Убийца Акаме: Обратная сторона титанизма

Расправляя крылья Мастемы, Ран летел над бывшим штабом Ночного Рейда. — Куроме?! Вейв?! Вы где?! Вы меня слышите?! Дым поднимался высоко от трупа чудовища. Как же оно было огромно! И как ужасно — щупальца, влагалища, пасти и копыта, разорванный ствол туши, словно молния поразила твердь гигантского дуба. Казалось, целая небольшая гора рухнула там посреди леса, ныне сжираемого пожаром. Блондин, однако, опустился ближе к эпицентру минувшей битвы; добил дождём острых перьев мутантов и мелких монстров, объятых огнём и корчащихся в муках. На низкой высоте Ран сразу заметил, что от стороны останков Великого Младого кто-то идёт, и это не мутант. — Ты?.. Ран увидел, что это среди огней и дыма, по полыхающей листве, вяло перебирает ноги воин в чёрных доспехах, чей шлем подобен черепу. Трещат сгорающие сучья. Судя по тому, из какого густого задымления он вышел, свежий воздух ему особенно не нужен. — «Тот, кто напал на нас у стены?!» Ран приготовился было к бою, но доспех опасного незнакомца вдруг распался в чёрный огонь, чьи языки мигом угасли. — Что?! Ран приблизился — он увидел измученного смуглого молодого человека с белыми волосами. Повинуясь порыву альтруизма, идущего от сердца, Ран первым делом отвёл его от пожара, после чего сдул крыльями угарный дым в другую сторону. — «Сюра?! Нет, у него нет шрама на лице, это…» — Помоги… мне. — Ты кто?! — Ран тут заметил, что от его лица отпал некий предмет, похоже — тэйгу в деактивированном состоянии. — Я… Урия, — Ран ещё раз обратил внимание на очень хорошую одежду. — Я одержим! — Одержим? — Мой брат… Сюра… Это чудовище, оно теперь в моей голове! — В твоей голове?! Ран тут догадался, он знал, что Сюра был зверски убит Булатом — и вдруг появился живым. — «Значит, сукин сын правда воскрес?! Он спас Чампа, он тот, кому надо мстить!» Ран едва сдержался от того, чтобы не разделить врага своим крылом — раз! — и нет его. Но Рана остановили две вещи: во-первых, злодей вселился в брата, который сам по себе ничего такого не сделал; во-вторых, способность Сюры, возможно, позволила бы ему ещё раз так спасти себя. Ран не мог просто так убить невиновного и одновременно допустить, чтобы был хоть один шанс, что Сюра выжил. Надо было подробнее узнать, что это за способность такая. — Вот как?! Сюра в твоей голове?! Да? — Он берёт надо мной власть! — Урия схватился руками за голову, на глазах молодого человека выступили слёзы. — Он делает ужасные вещи! Я не могу это остановить! Урия посмотрел на Рана молящим взором. — А ты… ты можешь это остановить?! — Да, могу, — Ран серьёзно кивнул. — Но скажи, умрёт ли Сюра, если я убью тебя? Как думаешь? — Сюра должен навсегда сгинуть, если убить меня! — говорил Урия. — С детства мы были близнецами, потомками феи, и мы могли обмениваться душами! Ему не спасти себя снова, если смерть заберёт и меня! Говоря это, Урия горько плакал. — Тогда… — Ран оказался охвачен жаждой мести: теперь Урия сам просил о смерти и Сюра должен был окончательно исчезнуть из царства живых. Ран уже воображал, кем станет Сюра, когда карма ему воздаст! Кем ублюдошный садист родится снова — адским существом, способным только страдать! И так будет страдать злодей много лет, возможно, тысячи лет, покуда, милостью Эру, не появится шанс ему обрести искупление… Увы, Ран слишком долго медлил — вспышка чёрного пламени — мститель лишь скрыл себя крылом. — «Проклятье!» Ран увидел, как Сюра вновь покрыл себя доспехом, сейчас огонь тьмы полыхает факелом ночи вокруг головы, чей оскал подобен черепу. — Привет, Ран! — обратился к нему Сюра, его голос не содержал никакой плаксивости. — Не знаю, что тебе сказал мой брат, когда говорил с тобой… — Ничего такого он мне не сказал, — осознавая, что он больше не сможет убить Сюру, Ран заговорил в ответ спокойно, хотя эмоции его распирали. — Наверное, это Урия в прошлый раз, взяв твой тэйгу, натворил дел в Столице? — Да… да, это он. Негодяй! Сюра оглянулся в сторону останков Младого. — Я почти одолел Рейд, но они выпустили откуда-то это чудовище! Все мои силы ушли на победу над ним! Подумать только! Ран, это Рейд стоял за нападением чудовищ на Столицу! А до того именно это существо уничтожило Водную столицу! — Сюра, как учил его отец, нагло врал. Ибо как всегда говорил Онест — наглость есть залог идеальной лжи. — Наверняка за этим тоже стоит Революция! — истово возмущался Сюра. — Вот прав был дегенератолог Климов! Все революционеры — разрушители по крови! Ран сделал вид, что он в это верит. Он же вспомнил про «дегенератолога» Климова — учёного из Артасании, который писал свои статьи о том, что есть люди с испорченной природой — такие, которые жаждут совокупляться различными неправильными способами, не ведущими к зачатию потомства (так сама Природа якобы защищает кровь здоровых людей). Эти недо-люди, якобы стоят за всеми революциями и переустройствами мира, так как благой, правильный, естественный порядок им в душе ненавистен. Климов призывал выявлять дегенератов по сексуальным отклонениям и казнить их или изгонять, он называл их «Легионом» и видел в них главную угрозу миропорядку. Его труды были написаны в рамках реакции на революцию в Артасании и рост аналогичных настроений в развитых странах. Онест приказал печатать эти книги Климова у себя, чтобы демонизировать революционеров и обосновать их жестокие казни, включая казни близких родственников — мол, у них у всех кровь дурная, их нужно уничтожать именно за дурную природу, а не за конкретные преступления. Онест особенно любит постоянно напоминать в таком ключе о том, какие сексуальные предпочтения у Булата — которого публично обвиняли в попытке убить Императора — мол, глядите, какой наглядный пример правоты теории Климова! [1] Ран по такому поводу всегда усмехался: — «Пидарасы объявили войну гомосексуалистам». — Там никого нет? — указал Сюра в сторону штаба после того, как Ран всячески сделал вид, что они на одной стороне. — Они сбежали через Шамбалу, я видел врата с воздуха… — Проклятье! От гнева Сюры полыхнуло страшно, словно кто ещё плеснул масла в чёрный факел вокруг его головы. — Ладно, пойду скажу отцу… Сюра очень быстро взмыл в воздух. — «Ничего, зато я знаю, кому теперь мстить!» Ран проводил чёрную комету пристальным взором мстителя… — Я попался, да?.. — Булат оторвал лицо от сырой земли. — Я поймала злодея! Я поймала злодея, который лгал мне, что злодеи — вы, а не он! — О, святая простота… — Молчи, злодей, ибо тебя будет ждать самый справедливый суд в мире! — чрезвычайное радостно голосила Серью, когда держала Булата за руки. Это выглядело забавно со стороны — далеко не самая высокая девчушка держала такого высокого бугая, ростом не меньше двух метров, широкого в плечах и чрезвычайно мощного, ровно как и красивого. А позади стоял Коро и зло скалил зубы на Булата. — Спокойно, Коро, теперь я знаю, — продолжала Серью, — что злодеев нужно допросить! Потому она не стала убивать его на месте. Булат в другой ситуации предпочёл бы смерть в бою плену, но у него имелись кое-какие надежды. Потому что тут появился Ливер. — Какая трагедия, Булат, что мы встречаемся так, — не без суровой грусти обратился к нему бывший начальник. — Это уж точно, генерал Ливер, — Булат взглянул в сторону листвы, через которую сюда пробивался сам Стайлиш. — Тут Брэд, Убийца тысяч! — безумец уставился на пленника, подходя к нему. — Собственной персоной, — иронично улыбнулся Булат. — Правда я страшный? — Совсем нет, — Стайлиш стал рукой в перчатке вытирать с лица Булата чернозём. — Ты очень, очень даже красивый! В этот момент на ближайшее, относительно свободное место приземлился большой «реактивный» заяц. — Излечите, пожалуйста, раненных, Стайлиш, — попросил Болс, спрыгивая со своего ездового животного. — Конечно! — Стайлиш хлопнул по плечу Булата. — С тобой мы повеселимся! Когда он отошёл, Ливер и Булат посмотрели друг на друга. — Министр готовит тебе ужасную смерть, — сказал Ливер. — Это очевидно… как то, что завтра поднимется солнце, — Булат бросил взгляд в сторону светила. — Думаю, — сказал тут Няу, — не раньше, чем Стайлиш повеселится с тобой, Булат. Взгляд и этого мелкого блондина-извращенца также говорил о многом. — И я тоже думаю повеселиться с тобой, Булат! — Няу не стал скрывать свои намерения. — Надеюсь, ты меня не подведёшь. Тут приземлился Ран. — Штаб Рейда пусть, они сбежали с помощью Шамбалы. При этом они уничтожили этого странного опасного зверя, который вот так просто возник перед ними, — доложил блондин с крыльями. — Я не смог пока найти Вейва, не знаю, где он может быть. — И Куроме? — подошёл к нему Кайли. — Куроме была в руках у Акаме, она живой захватила её. — Хм, если так, то они могли шантажировать Вейва, ведь он любит Куроме, — предположил Ран. — Теперь, когда у них Шамбала, они могли бы отправиться куда угодно, — сказал Ливер. — Акаме, сестрëнка! Убей меня, Акаме! Сестрëнка! — кричала Куроме, удерживаемая Тоби. — Ты знаешь, что Дьявол придёт за мной! — Куроме, сестра, не бойся, я знаю, как спасти тебя от этого! — очень уверенно пообещала Акаме. — Поверь, я нашла того, кто может тебя избавить от когтей зла! Акаме долго стояла возле входа в комнату, где Тоби держал её сестру. Они отвели их в подземелье, где нет окон, откуда Куроме не могла бы сбежать. — Ладно, я рискну и отдам в ваши руки свою жизнь, вы вроде бы хорошие люди, — Вейв развеял доспех Меркавы и отдал свой тэйгу в руки Леоне. — Правильный выбор, парень! — взяла его в руки блондинка. — Взамен я только прошу остаться с Куроме, я люблю её, — уверенно попросил он. — О, Акаме, гляди, какого замечательного мужчину нашла себе твоя сестра! — Леоне стала моститься своей грудью к Вейву, буквально чуть ли не в лицо совать ему свои сиськи. — Я рада за это тоже, — бегло взглянула на него Акаме. Вейв и она остались вместе подле Куроме. — Это правда, что ты раньше была убийцей Империи? — Вейв решил с этого начать разговор. — Да, меня и мою сестру с детства готовили. — Но ты предела Империю? — Я предала тайную канцелярию и клику министров. Они все творили ужасное и непоправимое зло. Они поклонялись Дьяволу, они приносили ему людей в жертву, они постоянно убивали, воровали, грабили и учили, что так надо жить, — сказала Акама, ясно осудительно. — Я уже говорил об этом с Куроме, я встречал… однажды мы встретили самого Дьявола. — Дьявола, в жертву которому принесли прошлого Императора и его жену? Да, я принимала в этом прямое участие. Куроме в этот момент подала голос, безумно рассмеявшись: — Сестра, Дьявол обманул Онеста! Точнее Онест хотел обмануть Дьявола, за что получил! Онест хотел, чтобы Император Макото отдал душу Дьяволу за его, Онеста, интересны, но на самом деле, это Онест продал свою душу, чтобы… чтобы Империя, как говорил Онест, могла жить хорошо!.. Но Империя не может жить хорошо, когда у власти он… Потому клика министров скоро уйдёт в прошлое, сестра, ты можешь радоваться этому! Ха-ха-ха! Куроме говорила это с высшим оттенком безумия в голосе. — Откуда ты это знаешь? — свела брови Акаме. — Сам Дьявол это сказал, когда я вызвала его недавно для Онеста. Дьявол сказал напоследок, что если Онест хочет избежать падения в Бездну, куда его засосёт в случае смерти, то он может настолько покрыть свою душу грехом, что это сделает его бессмертным демоном ещё при жизни! Понимаешь?! Потому, чтобы жить вечно, Онест будет совершать ещё более ужасные грехи, чем совершал он прежде! Чтобы сила боли и ненависти сделала его демон-принцем ещё здесь, на Земле! — Не бывать этому! — однозначно заявила Акаме. — Я убью его, будь он хоть человеком, хоть чёртом. Жизнь свою положу, но отправлю Онеста в ад, которого он заслужил! Из-за Онеста я была вынуждена убить свою семью! — Акаме обычно была спокойна, но сейчас стала срываться. — Из-за Онеста я предала тебя, Куроме, из-за Онеста мы были врагами, из-за Онеста ты хотела убить меня!.. Куда бы он не сбежал, я найду и убью его! Его я хочу убить больше кого-либо на свете, его и его верного пса — Сайкю, этого проходимца, который стоит в тени и думает, что кара его не постигнет!.. Акаме шагнула к Куроме: — Сестра, давай сделаем это вместе! Давай вновь будем на одной стороне, но на этот раз вместе против зла! Вейв, надо сказать, чрезвычайно воодушевился такими словами и с большой надеждой и большим трепетом стал ожидать, что Куроме ответит. — Бороться против Зла?! Против величайшей силы во Вселенной?! — для Куроме, как показалось, такие слова — кощунство. — Акаме, как ты себе представляешь?! За то, что я не буду творить зло, Дьявол накажет нас! — Но, Куроме, разве не сам Дьявол сделал так, чтобы Онест теперь проиграет?! — громко спросил Вейв. — Да, но это говорит только о том, что Зло управляет нашей жизнью! — отчаянно возразила Куроме. — Ты думаешь, если мы победим Онеста, победит добро?! — лицо девушки исказилось, показав жуткую гримасу. — Нет добра, Вейв! Добра просто нет на этом свете, Вейв! Это одно зло пожирает большее зло! Зло — это Сила, потому, по своей природы, большая сила давит меньшую силу! Прямо как крупное животное давит насекомое! Министр Онест проиграет только потому, что бросил вызов Дьяволу Ньярлатхотепу — меньшее зло бросило вызов большему злу — и исход очевиден! Вот почему Онест проиграет! Его должно победить именно зло — малого злодея должен пожрать больший злодей, иначе в этой жизни просто не бывает! Вейв, — призналась тут Куроме более спокойным тоном, — я была уверена, что Онеста свергнет Эсдес — но разве Эсдес такая добрая?! Она такое же зло потому, что нет никакого добра в нашем мире!.. — Как нет добра, Куроме?! — наконец резко вскричала Акаме, прервав эту речь, призванную восхвалять тотальное господство зла в этом мире. — Куроме, я тащила тебя на себе через тот ëбаный адский лес! Если бы мы, люди, были бы такими, как о нас думает Онест, я бы тебя там оставила на сжирание тем ëбаным адовым тварям! Я сейчас не убила тебя, а рискуя собой, спасала тебя, своего врага, чтобы мы перестали быть врагами! Ну а когда мы бежали, я опять спасала тебя от ещё одного адского леса! — у Акаме аж слёзы на глазах навернулись. — Куроме, ты права только в том, что в этом мире много зла, но кроме зла, если ты не видишь — а ты видишь, ты не слепая — ещё есть добро! Понимаешь?! Пусть оно слабее зла в целом, но оно есть и оно может дать сдачи! Акаме сжала кулак. — Куроме, но разве я не люблю тебя?! — заговорил уже теперь Вейв. — Я люблю тебя, Куроме, и хочу быть с тобой! — Вейв… — Куроме сбилась с ответом. — Акама… Куроме сейчас пока ничего не могла связанно ответить. Наконец кое-что ей пришло в голову: — Ты не в обиде за то, что я совершила все эти ужасные вещи? — На нас нет вины, потому что нас с детства учили делать зло, — ответила Акаме. — Знаешь, Куроме, то, что события нашей жизни сложились так… Я уверена в этом есть Промысел Богов света и любви. Пусть даже они очевидно слабы в этом мире, потому, только нашими руками, они могут помочь нам. Понимаешь, сестра? Акаме коснулась лица сестры — сперва её глаза, потом глаза Куроме —заслезились. — Но всё равно, Акаме, я не поверю ни единому твоему слову, пока ты не снимешь с меня когти Дьявола! Которые… которые вот-вот у моего горла! — Куроме коснулась руками, немного трясущимися ладонями, своей шеи. Её горло сдавилось из-за невротического спазма. — Если у меня не будет дозы, когти Дьявола на мне сомкнутся! Муки, которые будут ожидать меня за выбор добродетели, они настигнут меня ещё при жизни! Вот ты увидишь, на примере моей судьбы, увидишь, сестра, что зря ты предела Зло! Акаме достаточно спокойно ответила на этот пассаж: — Куроме, во-первых, я об этом подумала, ты увидишь, как мы тебя избавим от когтей Дьявола; во-вторых, что касается нашей загробной участии, я верю, что Боги добра и света способны спасти наши души и забрать к себе. Быть может, им сложно удерживать от падения своё царство, но если отблески добра и света долетают до нашего мира, значит, эти боги ещё способны на что-то. — Акаме быстро подумала. — Но чтобы ты могла удостовериться, Куроме, мы должны подождать, когда твои муки начнутся. Подожди. Великий Лорд появился здесь. — Ты Куроме? — улыбнулся он. — Зови меня… Месс. Я буду снимать твою боль. И если Мессия Пути Мира был уверен, что Господь поможет, то Вейв и Акаме с тревогой ожидали, когда у Куроме начнутся приступы агонии. — Онест сделал всё, чтобы его рабы были верны ему. Так как он порочен, никто не будет сражаться за него за совесть, потому он перестроил тела своих слуг так, чтобы они все мучились в агонии от того, что не принимают специальных веществ, секрет которых знают только государственные алхимики, — пояснила Акаме для Вейва. — Да, я уже понял… Вейв печально посмотрел на всё это: — Как Империя докатилась до такого?! Акаме охотно ответила: — Первый Император, желая, чтобы его Империя простояла тысячу лет… заключил сделку с величайшей силой в нашем мире — с силой Зла, с Дьяволом, чьё настоящее имя — Ньярлатхотеп, величайший из богов-демонов! Ньярлатхотеп пообещал отвести беды от Империи в обмен на жертвы, но только отвести — не полностью: когда истекла бы тысяча лет, карма бы отомстила. Чтобы сейчас спасти Империю от этого возмездия, — продолжала Акаме, — её верхушка во главе с Онестом, свергла Императора, который не решался на новые жертвы, он хотел принять неизбежный крах Империи. Но план Дьявола, я так думаю, был в том, чтобы новая верхушка погрязла во зле. Им надо было совершить такие преступления ради блага Империи, что после этих преступлений, они сами уподобились бы Дьяволу. Потому что если делать много зла, пусть даже оправданного, то в конце концов зло сожрёт тебя. Только немногие люди способны остаться людьми после совершения такого количества зла, если оно необходимо, и клика министра — не в их числе. Вейв призадумался, кое-что вспомнил, о чём узнав во время, работы в порту, и рассказал: — Я слышал про страну Вест-Кнан, где никто не скрывает, что, дабы отвести гнев бесов, дьяволам приносят в жертву детей — сжигают их заживо. Я слышал, эти люди очень циничны и порочны, особенно их верхушка, что нет злодеяния, на которое эта верхушка бы не пошла, чтобы сохранить или расширить свою власть. Если они хотят одержать военную победу, то они убивают больше детей, чтобы больше угодить бесам — и бесы помогают им. Если им нужен хороший урожай — они также больше и больше сжигают своих детей. Говорят, потому там никто совсем не любит детей, потому что им тогда не столь мучительно сжигать их ради своих успехов и чтобы спасти себя от гнева бесов. Люди Вест-Кнана пошли на эту дань, чтобы спасти ещё больше жизней, но, чем больше они убивали детей сами, тем больше они становились похожи на бесов сами. — Это неизбежно, — согласилась Акаме, — чем дольше и больше творит зло человек, тем растёт тьма внутри него, в конце концов она может вырасти в самого настоящего демона. Возможно, — предположила Акаме, — у богов зла и тьмы есть глобальный план, как избавить им этот мир от добра и света, от тех слабых их проблесков, которые, наверное, раздражают их. Боги зла знают, что если они просто убьют добрых людей своей мощью, то есть риск, что их души уйдут в обитель богов света и любви. Тогда, чтобы не дать добру спастись, повелители тьмы взращивают зло в людских сердцах разными способами, чтобы больше людей сделать похожими на себя. Тогда они никак не смогут спастись от ада, потому что ад — будет с ними, у них внутри, они сами станут частью ада [2]. Вейву осталось лишь мрачно промолчать, глубоко раздумывая над такой перспективой — Но есть люди, — продолжала Акаме, — которые ненавидят Зло. Только эта ненависть — единственный залог того, что никто из них не будет на стороне зла. Я буду сражаться против зла до самого конца, потому что мне не нужен этот мир, если в нём останется только одно лишь зло. — Акаме, сестра! — зазвучала тут Куроме каким-то полуистеричным-полупричитающим гласом. — О, как ты глупа! Дьявол же тебя слышит! Он тебя за это накажет! Отец Порока так направит своё Провидение, чтобы ты проиграла! Чтобы тебя ждали муки, мучительная смерть за твою добродетель! А потом, — выражение глаз Куроме сделалось особенно безумным, — после смерти, Акаме, тебя будут ждать ещё более ужасные муки! Потому что твоё сердце отвергло Зло, тебя будет ожидать мучительное, невероятно мучительное слияние с чревом Природы — с чревом Зло, откуда мы все вышли и куда уйдём! О, Акаме, как ты не понимаешь этого?! — Куроме, я не верю твоим бесам! — перебила Акаме. — Твои учителя считают, что добро — это слабость, что добро ничего не может, но это не так — я спасала тебя, Куроме, разве для этого не нужна сила?! Нужна! Но откуда она взялась, если от зла она взяться не могла?! А, Куроме?! Куроме отвернулась, забилась на другой конец кровати. — Акаме, знаешь, ты говоришь, что люди становятся похожими на бесов, когда тьма в них внутри вырастает, — заговорила Куроме через некоторое время. — Но у меня внутри эта тьма уже выросла. Акаме, мне нет дела то тех, кого я убила. Мне нет дела до того, что я служила клики министров, этих людей-бесов. Я была готова убить тебя, Акаме, убить с полным желанием этого. Я служила клики из страха, потому что страх — это единственное, благодаря чему одно зло может служить другому злу. Если тебе пришло в голову предать Тайную канцелярию Сайкю, то мне бы такое никогда не пришло в голову, в первую очередь из-за страха! Из-за страха перед муками и перед тем, что меня убьют и перед тем, что меня будет ожидать мучительное возвращение в чрево Зла!.. — Куроме слегка задрожала. — Акаме, если ты права, то я — глубоко падшая душа. Я не попаду в обитель твоих богов света и любви. — Куроме! — Акаме отреагировала на это очень эмоционально. — Если это так, то я на своих плечах отнесу тебя в эту обитель! Разве сейчас ты можешь сомневаться в этом?! — Куроме, — вмешался тут Вейву, — разве ты не помнишь, как говорила, что тебе было бы плохо убивать меня?! Раз меня тебе убивать плохо, то значит — в тебе ещё есть что-то хорошее! — Куроме, — добавила следом Акаме, — знаешь, ты стала равнодушной и думающей только о себе, но ты не хотела убивать по своей воле, ты не хотела умножать зло, а раз ты не творишь его активно, то это значит, для тебя ещё есть шанс очистить душу от зла. — Акаме перевела взор на брюнета, который смотрел на Акаме ни чуть не менее взволнованно, чем она. — Ты любишь Вейва? — Вейва… — Куроме посмотрела на него, кажется, будучи озадачена. — Да, наверное, я люблю его. То есть я не хочу, чтобы он умирал. Я хочу, чтобы Вейв был со мной. — Куроме, — юноша и девушка крепко обнялись, слёзы заметно засочились из глаз. — Вейв вроде нормальный парень, да? — уточнила Майн, когда остальные наши герои собрались обсудить дела. — Он по крови может владеть Меркавой. Про него ничего нет, то есть никакой информации, что он был замечен в каком-то грязном деле, — сказала Надженда. — Так что, очевидно, он очень хороший союзник. В теории, во всяком случае, — она дымила своим куревом. — Сейчас ещё всё будет зависеть от того, сможет ли Месс лечить Куроме, — сказал Лаббок. — Посмотрим. *** Сюра прибыл в кабинет отца, который сейчас вновь поместил себе на голову свой тэйгу. Сын министра был искренне возмущён: — Отец, они смогли победить моего Великого Младого! Как?! Почему добродетель торжествует?! Разве это не нарушение закона Вселенной?! Куда смотрит Провидение?! Как Дьявол может допускать такое?! Не слишком ли этот Ночной Рейд, своей борьбой за добро, нарушил замыслы Князя Тьма?! Знаешь, отец, пора бы Отцу Порока уже послать на их головы рок, фатум, неудачу, а нам — удачу и победу! Вот скажи, отец, как это возможно?! Не ты ли учил меня, отец, всегда делать зло и твёрдо знать, что сам мир за это воздаст тебе победой — потому что именно Зло — высший принцип, по которому работает сам этот мир?! Министр внимательно выслушал претензии своего отпрыска: — Сюра, — уверенно взглянул на него Онест, сейчас министр был вынужден говорить аккуратно, чтобы не разгневать кого-то, кто обладает столь мощным тэйгу, — тебя уже победили один раз. Ты человек порочный, это безусловно хорошо, но в тебе не хватает сосредоточенности. Ты ещё просто молод, не беспокойся, с годами придут опыт и сдержанность. Не надо так отчаиваться из-за поражения, которое для тебя не фатально. Онест во время этого разговора, как обычно, набивал брюхо. — Но теперь зато мы поймали одного из наших главных врагов! Этот Булат, Сюра, я не прощу его никогда за то, что он заставил меня дрожать от страха! — И меня, отец! Меня! Я хочу тоже лично ему отомстить, отец! О, какую же нам казнь для него придумать?! Сюра чрезвычайно эмоционально возбудился от такой перспективы. — Стайлиш, однако, поставил мне условие, — Онест поглощал вкусности, — что мы сможем что-то делать с Булатом только после того, как он с ним наиграется. — Правда?! Стайлиш ставит тебе условия?! — Всё нормально, Сюра. Ибо Стайлиш либертин высочайшей пробы, такого человека можно только уважать. Он — верный раб своих страстей, то есть он верно исполняет замысел Природы, — говорил Онест. — Кроме того, он привёл самого опасного нашего врага в цепях, он обнаружил их штаб, он имеет полное право на награду. Не вмешивайся в это дело, сын. Месть должна быть сладка, если немного потянуть. — Хорошо, отец, я послушаю тебя всецело, как более опытного человека, — поклонился Сюра. Вслед чего также продолжил набивать брюхо вкусностями. *** В лаборатории Стайлиша. — Не вздумай рыпаться, — предупреждал Какусан — капитан отряда Стайлиша: здоровяк, не меньше Булата, но с механическими руками, с манерными усами и наглым, мерзким лицом. — Иначе тебе же будет хуже. — Я могу услышать твои шаги, если что, малейший твой шорох, — предупреждала Уши. — Не вздумай бежать или что-то выкинуть. — А что вы намерены со мной делать? — поинтересовался Булат после того, как ему дали помыться и сейчас он вытирался. — Босс всё тебе расскажет и покажет, — посмеялся Какусан. — Но если честно, я думаю ты и сам знаешь… Булат вошёл в комнату, где на кровати, осыпанной розами, лежал Стайлиш — разумеется, полностью голый. Ароматические свечи служили тут освещением. — Привет, мой красивый, — обратился Стайлиш, ведя себя сейчас так, что даже Булат ощутил некоторое возмущения от накала содомизма во всём этом. — Скажи, сладкий, ты хочешь по-хорошему или по-плохому? — Хм, — Булат хрустнул шеей, — давай попробуем сперва по-хорошему. — О-о! Стайлиш вскочил с постели, чрезвычайно активно раскрывая руки. — Тогда, — припал этот извращенец к могучей груди Булата, — начнём!.. Он полез ему рот — с некоторым промедлением, Булат ответил ему. Он ненавидел Стайлиша, но ради того, чтобы попробовать что-то повернуть с Ливером, наш богатырь решил пока оставаться живым. В противном случае, Булат просто при первой возможности попытался бы забрать с собой как можно больше врагов. Сейчас Булат начал отвечать на поцелуи Стайлиша, он активно встречался с его языком, попутно даже у него встал член. Булат попытался отрешиться от того, с кем он делает на то, что он делает. А это «что» Булат и сам очень любил. — О-ох, какой замечательный шедевр Природы! — Стайлиш припал к стоящему члену нашего героя, извращенец стал брать его в рот, глубоко заглатывать и мастерски сосать, благодаря чему за мгновения добился абсолютной эрекции, как у себя самого, так и у пленника. — Дай мне тоже пососать свой, — не долго думая, открыто попросил об этом Булат. Так как захотелось. — О, да, да! Мужчины легли на постель, где богатырь и извращенец взялись сосать друг другу, очень энергично и активно. Во время занятия этим, пальцы Стайлиша первыми уверенно пробрались в широкое очко Булата. — Ты хочешь меня? — поинтересовался Булат, отрывая губы от фаллоса Стайлиша. — Нет, я хочу отдаться тебе, я больше люблю отдаваться, — поведал о своих вкусах этот содомит. — Я тоже больше люблю отдаваться, — Булат стал теперь активно водить языком по члену Стайлиша, попутно замечая, что тот достаточно большой, а потому будет очень приятныму для погружения в свои потроха. — Я обещаю, что смогу тебя познать… когда ты прежде отплатишь мне услугой за услугу. — Да, договорились. После предварительных ласок, Стайлиш выставил попу кверху, после всех необходимых дел, Булат прорвался в самые недра этого очка своим огромным фаллосом. — О-ах! — Стайлиш издал очень громкий звук. — Хорошее начало! — Ага, а вот тебе продолжение, — Булат, как мог, во всю прыть начал иметь этого мерзавца. Попутно богатырь подумал о том, что сейчас нужно думать только о собственном удовольствии — ещё бы, будет он думать о том, чтобы Стайлишу было хорошо! — О-оах! А-а-ах! Ты пронзил меня своим Нойнтотером! О, как прекрасно! Как хорошо! — Стайлиш аж впился пальцами в простынь, весь стоная и озвучивая самые громкие и непристойные хвальбы. За шумным процессом мужчины оба покрылись потом и краской. Булат показал всё, что мог. Его план, сосредоточиться на том, что делается, а не с кем, дал плоды — плоть не подвела и актив испытал удовольствие, возможно, это был последний раз в жизни, когда он занимался сексом. Потому Булат решил со своей стороны оторваться. Как бы мерзок ему не был Стайлиш как человек. Он разил и сотрясал его, слал отчаянные атаки ему в недра, бросал брань и стон. Наконец пламя удовольствия сошлось в тазу — и вырвалось, Булат откинул голову и подумал о Тацуми, когда кончал; богатырь извергался в чистом удовольствии, заполняя Стайлиша своей спермой. — О-о-ох! — издал под ним Стайлиш. — Прошу, не останавливайся, не останавливайся!.. — Угу! — Булат знал, что если он сильно возбуждён, то может снова кончить, буквально, не вынимая. Потому он продолжал, в прямом смысле, без отдыха, имея Стайлиша дальше и во всю хлюпая своей спермой. Стайлиш кончил вторым, прямо без рук, что говорило о его крайнем возбуждении — только под конец Булат немного помял ему член и получил в свой кулак сперму мужчины. — О-а-ах! Булат переводил дыхание, Стайлиш тоже — настал некоторый покой в то время, как на покрывало выпало светлое семя пассива. — Теперь, мой сладкий, ты хочешь, чтобы я тебя взял, да? — подумал Стайлиш. — Да, — согласился Булат, — если можно… — Ну конечно модно, даже нужно! — Ха! — Булат подумал, насколько это иронично, очутиться в плену и просить оказаться в пассивной роли. — «Натуралы не поймут». Булат занял позу Стайлиша, руками широко раздвинул себе ягодицы и очень максимально раскрыл свою дырочку. — О, какая глубокая! Поразительный феномен, я никогда не встречал мужиков с такой дыркой! — Стайлиш восхитился. И на радостях припал к этому отверстию, использовал язык, чтобы увлажнить и изведать его. Булату это доставило огромное удовольствие. Потому аж загорелся от страсти, предвкушая то, как Стайлиш будет его брать. И Стайлиш не обманул все ожидания — теперь извращенец столь же сильно разил Булата, когда его член скользнул в столь широкие ворота. — А-ах! Никогда не имел более глубокой задницы! — прокомментировал он. — А сколько задниц у меня было?! Сожми что ли, а то я чувствую, что будто ебу грязную бабу! — Ага, хорошо! Мне самому нравится, когда оно дерёт меня!.. — Вот, это уже лучше… Стайлиш делал своё дело с упоением, заставляя Булата испытывать огромное удовольствие, в котором он почти забыл, что в общем-то в плену и после этого всего, его могут убить. Булат стонал и вскоре его звуки стали громче, чем стоны Стайлиша. Сперма повалила после продолжительного акта, но, опять же, почти без стимуляции руками. Это красноречиво говорило о том, насколько оба наших мужеложца чувствительны к пассивному взаимодействию. Булат принял в свои потроха семя Стайлиша, вслед чему, с головы до пят покрытые потом, содомиты вытянулись на постели, глотая ртом воздух. — Прекрасно! — наконец сказал Булат, убирая руки за голову. — По крайней мере не жалко умирать после такого… — Ты не умрёшь! — вдруг пропал к нему Стайлиш, весь пылая страстью. — Отдать такого мужчину этому Онесту?! Ради того, чтобы он утолил своё чувство мести к тебе?! Да никогда! — Вот ты, ты хочешь держать меня тут, как своего личного раба? — приподнял бровь Булат. — Да, почему нет? Разве тебя не возбуждает перспектива каждый день делать такое с мужчинами, а? — Стайлиш стал провокационно водить пальцем вокруг соска Булата. — А я могу поговорить с Ливером? — прямо спросил тогда Булат. — Можешь, почему нет? Стайлиш тут встал. — Мне надо работать, так что, — размял он пальцы. — Ты как раз можешь сейчас с ним поговорить. Булат, одевшись, вышел из покоев Стайлиша, после чего направился под конвоем людей безумного алхимика. — Ну и ну, любите же вы развлекаться, — заметила Доротея, подойдя к Стайлишу. — Да! — одевался тот. — Для меня в первую очередь необходимо удовлетворить страсти! — Значит, он пока будет жить? — Да. — Думаю, министр будет нервничать… — Мне без разницы, нервничает он или нет. Главное, что я удовлетворил страсти! Я очень много сделать для Онеста, потому в праве требовать подождать от него, пока мои страсти будут удовлетворены! — смело стоял на этом Стайлиш. — Хотя конечно Убийца тысяч незабываем, но когда-нибудь он мне наскучет, тогда я отдам его министру. — Министр может начать беспокоиться, что он общается с этим Ливером, — заметила Доротея. — Няу следит за ними, — отмахнулся Стайлиш. — Так что он сразу сообщит, что к чему. — А Няу министр может доверять? — Доротея до того мало знала этого Няу. — Да, может. Няу — почётный член Братства Друзей Преступления. — Ясно. А вы тоже состоите в Братстве? — Конечно, а ты? — Онест недавно пригласил меня — ах, могла ли я отказать? — Доротея повела себя очень кокетливо. К исходу правления прошлого Императора, аристократия и буржуазия Столицы была перенасыщена всеми привычными удовольствиями. Потому богачи стремились выйти за рамки типичности — они заказывали себе шлюх, разыгрывали сценки с детьми, пускали в ход животных, заставляя людей совокупляться с ними себе на потеху. Надо ли говорить, что некоторые шли дальше, не гнушаясь реальным злом? Онест сам помог учредить Братство Друзей Преступления, призванное объединить садистов и убийц. Сам министр хотел завлечь как можно больше людей, чтобы заниматься политическим лоббированием и повязать кровь своих соратников. Семья Няу заняла уверенную репутацию в Братства, так как отец и мать занимались убийствами и пытками простолюдинов для души и воспитали достойных детей — Арию и Няу, которые с самых малых лет оттачивали свой садизм. Потому Онест не сомневался в Няу, Сайкю получал от него отчёты о том, чем занята Эсдес. — Булат, хотел бы я сказать, что рад тебя видеть, — Ливер сидел за столом в комнате, куда привели его бывшего подчинённого. — Генерал Ливер, — Булат отдал честь, — я рад вас видеть пусть даже так — я давно хотел вас увидеть. — Оставьте нас, — обратился Ливер к людям Стайлиша, — у вас есть Уши, чтобы стоять за дверью и слушать всё, негоже вам портить нам вид. — Хорошо, но не вздумайте что-нибудь выкинуть, — предупредила Уши. Булат и Ливер остались наедине. — Булат, признаться, я был ошарашен, когда узнал, что ты устроил Онесту… — Ага, — ухмыльнулся Булат, — уверен, если бы мне не подвернулся Сюра — я бы открыл глаза Его Величеству. Тогда министра четвертовали прямо как свинью, разделали бы за всё, что он делает. — Хотели бы моих глазах это видеть, — улыбнулся Ливер. — Булат, расскажи, как ты выжил! — Да… — Я очевидно, не могу сейчас ничего сделать, — высказал Ливер по завершению рассказа Булата о том, как богатырь проделал долгий путь. — Ну, так я не могу с тобой об этом уже поговорить, — Булат с долей понимания бросил взгляд в сторону двери, за которой стояла Уши. — Я говорю откровенно, Булат: без Эсдес я сдался. Ливер рассказал о том, как находился в полном отчаянии, как смог воскреснуть благодаря Эсдес и как теперь, без генерала Севера, он вновь утратил чувство жизни. Булат сейчас не стал настаивать, так как знал, что Ливер не может говорить искренно из-за Ушей Стайлиша. — «Действительно ли генерал Ливер так отчаялся или он не может мне ничего открыто сказать?» Булат посмотрел на своего бывшего начальника чрезвычайно проницательно, ожидая увидеть в его лице, во взгляде, в интонации то, что этот седой мужчина может думать. Ливер смотрел с пониманием, но Булат не увидел в выражении какого-то диссонанса между тем, что старый генерал говорил, и что отражалось у него из самой души. — Жаль, если ваша воля к борьбе сломана, генерал Ливер, — Булат всегда с особым достоинством произносил ту должность, которой командир был лишён. — Жаль, если это на самом деле так. — Няу хочет с тобой пообщаться, — встал с места Ливер, отставляя в сторону выпитый стакан чая. — Что ему нужно? — То же, что и Стайлишу. — Ага, ясно… — Булат даже улыбнулся. — Это не плен — это гарем! Игра флейты донеслась до их слуха. Ливер первым выше из комнаты, Булат выглянул за ним. Навстречу шагал Няу, заполняя коридор мелодией. Играл низкий блондин предельно сосредоточенно. Булат и Ливер заметили, как люди Стайлиша все замерли, у Какусана появилось особенно тупое выражение лица. Уши — та девчонка с огромными ушами — также уставилась в пустоту. Они теперь все синхронно моргали. Няу же перестал играть: — Теперь, когда он ввёл их в транс, мы можем поговорить на чистоту, — заявил Ливер. Булат счастливо улыбнулся: — Я вас узнаю, генерал Ливер. — Увы, Булат, но я правда не имею ни плана, ни внятной цели, кроме, разве что, убийства Онеста любой ценой, — покачал головой Ливер. — А ему можно доверять? — мотнул Булат головой в сторону Няу. — Да, в отличие от прочих либертинов, у меня есть чувство верности к товарищам, — заявил Няу. — Ливер — для меня товарищ, потому я на его стороне, а на стороне министров. — С чего бы это? — приподнял бровь Булат. — Ты владелец Грёзы Войны, — вспомнил он, — ты из семьи аристократов-маньяков. — Да, это так, но родственников не выбирают, — пояснил Няу. — А, кроме того, я понял, что всегда надо быть с теми, кто тебя не предаст. А министры и их Братство Друзей Преступления — они предадут меня при малейшей выгоде. Я же за это время хорошо узнал генерала Эсдес, она никогда не предаст своих. Пусть генерал Эсдес потешается жестокостью к другим, но она лучше, чем эти убийцы и извращенцы из Братства либертинов. Да — я тоже убийца и извращенец, я не прошу милости у Небес, мои грехи утянут меня на дно преисподней и минёт тысяча лет прежде, чем Господь Эру решит дать мне шанс переродиться в жизни получше. Но я сейчас работаю на тех, к кому меня зовёт сердце. — Но Эсдес больше нет, да? — напомнил Булат. — У нас есть источник, который сказал, что она жива, — сообщил Ливер. — А Тацуми? — Про него мы не знаем… Постой, а почему ты про него спросил? — решил узнать Ливер. — А ты как думаешь? — Булат понял, что сказал это лишним, но он любил Тацуми и потому сердце заставило это имя само вырваться. — Тацуми и Эсдес находятся в одном месте, — прозвучал тут вдруг голос, который был незнаком для Булата, и не было видно, откуда бы он мог доноситься. — Это Ахтиа, он же Аль-Козлед, — сообщил Ливер. — Колдун? Надженда мне о неё говорила. — Через Великую Мысль о том, что Итаква забрал Эсдес и Тацуми на Борею, — Ахтиа кратко объяснил, что это другая планета в другой Вселенной. — Твоё колдовство могло бы перенести нас туда? — спросил тут Ливер. — Да, я мог бы отправить вас туда через Узы Сущего, — пояснил Ахтиа. — Хм… Я бы отправился за Эсдес, ибо какими бы мы не были жестокими, какие бы злодеяния нас не омрачали, но мы — верны до конца госпоже Эсдес. Как и она нам, — пояснял Ливер. — Булат, я бы очень хотел, чтобы ты стал одним из нас. — Не думаю, что это возможно. Во-первых, те, кому я сейчас верен, этого не поймут, так как Эсдес для них — смертельный враг, как и вы — уж слишком многое вы сделали, когда подавляли Революцию. Вы, если вы действительно так цените верность, вы же не хотели бы видеть среди своих того, кто уже предал прошлых своих, верно? — рассудил Булат. — Да, правду говоришь, — кивнул Ливер. — А что во-вторых? — А, во-вторых, я не хочу больше работать на коррумпированную армию Империи. Будо потерял моё уважение, ибо он-то как раз мог легко уничтожить Онеста, во всяком случае, ему было это сделать проще, чем кому-либо. Но Будо попустил ему сделать с тобой такое и никто из генералов не встал на твою защиту. Они тем самым потеряли моё уважение. Я хочу теперь работать на простых людей — я сам не аристократ и сам происхожу из крестьянской семьи. Когда я был в пути, мне по большей части помогали простые люди. Потому я хочу защитить… интересы их социального класса, как говорят коммунисты. — Не думал, что услышу такое от мастера убивать, но ладно, — принял Ливер. — Если можно спасти Тацуми, то я хотел бы приложить к этому руку, — прямо вызвался Булат. — Да, почему? — спросил Ливер. — Я люблю Тацуми. Этого достаточно? — Э-э, ладно. — Только не говори Эсдес, — игриво подмигнул Няу, — она тоже любит Тацуми. Уж нет ли у него какого-нибудь любовного тэйгу? Они ещё немного поговорили об этом: — Я могу восстановить Инкурсио, так как от него остался Нойнтотер, — пообещал Ахтиа. — Погоди, Ахтиа, ты — слуга Итаквы, ты зачем нам помогаешь? — решил узнать Булат. — Потому что могу. Итаква не давал мне более никаких распоряжений. Я вполне могу доставить вас на Борею. А что будет дальше — я не ручаюсь. Как бы там ни было, они договорились об этом. — Пошли теперь со мной, Булат, — подмигнул Няу. — Я как тебя увидел, так стал мечтать о ночи с тобой. — Не буду отрицать, — поглядел Булат на этого низкого блондина с высоты своего огромного роста, — я тоже хочу тебя натянуть на мой Нойнтотер — на тот Нойнтотер, который всегда при мне. Няу вывел из транса команду Стайлиша — чтобы ничего они не заподозрили, Няу внушил им ложные воспоминания о том, что они уныло стояли тут всё это время. — Вы закончили? — тогда вяло поинтересовался здоровяк Какусан. — Да, Булат идёт со мной, — Няу забрал нашего героя с собой — тот напоследок быстро попрощался с Ливером. — Не только же Стайлишу тешиться с таким красавчиком! Булат и Няу вошли в просторную комнату, уже знакомую первому, где сразу начали снимать одежду. Когда мужчины полностью разделись, Няу улёгся на место Стайлиша и начал играть на флейте. Созерцая его наготу, этого изящного, манерного по складу и похожего на девочку блондина, Булат ощутил дикий позыв похоти — его член налился кровью в первые же секунды! Как и у самого Няу. — Думаю, хватит, — Няу закончил мелодию сексуального возбуждения. — Какая прелесть. Также охваченный похотью, Няу поспешил припасть к массивному фаллосу нашего красавца-богатыря. — Ох, как прекрасен твой Нойнтотер! Как прекрасен твой Нойнтотер! — Няу отнёсся к этому органу, как неистовый язычник к своему идолу. Блондин вылизывал, ласкал, целовал этот член. Булат какое-то время смотрел на это, после чего просто безо всяких церемоний схватил Няу за голову и начал очень быстро, словно устройством для мастурбации, натирать свой член его глоткой. Это длилось до тех пор, пока Няу не закашлял. Вслед этому его нутро освободилось от огромного члена, через свой слюнявый рот, Няу набрал в грудь несколько вздохов. — Так, пора бы тебе войти в меня, — Няу незамедлительно повернулся к Булату тылом. — Ну хорошо. Булат быстро смазал член, приткнулся фаллосом к гладкой попе блондина. Раз — и вонзил, быстро надавил, спешно ввёл часть ствола и протолкнул то, что ещё можно было ввести до предела. — А-а-а! — из глотки Няу вырвался крик — выражение этого садиста, который сам привык мучить людей, надо было видеть — агония омрачила изящное лицо манерного развратника! — Что-то не так? — пока никуда и ничем не двигая, поинтересовался Булат. — Дай привыкнуть! — у Няу аж слёзы выступили. — Хорошо, — Булат и правда заметил, что в силу соотношения размеров, попа Няу мала, а его член — просто титан. Но помня, что Няу садист и злодей, Булат решил отбросить привычную ему пунктуальность. — Знаешь, Няу, ты такой тугой и горячий, это масло так хорошо увлажняет… Я не могу ждать! И Булат задвигался, с лихвой орудуя своим огромным членом! Няу вытягивал перед ним спину, абсолютно беспомощный, и меж его ягодиц прорывался гигантский ствол! Булат неистово брал, как только мог познавал своего женоподобного любовника. Во время этого акта, как было хорошо видно на лице, Булат испытывал одно только удовольствие. Он брал и брал— брал этим гигантским фаллосом в такой, как раз идеально тугой и узкий для него задний проход! — А-а-ай!.. — Няу осталось лишь страдать. Впрочем, этот извращенец оказался в достаточной мере не только садистом, но и мазохистом, дабы получать удовольствие, в том числе, и таким способом. — О-а-ах!.. О-ах!.. Кончи, кончи в меня, Булат! Кончи! — требовал блондин, исходясь в агонии и наслаждении. — А-а-х! — Булат, весь отчаянно трахая, также стонал. — Сейчас! Сейчас! Сейчас-сейчас-сейчас!.. А-а-ах! Сперма Булата быстро покинула его Нойнтотер. — О-ох! — громко издал богатырь, когда она пошла, даря невероятное наслаждение, лучше, чем любое другое наслаждение в мире. — А-ах! Она ещё шла, пока богатырь сводил на нет движения. Так попка Няу оказалась заполнена. Разумеется, Булат не вытащил член, пока сам Няу не кончил ему в кулак. — Давай теперь попробуем по-другому, — подумав, решил Няу. — Я хочу быть сверху. — Ты уверен? Ну как хочешь. Булат скептически взглянул на член Няу. — Какой у тебя маленький, я думаю, я его внутри своей дырки не почувствую даже. Няу усмехнулся: — Как раз это я намерен исправить. Он взял флейту и сыграл козырь. Его мускулы раздулись, ноги выросли, спина вытянулась, плечи стали широкими, бёдра и бицепсы — налились силой. Но лицо не изменилось, потому Булат с большим удивлением рассматривал этого богатыря, такого же большого и сильного, как он сам, даже сильнее и больше, но при этом с изящным лицо манерного блондина. Такой диссонанс выглядит как извращение, но в целом, укладывался в дух и стиль происходящего. Но самое главное — член Няу вырос до просто невероятных размеров! Он стал больше, чем у Булата, прямо как у коня или мула! Им реально стало возможно порвать узкую попку. — Тебя не пугает теперь моя штучка? — ухмылялся Няу с высоты своего богатырского роста. — Знай же, что я ею затрахал до смерти одного мужчину. — Даже так — для меня дело чести — принять такой вызов! — Булат развернулся своим массивным тылом к этому органу, смело раздвигая свои широченные ягодицы и обнажая дырку такого размера и такой глубины, которая вполне могли бы потягаться с таким агрегатом. — Хорошо! Няу, ухмыляясь, как и подобает садисту, схватил сперва плеть и выпорол ею Булата, чтобы поднять перед его красной от порки задницей свой член; только после тщательной смазки, блондин пошёл на штурм. Няу таки держал коня — но даже того, во что он вкладывался, хватало, чтобы Булат стонал без остановки — и это была там самая смесь боли и экстаза. Няу несколько раз менял положение — в такие моменты мускулистые мужчины сливались своими телами, жадно целовались и вообще всячески передавались безумной страсти. Няу насадил Булата лицом к лицу и имел его так, потом завалился, Булат, как обычно в такой ситуации, очень высоко задрал ноги. Няу позволил ему побыть наездником и по своей воле отдаваться, бросать себя и насаживать на гигантский член. Они оба покраснели в лицах, Няу не стеснялся Булата хватать за волосы, царапать и кусать, даже хватал плеть и порол, говорил ужасные вещи. Крайне скверно и жестоко ругались они оба. Наконец по итогу этого безжалостного акта, из огромного члена Няу вырвалась сперма, залила нутро Булату. Тот, однако, не пожелал освобождать свой заданий проход от члена, пока не кончил сам, выбив мастурбацией сперму себе на грудь. *** — А-а-а! — крик Куроме заставил Вейва и Акаме встрепятнуться — до того, привыкнув к тишине, они сидели подле кровати Куроме, будучи близки к тому, чтобы задремать. Вейв, во всяком случае, точно. — Началось, началось, сестра! Куроме стало корчить. — Я уже здесь! — вдруг появился в дверях Великий Лорд. — О, Господь, помоги исцелить эту душу! Он возложил руки на лоб Куроме. Акаме и Вейв охватила дикая тревога в эти секунды. — А-а… ах… — Куроме, к облегчению стала стихать. — Как ты? — живо спросил Лорд. — Я… не чувствую… не чувствую когтей Дьявола, — выговорила Куроме, прислушиваясь к своим ощущениям. — Я же говорил, что Господь может её исцелить, — счастливо улыбнулся Лорд, поворачивая голову к Акаме и Вейву. — Я не… не чувствую боли… — Куроме, однако, боялась радоваться, так как ещё ожидала резкого приступа мучений в ближайшее время. — Но… — Куроме! — Акама, вся на радостях, обняла сестру. — Как здорово, что боги света и любви тебя исцелили! Куроме, скажи, — Акаме, полная радости, посмотрела ей в глаза, — ты впредь не будешь служить злу?! Ты увидела, что от зла и тьмы в этом мире есть спасение?! — Акаме… я… — тут Куроме начала быстро осмыслять события — она поняла, как маловероятно всё то, что они по итогам смогли найти друг друга и выжить. Нет ли тут действительно Промысла богов добра? Так как боги зла не способны на добро по определению, то вывод напрашивался сам. — Акаме, — у Куроме тут брызнули слёзы, — ты спасала меня! Ты всё время пыталась спасти меня! Акаме!.. Куроме сама теперь тесно заключила Акаме в объятиях. На радостях, и сама Акаме также стала сверкать улыбкой в слезах. Великий Лорд и Вейв умилялись такому зрелищу. — Насколько мы можем доверять Куроме и Вейву? — поставила вопрос Майн. — Пока нет причин подозревать их, — дымила за разговором Надженда. — Если учесть, что Вейв — простой парень, а Куроме принуждали жестоким обращением. У них все причины предать клику. Но, как вы понимаете, мы просто так не можем им доверять. Нужен испытательный срок. — Без Созерцателя, — сказал Лаббок, — мы не можем узнать, что у них в голове. Вопрос о возвращении Булата и указанного тэйгу, стал теперь основным, но ничего путного сказать было пока нельзя. — Нам нужно решить вопрос с Кольцом Майрона, — напомнила Шелли. — Этот тэйгу ведь может значительно нас усилить. — У нас ведь уже есть эта штучка, — Майн показала артефакт, который усилил её. — Думаете, Кольцо будет сильнее? — Не могу сказать, это запретный тэйгу, моя память не позволяет мне рассказать об этом, — был таков Су. — К слову, о тебе, — посмотрела на него Надженда, — внутри тебя до сих пор частичка Призрачного зверя. — Да, но он появился тогда, когда рядом был Великий Младой, так то я держу его, — сказал Су. — Давайте попросим нашего Месса от него избавиться, — предложила Леоне. — Он же умеет изгонять бесов. — Ну давайте, — согласилась Надженда. — Именем Господа, — Великий Лорд возложил руки на голову Су, — изыди! Ничего не случилось. — Не выходит, вероятно, глубоко сидит, — Су даже ничего не почувствовал. — Что ж… — Великий Лорд призадумался. — Возможно в будущем это создание вам послужит службу. Су, совершенно серьёзно приняв такой поворот событий, встал. — В таком случае я буду держать эту зверюгу, — повернулся он к своим, — благо она безумна и думает лишь о том, как отомстить тому, кто её убил. При этом этот дух что-то знает об этих… предметах. Су указал на артефакт, усиливающий тэйгу. Акаме не хотела упускать Куроме и Вейва из виду, так как, во-первых, она ещё не могла им полностью доверять, а, во-вторых, она так желала быть с младшей сестрой, что реально не могла оторваться. Куроме и Вейв, будучи с ней в одной комнате, посматривали друг на друга, и по их взгляду можно было понять, как именно влюблённые желают отметить счастливое исцеление девушки. Наконец, когда дело дошло до этого, то Куроме, говоря очень оптимистично, прямо предложила: — Акаме, думаю, по взгляду Вейва, ты понимаешь, что… мой мужчина хочет нас двоих, а? — Куроме похотливо припала к брюнету. — О, Акаме, если… — Вейв немного сбился. — Я скорее вижу, что моя сестра хочет любви, — очень приветливо заметила Акаме. — И я не против предаться этой радости, как когда мы были одной семьёй. Куроме поцеловала Вейва в губы: — Давай, раз Рана нет с нами, сделаем это с моей сестрой. Которую я давно хотела сделать четвёртой в нашей постели, только Акаме теперь будет живая, — решила Куроме. Вейв ужаснулся от мысли совокупляться с зомби, чем ему пришлось бы заниматься, сумей Куроме превратить сестру в марионетку. Но сейчас он мог позабавиться с живой девушкой. Потому Вейв и Акаме поцеловались после этого. Они стали снимать одежду, когда разделись, то втроём, голые, очутились на кровати — две сестры по обе стороны от Вейва, которых наш молодой человек поспешил обнять. Куроме первой поцеловались с Акаме, сестра без колебаний ответила сестре как любовница — их ласки заставили член Вейва вскочить довольно быстро. Обратив на него внимание, девушки припали к нему языками и принялись усиленно, сладострастно ласкать восставший ствол, словно блудницы, то одна, то другая его заглатывала. Потом, когда у Вейва очень всё налилось кровью и очень мощно торчало, Куроме предложила сесть вагиной на этот столп, а Акаме — на лицо, чтобы любовник мог ласкать старшей сестре вагину своим языком. Возражений не последовало. Таким образом Куроме наездницей оседлала член Вейва, а Акаме, прямо лицом к лицу с ней, бесстыдно воссела задницей на лицо любовника своей сестры — потому он был вынужден вылизывать теперь ей там языком куночку. Куроме, разумеется, не только двигалась, но и активно целовала Акаме рот в рот, припадала губами к губам, ласкала ей груди и вообще, всячески выказывала родной сестре самую жаркую однополую страсть. Вслед за этим, Куроме предложила лечь и дать Акаме вылизывать уже ей вагину, а Вейв в это время будет её, Акаме, трахать. Возражений вновь не последовало — и Куроме откинулась на спину, захватила бёдрами голову своей сестры и та приступила — вылизывала сестре вагину, водила языком по половым губам, пробиралась ими в эту норку, сочащуюся соком, и особенно внимательно обхаживала мокреньким язычком крохотный бугорочек младшей сестрёнке. Вейв в это время позади с коленей начал активно прочищать Акаме детородное лоно, также полное влаги. Крехтя и стоная, парень отработал Акаме, потом пожелал проникнуть в Куроме. Обе девушки очутились перед ним на коленях — одной юноша запускал пальцы в вагину, иную брал, как полагается мужчине брать женщину. По итогам пожелал положить Акаме на Куроме и дать им целоваться друг с другом. Сам Вейв в это время имел Акаме, которая лежала сверху, и настолько возбудился, что в последний момент вынул член и навёл его на лицо двух сестёр, лежащих грудь на груди, только что разорвавших было поцелуй — и, громко стоная, выбрызнул капли своего семени им на лица. *** Майн чувствовала себя одиноко после исчезновения Тацуми. Она в душе не могла одобрить то, насколько сильно он рисковал, но в то же время восхитилась отвагой Тацуми. Потому помолилась о том, чтобы его план был успешен. И вот теперь Тацуми забрал злой дух, где он теперь? Майн было бы проще, если Тацуми погиб, тогда она была бы уверена, что его ожидало светлое перерождение или что он теперь витает где-то вне этого мира. Но что теперь? Майн понимала, что они на войне — так что надо быть готовым к смерти того, к кому ты привык. Майн думала над тем, как ей забыться. Она нашла Лаббока, что-то читавшего. — Эй… — она подошла к нему. — Да? — Ты сегодня будешь спать один? Лаббок ритмично имел Майн, она высоко задирала ноги. — Какая у тебя маленькая грудь. — Какая есть! — в голосе Майн дали о себе нотки обиды. — Заткнись, и еби! Лаббок издавал звуки во время процесса, будучи над ней лицом к лицу. — Майн, я хочу кончить… — У меня сейчас не эти дни… — Ох! Ну тогда… давай в попку, пожалуйста, давай в попку! — Лаббок заладил. Получая удовольствие от его действия, Майн немного промолчала, вдумчиво лёжа под ним и принимая его толчки в лоно, полное влаги, опять же, высоко задрав ноги. — Хорошо Лаб-бок, хорошо… — Я-ху! Майн была поставлена на коленки, её лицо выражало сомнения, когда Лаббок покрывал свой член маслом. — А-а! — Майн живо почувствовала, как головка члена давит ей на сфинктер. — Спокойно, Майн, потерпи, потерпи!.. — Лаббок водрузил свой жезл любви, немного побыл там. — Как тут у тебя узко и туго, Майн… Сама она стыдливо краснела, ощущая себя грязной шлюхой. — О-оху, я осторожно, я осторожно, — Лаббок задвигался, сперва медленно, но быстро набрал темп, чтобы сношать Майн в зад. — Кончай давай быстрее! — говорила она. — Да, сейчас, сейчас… Чтобы кончить, Лаббок разогнался очень быстро, видя перед собой спину Майн, чувствуя жар нутра и предвкушая то, как вот-вот вырвется семя. — А-ах-аа-х! — Лаббок после нескольких толчков, особенно чувствительных для Майн, сбросил сперму. Майн особенно ощутила то, как семенная жидкость обжигает ей нутро. От этого пошла какая-то реакция, которая закончилась активным и чрезвычайно приятным увлажнением куночки Майн. Ей было стыдно, но она кончила от этого. *** Без Куроме и Вейва ему было тоскливо и скучно — Ран преодолел желание взять на грудь. — Ты не намерен пить? — Кайли подошёл к столу, за которым блондин сидел с бутылкой. Но её он не открыл. — Нет. А ты? — На меня алкоголь не действует, — покачал головой Кайли, садясь рядом. — Ты верно в ярости, — посмотрел на него Ран, — что не смог… Кайли стукнул кулаком по столу, отчего этот стол нехило содрогнулся. — Я давно живу как оружие. Иначе я не жил. Если я не могу взять цель, то какое я оружие? — разозлился Кайли. — О! Вот они! — Болс близ них у окна высматривал свою семью. Ран, не без доли раздражения, поглядел на коллегу. Его жутко бесило, что этот человек, убивающий людей, так сильно заботится о своей семье. Но Ран, к своему собственному удивлению, был вынужден сходу скрыть неприязнь типичной для него маской спокойной доброжелательности. — Папа! Папа! — чудесная и ласковая девочка заставила Рана вспомнить своих учеников, ради которых он и стал мстителем. — Болс, как я рада тебя видеть, дорогой! — его жена представляла собой привлекательную женщину с длинными волосами, её выделяла броская родинка под глазом. Ран предельно почётно обратился к жене и дочери товарища. Они побыли в помещении, после чего Болс предложил вечером прогуляться — как оказалось, жена и дочь не голодны и только что закусили. Ран, чтобы ему не было скучно, вышел вместе с ними. Когда они выходили, то попали на взгляд Сюре. — Кто эти девочка и женщина? — поинтересовался выродок у Кайли. Рядом играл на флейте Няу, сопровождая Сюру — как давние приятели, друзья-садисты также вышли на вечернюю прогулку. Кайли пояснил, что жена и дочь Болса. — Он их, вижу, очень любит? — прищурился Сюра, внимательно смотря за тем, как этот здоровяк в маске нежен и дорог со своей женой и дочерью. — Да… Когда Кайли отошёл, Няу прекратил играть и поинтересовался: — Сюра, ты что-то задумал? — Няу, я хочу убить их, — посмотрел злодей на жену и дочь Болса. — Зачем? — Что значит «зачем»? Мне просто захотелось! — Ясно, — Няу не удивился. — Ты мне поможешь? — Ну… — Няу немного замешкался. — Что «ну»? — Сюра очень не одобрил это. — Просто это близкие Болса, а он — мой напарник, — сказал Няу. — И что? Я не узнаю тебя, Няу! Они же не члены Братства Друзей Преступления! Они не либертины, а мы, либертины, потому для нас — все остальные просто игрушки! — Да, Сюра, я знаю, — Няу на самом деле испытал некоторые сомнения. — Просто их смерти могут вывести Болса из себя… — Напротив, друг! — поднял палец Сюра. — Мы свалим это на месть со стороны Рейда! — Думаешь, Болс решит, что это Рейд убил невинных людей? Не думаю, что он в это поверит… — Блядь! Няу, да что с тобой! Я просто хочу сделать зло! Я вижу, как Болс бережёт их — и я хочу сделать зло не только им, но и ему! Потому что он — мой соратник! Я сделаю, несомненно, большее зло, если причиню боль соратнику! — говорил Сюра. — Зло, которое направлено тому, кто стоит плечом к плечу, вдвойне ценнее для Природы! Няу промолчал, он начал играть мелодию, чтобы успокоить Сюру. Но даже так, этот садист, этот выродок, не угомонился: — Няу, я перестану тебя уважать, если ты мне не поможешь сделать такое зло. — Сюра, я… мною движет только эгоизм, — вдумчиво посмотрел на него Няу. — Я боюсь, что Болс будет непредсказуем… Сюра внимательно посмотрел в глаза Няу, как он любил агрессивно и нагло всматриваться. Сюра смог выявить в них нерешительность. — Няу, поверить не могу, что ты раздумываешь. Но я буду уважать тебя, так как уверен, тобой движет вовсе не презренная добродетель, а только твой эгоизм. — Сюра, не забывай, чему тебя, учил твой мудрый отец, — Няу позволил себе игровую улыбку, — ты всегда должен продумывать преступления. — Да-да, точно, — Сюра, когда его успокоили флейтой, теперь зевнул и решил отдохнуть. Он отправился спать, а Няу, надо сказать, подумал: — «Он слишком опасным стал. Надо его убрать». *** Макото проник в читальный зал огромной библиотеки. От высоты потолка даже закружилась голова. У ног его следовала маленькая собачка. — Здесь столько книг. Онест говорил, что раз в пятьдесят лет все книги переписываются, чтобы всякий раз их тексты переносились на новый материал. Отец в последний раз доверил это Онесту. Челси издала тихий животный звук. Макото стал не спеша двигаться по залам Заповедной библиотеки, где хранилась наиболее полная информация о тэйгу и тайнах Империи, о которых не предстало знать не посвящённым. — Я помню, Челси, мы должны найти место, где Онест был в последний раз. Они разошлись в разные же стороны. Макото первым обнаружил место, где книги брали с полок, некоторые были разложены на столе. Насколько Макото понял, наиболее важные вещи хранились снизу, сверху нависали всякие старые приказы, описания частных инцидентов и тому подобного. Свет падал сюда через высокое окна, на нём значилась пятиконечная звезда. Изящные рисунки белых деревьев и столь же белых лилий украшали стены, свободные от массивных дубовых шкафов. — Уф! — убедившись, что тут никого нет, Челси приняла свой истинный облик. — Эй, зачем ты превратилась? — Макото искренне забеспокоился за ту, кто вскружила ему голову. — Я не могу постоянно находиться в чужом облике! — Челси разминала руки и ноги. — Ваше Величество! Сладкая девчушка исполнила на редкость кокетливый поклон. — По крайней мере вы видите, что я — реально такая сногшибательная, какая есть! — Э… ну хорошо, да… После юный Император и разведчица Революции склонили головы над теми книгами, которые недавно читал Онест. — Лаббок был бы в восторге, окажусь он тут… Названия книг не внушали ничего оптимистичного — сложно было найти тут что-то, что не имело бы отношения к чёрной магии и тайным искусствам: «Завет Карнамагоса», «Пергаменты Пнома», «Оккултус», «Чёрные обряды», «Демонолорум», «Комментарии о колдовстве», «Книга запретных знаний» (да, так и называется), «Книга Иода», «Об отсылании души», «Сассекский манускрипт», «Призывание Дагона», «Откровения Глааки», «Псалмы Тарсиоида», «Королевство теней», «Миры внутри миров», «Передача зрения», «Писание Понапе», «Свиток Морлока», «Тексты Чжоу», «Книга К’юога», «О детях Шуб-Ниггурат: Факел Нага и Печь Йеб». Среди трактатов по оккультизму, как ни странно, были и художественные произведения, которые Макото опознал как те, которые ему пересказывал Онест — вопрос, почему художественная литература хранится здесь — пока оставим (очевидно, она тоже излагает особые знания). — Это «Ступени склепа» — просто ужастик. Это реквием «Шаггай» — о гибели планеты Шаггай, которую населяли разумные насекомые. — Отчего она погибла? — мимоходом поинтересовалась Челси. — От Грота Предвестника, — Макото раскрыл книгу, показал картинку, где среди звёзд была изображена живая планета с огромным раскрытым глазом. Челси быстро прочитала начало: О, Грот Ужасный! Предвестник смерти! О, поёт он Сфер звучанье, Хрупким мирам неся погибель, Зов Божьего откровения, Глас погибельной трубы! О, ты пёс Господень, Музыкант Дворян у Азатота. — Лаббоку бы зашло… — Челси стала листать ради любопытства. Червь Погибельный, Кто от зова Сфер проснулся. Грызущий ночь, Победитель и Владыка, Душа Дракона Семиглавого, Кто армии трëхсот шестидесяти девяти Архистратиг. Чёрный Пламень — Миру враг! Кто в Могуществе Восстал, Против Эру Гронд вздымая! Кто гласил, что любит мир, Но кто ему погибель чёрным замыслом сулит… — Круто, но как-нибудь потом почитаю, — Челси отложила «Шаггай», напоследок обратив внимание на картинку, где изображались пирамиды, взлетающие прямо в небо, на фоне чего часть свода занимал Грот — луна с глазом — к ней из земли вырывалась какая-то тварь, не то червь, не то дракон. Там же стояла приписка: «Запрещено Конгрегацией именем…» Святейшего Понтифика-такого-то — в таком-то году от основания Империи — Челси вспомнила, что также была запрещена «Чëрная книга Айнули́ндалэ» и иные произведения, полные ереси. — «Ночной страдалец», «Душа Хаоса» Эдгара Хенгайста, — перебирал подобные художественные произведения Макото. — Мне недавно, — вспомнил он, — министр культуры дал почитать черновик к последнему тому «Крови и семени» — «Блудницы и драконы»… — О, так наконец он его допишет! — порадовалась Челси. — Там были упомянуты сюжеты из этих книг, которые в разное время Конгрегация запретила за богохульство и ересь. — Похоже Джорджо просто кичится тем, что его пускают в такие места, — заметила Челси. — Помню, он писал хвалебные гимны про Макара и Мэассэ, — сказал Макото. — Про кого? — Про двух богов-отступников. Ты же знаешь предание о том, как Белегурт сошёл с ума и восстал против Господа Эру? — напомнил Макото. — Да, я в детстве песни про это пела, когда справляла богослужения в честь Аслана и Йаванны, — ответила Челси, на ходу перебирая книги — пока там не попалось ничего про нужный им тэйгу. — Так вот, раньше было известно, что восстанию Белегурта способствовали ещё двое богов — Макар и Мэассэ. Они не были безумны, но поддержали восстание потому, что им было интересно посмотреть, что из этого выйдет. Онест сказал, что Церкви перестала нравится идея, что кто-то из богов света и любви может начать творить зло в здравом уме, потому конгрегация удалила упоминания о Макаре и Мэассэ из всех своих текстов [3]. А Джорджо Форнайо говорит, что он молится этим богам-предателям. Он говорит, что ему нравится, что они предали своего Императора без какой-либо обоснованной причины, просто потому, что они захотели увидеть чужой мятеж! — по тону Макото было ясно, что даже его, при его уровне осведомлённости и интеллекте, достало то, что происходит в его Империи. — Да, этот Форнайо вообще грязный тип, — согласилась Челси. — Я не читала ещё первый том «Крови и семени», только закончила читать «Кровавый трон». Он думает, это так оригинально, сделать самого коварного и циничного злодея победителем? — Ты ещё не читала «Блудниц и драконов» — там… — Так, вот это, наконец о тэйгу, — Макото взял книгу, которая была посвящена Союзу Шести Смертей. Юный Император, чисто из интереса, открыл её на закладке. «Во Вселенной существует ужасная сила, имя ей — Йаэзлои, Гнидой Господь. Он — князь разложения, и сама смерть, стремление к ней, вопреки жизни. Ему служат Провозвестники Переворота. Шар распада сделан из одного из них». — Не то… Макото отложил пока, потом взял книгу «Рубиканте». «Среди мятежных ангелов, восставших против Илуватара, были некоторые из тех, кто позднее стал основой для тэйгу: Майрон, Рубиканте и Адрамелех — одни из них. Тэйгу Рубиканте был создан не только лишь из падшего ангела, его сила лишь послужила основой — Королева Фениксов, восстающих из пепла, и Король-саламандр, живущий в магме, стали вторыми, кто лёг к основе Тэйгу Рубиканте». — Не то… «Чёрный Марлин» — взяла Челси: — Сделан из спинного мозга Кундалини… Нет, нам нужен тэйгу хранителя покоев. В этот момент послышались шаги — Челси обернулась улиткой, которую Макото поспешил спрятать себе в одежду. — «Ему уже доложили, что я тут!» — Ваше Величество! — Онест надвигался. — Простите, что вы тут позабыли?! Здесь есть опасные знания, которые могут лишить покоя и рассудка любого, кто не будет готов к ним… — Я и так утратил покой, Онест! Я не мог уснуть… Мне страшно, потому я решил зайти туда, куда давно хотел. Мне любопытно, что тут. — Ваше Величество, что вы хотите узнать конкретно? — спросил Онест. — Меня интересует тэйгу хранителя покоев, ведь он управляет дворцом. Это самый тайный, но при этом важный тэйгу, о котором я ничего не знаю, — сказал Макото. — Я хочу знать о нём всё.