Убийца Акаме: Обратная сторона титанизма

Вейва требовалось удерживать. — Я пойду во Дворец и лично всех там убью! Лично! Онеста, Гамала — всех!.. — Вейв, держи себя в руках! — особенно решительно схватила его Леоне. Пока она отвлекала его внимание, Лаббок уволок куда подальше Меркаву. — Эй, отдай мой тэйгу! — Не отдам, пока ты не возьмёшь себя в руки! — Онест — чудовище!.. — Мы знаем! — чуть ли не хором ему ответили все. — Такое не прощают! — Конечно не прощают, Вейв, — положила ему руку на плечо Шелли. — Речь не идёт о том, чтобы — Эру упаси — простить кого-то из наших врагов. Мы говорим только о том, что нельзя бросаться сломя голову, какое бы зло они тебе не сделали. — Вот-вот, Шелли говорит совершенно верно! — поддержала Майн. — Потому что, если бросаться будешь необдуманно, то себе хуже сделаешь, — аргументировал Лаббок. — Да… понимаю, — Вейв поник лицом, парень приложил волю, сжал кулаки. Голосом, полным боли, он заговорил: — Мой народ всегда притесняли… да, это правда, что нас учат ненавидеть другие народы, но мы же не все такие плохие?! За что нас всех уничтожать?! Даже детей… — у Вейва на глаза навернулись особенно густые слёзы. — Вейв, друг, мне жаль, что ты потерял свою семью, — обратилась к нему Акаме. — Я тоже потеряла свою семью по вине клики и чуть не лишилась своей сестры. Акаме тактично умолчала, что семья, о которой шла речь, это отряд убийц канцелярии Сайкю, которых она сама была вынуждена предать и перебить. — Вейв, ты не получишь свой тэйгу, пока мы не будем уверены в том, что ты не сделаешь глупости! — обратилась к нему Леоне. — Знаешь, я самый старый боец Ночного Рейда — я видела трёх-четырёх глупцов — они все плохо кончили. Ты же не хочешь тупо погибнуть сейчас? Чтобы потом, когда мы пошли таки спускать шкуру с Онеста, тебя не было в нашем числе? Это оказался действенный аргумент на Вейва. Брюнет наш вытер слёзы, подавленным голосом выказал согласие и отправился в сторону, плакать о своей трагедии. Куроме очень прониклась к беде своего мужчины, но в тоже время испытала растерянность, так как не знала, чем бедолагу утешить. — Мы куда проще переживали такие трагедии, во всяком случае, мы к ним всегда были готовы, — молвила Акаме, имея в виду отряды Сайкю. Онест, в силу того, что потерял своего самого главного помощника, был вынужден собрать штат пророков, экстрасенсов и ясновидцев. У каждого правителя они были. Но в Империи всегда в первую очередь полагались на книгу-тэйгу. Предсказатели иногда что-то могли увидеть, иногда они врали. Онест проверял их способности следующим образом — приглашал к себе и просил рассказать, какова будет его судьба. Если предсказатели вдруг испытывали великий ужас, который был виден на их лицах, то Онест тепло им улыбался и говорил, что они приняты. Если же его начинали без колебаний убеждать в том, что его будущее светло и безоблачно, то первый министр звал палачей и лично руководил пытками. Тогда великий злодей говорил, что он проклят от Вечности, потому нет ни единого шанса на спасение его души. Нет ни единого шанса, что будущее его будет безоблачным или хотя бы в отделении хорошим. Те экстрасенсы, которые могли что-то предсказать, говорили о росте мятежа, пророчили гибель — Онест оставил их потому, что они в теории могли сказал ещё что-то полезное. Оракулы в деле сильно уступали книге, чьи тексты могли описать достаточно подробно несколько сценариев возможного будущего. Сюра пока не стал ещё жертвой Ночного Рейда, никто не мог сказать, где он. Сын министра был полностью непредсказуем. Итак как у Рейда чесались руки, то наши герои посчитали должным разобраться с ближайшей доступной целью — нанести удар по Братству Друзей Преступления. Надженда решила вооружить наших героев специальным средством по борьбе с бронированными тэйгу. — Если их не пробить сходу, то остаётся разум владельца, — рассудила она, простирая руку к Бэну. С ней стоял тот самый громадный и страшный негр, с которым вступал в половую связь Булат. Чёрный и жуткий, с Мистериальным Адаусу за плечами — способности косы-тэйгу были хорошего известны: её козырь сгущал непроглядную черноту, которая истязала разум жертвы кошмарами. Даже в бронированном тэйгу разум оставался уязвим для такого. Что же касается Бэна — негр происходил из дикого племени, был жестоким и отважным воином. Ходили слухи, что он насиловал вражеских воинов и мужское население вообще. Бэн — это не его настоящее имя, его так звали для простоты, настоящее имя звучало слишком чудно. Бэн занимался мужской проституцией, в том числе в ритуальных целях — он происходил из рода карапанов. В общем — товарищ примкнул специфический. Целью стала группа «энтузиастов» — богатых либертинов-педофилов, происходящих из числа промышленников. Их симпатичный молодой слуга Бах находил нуждающихся девочек и завлекал в дом к богатым извращенцам. С жертвами делали всякое, после чего отдавали в сераль Братства, где жертв ждали муки в руках у иных извращенцев. Так как в Братстве состояли влиятельные личности, то живыми из сих гаремов выбраться уж было нельзя. — Давайте проверим насколько наш друг — хороший боец, — предложила Леоне. — Как скажешь, грудастая девка! — Бэн ухмыльнулся. Когда Ночной Рейд выступил к богатому частному дому, где находились извращенцы, Бэн действовал первым — он ловким образом буквально скосил головы двух ближайших телохранителей, стоящих у входу. После Рейд ворвался — богачей и прислугу отправили замирать на полу в лужах крови. Какой страх всю эту сволочь объял! Здесь собирались все представители влиятельных сословий, все — и аристократы, и торговцы, особенно много тут было священников — все те, кто желал свежих молоденьких девочек, а также возможность делать с ними что угодно. Многие, конечно, просто удовлетворяли свою похоть, не обижали без нужды и думали, что не делают ничего дурного. — Стойте! Я ничего не делал! Спросите их! — рыдал старый священник, указывая на голую девочку. — Я никогда не делал им больно!.. А разве, разве я виноват, что Природа дала мне такие желания?!. Акаме не спорила — она просто махнула кончиком меча по горлу старого святоши. — Не-е-е! — один богач в летах даже выпрыгнул в окно с высокого этажа, сломал обе ноги и был добит Майн в спину. — А вот вы где!.. — Вейв вбежал в комнату, предназначенную для массовых оргии. Разу несколько старых и морщинистых тел купались здесь в ласках, исходящих от совсем маленьких девочек, которые и в жизни своей ничего не видели, кроме мужских членов. Кровь облила этих девочек — все они стали кричать и плакать — Вейв поразил в грудь первого педофила. Молодой человек хотел высвободить напряжение. Он рубил педофилов совершенно безжалостно, не думая о том, как в ужасе кричат маленькие девочки. — Вейв! Ты Вейв — сын Илана! Илана, твоего отца!.. Вейв отвернулся от трупов, которые он уже положил растекаться кровью — взглянул на испуганно голого мужчину в летах, прямо на чьём члене весела девочка — очевидно, у малышки, из-за стресса, там всё так сжалось, что педофил просто не смог её снять. — Вы!.. Я вас знаю!.. Вейв вспомнил, что этот человек тоже был из общины ибри — отец несколько раз в год с ними встречался. Вейв сейчас из-за стресса плохо помнил имя, но он считал, что это порядочный человек. — Как же?! Как же вы — как вас там?! — можете тут быть, если на нас, ибри, по всей Империи, объявили охоту только потому, что мы — ибри?! Вейв, предельно злой, приблизил лезвие к голове педофила. — Вейв! Онест преследует лишь простотой народ! А я их друг! Я в Братстве, потому Сюра не тронул ни меня, не мою семью! — успел сказать этот человек. Он бы ещё что-то сказал, но, услышав такое, Вейв налетел, как бешеный, изрубать его мечом. — Ты больше не ибри! Ты предал Хашема! Умри! Умри! Иные члены Ночного Рейда в других местах обители педофилов выясняли вопрос — они нашли испуганную мать и девочку. — Пожалуйста, пожалуйста, не убивайте меня! Мать рыдала. Что она тут делала? Продавала свою дочь! — Я нищий человек, я должна чем-то кормить своих детей! Она вся рыдала и просила пощадить. И так как девочка тоже молила не убивать маму, никто не осмелился тронуть мать. — Пусть это будет на вашей совести, — Майн немного подумала и дала матери деньги. — Не смейте больше продавать вашу дочь! Мать начала в слезах благодарить и клятвенно заверять, что она никогда больше не отдаст свою дочь богатым педофилам. — Никто из нас вам не верит, — уверен сказала ей Шелли. — Но мы не можем убить вас, если ваша дочь просит за вас. Мы можем только дать вам денег, чтобы у нас хотя бы была надежда, что вы так не станете больше делать… — Фу-у! В одной из комнат Иэясу обнаружил извращенца, который напустил на маленькую девочку большого пса — четвероногий совершал сношение с этой малолеткой. — Блядь, да есть ли пределы!.. Ничего не желая слушать, Иэясу срезал воздушным лезвием голову собачнику, потом дал пинка под морду псу и в бок добил животное. Потом оставил девочку, предельно шокированную, на Саё и Шелли, а сам побежал дальше разить педофилов. — Я проверю подвал! — Лаббок накинул нить на горло слуге, который был у входа туда, быстро спустился по лестнице — Что?! Нет! Нет! — Кто бы мог подумать?! — Лаббок ворвался в каземат, где обнаружил девочку, подвешенную за ногу — её избивал деревяшкой с гвоздями не абы кто, а сам всемирно известный писатель Джорджо Форнайо — автор многочисленных сочинений про блудниц и драконов! Не так давно Онест назначил его министром культуры. Джорджо так увлёкся, что не услышал даже криков и шума. Его, покрытый детской кровь, фаллос торчал и красноречиво говорил о том, какое удовольствие больше всего предпочитал этот человек. — Ублюдок! Теперь я понимаю, почему у вас в романах все так одержимы малолетками! — Это реализм! Ты не понимаешь! Тогда так было правильно! — голый Джорджо испуганно пятился к стене. — А раз можно было тогда… то и сейчас можно!.. Джорджо проклинал Онеста. Дело в том, что накануне министр жестоко раскритиковал того, кого до сего дня безоговорочно почитал: когда Джорджо рассказал будущий сюжет его очередного тома про блудниц и драконов, шутливо попросив обратить внимание на то, что у него ключевой конфликт разворачивается вокруг противостояния персонажей по прозвищу Королева-шлюха и Королева шлюх, Онест не выдержал: — Слишком много шлюх! Слишком много блядей, шалав, потаскух, блудниц, сук, продажных девок!.. Придумай же что-нибудь уже более оригинальное, старый ты идиот! Тогда, испытав творческий кризис, Джорджо решил в очередной раз сходить на одну из тусовок Братства Друзей Преступления. — Стой! Дай хотя бы мне написать краткое изложение моего романа, который я задумал как конец всего цикла! — стал молить Джорджо — так как он мнил себя гением, министр культуры на полном серьёзе полагал, что Лаббок даст ему исписать пару листов мелким шрифтом. — Ха! — тут вошла Леоне. — Сейчас кажется будет самая неожиданная смерть в новом томе! Грудастая блондинка — ко всему прочему, ещё и первоклассная проститутка — взяла и с самого мощного удара пробила рукой пивной живот Джорджо — он оказался буквально пробит, внутренности вышли наружу следом за тем, как Леоне вынула из них руку. Ужасная мука застыла на лице того, кто так обожал описывать смерти своих персонажей — всячески при этом смакуя не трагедию жертвы, но торжество убийцы. — Нет-нет! Я не при делах! Ни при делах! Я раб — раб! — заливался воплями Бах — смазливый блондин забился в угол и дрожал от страха. Когда его окружили, он снял часть одежды, чтобы показать клеймо. — Этот добровольно служил скотам, — обратила внимание Леоне, — так как его аж несколько раз отдельно упоминали! Пока Бах тыкал на своё рабское клеймо, Бэн опустил к нему голову… и развратно провёл по клейму языком. — Если вы хотите его того, дайте это сделаю я, — Бэн тут взял Баха за руку и скрылся с ним в комнате. Для тех, кому интересно, что там происходило, скажем следующее: Бэн раздел молодого красавчика и страшно его изнасиловал, после чего дал бежать. Как только голый Бах сверкнул было пятками, Бэн уж махнул Мистериальным Адаусу — голова Баха отлетела моментально, отскочила от потолка и пала прямо на рухнувший труп. Бэн садистически ухмыльнулся, переступая через тело. — Какой медленный… — Признаться, я ещё сетовал на братишку Брэда, — покачал по этому поводу головой Лаббок. — Эти люди заслужили такое! — ни чуть не пожалела их Майн. — Это точно; все, кто имеет отношение к «Братству Друзей Преступления», должны быть уничтожены самым жестоким образом! — Шелли горячо поддержала Бэна. Она сама в душе питала склонность к убийству, потому такая чудовищность пришлась ей по душе. — Премьер, господин, — перед Онестом появился министр внутренних дел Сейги — он был назначен за неимением прочих вариантов; внешние Сейги представлял собой статного, хорошо выбритого брюнета, которого выделяло предельно серьёзное лицо. — Вы велели докладывать мне обо всех случаях, где есть подозрения на дела Рейда. — Да, что они ещё… — Был убит министр культуры и… — Хм, значит они добрались до «энтузиастов»? — Простите, что?.. — Неважно, продолжай. Сейги рассказал об убийстве группы богатых промышленников. — У нас есть подозрения… что они участвовали в организации незаконной торговле людьми… преимущественно молодыми женщинами и девочками, они обращали их в рабство. Господин, я думаю, вы лучше меня знаете… — Сейги питал страх и отвращение ко всему, к чему был причастен Онест. Первый министр видел это, но считал, что Сейги — слабак, потому держал его в качестве роли мальчика на побегушках. — Мы обнаружили, что один человек — мужчина — был изнасилован и убит. Раньше Рейд подобным не занимался. Может это… разборки внутри вашего… вашего Братства? Онест сейчас пытался просунуть в рот здоровенный торт, при этом не думая его даже разрезать. — Не знаю… Спасибо, Сейги, ты всё мне сказал? — Мне больше нечего добавить, сэр… — Нового министра культуры назначу я сам. А ты — иди. Сюра в этот момент находился в одном злачном месте. Он сидел в компании ряда лиц, лишённых знатного рода и богатства, но тяготеющих к извращениям. Часть из них были бедными либертинами, которые обслуживали богатых — они работали палачами, кожедëрами, хирургами и врачами, обслуживая клубы садистов-развратников. Они также имели отношение к преступному миру — штопали бандитов, раненных в разборках, помогали готовить наркотики, яды и так далее. Здесь вместе с Сюрой присутствовал алхимик Альмани — его давний знакомый. К аудитории вывели красивую девушку, чью внешность портили только следы от приёма наркотиков. Девушка заняла позу раком, тогда хозяин дал команду своему псу: — Ебать! Пёс взялся за акт, четвероногий друг очень живо овладел проституткой. — Если бы он сношал реальную сучку, — весьма живо дрочил Альмани, — меня бы вставило намного больше. — Если хочешь, ему можно приказать трахнуть тебя, — Сюра смотрел на это зрелище без особенного интереса, скорее в ожидании того, когда оно завершится и он сможет наложить руки на несчастную. — Я больше люблю коз, нежели собак. Козлу я бы отдался — да. После того, как пёс кончил, Сюра потребовал от жрицы любви пойти с ним. Ему доставило некоторое удовольствие сношать эту женщину в то место, в которое кончил пёс. Но ещё больше Сюра пришёл в восторг, когда он схватил женщину и стянул петлю на шее — он говорил ужасные слова, впивался ногтями ей в гениталии, насиловал в оба отверстия — а потом задушил, избавил от жизни — когда дух покинул тело, Сюра сбросил сперму. — Ох, надо же! Брат, — обратился злодей к тому, чьё тело он разделял, — я достиг той стадии, когда не могу кончить, не убив тварь! Это говорит, я достиг выдающихся успехов на пути зла… И я такой молодой, я такой юный, у меня ещё целая жизнь впереди! Сюра взглянул в зеркало, созерцая очень жестокое лицо: — Какие же страсти будут мною владеть спустя десять лет?! А?! Какие вещи мне надо будет совершать через хотя бы десять лет, чтобы привести свой дух к такому… — Сюра! — выражение лица изменилось — теперь говорил его брат. — Ты само зло! — Мха-ха-ха-ха! Брат, разве ты не понимаешь, что это выдающаяся похвала для меня?! Разве ты не понимаешь, что к этому я всегда стремился?! С самых малых лет, когда меня воспитывал наш отец! Именно к этому, что быть единым с Главным Принципом Вселенной — к этому я шёл!.. И теперь я един!.. И что я буду делать теперь, а, брат?! О, какие вещи я совершу хотя бы через год! О, брат, я прямо реально думаю, что через год не будет Столицы, а через пять лет — всего мира! О, Природа, как ты будешь жестока, отдав моей бесконечной злобе одну только эту планету!.. Тут Сюра резко повернул голову, заметив, как Альмани вошёл: — Что-то опять делает твой брат? — Да нет, я просто с ним говорил, — Сюра теперь уже спокойно взглянул на Альмани. — Давай, отдохнём, у нас ещё много дел впереди! Стоит рассказать о том, как Сюра познакомился с Альмани. Это случилось за пределами Империи — на территории горной и островной страны под названием Сикела, где было много вулканов. Именно тут, рассказывал Онест сыну, находится колыбель тирании и жестокости: всë, что было написано поэтами и историками о грубости древних обитателей этого острова, навело Сюру на мысль, что он найдëт следы их пороков в нынешних жителях этих земель. По легендам здесь обитали лестригоны, циклопы и лотофаги [1] — но Сюра не отыскал ни одного из них. Зато нашёл великолепный климат, прекрасную природу, чудесные луга — то тут, то там разбавленные следами древних землетрясений и залежей вулканических пород на склонах и под ними — целые зелёные просторы протягивались в тенях гор. Свежий воздух и райский пейзаж вдохновляли и освежали — Сюра любил здесь прогуляться после посещения душных городских борделей, в которых он платил большие деньги, чтобы избивать и душить шлюх. Доротея послала его найти своего ученика, который тоже обожал подниматься в горы — Альмани занимался геологическими исследованиями, искал редкие минералы и эротически любовался тем, как здешние козы энергично скачут по склонам. И не падают ведь! — Чудо природы — их копыта! — их устройство особенно волновало Альмани. — Да уж… — Сюра не оценил тягу к козлам. С собой юноша тогда для пущей солидности взял Чампа — этот жирный и отвратительный убийца-педофил по большей части скучал, чувствуя себя очень неуютно среди горного рельефа. — Блядь, почему тут нихуя нет детей?! — Чамп, ты можешь думать о чём-то, кроме детей?! — Нет, Сюра! Я могу думать только о детях! Как можно не думать о детях?! Отправить на небо поскорее всех ангелочков! Ведь пока я трачу время на всё остальное, ангелочки растут… Тогда они станут мерзкими взрослыми! Блядь, Сюра, я же не хочу, чтобы они стали мерзкими?! Как же Чамп обрадовался, когда выследил маленькую девочку, которая пасла козочку! Злодеи подошли к ней, сперва разузнали, кто она — девочка ответила, что она в семье одна, что её мама болеет, что они живут только благодаря этой козе. — Какая умилительная история, — жестоко усмехнулся Сюра, — Чамп, думаю эту милашку надо сделать ангелом… Чамп во время этого разговора дико изнемогал от страсти — его член торчал и жирный клоун едва ли мог себя сдержать. Не отдай Сюра ему приказ, либертин бы без дозволения накинулся. Сюра вообще презирал Чампа за глупость, но в то же время восхищался тем фактом, что Чамп просто физически не может не творить с детьми то, что он творит. Сюра не раз наблюдал за тем, каким становится лицо Чампа, когда он видит ребёнка любого пола — дьявольская похоть всякий раз толкает этого избранника Природы на преступления. Это так завораживало Сюру, что он всегда становился свидетелем преступлений Чампа — а когда детей было много, например, когда Чампа ради прикола запускали в класс, полный детей, то Сюрю считал секунды, которые уходили на процесс убийства (если детей было много, чтобы они не разбегались, Чамп только после убийств изливал свою сперму — избранник Природы насиловал ещё тёплые детские трупики). Но Альмани был другим человеком — им не владела безумная страсть, которая могла бы помешать самоконтролю — нет, им владел только хладнокровный и предельно злой умысел. — О-хо-ах-ах-ох!.. — Чамп изнасиловал девочку, во время чего она лишилась чувств — маленькое тельце не выдержало, оказавшись под такой нагрузкой. Альмани изнасиловал козу. Потом они бросили их обоих с обрыва, а Сюра пожалел только о том, что они не спросили, где находится мать девочки. — Очень хотелось бы посмотреть на то, что она нам скажет. Не успели либертины далеко уйти с места преступления, как вдруг земля задрожала. Необузданные стихии, кипевшие в недрах — разразились своей яростью. Побежали огненные саламандры, повалил дым, наконец — стало ясно видно, как вырывается магма, как поглощает она растения и цветы, покрывавшие совсем недавно один чудесный участок. — Так, нам надо уходить! — Сюра поспешил вынуть Шамбалу. — Нет, погоди, пожалуйста, меня это дико возбуждает! — несмотря на то, что Альмани только что совершил акт с козой, он вынул свой большой член, увитый сосудами, и начал совершать мастурбацию. Чамп и Сюра смотри за этим. — А-а-х! — Альмани подошёл поближе к обрыву. — О, Природа, если тебе ненавистно то, что мы делаем, то убей нас взрывом подземного газа! Я знаю, у тебя его много! В воздухе чувствовался некоторый смрад, который примитивные люди находили признаком существования ада. — О-ох-ооо-х! Альмани бросил сперму прямо почти в магму, испытав дикий восторг от извержения. — Это — прекрасный знак, Сюра! Прекрасный! — Да, ты прав, если бы мы были неугодны Природе, наша Мать избавилась от нас, — Сюра также приободрился. — Это говорит о том, что мы угодны Природе — зло наше, лишь часть её замыслов. Слышишь, Чамп, если тупые люди будут говорить, что богу, богам, карме, высшей силе мы и наши поступки неугодны, то пусть ответят — что же тогда Природа нас сейчас не убила?! Злодеи во время этих событий жили в загородном доме одной почтенной женщины — Сюра к ней прибыл благодаря рекомендациям от важных лиц и первое время изображал из себя порядочного человека. Он умел так делать, но страшно не любил — Сюра всегда при первом удобном случае пускал в ход грубость и наглость, потому слишком долго терпел — и сейчас, перед тем, как уйти, он решил обрушить накопленную злобу на дом, где ему дали кров и еду. Хозяйка произвела бы самое приятное впечатление на нормального человека. Её дети — очень милые и любезные сыновья, слуг — мало. Потому, перед тем, как уйти, Сюра устроил тут бойню — он насиловал мать, в то время, как Чамп насиловал сыновей, выпуская каждому мальчику пулю из револьвера в тот самый момент, когда злодей ощущал, что готов извергнуть сперму. После того, как Сюра изнасиловал мать, он отдал её на опыты Альмани. Алхимик любил вызывать электрический разряд, чтобы разить жертву в то самое время, когда он сбрасывать сперму в вагину или в задницу козы — вот и сейчас, когда несчастная жертва погибла, алхимик сношал горного козла. И вот после всех этих забав, Альмани открыл свою жизненную философию:  — Почему я начал заниматься всем этим? Причина, побудившая меня заняться злодейством, появилась во мне в результате глубокого исследования Природы. Чем больше тайн я раскрывал, тем сильнее мне хотелось вредить людям… Посмотри хорошенько на все её поступки, Сюра, и ты, мой мальчик, увидишь Суку хищной, разрушительной и злобной, непоследовательной, противоречивой и опустошающей… какие беспредельные несчастья сеет её адская рука в этом мире! Неужели она сотворила нас, чтобы сделать несчастными? Почему жалкий человек, как и все прочие существа, создаваемые ею, выходит из её лаборатории таким несовершенным? Вот что я себя спрашивал с детства. Это означает, понял я, её смертоносное искусство преследует целью только порождать жертвы, зло — её единственный элемент — и для того, чтобы наполнить мир кровью, слезами и печалью, Природа ради этого делает всё это. Она использует свою энергию только для того, чтобы сеять страдания. Один из ваших философов объявил себя возлюбленным природы, ну а я, друг мой, считаю себя её палачом. Изучил я еë, исследовал эту жестокую, бессердечную Суку-Природу: я увидел, она творит только ради разрушения, она достигает своих целей только посредством убийств и жиреет, как Минотавр, только благодаря несчастьям и уничтожению живых существ! Так какое уважение, какую любовь можно питать к такой силе, все действия которой направлены против человека? Видел ли ты хоть один её дар, который бы не сопровождался суровым испытанием? Если она освещает тебя в течение двенадцати часов, так лишь затем, чтобы на остальные двенадцать погрузить в темноту; если она позволяет наслаждаться нежностью лета, так сопровождает это блаженство ужасными молниями, зноем и засухами — мухами и комарами, которые разносят болезни; рядом с самой целебной травой её предательская рука сеет ядовитые растения; самую прекрасную страну на свете она обезобразит вулканами, — выглянул Альмани в окно, глядя на хребет вулканического острова Сикелы, — которые время от времени обращают её в прах и пепел; если даëт нам какие-то силы в первой половине нашей жизни, так для того лишь, чтобы во время старости наказать нас мучениями и страданиями; если позволяет порадоваться причудливой картиной этого мира, за это на каждом шагу Природа будет бичевать нас всех жуткими несчастьями, разбросанными повсюду. Посмотри, с каким злорадством она смешивает в жизни толику удовольствия и множество бед! Поразмысли хладнокровно над болезнями, которыми она осаждает, над неравноправием, которое она установила между людьми, над ужасными последствиями, которые она прибавляет к самым нежным страстям! Рядом с любовью всегда стоит ревность, рядом с мужеством — жестокость, с храбростью — безрассудство, рядом с вдохновением — апатия, рядом с чувствительностью — слëзы, рядом с мудростью — отчаяние. А в какие гнусные ситуации Сука нас ставит! Иногда душа испытывает такое отвращение к жизни, что и жить-то не хочется, если не сообщат день твоей смерти! Я ненавижу Природу — эту Голодную Суку — и ненавижу потому, что хорошо её узнал! Альмани сделал перерыв, Сюра принёс ему воды. — Но изучив её жуткие секреты, — продолжал он, глядя в пустую чашку, — я замкнулся в себе и почувствовал в себе, вернее испытал чувство, похожее на неодолимое желание копировать её чëрные дела. Я сказал себе: итак, некое презренное, некое мерзкое Божество дало мне жизнь, чтобы я находил удовольствие во всëм, что вредит мне подобным! И вот — мне тогда было шестнадцать лет — едва я вылез из колыбели этого чудовища, как она втягивает меня в те самые ужасы, которые еë забавляют! Здесь речь идëт уже не о развращении: при своëм рождении я получил как бы дар, такую наклонность. Я спрашивал себе: выходит, её варварская рука может приносить только зло? Выходит, зло ей по нраву? Как можно любить такую мать! Нет, я буду походить на неë, имитировать её, но всегда презирать; я буду поступать, как она, если ей хочется, но только проклиная её; я буду с гневом смотреть, как мои страсти служат ей, и настолько глубоко проникну в её тайны, что сделаюсь, если это возможно, ещё более злым, чтобы сильнее уязвлять её всю мою жизнь! Её смертоносные сети наброшены только на нас — ну что же, решил я, попробуем заманить в них и её, вынудим её мастурбировать; замкнëм её в самой себе, чтобы сильнее её оскорбить! Но Шлюха посмеялась надо мной, — Альмани искренне сокрушался, — её возможности оказались шире, чем мои, мы боролись не на равных! Давая мне свои следствия, она скрывала их причины! Посему я ограничился копированием первых: я не сумел понять мотив, который вкладывал кинжал в её руку, но смог выкрасть у неë оружие и стал пользоваться им по её примеру. — Класс! Ты такой же умный, как мой отец! — с восторгом выслушав ученика Доротеи, Сюра с презрением взглянул на Чампа, который заснул прямо в обнимку с мальчиком, чьи мозги он вышиб несколько часов назад. — Нет, его рассуждения о том, что он делает детей ангелами, чтобы они никогда не стали взрослыми, конечно — забавны, но это чушь на постном масле. А вот у тебя — философия! После этого монолога Альмани потребовалось время, чтобы отдохнуть языком. И когда рот его отдохнул, зоофил и убийца заговорил: — Сюра, ты говорил, что тебе надоела это страна? — Ну, не то чтобы… А к чему ты спрашиваешь? — У меня есть идея, как вызвать извержение и землетрясение, катастрофу — чтобы вновь опустошить эту землю. — Я слушаю. — Способ прост: надо лишь приготовить лепëшки весом десять-двенадцать фунтов, начинëнные водой, железными опилками, серой и красной ртутью; их зарывать в землю на глубину три или четыре фута приблизительно в двадцати дюймах друг от друга; как только они нагреваются, происходит спонтанный взрыв. Они ещё обсудили эту технику со Стайлишем — Сюра чрезвычайно захотел попробовать такой способ массового убийства. Сайкю попросил свой тэйгу скорректировать план — книга выдала карту, где эффективнее всего заложить взрывчатку. Много средств ушло на изготовление такого количества лепёшек, и вот Сюра весь нервничал, когда они их заложили. Он очень боялся, что что-то будет не так — и молился Богу этого мира, покровителю всего зла и злодейства в Природе, чтобы Его Промысел помог им. И как же Небеса ответили на эту молитву? Весь горный остров испытал одно из самых жестоких землетрясений, какие потрясали его за всю историю! В столице, где Сюра любил проводить время, было разрушено десять тысяч домов, стëрто с лица земли пять больших зданий, и двадцать пять тысяч душ стали жертвой этого беспрецедентного злодеяния! Тогда Сюра окончательно уверовал в силу и мощь Зла в этом мире! — Да, друг мой, это точно воля Природы! Не зря же она вложила в наши души это желание? Уверен, Природа ликует, когда мы выбираем зло ради самого зла! Альмани вновь пустился в философию: алхимик с упоением рассказывал о том, что огненно-эфирная душа пронизывает всю материю в космосе, тем самым приводя её в движение — он называл эту сущность Логосом (то есть «принципом»), говорил, что Она — это Душа Природы, Мировая Душа, София — то есть, проще говоря, Бог. И что она желает всего того, что они делают, так как Зло — наиболее лаконичное понятие для выражения её сущности, стремлений и мотивов. — Выходит, мой отец прав: если всегда по жизни делать зло, то ты будешь всегда в выигрыше? — Вовсе нет, Сюра, — покачал головой Альмани, — не забывай: Зло не даёт наград, Зло не знает благодарности. Всё, что делается в нашей жизни — то к худшему. Потому надо получать удовольствия перед тем, как нас постигнет ужасный конец. Возможно, нас будут ждать вечные муки в аду, кто знает? Но эти муки будут ждать всех, не только нас. Алхимик смотрел на эту жизнь с куда большим пессимизмом, нежели Сюра. *** Вейв ощущал в себе страшное желание что-то делать — молодой человек изнывал от душевной боли, вызванной утратой близких людей. Друзья предложили ему отправиться на плато Марга — оно простиралось в восьмистах километрах к юго-западу от Столицы. Обширная зона служила прибежищем для самых разнообразных опасных зверей, в том числе очень редких, чьи тела использовались как источник алхимических ингредиентов. — Нашей армии как раз нужны запчасти для новых шингу. Если бы мы ещё добыли тэйгу Стайлиша — было можно с его помощью наклепать много целительных снадобий и симуляторов. Надженда, раз так чесались руки, решила отправить Вейва на охоту. — Мне нужно будет пополнить число марионеток, — подала голос Куроме. — У сильных опасных зверей могут быть интересные способности. — Я прослежу за всем, — пообещала Акаме. — Думаю никто, кроме нас троих будет особенно не нужен. Кроме Лаббока, само собой, чтобы он мог перенести нас обратно. Акаме на месте с большим удовольствием приготовила первого попавшего опасного зверя — какого-то кабана с наспинным гребнем. Куромэ с большим удовольствием присоединилась к этому. Сестёр и Лаббока окружал отряд мертвецов, охраняющий их покой. Вейв же бился в стороне — он избил стаю каких-то прямоходящих птиц, похожих на страусов, только хищных. Он одолел огромного льва — вероятно, собрата Лионеля. Когда воин Меркавы просто шёл по лесу, то угодил в совершенно невидимую и ужасно липкую паутину. Его движения спровоцировали паука — этот хищник обладал чрезвычайно длинными и тонкими ногами, позволявшими ему идеально бегать сквозь деревья, а точнее — над ними. Вейв справился даже с поразительно редким мохнатым драконом — его мех был жароустойчив и не горел даже от прямого пламени, потому высоко ценился. — Так, поели, теперь давайте осмотрим место, — Лаббок всегда поражался, сколько мяса потребляли Куроме и Акаме. Сейчас они пошли по плато. Лаббок рассказал о том, как он впервые появился здесь, будучи ещё маленьким — отец приезжал тогда в заставу охотников, которые продавали ему дичь. Сейчас от этой заставы остались только руины. Судя на тому, что в траве нашли людские кости, это звери отомстили. — Тут можно найти их оружие, у них точно есть шингу, возможно даже тэйгу, — указал Лаббок. — Хорошо, — согласилась Куроме. — За работу. Зомби взялись за поиски на руинах и в траве. — Опасность! — Акаме верно обнаружила меч. Из ближайших кустов вылетели диск с острыми краями — меч-тэйгу отразил бросок, оружие полетело обратно. Оно соединилось в особой ручкой этого шингу. Зомби Куроме достали револьверы и начали обстрел — к ним вырвалось нечто, что когда-то было человеком. Грязная одежда — тело в нарывах — голова вскрыта, из неё на месте лица торчит продолговатое тело паразита, красное и склизкое. Пистолетные пули мало чего дали, только те низ них, кто поразили нарывы, вынудили существо болезненно зашататься. Акаме чрезвычайно быстро достигла его — и срезала половину головы вместе с паразитом. — Это «мать гноя» — они редкие, но иногда встречают в грязных лужах. Они паразитируют на животных, только некоторые безумные культы Шуб-Ниггурат специально отдают себя на заражение этой сволочи. Она присасывается к мозгам — и того, — объяснил Лаббоку, когда они осмотрели убитого. — Наверное этот охотник был ранен и упал где-нибудь далеко отсюда в лужу с этой сволочью. После того, как он стал жертвой, в нём осталось нечто от прежней памяти. Потому он пришёл сюда. Какой бедняга. Они прошли ещё немного по восходящему рельефу. Им попался камень странной формы. Когда они подошли поближе, то этот огромный валун раскрылся, оказался внутри имеющим органическую ткань — из этого вместилища взметнулся язык, призванный схватить и притянуть жертву. Акаме рубанула по нему лезвием — и опасный зверь скончался от проклятья. После они ещё немного прошли дальше. — Ну надо же… А что это? — Лаббок первым осознал, что он видит. Прямо среди камней валялась куча плоти, везде покрытая сплошными грудями. Акаме обычно всегда хранила серьёзное выражение — но сейчас поняла, что кто-то должен был озвучить эту шутку: — Лаббок, ты любишь больше сиськи… — Ва-а! Фу! Да иди ты, Акаме!.. Не ожидал от тебя такого! — Раз здесь нет Леоне… Существо не только обладало множеством грудей, но и множеством сосунков — самого разного вида животные сосали её молоко (или чем оно их кормило из грудей?). — Что это, Лаббок? — спросила Куроме. — Тоже какой-то опасный зверь? — Это «Всеобщая мать», — Лаббок не мог не узнать это легендарное создание, от вида которого он аж стал кусать губы. — Я ни разу не слышал достоверных сведений о её существовании, но читал, что культы, которые почитают тёмную сторону Созидательной Силы — Шуб-Ниггурат — считают «Всеобщую мать» воплощением самой своей богини. Я читал, что она развивается из «гнойной матери», но я не уверен… Глядя на это создание, Куроме, Акаме и Лаббок ощутили желание припасть к многочисленным грудям этого существа, но они его, разумеется, побороли, так как оно исходило от этого создания. — Интересно, — задалась вопросом Куроме, — если оно все время только кормит, что ест оно само? Ответ на этот вопрос не заставил себя ждать — один большой волк, способный прямо на ходу менять окрас, отпустил сосок, повернулся задом и испражнился, после чего убежал. Всеобщая мать растворила на своей поверхности экскременты, буквально впитала порами. Подумав об этом, наши герои ощутили в себе желание также сходить в туалет прямо на тело Всеобщей матери. Она им его внушала. — Если так поразмыслить, — Лаббок отвернулся, чтобы с его лица хоть немного сошло отвращение, — это существо — неплохой способ кормить нашу армию… — Я не думаю, что кто-то будет сосать молоко из этого, — указала Акаме. — Я знаю, но… в теории. — Если только доить и никому не говорить, от кого надой. Думать о таком не очень хотелось, потому наши герои пошли в обратный путь, чтобы встретиться в Вейвом. — Да, у нас будет много мяса, ей-богу, — Лаббок осмотрел трупы животных, которые Вейв притащил сюда. — Это только те, — сел он на кровоточащего гепарда, длинной в несколько метров, — которых я избил так, что можно продать. Его Меркава самоочищалась от крови животных, потому нельзя было понять, насколько яростно Вейв в ней себя купал. — Да, блядь, почему этот Сюра вообще ещё может жить! Почему?! Да как он смеет жить?! Как вообще можно жить и творить такое зло?! Вейв настиг крупного зверя, особенно при этом не беря во внимание то, кто это — а это был какой-то змей, длинной до десяти метров и при этом, весьма толстый, с маленькими лапками, кажется, и ярко выраженными гребнем и клювом. Зверь увидел Вейва, после чего выпучил свои глаза-блюдца, их желтоватые зрачки изменили форму, сосуды надулись. Вейв почти допрыгнул до цели, как вдруг — ему осталось лишь раз оттолкнуться от земли, чтобы достигнуть петуха-змея — юношу схватил резкий приступ, какой бывает у пожилых людей. Сердце дало сбой, его сбило, парализовало. — «Это василиск! Его взгляд останавливает сердце, холодит кровь и лишает дыхания!» К счастью, Вейв врезался в землю на скорости, благодаря чему поднял облако пыли. Василиск, испугавшись такого, резко дал назад — глазастому змею пришлось несколько раз отвернуться в сторону, когда он двигался прочь от Вейва. Это сняло приступ — Вейв ощущал себя по-прежнему дурно, но он совершал рывок — врезался в чешуйчатого змея, пробил ему с горла челюсть. Кровь обильно брызнула среди изломанных зубов. — Э-ах! Вейв вскочил ещё раз следом и обеими руками пробил черепную коробку. Когда василиск пал головой на землю, из дырок ушей потекла кровь — чтобы добить, Вейв отправил себя последним прыжком в небо — и обрушился, как он любил, благодаря чему голова василиска оказалась начисто раздроблена. — «Жаль, Куроме не сделала из него марионетку…» Вейв сел на тушу передохнуть. Кровь обильно разливалась вокруг. Акаме, Лаббок, Куроме и марионетки последней брели по зелёной траве, посреди просторного луга траву живал большой и тёмный бык — его черты морды отличались некоторой угловатостью, ещё в них проглядывалось что-то от рептилии или от плотоядного хищника. — Акаме, я есть хочу, — взглянула сестра на это животное. Рога странного быка были закручены назад. — Я тоже, — Акаме облизнулась. — Взять! Куроме послала в бой марионеток — увидев их, бык повернулся своим большим задом, поднял хвост, широко раскрыл анус… из него вырвались языки пламени! — О, блядь! Ща будет стрелять! — Лаббок метнул нити к деревьям — его быстро перенесло с прямой линии огня. Акаме и Куроме ринулись к нему же. Случился выстрел — марионетки Куроме встретили в лицо комья горящего навоза — угодив в цели, они очень шумно разорвались и брызнули искрами. Тоби оказался достаточно проворен, чтобы уйти из-под основного выстрела — остальным зомби, сделанным из бойцов Дикой Охоты, далеко не так повезло. — Бонакон! — на ходу пояснил Лаббок. — Он называется бонакон — бык, который стреляет своим горящим дерьмом! Бонакон повернулся рогами — проворный Тоби тогда подскочил с боку — полоснул быка лезвием, которое выкидывалось с его руку. Бонакон ещё раз повернулся к нему — и получил прямо под горло ножом из ноги, когда Тоби совершил пинок. Дело было кончено. Точнее не совсем — бонакон вдруг раздулся. — Уводит Тоби! Он взрывается после смерти! — Лаббок скрылся за деревья. Бонакон бабахнул, исторгнув много крови, дыма, смрадного запаха. После этого Тоби подошёл к хозяевам весь в одежде, испачканной от этой дряни. — Лаббок, почему ты сразу не сказал, что бонакон взрывается? — взглянула на него Акаме. — Я вспомнил об этом только тогда, когда он начал раздуваться. Это очень редкий опасный зверь, про него мало достоверных знаний, — пояснил Лаббок, осматривая кучу разбрызганного дерьма, внутренностей и тому подобного, над чем сгустился смрадный дым. — Его органы можно продать… но брать это я не буду, бе-е-а! Прикажешь зомби вымыться, — Лаббок морщил лицо от отвращения. — А нам надо найти другой обед, — Акаме не утратила аппетит. — Согласна, — Куроме осмотрела остальных своих марионеток, которые едва шевелились и едва ли могли бы собрать теперь руки и ноги. — Вам это зрелище не перебивает… желание покушать? — Лаббок сплюнул. — Не очень, — столь же спокойно ответила Акаме, — мы с детства с сестрой привыкли к виду выпущенных наружу кишок, если ты об этом. Через некоторое время пути: — Это может стать обедом?! — указала Куроме. — А, Лаббок? — Это… Близ них через кусты крался какой-то четвероногий. Как бы его описать? Помесь львицы и гиены, имеющая лошадиную голову и широкий рот от уха до уха. — Левкрота, — опознал Лаббок, — да, её можно скушать… Только дайте это уж я сделаю! Лаббок перемахнул с помощью нитей, ими же схватил левкроту — поднял её над землёй, сжимая нитями шею — животное задохнулось очень быстро, оставив неприятное выражение столь широкой челюсти. — Жаль, нет Су, чтобы приготовить, — подошла Акаме. — Ничего, сами сладим! — смотал нити Лаббок. Вейв, по-прежнему будучи не способен отделаться от сильных эмоций, бросил взгляд на вечернее небо, где уже взошли первые и наиболее заметные звёзды. — Нам надо возвращаться, — Лаббок достал Шамбалу. В штаб-квартире Ночного Рейда они обнаружили Рана, который прилетел сюда под предлогом «проверить это место на наличие революционеров». Он сообщил о массовых гонениях на ибри: — Дикая Охота сегодня получила список от канцелярии, кого нельзя трогать, но вот остальных они массово арестовывают. Отдают на тяжёлые работы, насилуют, убивают. Ран ещё рассказал о том, что убийство клики педофилов и широко известного писателя стало настолько резонансным, что появились подражатели — он сегодня успел принять участие в расследовании сразу двух дел. В одном случае один предприниматель убил своего товарища, чтобы не делить с ним доход, и сам подкупил свидетеля, который рассказал, как видел, что Ночной Рейд сделал это.Однако сразу вскрылись противоречия между показаниями, потому правда всплыла сразу. По словам Рана, однако, никто наказывать убийцу не стал — политика Онеста такова, что представители высшего сословия могут делать что пожелают, если заплатят куда следует. Ран только слышал, что этот предприниматель теперь просит защиты у Командира Огра от кровной мести со стороны родственников убитого. — Наверное, — иронично предположил Ран, — наш Светоч правосудия повесит это убийство на вас, чтобы было, что сказать родственникам убитого. — Честно говоря, пора бы уже давно эту сволочь отправить в пекло, — сказала Надженда. — У нас уже есть ряд запросов на него, но мы воздержались, чтобы он дальше своим поведением накалял для нас революционную обстановку. Ещё Ран поведал о том, как обычный мужик — из числа заводских рабочих — повздорил с женой и убил её, это он тоже начал валить на Ночной Рейд. Ран слышал, что ему предложили или работать на Дикую Охоту — или отправиться под суд. — Надо ли говорить, что он выбрал? — Какая жалость: если бы этот человек попал под суд, он мог бы покаяться, а теперь он рискует окончательно пасть во зло. Не говоря о том, что мы рано или поздно его казним сами, — сказала Акаме. — Вейв, — Ран взялся теперь за то, чтобы успокоить друга. — Пойдём со мной. Блондин увёл брюнета в отдельную комнату — что вызвало у девочек ряд смешков — и где посадил с собой, начал говорить о том, как он ему сочувствует, рассказал о том, как тоже пережил аналогичную утрату. — Ран, выходит, ты всё это время желал мести? — Именно — ради мести я это делал. Но я не хотел, чтобы была революция. Почему что тогда погибнет много невинного народу и будет большой хаос, очень большой. Но, очевидно, без этого никак. Потому, — вздохнул он, — мне остаётся делать только то, что я делаю. Вейв отошёл от слёз, вытянул ноги, теперь он просто с убитым видом глядел в стену напротив. Ран просто молча сидел и держал своего друга за руку. — Мне сделать для тебя то, что я могу сделать? — наконец через некоторое время поинтересовался Ран. — Давай, — Вейв немного задумчиво переместил положение головы в бок. — Угу, — Ран встал, приблизил своё лицо к лицу Вейва, поцеловал в губы любовника, потом опустился, занял позу на коленях, освободил его член, припал к нему ртом, стал сосать. Вейв сидел без движений, получая удовольствие от того, как Ран мастерски делает ему минет. Во время этой процедуры Вейв только раз двинул рукой, чтобы положить ладонь на светлые волосы друга. Через некоторое время, когда Ран закончил разогрев, блондин оторвал уста от стоящего фаллоса Вейва. Парни поцеловались, после чего живо начали снимать одежду. — Позвать Куроме? — Вейв как-то без особого желания это озвучил. — Ты не выглядишь способным доставить наслаждение сразу двоим. Думаю, тебе сейчас не надо много любовников — тебе просто надо хорошо кончить, — решил Ран. Когда они остались полностью обнажёнными, блондин принялся размещаться. Брюнет смазал член маслом, пристроился на коленах позади любовника, повёрнутого к нему тылом, в позе по-собачьи; Вейв заимл. Он правда сейчас не хотел отвлекаться на особые ласки, он просто хотел получать хоть какую-то плату за боль, которую ему причинила жизнь. Вейв мог отойти от неё благодаря растущим сладостным ощущениям — в конечном итоге он разогнался, прочищая жопу Рана, он стонал и сжимал зубы, по итогам чего кончил — очень сладостные ощущения захлестнули его в секунды извержения семени. Отправив заряд в прямую кишку друга, Вейв сел. Сам Ран также сел ровно, попутно продолжая дрочить себе рукой. Посмотрев на это, Вейв занял позицию Рана накануне — то есть спустился на колени, чтобы сосать. Вейв работал ртом, пока не почувствовал то, как горькая сперма вырывается ему за щёки. — Тьфу! — Вейв быстро сплюнул кончу Рана. Друзья вместе сели, какое-то время так побыли вдвоём. Потом Вейв пожелал пойти спать, Ран проводил друга до кровати и накрыл покрывалом перед тем, как быстро одеться и оставить его. *** Булат летел с Борейским ветром — вокруг как бы вращалась труба чужого измерения, которая выглядела как водоворот жидкости, в которой отражаются со всякого угла небесные тела. Они мелькали из стороны в сторону, текли туда-сюда, какие-то более медленно, иные — скорее и быстрее. — «Долго ещё?» Среди фона космоса появились точки, которые взгляд Тирана выявил сразу. — «Опять они!» Булат стиснул зубы — он уже устал бороться с этими вампирами. Вот опять бегут эти гончие псы! Выкинули языки, бегут-бегут в поисках добычи.Чуют его! — Э-ых! Булат обратил лицевую часть шлема в пасть дракона — густое облако золотистого пламени накрыло псов Тиндалоса. Первые полностью исчезли в нём. Когда оно распалось — Булат ускорился и столкнулся с теми, кто бежал позади стаи. Булат переработал этих тварей, он очень быстро орудовал. Одну перерубал или пронзал прямо за другой. А они всё бежали и бежали — псы и раньше встречались стаями, но теперь буквально не кончались. При этом они не пытались остановиться, собраться в группу и накинуться сворой. Нет — они по одной прыгали на него. Булат вспомнил охоту стайных животных на его родной планете. Волки, дикие собаки, гиены, небольшие хищные прямоходящие рептилии — они все действовали группой: окружали, старались лишить жертву сил, боролись с разных сторон — так брали числом и напором. Но эти бестии даже не думали о таком! Они воистину не боялись смерти! Булат разил гончую одну за другой, одну за другой, одну за другой… Это монотонное действие если не сводило с ума, то напрягало нервы. — «Какого дьявола?! Они хотят погрузить меня в сон, только вместо овец я должен считать этих ëбаных собак?!» Булат действительно от нечего делать начал их считать. При этом они не могли даже так скопиться, чтобы по ним представлялось возможным продуктивно дыхнуть племенем. — Сукины дети! Булат всё же считал, что у его организма есть предел, потому не намеревался изрыгать своё дыхание безостановочно. Приходилось орудовать Нойнтотером. — У-х! У-х!.. Эта монотонность в какой-то момент даже успокоила Булата — ведь ничего не меняется. Но вот прозвучал грозный и омерзительный вой. Булат аж проснулся! Дело в том, что по ходу пролёта он стал засыпать, как не сразу заметил — просто монотонный бой он спустил на рефлексы — Булат последних псов Тиндалоса убил, уже не будучи полностью в сознании. Он спал и вёл драку! Подумать только! — Твою же!.. Что это?! Булата охватил страх — витязь осознал, что это нечто очень серьёзное. Кроме того, резко возрос напор гончих псов Тиндалоса! — Что за?! Глаза Тирана на шлеме выпучились — Булат увидел то, что не сразу смог осмыслить. А когда осмыслил, это совсем не доставило ему ни доли оптимизма. Что это было?! К нему приближались два существа — да, их было два. Одно змеем обхватывало второе. Они дрались? Булат не мог понять, но вроде — нет. Одно из созданий представляло собой червя или змея — серого, точно покрытого слизью. С каждой из двух его сторон отверзался рот слепой головы, предельно мерзкой, почти не различимой на фоне продолжения тела. Этот змей, подобный амфисбе́не [2], обхватывал иное создание, которого было представить проще всего так. Оно было чем-то средним между конусом и деревом. С одной стороны — надо полагать — передней и верхней, словно распухшая и вытянутая крона дерева, его туловище переходило в постоянно открытые вытянутые челюсти. Или во что-то вроде этого. Из них торчала ещё одна такая голова — она была открыта, выпуская что-то ещё, вроде языка, который венчал околоконическую фигуру. Зловещее око сверкало подле второй челюсти, выше того места, где та выходила из первой. Противоположная, нижняя часть завершалась корнями-отростками с некими увеличениями на концах. При пролёте они совершали реактивные движения, как у осьминога или кальмара, но иногда зачем-то все разом сталкивались окончаниями. — Что это?! Тëмные газообразные испарения шлейфом сопровождали пару при пролёте, при этом они не развеивались, а летели за ними, просто как бы отставая. И Булат увидел, что это скопление было роем псов Тиндалоса! — «Это те, кто порождают их!» Булат ужаснулся, так как понял, на кого наткнулся. — «Что мне теперь делать?! У меня не хватит сил победить их!» Оба родителя псов Тиндалоса были чрезвычайно огромны, больше, чем корабли зеленокожих. — «Мне конец!» Булат услышал чрезвычайно омерзительный звук — рёв из пары глоток адского червя-змея. — «Неужели я не спасу Тацуми?!» Булата охватил ужас именно в первую очередь из-за этого! И отчаяние, что он таки погибнет в пути, не добравшись до цели. — «Это уже было!» — вспомнил тут он. — «Сон! Тот сон, где я сражался с богом зла и тьмы, после того, как меня сбросил через портал Сюра!.. Но тогда меня спасли!.. Тот, другой бог!..» И Булат, набрав в рот эфира, закричал: — Эй, Каору Нагиса, слушай, а ну-ка помоги мне! Предельно громкий звук разошёлся в эфирной среде. Тем самым он привлёк внимание к себе этих созданий. Если ранее на него бежали только гончие, то теперь их Отец и Мать кинулись на его. Они вдруг чрезвычайно быстро очутились перед ним — он был мошкой, а они — чем-то чрезвычайно громадным. Как же огромен и в то же время омерзителен был этот рот воющего! Как он раскрывался! — Это конец… так быстро… Ветер закрутил Булата, резко отдалив назад, побольше от челюстей чудовища. — Что?! Не успел он обернуться, как очутился среди восставших чёрных когтей! — Какого?! Булата прибило ветром к ладони — он врезался спиной в кисть создания, восставшего позади него. Полностью чёрное, в чертах подобное гуманоиду — с парой алых глаз — подобных звёздам! — «Итаква! Меня схватил Итаква!» Рука Итаквы чуть сжала пальцы, но не сильно. Булат следом обратил внимание, что рядом с боку от Итаквы на огромной скорости пролетело создание — размером с Итакву, стройное, подобное рыцарю в доспехах или человеку с железной кожей. Булат не сразу разглядел его в большинстве деталей, увидев только, как этот боец нападает прямиком на Отца и Мать гончих псов. Итаква в этот момент отвернулся и Булат заметил лишь крестообразный взрыв позади. После — неимоверно мерзкий вой и рёв. Итаква вновь обернулся туда, где случилось столкновение. Булат увидел, как улетают прочь эти двое созданий. — Ты… с Итаквой, ты защитил меня?.. Булат удивился, смотря на божественного воина, который отогнал нападавших. Он был ростом около восьмидесяти метро — очень стройным, с парой наплечных элементов брони; с головой, где линию глаз закрывал прозрачный или полупрозрачный козырёк, за которым свечение глаз выступало как единая яркая красно-розовая линия. В гамме его облачения преобладал тёмно-синий цвет, сочетающий в себе элементы тёмно-оранжевого и просто чёрного. Из головы отходил рог, подобный клинку, а задняя часть шлема имела при себе продолжение в две стороны, похожие на ещё два рога, очень сдавленных и плоских — хотя, наверное, это были не рога, такие шутки должны были называться как-то иначе. Металлическим копьём торчало остриё подборка. Это создание сжимало в руке красное копьё, подобное Нойнтотеру, только его древко состоялось из закрученной двойной спирали. Камень в основе наконечника полыхал изумрудом. Булат не успел рассмотреть его более, как гигант выполнил изящный взмах своим оружием, разделил им саму ткань пространства. Дальше они пали в этот разлом и очутились среди снега и льда под ночным небом. Булат прежде всего увидел в нём зеленовато-облачный диск — такой, как увидел Тацуми. Булат выпал на лёд, в один момент с чем рука Итаквы резко исчезла из-под него и стянулась во что-то маленькое. Булат хотел было взглянуть в эту сторону, но в первую очередь увидел, как рядом встал на лёд его старый знакомый. — Привет, Булат-кун. Борея — Мир Ветров, — Каору Нагиса запрокидывал голову, чем выделял свою тонкую и длинную шею. Бог выглядел так, как его в последний раз запомнил Булат — прекрасный поджарый альбинос, лицо — чистое и гладкое, без доли волос, узкий разрез глаз как у жителей Вакоку, кожа — мрамор, радужки глаз — рубин, волосы — нечто среднее между воздушными облаками, серым вулканическим пеплом и чистым горным снегом. Одет в какой-то облегающий комбинезон, накрытый каким-то плащом с кнопками. — О, ты спас меня второй раз от этой жути! — обрадованный Булат встал. — Ну, спасибо, Бог света и любви! — Пожалуйста! Я просто был близко, как и в тот раз! — Каору взглянул на него с нежной улыбкой, одной этой улыбки хватило, чтобы Булат осознал — перед ним такой, как он — любитель своего пола. Признаться, если бы не обстановка, Булат бы попросил Каору более не говорить ничего и отойти в подсобное помещение. Жаль, тут не было ни укромного угла, ни стога сена на природе — ни единого места, где могла бы слиться парочка мужчин, предназначенных любить других мужчин. — Что это были за демоны? Те два, больших? — поинтересовался Булат. — Это были Норт-Йидик — «Воющий пёс водоворота Азатота» — и К’Тхун, — пояснил Каору. — Они — порождают гончих псов Тиндалоса от своего ужасного союза… — Ага, ясно… — Булат в это время смотрел на Итакву, попутно бросив взгляд на божественного воина, который просто замер рядом. — Это твой тэйгу? — догадался Булат, более бегло изучая рогатого гиганта. — Да — это Марк-06, — назвал его Каору. Булат не стал пока выяснять, какой смысл имеет «06», он теперь больше внимания тратил на Итакву, который сейчас принял размеры человек и… облик, бывший наполовину человеческим. Перед взором Булата стоял юноша, достаточно симпатичный, без бороды и усов, с в меру накаченным торсом, волевым лицом и длинными чёрными волосами. Он был наг, потому представлялось возможным понять, что это не человек — ниже пояса его кожа становилась жёсткой и чёрной, при этом эластичной и однородной, подобной каучуку или гладкой древесине. Его руки от локтей переходили в такую же кожу — на руках и ногах — острые когти, ступни — большие, на них между пальцам нечто вроде перепонок. В качестве члена — некий не особо различимый выступ. Торс же полностью людской — мужские соски слегка тёмные. Один глаз — человеческий, а вот второй — красный, подобен углям из костра. — Ты должно быть не Итаква? Его сын? — понял Булат. — Да — я Кирби Бриджмен, — представился полубог в тоне напряжённого флегматика, — ты верно меня опознал, Булат. Голос Кирби звучал так, словно они уже были знакомы. Булат вспомнил о словах Каору про то, что они уже виделись в прошлой жизни. — Желаешь мстить отцу? — Да… — Что ж, — Булат взглянул на диск Мира Ветров, — значит, мы на месте! — Тот, кого ты ищешь — не на месте, Булат-кун, — Каору встретил лицом ветер, который трепал ему волосы, очевидно, сообщая что-то в процессе. — А где? Мой Тацуми? Где он?.. Каору посмотрел на него — уже без улыбки. — Он был схвачен одним из Валараукар [3]. — Кем? — Одним из врагов — как и моя дочь, ради которой я здесь. — Они живы? — В некотором смысле. Валараукар проглотил их — проглотил не в том смысле, в каком обычно — их ещё можно из него достать… Каору чуть сузил век, глядя над диск Бореи. — Духи всё видели, они приведут нас к ним… — Значит, твоя дочь тоже у него?.. — Булат со всей серьёзностью принял такой поворот. Каору кратко рассказал о том, что случилось — узнав об этом от воздушного духа. — Но сперва, — уверено посмотрел Кирби на Борею, — мне надо решить вопрос с отцом! Из демонического глаза посыпались искры, словно из костра, чувством ненависть выразилась во втором — человеческом. — Что он тебе сделал, Кирби? — только поинтересовался Булат. — Убил мою мать, которую он изнасиловал, когда зачал меня… — Ясно. — Булат, — обернулся к нему Каору, после того, как ещё послушал здешний ветер, — я думаю, чтобы ты помогал нам, а не мешал, тебе понадобится более могущественное оружие — чем то, которое у тебя на руках сейчас. — А?.. Мой Инкурсио? — Булат взглянул на себя — на свои доспехи. — Да, ты прав, я мало что смогу сделать против таких ребят, — Булат воспроизвёл в голове образы Норт-Йидика и К’Тхун (он подумал, что первый — мальчик, вторая — девочка). — Я всего лишь человек — мне, если подумать, совсем нечего делать среди ангелов, богов и демонов. — Это ты прав, Булат-кун, — улыбнулся Каору, попутно у него перед глазом появилась тонкая, нематериальноя пластина, парящая в воздухе, на которой бежали некие быстрые строки и формулы. — Булат-кун, ты уже не человек. Ты — один из Огдру… Каору несколько секунд без слов посмотрел на Булата через призму своего «монокля», где бежала какая-то спираль — потом убрал его, и лаконично сказал: — Я предлагаю тебе уровнять шансы с нами. Аф, ко мне! — Каору бросил взгляд на свой тэйгу. Марк-06 в этот момент резко вскинул голову, вслед чему из красной линии, подобной рубину, за которым скрывались его глаза, вырвалось… Булату сложно было осмыслить, что это. Оно имело вид угловатых чёрных шнуров, собранных очень плотно, близко и вместе, которые начинались с обрубков — эти обрубки горели, как горят красные рубины. — Что это? — Булат наблюдал за тем, как это нечто выходит из Марк-06 дальше и дальше в ночное небо — простирается над заледенелой пустошью, словно очень большая змея — совокупность эти шнуров по толщине быстро росла, превосходя прежние размеры того прихода, через который оно выходило из Марк-06. — Это один из моих Ангелов, я хочу отдать тебе его силу. Его зовут Аф, — Каору ещё улыбнулся, — он родился от союза Лилит и одного из Огдру Хем — прямо как тот, из кого изготовлено твоё тэйгу, как ты это назвал. Ангел Аф закончил выбираться из Марк-06 — он был по фигуре подобен змею, собрался в клубок или шар — он постоянно при этом находился в движении. Более ста метров в диаметре, эта штука свободно пребывала в воздухе над ледяной долиной. — Аф, — обратился Каору к Ангелу, сейчас пристально смотря на него. После чего ткани комбинезона Каору как вырвались с его рук — очень быстро хаотичные продолжения его одежды сплели музыкальные инструменты — смычок и скрипку. Каору начал игру. Под звуки его темы, в начале достаточно монотонной, но постепенно берущей ход, Аф начал краснеть, словно нагреваться. Кирби и Булат молчали, продолжая ожидать завершения этой операции. Аф преобразовался в сгусток крови, подобной рубину. Его поверхность уподобилась жидкости, которую размешивали. Постепенно, по мере завершения игры Каору, Аф принял облик, подобный облику самого Каору, только целиком состоящего из жидкого рубина — с чёрными провалами в качестве глаз. Его волосы состояли словно бы из бесформенной красной глины. — Жуткий, — оценил Булат, когда кровавые стопы гиганта коснулись льда — и он растянулся из позы эмбриона во весь рост. Аф сделал несколько шагов, Булат ожидал, что за ним будут оставаться следы окровавленных босых подошв, но великан не оставлял даже вмятин на льду. То ли он очень мало весил, то ли вообще не состоялся из привычной материи. — Ты должен пройти через чрево Афа, если хочешь получить силу, — Каору закончил играть и повернул голову к другу. — Ты готов на это? — Да! — Булат раскрыл позади крылья. — Раз я прошёл так далеко, то я не перед чем не остановлюсь! В этом суть настоящего мужчины! Если мужчина решился раз, то он не имеет права остановиться перед тем, на что он решился! Я потеряю к себе уважение, если остановлюсь. Это всё, Каору? Мне достаточно залететь ему в пасть, чтобы получить силу? — Да… — Спасибо тогда! Булат взлетел к чёрным дырам в лицо Афа и нырнул ему в рот, Ангел его пригласительно раскрыл. Каору начал ещё одну тему. От этого Аф, вобравший в себя Булата, вновь свернулся в позу эмбриона и сам стал менять форму — из пустых глазницы вынырнули привычные глазные яблоки — такие же красные, подобные глазам Вритры-Тирана. Красная кровь, из которой, как казалось, Ангел целиком состоял, уплотнилась до склизкого кожного эпителия. Его волосы пропали, тем паче голова уподобилась голове младенца — при этом пропорции очень сильно были гипертрофированы. Ножки и ручки — всё это резко скукожилось, сжалось, голова оказалась похожа на мешок, наполненный кровью, размером с половину всего тела, даже больше. Глаза пучились — и были единственным, что проглядывается на этом лице. Так все эти метаморфозы продолжались, покуда Ангел не стал сдуваться — он уменьшался, пропорции нормализовались. Позади проклюнулись крылья… Итог предстал таким: сто метров ростом — весь с металлической кожей, которая заменила собой привычную ткань — по строению полугуманоид-полузверь, но стоит на двух ногах. Широкая грудь, широкие ноги, массивные пропорции, стальные когти на руках и ногах. Фигура подобна воину в облачении, при этом очень тяжёлом. Руки очень длинные и особенно большие, визуально по сложению отдающие чертами медведя. Голова — от дракона, с двумя выростами на морде, с четырьмя большими зубами с каждой стороны челюсти — кроме них, спереди ещё много мелких, но два последних — особенно большие. Стальные перья гривой украшают голову. Позади от широких плеч поднимаются ещё две шеи, всегда воздетые, на вид — твёрдые, завершаются такими же стальными головами. От плеч отходят большие крылья, от их основания до краёв в ряд идут длинные, стального тона перья. Завершает это чудо — мощным и достаточно длинным хвостом, опять же — из металла, как весь он. Единственное, что не состояло из металла — глаза, только глаза были живыми, они не мигали. — Э-э… — Булат пребывал весь где-то внутри, покуда вокруг него возникает прозрачное пространство, позволяя смотреть на мир как бы из головы своего Дракона. Богатырь сидит на троне из металлических перьев — к его Инкурсио подведены тёмные шнуры, прохожие на те, из которых состоял изначальный облик Афа. — Булат, ты меня слышишь? — голос Каору передавался как-то по шлему. — Слышу тебя отлично! Булат осмотрел, внезапно ощущая себя очень привычно. — В той жизни, в которой мы в первые с тобой познакомились, ты управлял чем-то вроде этого, потому уверен — у тебя не будет проблем освоиться, — пояснил Каору. Пока Булат осваивал движения этой штуки, голос продолжал пояснять. — Однажды мне понадобилось пересекать мироздание. Тогда Боги сделали мне этот механизм, чьё имя — Рыцарь-дракон Люцифер! Он оказался уничтожен во время одной из битв… Но он ещё мог существовать как бесплотная идея — я выразил её через музыкальную тему, чтобы воплотить на твоей основе. Я только добавил немного темы от Меха-Короля Гидоры, чтобы ты мог управлять этой машиной… — Машиной говоришь?.. Так как она называется… Рыцарь-дракон Люцифер? — уточнил Булат, пока просто ходьбой рассекая ледяную местность. Несмотря на огромный рост, массивный размер, Люцифер не проваливается под корку льда. — Да, зови его так! — одобрительно отозвался Каору. — Хорошо, мне нравится! *** Майн по традиции вышла вечером под открытое небо, вспомнить любовника, унесённого Шагающим с Ветрами. Она стояла на вершине башни, провожая закат и вдыхая свежий вечерний воздух. Вскоре Майн обернулась на шаги: — Месс? — Добрый вечер, — Великий Лорд вышел к ней, встал подле и вдумчиво взглянул на прощальное зарево. — Я хотел поговорить с ветром. Иногда ветер дома Хабуба приходит сюда. — Он может знать, что с Тацуми? — Да. Дальше Майн просто молчала, не мешая пророку вести беседы с небесной стихией. — Ветра иногда говорят забавные вещи, — на лице Месса дала о себе знать печальная улыбка. — Но простому человеку это сложно понять… — Угу. Я не хочу понимать анекдоты поднебесных духов, я хочу увидеть Тацуми, — Майн прикусила губы. — Духи говорят мне… — Великий Лорд в один момент прислушался — порыв ветра окатил его и Майн, очень странно шумя, часто и с ритмичным воем. Майн поняла, что это речь. Только ей было не дано её распознать. — Мне известно кое-что про Тацуми! — наконец смог внятно выговорить Великий Лорд. — И что же? — Он и другие… он стали сражаться с Хабубом. Дальше я не очень понял, но сейчас Тацуми был захвачен… архонтом, которого мы называем Тафабоот… или Оноил. — Кем? — не поняла Майн. — Архонтом… не знаю как объяснить, эти духи говорят на языке, который я понимаю как свой. Я не знаю, как в твоей стране принято называть тех или иных обитателей неба. — Неважно! Что этот Оно… как-он-там с Тацуми делает?! — Дух говорит, Тафабоот сделал Тацуми одной с собой плотью, его душа в жилах Тафабоота… Боюсь, ему не вернуться. Его душа даже не возвратится в Круг Офиона, пока Тафабоот жив [4]. — Круг Офиона? — не поняла Майн. — Круговорот перерождения, — вздохнул Месс, — в Бхарате, Чжоу и Вакоку его называют Сансарой. Души, связанные привязанностью, могут родиться потом в одну и ту же эпоху, в одной и той же земле… Если тебе так дорог Тацуми, вы могли бы найти друг друга в иной жизни, но теперь, когда его душа с Тафабоотом — не бывать этому. — Я не могу сказать, что я была до безумия влюблена в Тацуми, — сказала Майн. — Я слишком недавно его знаю. Но он показался мне нормальным парнем — по сравнению с озабоченно-придурошным Лаббоком!.. Ветер продолжался трепать белые волосы Мессии: — Мне зато сказали, что ваш друг — Булат или Брэд — отправился за Тацуми. — Что?! Брэд! Расскажи об этом подробнее?! — Брэд вернул доспех Вритры. Теперь он достиг Бореи… И встретил там Эсфора — сына Гехмурда, которого огнепоклонники называют Гайомартом… — Кого-кого? Майн было сложно вникнуть в эти мистерии — она была человеком, далёким от мистицизма, потому все эти термины из высокой тайной мудрости едва ли что могли ей сказать. — Гехмурд — супруг Лилит, — Месс поначалу немного растерялся. — Так мы его называем… и Эсфор — что значит «Сияющий» [5]. — «Сияющий»? А он поможет? — приподняла бровь Майн. — Не знаю, но он добрый бог. *** Тощие, бледные и голые ледяные жрецы Итаквы — в позах медитации — пребывали под сводом тайной пещеры. — Он появился! Юноша Ветров! — Что делать?! — Итаква сейчас слишком зол, чтобы отвечать!.. Они не двигались, общались телепатически. — Давайте пустим к ним самого опасного, среди тех, кого сюда приволок Итаква? — предложил один из них. — Давайте! — А мы сможем его контролировать? — Полностью не сможем! Но это нам не надо! Пусть рыщет! Дальняя луна Бореи — среди серой пыли, из-под пустыни вырвалась живая гора — существо, подобное одному большому коническому наросту — с одной стороны — розоватое и раздутое, с другой — зеленоватое и сморщенное. При этом нельзя сказать, что одна часть — это пузо, а иная — спина, так как подобных разделений у этого создания нет и быть не может. Сверху отверзался рот, похожий на рот рыбы. Облака пыли окружили эту восставшую фигуру. — Ты почувствовал?! — Кирби резко обернулся в сторону той луны Бореи. — Да, — Каору спокойно повёл туда же головой. — А?! — у Булата перед глазами всплыло окно, сообщая об активизации опасного врага. — Что за?! — Личинка Абсолютных Богов, — Каору взглянул на такое же окно, возникшее перед его лицом. — Ничего особенно страшного, Булат-кун, — улыбнулся он. — Если она одна, то она не так страшна, пока я тут. — Ага… — Булат-кун, я думаю, это отличный шанс испытать тебе в бою Рыцаря-дракона Люцифера, — с улыбкой предложил Каору. — Да-а, слушаю тебя. С помощью навигации, Булат смог обнаружить перемещение опасного существа — Люцифер махнул крыльями, устремился в высь. Кирби полетел следом, оттолкнувшись в прыжке параллельно с ним. Марк-06 не отстал — он был окутан призрачно-белым маревом — над рогатой головой высвечивался нимб. Подле Булата открылось визуальное окно, в котором была видна кабина Каору внутри Марк-06, похожая на кабину Булата, только там находилось более нормальное кресло, бывшее частью громоздкой механической установки. — Личинка достаточно опасна, чтобы расправиться с тобой, Булат-кун, потому я и Кирби тебя подстрахуем, — пояснил Каору. — А что она может? — Булат пока мог оценить только размеры. Личинка, почуяв их, оторвалась от планеты — за её стремлением вверх потянулись какие-то корни, оно, если смотреть сзади, напоминало овощ — впереди как длинный конус — со ртом на вершине — а позади сглаженное утолщение, от которого отходят придатки. Оно всё явственно органическое — но не скажешь, что больше, плоть или растение. Никаких глаз нигде не было. — Не знаю, они обычно ничего такого не могут. Они глупы, прямо как их родители. Азатот и его Безумная свита плодят таких бесчисленно, они сыпятся из центра Мироздания. Но каждая личинка уникальна, потому может развить свои способности. При сближении, они успели преодолеть расстояние между спутниками планеты (и могли бы двигаться быстрее), личинка успела открыть рот, похожий на рыбий. Из него вырвался сплошной поток энергии, подобный сверкающему гейзеру. Он, однако, пошёл не прицельно, потому Булат, прямо вспоминая инстинкты Вритры, уклонился. Вслед за первым выстрелом пролетел второй, на этот раз — больше по Кирби. — На! — тот сделал движение руками, благодаря чему глотка торнадо вобрала выстрел, и с собой унесла его с траектории полёта прочь от Кирби. Третий выстрел почти достиг Марк-06 — перед копейщиком возник такой же призрачный щит-многогранник, какой могла вызывать Табуко. Об него он остановился — и Каору копьём отбил бласт в недра космоса. — Бери его, Булат-кун! — скомандовал Каору, когда они оказались очень близко. — Стреляй! Стреляй! — гремел голос ледяных жрецов в сознании у исчадия Безумных божеств. Слуги Итаквы не могли полностью контролировать такое могущественное существо, но могли как бы подавать ему в мозги свои желания, благодаря чему, не особенно умная, личинка выполняла их волю. — Нападаю! — Булат первым приблизился к ней, отверз драконьи уста центральной головы — золотое пламя ниспало очень ярким и направленным потоком. Струя прошлась по туше исчадия — оставила какой-то след, прохожий на ожог… который очень быстро затянулся! Кирби следом же за атакой Булата стал ритмично бросать с рук воздушные лезвия, которые нанесли много порезов с другого бока — они аналогично скоро зажили. Личинка же приняла вертикальную позу, она столкнулась с Люцифером и Кирби в полёте — каждый сам по себе врезал ей со стороны грубой силы. От такого столкновения отлетели мелкие фрагменты личинки. Ощущение у Булата возникло такое, словно он сейчас распарывает когтями сгущение тины. Кирби полыхнул глазами — повалил рубиновый лазер. Булат выстрелил золотыми струями со всех трёх голов, долбанул ещё хвостом. Это привело к тому, что Люцифер и Кирби отлетели от личинки, она же тоже отдалилась, изменила позу — полетела на них теперь задней частью, похоже, намереваясь схватить придатками. — Оттолкнём ногами! — призвал Кирби. — Да! — Булат направил Люцифера стопами вперёд навстречу. Личинка размахивала придатками на той стороне, которой она сближалась — большая когтистая стопа Кирби и такие же стопы Люцифера столкнулись с ней — от этого удара личинку отбросило. Она показалась очень упругой. Булат и Кирби при этом на первый миг отдалились от неё, но следом же оказались схвачены корневидными придатками, личинка потащила их за собой. Пока они могли бы освободиться — личинка швырнула их к спутнику планеты. Двое оказались отброшены туда — прежде, чем успели взять управление над полётом — личинка нагнала их и ударила по ним передний частью. Она сбила их собой ещё дальше к планете, попутно отверзая рот и испуская энергетический выстрел. — Уходим! — Кирби оттолкнулся от морды личинки, после чего закрутил себя в торнадо, которое могло двигаться в любом направлении. Его снесло в сторону — личинка полетела дальше к планете. Булат в тот момент также сорвался с её поверхности — он открыл рот Люцифера — на золотом дыхании, как на реактивном двигателе, отдалился прочь быстро и резко. Личинка же извергла выстрел, он угодил в планетарную твердь, она ударила за ним следом. Это привело к тому, что она своей энергией прожгла небесное тело насквозь — и вышла навылет с другой стороны. — Что-то она больно умно ведёт бой для бестолковой! — рассудил Каору, паря над луной в своём Марк-06 и не особо спеша в бой. — Так… Каору резко расширил световую ауру, она очень быстро и единым всполохом покрыла спутник — и проницала всё ближайшее космическое пространство в течении доли того мгновения. — Ва-а-а-а-а! — яркая ментальная вспышка ослепила и оглушила ледяных жрецов. Контроль над личинкой оказался потерян. — Твою мать, какая эта хрень прочная! — Булат завис над орбитой бледно-серой луны, наблюдая за дырой в коре. — Итаква много сильнее и опаснее, чем эта личинка, — серьёзно сообщил тут Каору, — если вы не можете так просто разделаться с ней, то с Итаквой и Мелькором вам не тягаться. Если они будут серьёзны — у вас не будет ни шанса против них! — О, как плохо! — нервно сказал Булат. — А что ж делать?! — Не бойтесь, — одарил их скромной улыбкой Каору. — Пока я с вами — вы можете не переживать за себя. По сравнению с тем, где я бывал раньше, мы, можно сказать, сейчас в безопасности. Итаква и даже Мелькор в половину не так опасны, как Ньярлатхотеп. — Каору, я хочу сам отомстить за свою мать! Я хочу вырвать сердце Итаквы! Ты можешь сделать меня сильнее? — спросил Кирби. — Да, я могу сделать вас сильнее, — Каору встал, снова преобразовал ткань одежды в музыкальные инструменты. — Сейчас… нет нужды торопиться, сейчас этим животным никто не управляет… Личинка, покинув твердь планеты, стала нарезать круги вокруг небесного тела — она вся была чрезвычайно возбуждена, но при это не атаковала цели. Словно не видела, она только один раз выстрелила — на что Марк-06 очень быстро сорвался в сторону выстрела, так как тот направлялся к планете — и мог ей навредить — потому Марк-06 опередил его и отразил своим щитом в недра космоса. Каору при этом не прервал свою игру, он ничего не сделал — кажется, Марк-06 сам среагировал. — Эй, Кирби, кто создал его оружие? — поинтересовался Булат. — Люди, которых вдохновил Ньярлатхотеп. Марк-06 — один из Евангелионов — гигантов-полумашин, созданных из плоти умершего бога Адама, и механизмов, которые придумал Ньярлатхотеп. Душа Адама реинкарнировала в теле человека — так на свет появился Каору. Ты видишь, как легко он управляет Марком — потому что этот гигант — его старое тело. — Что он планирует сделать? — спросил Булат, ожидая, покуда Каору завершит игру и попутно наблюдая за хаотичными движениями личинки. — Я не знаю — Каору не тратит слов попусту, — отозвался Кирби. — Когда сделает, тогда объяснит! Каору начал озвучивать следующее: — Зиндарак — «Огненный Посланник»! Глашатай Ктугхи — собери братьев своих и приведи ко мне именем твоего отца! Затем Каору озвучил следующее: — Рагортуа — «Отец всех ветров»! Перед ним появилась сущность, подобная огню, закрученному в вихрь. — Йомагн’то, явись с Феркарда! Появилась сущность также, состоящая из огня, но похожая больше на цветок с лепестками.  — Афум-Зах — Полярный Холод! Появилась сущность, подобная столбу синего и белого дыма и снега, крутящегося в метели. Вместе с ней появилась сущность вроде огненного шара — идеально сферического, устойчивого и лишённого всякой хаотичности. Очевидно, это был Зиндарак. — Булат-кун, если пояснить кратко, — Каору расформировал обратно в ткань музыкальные инструменты, — однажды я наткнулся на Ктугху — огненного бога, охваченного безумием, которое на него наслал Ньярлатхотеп. С помощью своей музыки я исцелил Ктугху. В благодарность он позволяет мне призывать четверых его детей, чтобы они мне служили. Я думаю, пусть они веселятся в вас и станут вашим оружием… — Никаких вопросов, командир, говори, как только пользоваться этим оружием, — Булат живо принял такое предложение. Кирби согласно промолчал. Каору сделал жест: — Йомагн’то! Рагортуа! Те сущности, которых он назвал, сорвались с места и приблизились соответственно к Люциферу и Кирби. Первому пламенный дух влетел в пасть, после чего из неё вырвала жидкий и красный металл. Из него сформировался меч фламберг, не остывающий и всегда жидкий, чьи зубцы потому двигались. У Кирби в руке возникла ледяная гарда — к ней присоединился элементаль, породив чудной клинок, похожий больше на предельно сжатый торнадо огня и воздуха. — Зиндарака я оставлю для Армандры, Афум-Заха для Эсдес, — рассудил Каору. После чего взглянул на личинку. — Теперь я разделю врага наполовину, чтобы каждый из вас мог испытать свою новую силу. Марк-06 молнией переместился к личинке, когда та пролетала, и золотой чертой разделил её — Каору опустил Копьё Кассия (так оно называлось) — вся личинка от головы до конца вертикально разломилась на две разные части. Она внутри была бледной и розовой, со множеством странных внутренностей. Как только Каору разделил её, обе части принялись перестраиваться под полноценную особь. — Булат-кун, Кирби-кун — теперь вы! По команде Каору каждый выбрал себе цель — Люцифер устремился к розовый половинке, которая вся надувалась и шла пузырьками. — Получи же! — Булат с разгону врезался в неë, взрывы и вспышки, пламя и расплавленный металл от Фламберга Йомагн’то прожгли создание — Рыцарь-дракон Люцифер по мере движения разносил в пепел и капли своего врага, пока не достиг задней части, которую уничтожил финальным всплеском плазмы. — Ого, а вообще это мне больше всего нравится! — обрадовался Булат. Кирби настиг зелёную часть, которая теперь ещё больше морщилась и вытгивалась — полубог пробил её, отчего её всю порвало — прямо от конца до конца распёрло и изнутри нарезало и раскрошило сообразно движениям того ветряного-огненного водоворота, который представлял собой этот клинок. — Молодец, Кирби! — похвалил Булат. — Ерунда! Просто ещё один заурядный монстр! Вот бы мне так моего Папашу прикончить! — отозвался Кирби. — Сейчас нам предстоит освободить тех, кого мы любим. Моя музыка может снова отделить Тацуми и мою дочь от нашего врага, но только надо будет, чтобы мне не мешали играть и чтобы он не рыпался… — объяснил задачу Каору. — Вот почему вы нужны мне… *** Эсдес, Армандра и Шончин вышли туда, где находился мостик корабля Мелькора. Он представлял собой обширное место, где прозрачной выглядела внутренняя сторона кокпита. Через неё представлялось возможным увидеть наружное пространство вокруг судна с высоты его полёта. Нагльфар парил над полем недавней битвы. Туманы и дым застилали пострадавший рельеф, а тёмную высь начал освещать блеклый восход. К центру кокпита от входа тянулся механического вида мостик, он завершался платформой, где на таком же механическом троне расселся Мелькор. Эсдес, Армандра и Шончин встали рядом и стали смотреть на то, как Адрамелех, особенно явственно различимый благодаря своему хвосту павлина, спускается к Огдру Джахад. — Что вы намерены делать? — спросила Армандра. — То же, что и всегда, — ответил Мелькор. — Попробуем спасти мир. В смысле, уничтожить его. Эсдес громко заржала над этим: — А кто-то ещё говорил, что жесткость погубит мир — нет, его погубит любовь! Вот уж верно говорят, любовь — страшная сила! Адрамелех — он же Тафабоот или Оноил — распростёр руки: — Услышьте меня, Силы Творения и Разрушения! О, вы — близнецы, Мрил Торион и Мландот, я взываю к вам — властью, данной мне Илуватаром, моим отцом!.. — Мрил Торион и Мландот, — внял ему Шончин, — это Мировые силы созидания и разрушения… Никогда бы не подумал, что увижу, как кто-то будет взывать к ним. Говорят, они сжигают любого, кто посмеет соприкоснуться с ними. — Но не того, у кого есть право повелевать их Огнём. Мрил Торион и Мландот, известные также как Инь и Янь, — они всего лишь разность в теме Азатота, которой Безумный Бог творит всё, что не есть Он, — пояснил Мелькор. — И я очень рад, что могу обернуть силы Вселенского Идиота против него самого. Слепой Сакла [6] так и не узнает, что я, Мелькор, сам спровоцировал его раздавить свою же любимую игрушку. Надеюсь, Хаос-Идиот не слишком расстроится? Короны изумрудного огня, полыхавшие от глав Огдру Джахад, отбросили языки и стали закручиваться концами в воронку. В её центре сразу пророс тëмный объект, к которому Адрамелех протянул руки. — Если провести параллели, понятные вам, то мы сейчас планируем одной искрой спалить весь мир, ведь даже одной искры хватает, чтобы поджечь стог сухой соломы, — пояснял Мелькор. — Ибо в этой горошине будет заключена Созидательная и Разрушительная Мощь Негасимого Племени! — Вот уж я верно сказала, что мы попали на борт Нагльфара, — прокомментировала Эсдес. — Нагльфар? Тоже верно. Настоящее имя моего корабля «Erlösung» — «Спасение».