со снаряжением, навели нечто вроде установок залпового огня — ракеты покинули гнёзда и поднялись вдоль высокого склона. — Собью! — Армандра заметила их и закрутила там эфирный ветер, который подхватил часть ракет, они врезались друг в друга или в склон, и так масштабно разорвались — ветер разнёс грохот на километры. Но пара ракет всё же опередила бурный ветер — и оказалась у вершины. — Стоять! — Табуко вскинула им навстречу руку, отчего возник прозрачный янтарный барьер-многогранник — ракеты разорвались о него, призрачный бастион не дрогнул, через него не прошла ударная волна, даже грохот за ним послышался очень приглушённо. — Отлично! — Тацуми посмотрел через специальный прицел, установленный на его тэйгу, он просветил через мрак урагана, втянувшего дым. — Есть! Разящий луч испарил установку, впрочем, к тому моменту там не осталось ничего в гнезде. — Пора вызвать жар из недр! — Шончин вновь активировал розовый треугольник на груди, от этого в небе появился портал, из него поилась самая настоящая лава. Шаман перемещал портал туда, где были черви, теперь их заливала жидкая порода, плотная, подобно камню, но раскалённая и текучая. Вдобавок она выделяла ядовитые испарения, от которых всем внизу пришлось тоже весьма худо. — Итаква! — Тацуми первым увидел то, как соткалась над ними чёрная тень с огненными глазами. — Где?! — не поняла Табуко. — Вон! Вон он! Тацуми увидел, как Итаква опустил руку прямо к ним. — А-а-а! — Тацуми запустил по нему залпы разрядов, все они пролетели сквозь него, отчётливо полыхнув за плечами. — Что?! Тацуми боковым зрением увидел, как ещё один Итаква бьёт со спины… — Это иллюзия! — Армандра обратила внимание на Тацуми, отчего все Итаквы пропал. — Что?! — Тацуми чуть не ударил тонфой саму Армандру. — Помнишь, я тебе говорила, что ледяные жрецы умеют внушать наваждения? Ты просто, похоже, самый уязвимый к ним! Они хотят поставить нас под твои атаки! Армандра и так была нервной, но ещё больше занервничала, когда Тацуми чуть не огрел её. — Седна, пора с этим кончать! — решительно объявила Дева Ветров. — Да, мама! — девчушка-альбиноска тут сосредоточилась, отчего распространилась её аура — над головой с густыми косичками появился блеклый нимб, янтарная аура уплотнилась за спиной в виде шести эфирных крыльев. Марево ниспало по всей горе, достигнув самого низа. Аура пошла, все, кто попадал в неё, мгновенно распадались в жижу — просто лопались изнутри и летели брызгами, только одежда и оружие падали целыми. Но это было ещё далеко не всё. В эпицентре этой атаки сильно исказилось распределение света. Искажение стало очень плотным, после чего оно как ударило в гору. Это привело к тому, что весь массив равномерно разделился, и тогда гора разломилась ровно на пополам; она распалась так, чтобы рухнуть столь же равномерно, обе части, высотою в километры, легли на твердь земную — все чудовища пропали под ней, и не осталось никого из слуг Итаквы, кто мог бы атаковать их более. В центре сгущения марева свободно висели все пятеро, только прикасаясь ногами к небольшому куску породы, взятого с самой макушки горы, который Седна-Табуко держала в невесомости. — Молодец! — довольно обратилась к ней Эсдес, наблюдая небо, чистое от летающих существ. — Ты по силе равна Императорскому тэйгу! — Это пока ещё только прелюдия… Самого Итаквы пока нет! Мне это ужасно не нравится! — Армандра нервничала. — Где же ты, отец?! Где же ты, сукин сын?!..