Убийца Акаме: Обратная сторона титанизма

Эсдес, Армандра и Шончин взирали на то, как разрывается сама ткань бытия — твердь мира оборачивается дырой, словно холст, на который бросили искру. — Это и правда конец света? — Эсдес взглянула в сторону виновника торжества. — Не думаю: Колесо Сансары так просто не падёт, но я никогда не перестану пытаться вызвать его крушение — из любви ко всем живым существам, — пояснил Возлюбивший мир. — Хм… — Эсдес кое-что вспомнила. — Ты мне кое-кого напоминаешь… Мелькор взглянул на Эсдес. — Нет, я не он. Эсдес вспомнила, как однажды спросила у Онеста об Орбургах. Первый министр за чашечкой чая рассказал ей всякие разные истории, связанные с этим кланом, восходящем к альтернативной ветви династии. Как любитель культуры, этот жиртрест не мог не затронуть происхождение названия. — Они взяли имя бога смерти, предвестника конца времён и палача Небес. — Мне интересно, что это за бог, — Эсдес решила узнать об этом поподробнее. — В нашей Империи множество культов, но я никогда не слышала о таком. — Потому что несколько веков назад инквизиция предала его искоренению по чисто политическим причинам. Вы не представляете, но отряды истребителей, призванные поддерживать закон и порядок, когда-то имели своего Святого Покровителя… Онест, не торопясь, рассказал об этом Орбурге. Его культ происходил из горного региона под названием Пугьял. Там простирались небольшие королевства, чья культура оказала широкое влияние на Вакоку и Чжоу и косвенно — на Тысячелетнюю Империю. Онест сказал, что Перового Императора очень заинтересовала государственная религия — Пугьяла: Шинджеизм. Эта вера выстраивалась вокруг фигуры бога-творца и бога-разрушителя — Шиндже. Он изображался в двух лицах: маленький плачущий мальчик и огромный, ужасный фиолетовый монстр с одним рогом и множеством пылающих крыльев, усеянных глазами. Считалось, что в облике мальчика Шиндже начинает мир и плачет над страданиями тех, кто заключён в Колесо Сансары. Когда мир завершается, Шиндже становится ужасным монстром и уничтожает вселенную, растворяя всё сущее в первичный океан. Чтобы вновь всплыть плачущим мальчиком из его вод и дать начало миру снова. Монахи Пугьяла трактовали образ Шиндже как аллегорию на душу, пойманную в Сансару, которая страдает в мире чувств, но не может вырваться в Нирвану. Шинджеизм проповедовал идею уйти в себя от жестокого окружения в надежде, что твоя душа растворится после смерти в небытие — вместо того, чтобы вновь родиться пленником Колеса. — Сбежать от мира, который причиняет тебе боль, вот какова ключевая идея Шинджеизма, — пояснил Онеста. — Но этот побег смерти подобен, — заметила Эсдес. — Вот именно, — поднял палец Онест. — Смерть — это зло. С этим никто не спорит! Потому и жизнь, и смерть — всего лишь две равные фигуры на весах Отца Порока. Шинджи изображали молодым мужчиной, распятым девятью белыми, безглазыми и крылатыми палачами — распятым на фоне мандалы, что символизировала собой бегущий в страданиях круговорот чувственного бытия. Считалось, что Шиндже постоянно ведёт борьбу в Круговороте чувственного бытия, который был персонифицирован в образе Змея Веков, потому бог, рыдающий над тщетностью бытия, был слишком занят этой битвой, чтобы отвечать на молитвы. Потому ему никто из жрецов не молился (простой народ — другое дело, какое дело крестьянину до таких тонкостей?). Тем не менее считалось, что Шиндже способен направить некие действия, если войти в резонанс с «Вечно плачущим убийцей». В частности ему молились матери, готовые родить ребёнка, и воины, идущий в бой, потому что рождение и смерть — вот чем повелевал Шиндже. Культ этого бога давал о себе знать в Бхарате, в Чжоу и в Вакоку. Из Бахарата миф о нём просочился в Мидию, где Шиндже нарекли именем Ашмедай, огнепоклонники считали его демоном похоти и разрушения и полагали самым могущественным злым началом этого мира, связывая с ним самый тяжкий из грехов — сношение в зад, то есть идейную инверсию акта зачатия, рождения и размножения. В Вакоку образ Шиндже был упрощён до бога смерти — там его назвали Орбургом. Первый Император решил назвать в честь Шиндже свой Верховный тэйгу — Святой Шикотаузер. Шикотаузер — это вариант имени Шиндже на языке Империи. Тем более сам Ньярлатхотеп сравнил Шикотаузер с Шиндже, сказав, что он им сотворён по образу и подобию гневной формы бога из конца времён. Но это было не всё, что связывало Империю с Шиндже Орбургом. Первый Император ввёл следующую политическую доктрину — согласно ей общество должно стоять на пяти столпах: земледельцах, воинах, жрецах, ремесленниках и убийцах. Под «убийцами» здесь именовалась тайная спецслужба, подконтрольная только Императору, занятая только тем, чтобы наводить порядок по всей стране. Какой-то дворянин отказывается подчиняться Императору? Кто-то доложен пробраться к нему в покои и оставить там бездыханный труп. Очередной негодный сын Императора хочет взойти на трон вопреки воле отца? Кто-то должен избавить страну от смуты, вовремя порезав одно горло. Политическая оппозиция держит у себя в руках малолетнего представителя альтернативной линии династии, чтобы свергнуть нынешнюю ветвь и возвести на трон свою несмышлëную марионетку? Кто-то должен остановить переворот и отправить мальчика на тот свет раньше, чем ему суждено. Короче, в большой Империи канцелярия тайных убийц — абсолютно незаменима. У каждого из сословий был свой бог — Шиндже Орбург выступал Святым Покровителем убийц. Тот, кому молились все, кто омывал руки в крови во имя покоя всего государства. В Империи долгое время следовали канону изображения своего небесного патрона в облике плачущего мальчика. Этот мотив толковали так — на заре времён царь богов Эру Илуватар собрал своих детей и стал назначать каждому свою роль: — Тебе, — указал Всевышний на Асталдо, — быть покровителем справедливой войны и воинской доблести. Тебе, — указал Эру на Аслана, — быть вестником моей воли в мире смертных. Тебе, — указал он на Сулимо, — суждено властвовать над богами тогда, когда меня нет среди вас… И так далее — Йаванна получила под контроль растения и землю, Уллубоз получил власть над океанами. Наконец остался один Шиндже Орбург, который скромно стоял позади богов и богинь: — А тебе — быть Святым покровителем убийц. — Нет-нет, отец! Я не хочу! Не хочу! — Шиндже Орбург расплакался от осознания, кем ему быть всю оставшуюся вечность. — Сын, кто-то должен убивать. Иначе миру не быть. — Но почему не Асталдо, пап? — Потому что справедливый воин не поднимает руку на безоружного, а убийце следует разить свою цель в любом положении — больна или здорова она, враг она тебе или друг, отец или мать, взывает ли о пощаде или сама хочет смерти — сын, чтобы порядок царил в мире, кто-то должен быть убийцей. — Но, пап, из нас всех я больше всего ненавижу насилие! — Именно поэтому я выбрал тебя, зная, что ты не злоупотребишь. Вот почему из нас всех лишь ты достоин быть Убийцей. Таков был центральный миф культа Орбургов. Последователям разрешалось совершить любое убийство, кого угодно, хоть старика, хоть ребёнка, но при условии, что это совершается во имя блага страны и при условии, что иначе просто нельзя. Любой, кто злоупотребит своим правом, будет наказан самим Орбургом на загробном суде. И это будет очень страшное наказание, потому что плачущий мальчик, который совершает убийства, это добрая форма. У него есть и злая — тот самый огромный монстр с рогом и пылающими крыльями, усеянными глазами. Эта форма делает очень страшные вещи… — Какая прелесть… Эсдес очень понравилась в своё время эта история, потому она решила восстановить культ Орбурга. Онест попросил подождать с этим, так как последние недобитки Орбургов только недавно были уничтожены в составе войск Революции. Эсдес же стала грезить романтической идеей встретиться с Орбургом и взглянуть ему в глаза — в глаза Святого покровителя убийц, ненавидящего то, что так любо ей. Кто знает, может этому желанию суждено будет исполниться во времена, когда оживают мифы? — Бог, о котором ты подумала, действительно близок мне, — говорил Мелькор, — но он противоположен мне, так как выбирал жизнь, а я — смерть, — как-то загадочно озвучил Чёрный Враг мира. Тут он отвлёкся и от разговора с Эсдес, и от чёрной пропасти в небе, он взглянул в сторону, откуда можно пройти на мостик «Спасения». — Мои верные ученики пожаловали. Эсдес, Армандра и Шончин обернулись в сторону входящих сюда… *** После победы над личинкой Абсолютных Богов, Каору обратился к Кирби и Булату с такими словами: — Я намерен проложить… — Каору изящно исполнил движение рукой, разрезая холст бытия. Булат и Кирби приготовились. Сам разрез не был довершён до конца — некая сила, подобная порыву ветра, распахнула этот бартер. Без слов пояснения, но Булат сразу же почувствовал угрозу, рвущуюся из нутра мироздания. Восприятие Люцифера уловило её. Через гиперпространство на них летела целая армия! Впереди расправлял крылья золотой дракон с тремя головами — эти головы вытягивались вперёд на очень длинных шеях. На каждой голове стоял своего рода наездник. Центральную занимал сам Итаква — его тёмная фигура с очами-звёздами хорошо различалась. По обе стороны от Владыки Ветров две иные головы тоже венчали равные ему великаны, формой тел похожие на людей. Позади крыльев дракона неслись орды созданий примерно одинакового вида, кажется, похожих на прямоходящих мокриц — сопоставимых по размеру с Люцифером. Как сразу бросилось Булату через восприятие Рыцаря, Итаква сжимал в когтях некую ледяную сферу, от которой веяло крайней опасностью. Даже больше, чем от Золотого дракона. — Вот засада! — вскричал Булат. — Я — впереди! — Каору охотно выступил ближе к порталу, который ныне распахнулся ещё шире. Очень тонкие, но длинные, шеи Золотого дракона тянулись на десятки километров, их морды выглядели очень вытянутыми, словно клювы птиц, множество глаз беспорядочно сверкали на каждой такой голове. Дракона облачала даже не кожа, его оболочкой служила солнечная плазма, он вообще не выглядел состоящим из плоти. И сейчас трёхглавый изверг тремя насыщенными адскими молниями — звёздные плети вскинулись к выходу из гиперпространства… — Тоже мне! — усмехнулся Каору, вскинув руку столь же быстро, как дыхание успело достигнуть его. Лучезарный щит-многогранник отразил его, оно уткнулось в барьер, извивалось словно живое, забесновалось, но не смогло преодолеть его. Выстрел Золотого дракона отразился обратно — он разрезал образ бытия под тушей самого чудовища — тысячи огненных цветов распустились в тени крыльев: дыхание плетью поразило тьму рядовых монстров, отчего каждого разорвало взрывом. — Это Король Гидора, Булат! — весело представил Каору. — Золотой дракон, пожиратель миров — просто ещё одна зверушка на службе Тёмных богов! — Я рад, что он тебе не страшен, — Булата очень воодушевила такая реакция своего нового соратника. — Гра-а-а-а-а-а-а! — Король Гидора резко выбросил свои шеи, они потянулись ещё дальше на десятки километров, если не на сотни. — Иди сюда, отец! За мою мать тебя сегодня будет ждать смерть! Как долго я ждать этого дня! — из своей ненависти, Кирби выковал оружие — его меч наполнился такой разрушительностью, что она закружила эфирный ураган у самого открытого портала. Итаква в ответ метнул ледяную сфере из своих когтей… — Стой, Кирби! — Каору, чрезвычайно обеспокоенно, схватил соратника за руку — и дёрнул назад. Булат не понял, что именно так испугало Каору, но сразу сообразил, что это должно быть что-то ну уж очень ужасное. Они все отдалились от портала, когда из пропасти бытия вырвалась та небольшая сфера льда. Каору от лица Марк-06 выстрелил световым росчерком — крестообразный взрыв расколол сферу… Из неё раскинулся настоящий ад — нечто, что постоянно взрывалось изнутри, но при этом не угасало — оно продолжало покрывать взрывами новое пространство, и там, где оно его собой застилало, росли новые и новые взрывы, яростные вспышки. Нечто целиком состояло из лучезарной плазмы, которая постоянно росла, постоянно порождала саму себя. Эфирный вихрь при соприкосновении с ней, сам теперь стал идти как бы своего рода взрывами, только чисто воздушными. Булат не смог сказать, что он видит, но он мог наблюдать, как почти бесплотный вихрь, сливается с этой массой, которая каждый миг взрывается и перестраивает себя. — Это Азати! — воскликнул Каору, отлетая прочь вместе с Братом и Кирби, при этом осознанно унося их с собой. — Элементаль Хаоса! Прямо порождение Азатота! Его меньшее подобие! В одно касание он обращает в Первородный огонь всё, чего касается! Ваш рассудок станет чистым безумием, если вы его коснётесь, не говоря уже про то, что он сотворит с вашей плотью! Азати рос над ними, становясь больше и больше — живой ядерный взрыв постоянно порождал новые яростные вспышки и громы, которые служили его новыми частями. Огненная роза распускалась, подобно живому расцвету. Малое подобие Азатота вырвалось из стазисного поля, в которое его смог пленить Итаква, и едва ли этого джина можно было столь просто укротить. — Я займусь Азати, вы — мелочью! — Каору вновь призывал свои музыкальные инструменты. — Музыка Эриха Цанна сможет его подчинить! — пояснил тут Кирби для Булата, он вместе с ним отдалился от Каору и его Марк-06… — Нападают! — тут Булат увидел, как Король Гидора пробил себе выход из гиперпространства в другом месте. Первыми в обычный космос выпали его головы и шеи. За ними щедро посыпались обычные воины Итаквы. — Отец! — Кирби, думая лишь о месте, позабыл про остальное. — Удачи, парень… — Булат решил сейчас делать только то, что на него теперь оказалось возложено — вокруг простёрлись орды нерубленных космических монстров. Сознание богатыря сейчас подключалось к Рыцарю-дракону Люциферу, потому он узнал, что эти сволочи называются трилоподами. Воинов Итаквы органической бронёй заковывал наружный экзоскелет — желтовато-коричневых оттенков, чьи выступы бросались в глаза всюду, если рассмотреть сейчас какого-либо из миллионного роя внимательно. Кое-где в сочленениях и промежностях проглядывалось больше желтоватой ткани, очень грубой и похожей на слоновью. У них были широкие ножища, оканчивающиеся парой острых пальцев спереди, для перемещения по земле. Часто такие гуманоидные особи были обвешаны сидевшими на них детёнышами — длинной от двадцати до сорока метров, которые не были гуманоидами и напоминали больше обычных мокриц. Гуманоиды, встань они в рост, оказались бы сгорбленными, их сзади закрывал характерный панцирь — как у мокриц, что переходил в длинный хвост, далеко тянущийся позади — с мелкими желтоватыми ножками, словно у сколопендры, и парой заострённых выростов на конце — как клешни муравьиного льва. Верхние конечности гуманоидных зрелых трилоподов заканчивались зазубренными серповидными выростами. В разных местах у них светились красные точки — возможно глаза: по три располагалось на каждом ручном лезвии, по одному в середине брюшка сверху, по три с боков, и по два на морде. Собственно — последние и были глазами в привычном понимании, они венчали характерные головы — как у жуков, с парой вытянутых толстых педипальп, оснащённых костными выростами вроде зубов — на самых концах и снизу; круглый рот со множеством зубов выглядывал снизу под ними. Имя им — трилоподы, пехотинцы Тёмных богов. — А-а-а-а! Фламберг Булата легко скашивал их, разделяя на части, которые потом испепеляло и разрывало огнём и взрывом. В Рыцаре-драконе, богатырь расправлялся с ними столь же просто, как разделывал простых вояк в Инкурсио. Удары трилоподов попадали по броне Рыцаря-дракона, он вращался, летя через бездну пространства, и то плечом, то хвостом, то локтем отбрасывал их от себя. Трилоподы водопадом летели за ним. Булат работал фламбергом, он ни о чем более не думал, кроме как о вкладывании мощи в свои удары. Попутно богатырь глубже осваивался в управлении Люцифером. В голову стукнула идея дать залп орудий. Две дополнительные, боковые головы Люцифера извергли ослепительный и сверхплотный шквал — в золотом рассвете тьма трилоподов развеялась: они истончились и обратились в пыль от его мощи. Следом Булат излил золотое дыхание на тех, кто появился следом. Как только и эти рати исчезли, их место заняли новые — они все налетели на него, покрыв собой. Хищные и злобные свирепые звери — педипальпы, красные глаза, панцири, резаки-серпы на передних конечностях, похожие на мокриц детёныши, острые хвосты-сколопендры — всё это бешено мелькало, разлетаясь в несущейся мясорубке. — Давайте! — Булат испустил из своего Люцифера новые плети плазмы, пронзая и уничтожая облепивших его исчадий. С виду они уподобились падающей комете, что врезалась в ближайшее небесное тело — лишённый жизни, серый спутник. Масштабный взрыв поглотил врагов Булата — облако пыли на протяжении десятков километров покрыло собой небо — и Рыцарь-дракон гордо распрямился посреди ударного кратера. — У-уф! — Булат вскинул голову и взглянул наверх, зря сквозь густую пыль, со звёздного полотна сыпался дождь врагов. Азати отсюда уподобился бесформенному солнцу или, вернее сказать, множеству солнц, которые решили потягаться за главное место на небосводе, сцепившись друг в друга с желанием сожрать. — Получите! — Булату кое-что стукнуло в голову и он высвободил из спины Люцифера рой мелких металлических снарядов. Они, достигая целей, пронзали врагов, порождая тем самым импульс, что рвал в клочья. Снаряд летел ещё дальше сквозь ошмётки трилопода, поражая нового — и так далее, покуда не оказывался окончательно уничтожен среди столпотворения орд. В таком случае снаряд резко раскрывал вокруг себя неоновую ауру, которая пронизывала сотни километров, и всякий враг на этом участке пространства пропитывался яростными разрядами, его порывало в клочья и выжигало. Своим снарядам Булат вслед слал разрушительные слэши фламберга. Идя по серповидной траектории, они разрывали тех, через кого проносились. Пока Рыцарь-дракон запускал эти атаки, производя замахи в небо, рядом из расплавленной от взрыва породы, восстали те трилоподы, которые пережили падение, они изменились. Булат же заметил следы их лезвий на корпусе своего Рыцаря-дракона Люцифера. Живой металл, конечно, затянулся, но в голову стукнуло осознание — трилоподы копируют способности своих врагов, если получат хотя бы немного вещества от их тел. Те трилоподы, что восставали теперь вокруг него, покрывались блестящей сталью. Звезда Хаоса в зените сверкала на их латах. Металл прямо оброс их вместо органического покрова. Вдобавок сами их физиономии изменились, став более похожи на морду Люцифера, хотя при этом сохранили ракообразные черты. У каждого такого оборотня проклюнулись две дополнительные головы по бокам от центральной. — Ну давай! Давайте! Я вас хоть так!.. Булат, не медля более, обрушил свой фламберг на первого врага, его зубцы двигались, распиливая противника, от головы до центра живота. Он распался, но каждая часть прямо на глазах уподобилась новому трилоподу. В голову стукнула мысль — нужно уничтожать их полностью, иначе всякая различимая часть их вещества станет новым воином. — Живучий! — Булата со всех сторон покрыли мелкие трилоподы, каждый много меньше Люцифера, подобный по форме обычной мокрице, их сорвало следом. Пока Булат рубил остальных сородичей, эти мелкие слились с обычным трилоподом, отчего он наиболее полно уподобился Люциферу. Они столкнулись следом же, сокрушая своими взрывными аурами толщи породы — их пронесло через десятки, если не через сотни километров. Они пронзили собой горные хребты и раскололи равнины. В других местах на всей это планете сходили каменные лавины и оживали вулканы. Люцифер и его двойник столкнулись ударами — колоссальные колебания земной поверхности на мили изорвали твердь. Трилопод дыхнул плавленым золотом, Булат как бы разделил струю фламбергом, чьи зубцы постоянно были в движении на манер цепной пилы. Сзади налетели ещё одни трилоподы, в той или иной степени похожие на Люцифера, уж точно покрытые железными панцирями. Булат пронзил одного из них хвостом, потом швырнул на наиболее сильного, обрушил на них фламберг. Прорезался насквозь. Рукой оторвал крупный кусок. Его сбили с ног остальные, трилоподы покрыли его стальным клубком, прямо вдавливая в глубину планеты. Вокруг опустилась ещё тьма таких. — Отец! Кирби летел на эфирной волне, раскидывая рой трилоподов — он рассекал их воздушными клинками, касался когтями особенно наглых — ему хватало одного движения, чтобы противника разорвало. Сам Итаква позволил облепить себя мелким трилоподам, словно клопам, и они почернели от этого, уподобились ему — слились в одного большего, кто смог выступить против Кирби. Его рубины изверги множество лучей, алая каскада накрыла Кирби… Чтобы он поглотил в себя багряный жар — и взмахнул рукой в ответ, его когти удлинились в лезвия, что мигом нарезали противника. Кирби притянул к себе куски, что позволило ему утопить в своей тьме маленьких трилоподов, сожрать их и стать сильнее — подобно тому, как сам Итаква становился сильнее, пожирая собственных детей. Надо ли удивляться, как гневный Бог Ветров пришёл в возмущение? Скорый на расправу, он густо пролил молнии на своих же собственных солдат — сотни трилоподов начисто разорвало и развеяло в пепел. Но если для Древнего отца это была больше прихоть, то для его сына — дала о себе знать эмоция, направившая его через всю жизнь от момента прошлой встречи… — Ваааааааа! Казалось, Кирби полностью забылся в гневе. Сам Итаква потому без особых проблем встретил его нападения — Древний отец как-то так сделал, что воздушные массы эфира сами выталкивали Кирби — стоило тому налететь со своим вихрем. Тьма трилоподов накрыла его вновь — на что Кирби выпустил иней, им он пронизывал каждого врага, отчего тот морозился и раскалывался в кристаллическую стружку. Кирби разил свои громом — плети его молний цепью пронзали дальнейшие орды. Он пролетел через них, вдобавок нарезая воздушными клинками, но он не мог пробиться через щит Итаквы. Древний отец с ходу делал так, что сама волна, на которой летел его сын, вдруг оборачивалась, сбивала и отбрасывала его. Не пускала, становилась густым и плотным заслоном. Ни длинные когти, ничто не могло её пронзить или пробить, ибо этот барьер каждый миг менял форму и плотность. Бороться с ним, как пытаться пробить воздух. Очевидно, Итаква лучше владел своей стихией. Это позволяло ему не пускать Кирби к себе, если он того хотел. — Отец, ты трус! — закричал Кирби, бросая молнии и ледяные бомбы сквозь заслон шторма. — Почему ты не хочешь сойтись со мной, как тогда?! Ты не только жестокий, но и подлый — трусливый убийца-насильник! Тут весь эфир как пронзила электризация — Кирби ударило с каждой точки окружающего пространства! Словно неоновая точка — дротики энергии покрыли его с ног до головы, вынуждая реветь под таким натиском. Итаква послал свою силу, атакуя Кирби с расстояния. Почему он так избегал ближнего боя?! Кирби следом поглотило в утробу торнадо, пропитанного током — отбросило прочь… Он высвободился. От этого Кирби ещё больше предавался гневу и нещадно ревел в водовороте космической стихии. Итаква в мрачной надменности пребывал высокого над ним. — Умри, отец! Кирби сам пустил в ход рубиновые лучи — из глаз Итаквы вышли такие же, они прошли под таким углом, чтобы точно попасть в эти, лучи нашли на лучи, искры обильно полились густым дождём. Взрыв: — Снова никакого толку!.. Каору очень напряжённо играл тему, которая полностью отражала его эмоции и всю ситуацию в целом. Трилоподы поначалу налетали на него, но аура Марк-06 даже без малейшего усилия расщепляла полчища, оставляя лишь крестообразный взрыв на месте распыляемого противника. Ни количество, ни сила напора не могли остановить эту смерть, способную уничтожить хоть одного, хоть миллион одинаково легко — потому трилоподы таки прекратили свой натиск. Элементаль Хаоса же, внимая теме Небесных Сфер, перестал расти — его жгутики, однако уже коснулись диска того небесного тела, на которое пал Булат, и частично материя убыла от тверди его коры. Многочисленные осколки взметнулись в открытый космос. Но вот Каору исполнил несколько чрезвычайно уверенных и столь же энергичных движений смычком. От этого весь Азати принял конкретную форму — форму восьми радиальных стрел, направленных в разные стороны — если взирать от лица Каору и с той стороны планеты, на которой очутился Булат. Бахрома жгутиков лучезарно обрамляла этот грандиозный знак. Это выглядело столь красиво, сколь и пугающе. Кирби, вместо бесполезных попыток добраться до своего отца, перевёл внимание на этот знак. Он захлестнул своими вихрями все орды трилоподов — и зашвырнул исчадий в сторону Азати. Каждый из трилоподов был окружён роем воздушных элементалей, которых им дал Итаква, чтобы увеличить манёвренность. Сейчас они все понеслись вместе с привычной стихией прямо в пасть Азати. Жгутики разложили всё воинство Итаквы на первичные элементы, и поглотили их, возвратив туда, откуда появилось всё сущее, в безумный тигель Абсолютного Хаоса. — Взойди, солнца свет — звезда светлая и утренняя! Каору под финал темы с воодушевлением взялся чертить копьём Пятиконечный знак… В этот момент Итаква подал знак. Король Гидора дыхнул в три стороны от Звезды Хаоса… Итаква потому не хотел отвлекаться на отпрыска, что затеял собственное грандиозное колдовство. — Эх! — Булат рубанул в обе стороны пехотинцев Итаква, вслед чему взлетел и обрушил полный залп. На месте от него осталась бездна шириной в километр и десятки в глубину. Рыцарь-дракон устремился же снова в высь. И тогда на его пути стали двое тех, кто седлал боковые главы Короля Гидоры. Они выглядели похоже на Марк-06, по большей части будучи очень схожи с ним. Булат сразу понял почему: Люцифер сообщил, что это такие же тэйгу — Марк-11 и Марк-12, просто последователи Ньярлатхотепа украли их. Главное их отличие от Марк-06 — форма головы: она не накрыта подобным ему остророгим шлемом: без него хорошо видна кругло-овальная форма лица — с острым подбородком; вместо шлема большую часть головы спереди — то есть всё лицо, закрывал покров костного цвета и вида. Крест-накрест через такое лицо, которого не было, шли две чёрные линии, они обозначали углубления. Не касаясь центра перекрещивания, к острию копья-подбородка шла темнеющая щель — рот? Выше перекрещивания симметрично значилась красная эмблема — символ в виде трёх пылающих глаз, соединённых в линию глазницами, где в каждой горело как бы своё яблоко; ниже полумесяцем обрамляло это багровое триединое око изречение: «Wa Makarū Wa Makara Al-Lahu Wa ۖ Allāhu Khayru Al-Mākirīna» [1]. Ещё одной примечательной деталью облика Марк-11 и Марк-12 служил направленный назад рог чуть дальше темени, тёмный. Оба были преимущественно тёмно-серого цвета, возможно, с лёгким, едва различимым оттенком синего; светлели у них и белые детали — на талии, в области сосков и посредине второй части руки выше плеча и ниже локтя. Единственное различие между близнецами заключалось в том, что каждый отличалась уникальным цветом для всего в области грудной клетки, плеч, колен и пары элементов брони внизу ног спереди над уровнем щиколоток: у Марка-11 этот цвет был тёмно-голубой; у Марка-12 — белый, что создавало контраст с тёмной половиной тэйгу. Немного помедлив, они атаковали Булата. Рыцарь-дракон принял на себя сразу два попадания ногами — близнецы-тэйгу действовали абсолютно синхронно. — У-у-ф! — богатырь полетел кувырком к поверхности спутника, с которой ранее он взлетел. — Нет уж! Булат резко выровнял полёт, набрал сближение, пальнул по паре залпов из боковых глав. Марки вытянули руки, создав такие же барьеры-многогранники, они легко отклонили эти выстрелы. После чего сами выпустили очередь малых барьеров. Булат сбил одну из них фламбергом — просто с разгону разрубил несколько первых барьеров, они разлетелись на осколки, но остальные прошли, и оттолкнули его. После этого оба Марка оказались с боков. Они с двух сторон заключили Рыцаря-дракона в свои лучезарные бастионы. Булат выставил по руке к каждому из них. В каждый давящий барьер уткнулось по наплечной голове, чтобы дыханием оттеснять их. Булат чрезвычайно, но довольно привычно напрягся. Он выпустил из спины ракетные боезаряды. Те взлетели вверх и направились со спины к Маркам. Как только они почти очутились у врагов за плечами, их обернули кубы-барьеры, что следом же сжались, просто исчезнув. — «Сильное колдовство!» — Булат толком не знал, как отбиться от них. Но он страшно не хотел подвести двух своих новых знакомых, потому не посмел их отвлекать. Пока богатырь кое-как истончал барьеры, давящие на него с боков, Марки вдруг крутанулись, они размножились, как бы кольцом во множестве окружив Люцифера. Булат пробил щиты-многогранники вокруг — махнул по одному из них фламбергом, разрезал, но то на эфемерные фрагменты распался двойник. А эти фантомы даже могли избивать. Тогда, изведывая пинки и тумаки, Булат выдохнул из всех глав, долбанул из всех стволов — взрывной шквал плотно накрыл обоих Марков и их двойников. Булат не дал им передышки — сразу же вслед этому бросился на того, кто был настоящим — интуиция подсказала. Алая кровь брызнул из раны — ему удалось отрубить ногу Марк-12. Люцифера сразу же за этим со всей силы отбил в сторону Марк-11. А нога Марк-12 притянулась, покрылась пузырями, капли крови слетелись обратно. — «Их нужно уничтожить полностью, иначе они бессмертны!» Марки посмотрели на него. Выше их глав висели призрачные нимбы. Эти тёмные полубоги вдруг взмыли выше. Устремились к Звезде Хаоса. — Не уйти вам! — Булат, невзирая на риск попасть под жгутики, устремился следом, попутно разя фламбергом попадающихся на пути трилоподов — то одного, то другого отбрасывал горящими ошмётками. Этих ракообразных с педипальпами он рвал в порыве боевого напора только так. Собственно, не возникло никаких вопросов по поводу того, кем они были — а были они мусором, мелкой стаей надоедливого гнуса, которая только мешалась. Марки отбыли ближе к Звезде Хаоса — тут в три точки попало дыхание Гидры. — Что ты задумал, Итаква?! — Каору поднял взгляд на Владыку Ветров, которого тщетно силился достать Кирби. Гидора ударил ещё раз в те точки, Марки так сформировали с ними фигуру, подобную пятиконечной звезде. Прямо в центре которой очутилась Звезда Хаоса. Каору сильно вдумчиво взялся рукой за подбородок. И тогда вокруг них сомкнулся символ, подобный Старшему Знаку. Итаква обрушил на своего сына такой шквал эфира, что вместе с бесчисленными трилоподами Кирби закинуло в центр знака. И всё свернулось — Азати, Каору, двое его товарищей — все резко сжало в одну точку, и она исчезла. Гидора, оба Марка и Итаква остались в компании уцелевших трилоподов над поверхностью потрёпанного спутника. Алые глаза Итаквы сузились. Рядом появились ещё два корабля, подобных «Спасению» — Марк-11 и Марк-12 поспешили занять место в их чревах. *** Пока Адрамелех вершил свою волшбу, Эсдес, Армандра и Шончин имели сомнительное удовольствие познакомиться с последователями Возлюбившего мир. На мостик корабля вышла группа неких лиц, полностью закрытых тёмными балахонами — они были разных оттенков этого цвета, от блекло-тëмного до густо-чëрного. И если приглядеться повнимательнее, то становилось ясно, что тьма под капюшонами буквально была материальной. Эти призраки бесшумно двигались, не касаясь пола, потому быстро заняли разное положение внутри огромного кокпита. Через него протягивались своего рода мосты, откуда эти призраки могли в том числе свисать вниз головой. На каждом значился символ в виде трёх зубцов [2], они обладали своим особенным оттенком чёрного, которого более нигде не было на их балахонах. — Кто это такие? — поинтересовалась Эсдес, наблюдая за бесшумным размещением призраков. — Мы — Ученики Алкара, нашего прекрасного Мелькора! — проник прямо в голову мелодичный женский голос. Все трое обратили внимание на двух участников этой тусовки, которая выделялась среди призраков. Общалась с ними очевидно женщина прекрасных черт лица, с волосами оттенка серебра и субтильного сложения. Она парила в воздухе, перемещаясь подобно остальным призракам, и носила тёмных тонов облегающую одежду, в том числе меховой воротник, различные блестящие украшения, длинные сапоги, пояс и некий кулон, который включал в себя лучезарный драгоценный камень. Он почему-то сразу бросился в глаза. У этой женщины уши были заострены, словно древесный лист. — Моё почтение к гостям Великодушного Учителя! — обратилась она так к троице. — Надеюсь, он откроет вам своё прекрасное Учение! — Вы про дурацкую идею ниспровергнуть Сансару? — приподняла бровь Эсдес. — Меня не впечатляет. Я предпочитаю жить и радоваться жизни, а избавлять от дыхания — только слабых и никчёмных существ! Собеседница сразу же нахмурилась: — Твоё сердце полно зла! Ты не желаешь принимать Любовь… — Спокойно, Элхэ, — Мелькор милостиво сделал движение рукой, — настанет время и, быть может, они поймут, что то Небытие вне Сансары — это Спасение. Участники беседы сейчас все состояли в телепатической связи, потому понимали друг друга на любом языке. Тон Элхэ звучал очень певучим, с большим количеством гласных. Эсдес же обратила внимание на её спутника — Элхэ тенью сопровождал некий громила, несколько выше двух метров, закрытый в мрачные одеяния, впрочем, более похожие на облачение военного, нежели ритуальные шмотки безумных культистов. Его лицо скрывала маска серых и фиолетовых тонов, похожая на морскую звезду, налипшую прямо на рот, нос и глаза. Кожа той части лица, которая оставалась вне её, казалась мертвенно-бледной. Длинные тёмные волосы спадали за его плечи, а на поясе у него значился меч, даже в ножнах струящейся холодом и инеем, потому это оружие понравилось Эсдес. — Я — Элхэ, магистр Рыцарей Аст Ахэ! — представилась тут девушка, которая, похоже оставалась самой главной среди них. — А кто твой спутник? — Эсдес с интересом взглянула на мертвенного воителя в маске, обращая внимание, что его уши также заострены. — Вы фэйри? — Да, как нас называют, — Элхэ указала рукой на воина. — У него много имён, я предпочитаю называть его Аргон — «Благородный вождь» — Король народа фэйри, который смог бросить вызов нашему Учителю, — Эслэ немного развратно водила пальчиками по подбородку телохранителя. — Наш Учитель из любви к честному бою вышел биться с ним без божественных сил, потом победил его только мастерством в обращении с оружием. До того Аргон нанёс Учителю семь ран. Я вернула его к жизни после боя… — То есть это просто марионетка? — Эсдес сразу потеряла интерес с данной личности. — Очередной ходячий труп. Но наверное этот Аргон, король фэйри, был достоин всяческого уважения. — Бесспорно, — подал голос сам Мелькор. — Я даже велел пустить красивый слух о благородном погребении его тела. Несмотря на то, что я был вынужден после этого боя хромать. Раны от его меча — Рингиля — даже я так просто не мог заживить в ту пору. Мелькор смолк. Стал водить взором по помещению, словно ища кого-то. — Вы и правда намерены устроить тут конец света? Я вот не думаю, что мир, который шатали схватки богов, можно приложить вот этой мелкой пиздой, — Эсдес ткнула пальцем на чёрный провал в обрамлении полыхающего изумруда, он теперь венчал главы Огдру Джахад. — Я не думаю, что это возможно, если честно, — Элхэ достаточно скептически взглянула на ритуал Адрамелеха. — Но мы сможем сделать вот что. Во время Войны в Небесах был бог по имени Нгир-Корат. Он способен был испытывать только страдания от окружающего мира. И он был очень могучим. Потому Нгир-Корат возжелал уничтожить вообще всё и вся. Потому один из его врагов — Старший Бог Пейгон — заключил себя с ним, чтобы своей силой постоянно удерживать его влияние. — Элхэ передала прямо в умы собеседников следующий образ: одна колоссальная окружность сопрягается с другой, одна содержит в себе подобие горящего изумрудного ока, иная — Пятиконечный Старший Знак. Они окружены спиралями — Космическими цепями. — Мы можем освободить Нгир-Кората в качестве могущественного союзника. Нанести удар по Пейгону, чтобы ослабить ловушку. Нгир-Корат очень могущественный бог. Сам Ньярлатхотеп в своё время дополнительно усилил его так, что для его запечатывания потребовался аж целый Старший Бог, вынужденный постоянно сдерживать его… Элхэ замолкла, потом вслушалась во что-то, о чём говорил Мелькор по закрытому каналу. — Достаточно, — через долю промедления молвил Возлюбивший мир, — ты, тот, кто незаметно промелькнул на мой корабль, как только я позволил перенестись сюда своим ученикам. Ты, кто сейчас слышишь нас. Появись! — А? Так вы рассказали этот свой план для кого-то, кто незримо проскочил на этот корабль, — Эсдес не без доли задора посмотрела в разные стороны. — Мне очень хочется жить даже после потери Тацуми, чтобы узнать, кто это — любопытно, кто может столь нагло скрываться от взора богов? — Очевидно — другой бог, — сказала Армандра. Как только Дева Ветров успела эта озвучить, сам Мелькор, прямо сидя на троне, оказался атакован — никто, возможно, кроме него самого, не смог понять, как и откуда был нанесён этот удар. Но вот прямо перед ним стоит некто в облегающей одежде, не самого высокого роста, сжимает рукоять чёрной катаны, чьё лезвие входит прямо в грудь Мелькора. Красная маска демона óни, тёмных и фиолетовых тонов комбинезон, некое утолщение в груди. Эсдес подумала, этот воин облачён в некое тэйгу вроде Инкурсио или Меркавы, ибо ткань покрова закрывала Убийцу со всех сторон, в том числе с затылка. — Эмма Дай-о… — изрёк Мелькор, хватаясь рукой за ту часть лезвия катаны, которая только наполовину вошла в него. — Ты сам напросился! — из-за маски óни прозвучал отважный голос, очень молодой, юношеский. — «Святой Покровитель убийц!» — пронеслось в голове Эсдес. — «Сам Эру послал своего Ангела Смерти прикончить этого Учителя! Какая прелесть, что я бок о бок с ним!..» Мелькор, несмотря на то, что был богом, отреагировал на этот удар скорее, как обычный человек. Он… выглядел поражённым. Святой Покровитель убийц вдавил катану поглубже, чёрная кровь засочилась из него. — Учитель! — Элхэ охватило смятение, она никак не ожидала такого. Аргон ринулся, выхватывая Рингиль из ножен, леденящая синева ярко блеснула. Но мёртвый Король фэйри, вместо того, чтобы разить им убийцу Мелькора, был вынужден парировать удар Эсдес — два леденящих лезвия со звоном столкнулись. Армандра и Шончин развернули телекинетическое поле, дабы одновременно защищаться и давить на колдовской напор многочисленных учеников Мелькора. У Эсдес почти не осталось сил на её тэйгу, но она смогла вложить силы в удар ногой, который отбросил Аргона. Будучи нежитью, двухметровый верзила чрезвычайно быстро оттолкнулся сам от поверхности кокпита, рывком запустив себя обратно — остриём в Эсдес. Она таки собралась с силами, заковала его прямо в полёте в ледяную глыбу. В тот же момент, пока она отвлекалась, Элхэ творила некое пламенное колдовство. Она метала в Эсдес. Плазменные крылья феникса заструились из её лопаток: — Таиэрн Ортхэннэр! — на распев и очень эмоционально озвучила Элхэ. Убийца Мелькора разомкнул пальцы на рукояти своей катаны — Чёрный Враг мира отпустил лезвие, его рука бессильно свисла к полу. Меч, однако, остался торчать из кровоточащей груди. — Берегись! — после этого Неизвестный в маске самоотверженно ринулся закрывать Эсдес. Пока он пролетал к ней, в его руки материализовался диск-циферблат. На нём вращалось приличное число стрелок, пара из них перевелась… Плазменная атака, несмотря на всю прицельность (Элхэ боялась задеть своих), оказалась как бы заморожена в тусклых красках перед Щитом Времени. — Спасибо! — Эсдес встала спина к спине со Святым Покровителем убийц. — Пожалуйста! — Эмма Дай-о движением второй руки уменьшил замороженный сгусток плазмы до такого размера, что его оказалось невозможно разглядеть. В этот же момент Аргон с грохотом прорвал лёд Эсдес — эта глыба, какой бы сверхплотной она не была, оказалась в силах удержать Короля фэйри лишь на считанные секунды. Эмма Дай-о со Щитом Времени встал в блок — пока Рингиль отразился от маленькой области замороженного времени, сам воин в маске материализовал прямо в руке ятаган, покрытый мистической арабеской и выглядящий так, словно несколько тончайших изогнутых мечей наложили друг на друга. — За Седну! — Армандра в этот момент яростно бросила с руки молнию в Элхэ. Вокруг той возник сферический барьер, источаемый светом драгоценности на груди — разряд отразился в сторону Эсдес и Эммы. Последний также остановил его во времени прямо перед ними, после чего уменьшил в размере до неразличимого. Эсдес обменялась парой ударов с Аргоном — Акулий клык и Рингиль со звоном столкнулись, заставив Эсдес почувствовать, как у неё чуть не ломается рука. — «Какой сильный!..» — Дай я с ним разберусь! — Эмма раскрыл свой многослойный ятаган веером, чьи колдовские перья выстрелили. Один такой Аргон свободной рукой остановил, схватив пальцами прямо за клинок. Самого мёртвого воина при этом отбросило энергией запуска. Аргона пронесло в сторону внутренней оболочки кокпита. Как только он в неё врезался, остальные части ятагана почти достигли мертвеца… Как тут перед ним распустился барьер в форме ледяной восьмилучевой звезды. Все клинки отбросило, они вновь вернулись к Эмме и собрались в веер, вновь сложившейся в одно оружие. Аргон же оттолкнулся ногой от стены и в прыжке сорвался в сторону врагов. Эсдес перед собой наморозила щит с символом своего тэйгу, что весь мерцал инеем, он по форме напоминал многократно увеличенный кристаллик льда и был разукрашен в духе зимних узоров на стекле. Вновь случилось несколько обменов между Эсдес и Аргоном. — Осторожней! Осторожней — Эмма искренне беспокоился за Эсдес, и сам теперь скорее защищался, чем атаковал, предпочитая ставить блок Щитом Времени. Рингиль разил в щит тэйгу Эсдес. Пару раз он касался металлических элементов мостика, отчего разрезал их, края от следа его лезвия покрывались холодом и шли трещинами — металла крошился, словно хрупкий лёд. Эсдес повезло, что у неё схожие способности — невозможно заморозить и без того абсолютно холодный щит. Шончин в это время пускал в ход ритуальные техники, направленные специально против этих существ — «учеников Мелькора», внешне похожих на людей в балахонах — шаман не мог их всех так просто уничтожить, но в его силах было нейтрализовать их на время. Армандра приняла на себя пламенные чары Элхэ — дочь Итаквы подчинила их, впитала жар в свои рыжие волосы, после чего метнула плазменный полумесяц в противницу. Он вернулся Жрице Плато в руку после того, как отразился от сферы-барьера, которую формировала та Драгоценность на груди фэйри. — «Бесполезно! Это Кокон абсолютной защиты! Творение Сокровища невероятной силы! Величайшей Драгоценности фэйри!» — так телепатически прогремела Элхэ в голове у Армандры. Но неожиданно сами фэйри что-то услышали от Мелькора, как бы уже мёртвого. — Да, Учитель! — Элхэ только бросила взгляд в сторону Врага мира, неподвижно застывшего на троне. И все его ученики сразу бросились из кокпита-мостика. Так как они оказались слишком сильны, никто не стал так просто преследовать отступающих. — Проклятые твари! — ненавистно бросил им вслед Шончин. — Они разрушили мою родину! Эсдес в этот момент первым дело взглянула в сторону Мелькора. — Я не могу его убить, я только смог его запечатать, — пояснил Святой Покровитель убийц, касаясь пальцами своей маски óни, отчего она разошлась на две половины, и каждая отказалась поглощена в обруч на голове. Ангел Смерти выглядел как очень красивый, уточнённый и молодой юноша из Вакоку. У него были каштановые волосы и глубокие, ясные и выразительные голубые глаза. Очень добрые и невинные, на самом деле. Лицо это обладало некоторыми женственными чертами, без малейшего намёка на растительность. Волосы заплетены в хвостик, что теперь свободно спадал позади. Эсдес очень внимательно всмотрелась в это лицо. От этого, кажется, Ангелу Смерти стало как-то не очень уютно и он робко улыбнулся. Взгляд Эсдес обнаружил следующие опознавания на его одежде. В центре солнечного сплетения — «01» и знак у сердца — два наложенных друг на друга символа, напоминающих изогнутые, подобно змеям, буквы, цепляющиеся за литеру в виде бычьих рогов [3]. Эсдес секунды рассматривала символ, потом они оба резко взглянули на Мелькора. — Не трогайте его, если вытащить мой меч — он снова будет жив. — А порубить его на куски нельзя? Сжечь? — Нельзя… Нет. Он ещё содержит свою силу, его нельзя победить окончательно, не преодолев всю его мощь. А это не просто. Эсдес и Эмма ещё раз взглянули друг на друга, потом они повернулись к Армандре и Шончину, очень уставшим, но по выражению лиц, точно намеренных бороться до победного конца. — Меня зовут Нагиса Синдзи, — представился новоприбывший. — Армандра, если помните, мы раньше встречались во снах, и мой муж — Нагиса Каору должен был рассказывать вам обо мне. — Да, он мне рассказывал… — Армандра кое-что вспомнила. — Он говорил, тебя зовут Икари Синдзи. — О! — улыбнулся он. — Это было до нашего замужества! — Ты замужем? — как вы понимаете, в обществе Эсдес такие прогрессивные ценности, как однополые браки, ещё не вошли в оборот. Не дошла ещё прогрессивная мировая общественность до такого — ещё не свершилась борьба пролетариата против костных семейных ценностей, насаждаемых аграрной системой! Ещё не повернулся Змей Веков — Дух Мировой Истории, призванный свести у алтаря двух мужчин и двух женщин. Но ничего, это в Империи Эсдес ещё случится в будущем. — Да — я замужем, — улыбнулся Синдзи, возможно, даже с долей смущения. — Ты же сам мужчина? — Да, мужчина. Но иногда я ощущаю себя женщиной. Я — трансгендер, как у нас это принято называть, — Синдзи говорил с магическим переводчиком, который позволял понимать смысл его слов. Но до концепции трансгендерности, понятное дело, культура Империи не доросла. Но там был свой аналог. Генерал Севера подумала вот о чём: ей доводилось слышать о том, что в некоторых племенах есть третий пол — ни мужчины и ни женщины; а в некоторых культах Империи практикуют ритуальную проституцию, когда юный жрец облачается в девушку, дабы отдаваться. Таким образом, считается, он становится женщиной. Такое также происходит с евнухами. И Эсдес подумала, что Синдзи кто-то вроде таких жрецов и ритуальных проституток, тем паче им приписывали ритуальное значение, потому картина сложилась в голове у человека не наших, не современных взглядов. И Эсдес отнеслась к этому очень терпимо, очень толерантно. — Значит, прежняя «она» хорошо отражена в твоём новом «он», — пояснил Шончин. — Угу, — улыбчиво кивнул Синдзи. У шаманов считалось, что иногда душа сохраняет привычное поведение и самоощущение из прошлой жизни, потому Шончин тоже не удивился трансгендерности Синдзи — просто он решил, что душа юноши на прошлом повороте Колеса Сансары жила в женском теле и сейчас продолжает следовать привычной природе. — Нам нужно спасти мою Седну и Тацуми, — Армандра перевела взгляд на дыру в холсте бытия, которую прожёг Адрамелех. — Мой Каору хотел вдвоём с напарником проведать вас, меня он ставил дома, но я решил… сделать ему сюрприз так сказать! — кратко улыбнулся Синдзи, после чего серьёзно взглянул на врага. Армандра кратко рассказала, что случилось. — Надо попробовать достать твою дочь и этого Тацуми из чрева этой хрени, — указал Синдзи на Адрамелеха. — Я уверен, это ещё возможно, если подойди к нему поближе… *** Вокруг простиралось нечто, подобное застывшему отражению. Смазанный пейзаж тех окрестностей, которые окружали наших героев перед окончанием ритуала Итаквы и его соратников. Словно мираж, он не менялся, только расплывались очертания вокруг Кирби, Люцифера и Марк-06. Каору меланхолично опустил копьё. — Нас заперли. Они провернули ритуал, которым Старшие Боги когда-то запечатали Великих Древних, — прояснил альбинос достаточно спокойным, неторопливым, несколько даже унылым тоном. — Ничего. — Каору тут позитивно улыбнулся. — Я смогу выбраться и вытащить нас. После того как я сражался с самим Ньярлатхотепом — эта ловушка не отнимает у нас много времени! — Да, но Тацуми и твоя дочь могут за это время… — богатырь беспокоился. — Не волнуйся, Булат-кун, у нас всегда хватит времени. Даже если нам покажется, что пройдёт тысяча лет, у нас хватит времени, чтобы достичь нужного момента, — Каору совершенно уверенно отодвинул такие беспокойства. — Моя острая воля способна пробить ткань бытия в нужном для нас моменте. — Хорошо, как скажешь, — Булат бегло вспомнил легенды о царствах фей, где само время течёт не так, как обычно. Потому не стал удивляться или интересоваться подробностями. Каору в этот момент расслабленно откинулся и прикрыл глаза. Кирби держал руки на груди, мерцая огнём глаз. — Мне нужно расслабить сознание, — Каору тут открыл глаза и посмотрел на Булата. Богатырь в ответ поймал в этом взгляде кое-что, что позволило ему безошибочно определить ход дальнейших действий. Булат сам освободил собственное лицо от Инкурсио, волосы показались жутко растрёпанными, но кожа осталась чистой. Каору напрямую увидел взгляд Булата. Моргнул, потом просто кивнул без слов. — Кирби, мне надо расслабить ум, чтобы я мог правильно войти в медитацию с Азати. Так как наша ловушка создана из него, то я смогу вывести нас из этой западни, договорившись с Элементалем Хаоса. Но сперва я хочу расслабить сознание, — Каору снял с себя плащ и оставил на сидении. Он коснулся экрана, что стал как окно, Каору легко переместился в кабину Булата через собственное интерактивное изображение. Сейчас богатырь пребывал на своего рода железном троне в окружении множества стальных нервов Люцифера, которые тянулись прямо к пилоту. Сейчас эти нити расступились, позволив Булату подняться с места. Его покрывал материал из очень тонкой и гибкой стали, через неё хорошо выступали очертания прекрасной мускулатуры. Каору остановился перед другом, без слов глядя на эти очертания. Тут и Булат, и его знакомый оба резко усмехнулись, стали смеяться. Булат лучше разглядел черты тела Каору под комбинезоном. На нём значился тот же символ, что и на облачении Синдзи, по сути это были два одинаковых облачения, только разных тонов — у Каору преобладали синий и голубой в цветовой гамме. И это облачение следом всколыхнулось, пошло рябью, стало исчезать и по очереди оголять, являя прекрасную наготу, белизну кожи, поджарый торс, мужские соски, пупок — Булата прямо дразнили эта две-три секунды, за которые волшебный наряд растворялся в воздухе — вот он оголил член, бёдра — и окончательно исчез, когда сошёл в никуда с пальцев ног. Полностью обнажённый, Каору чуть хлопнул себя рукой по бедру. — О-х! — у Булата, сразу же одновременно с восстанием мужской плоти, в кресло втянулась вся стальная кожа. Также, полностью нагой и растрёпанный, он принялся обнимать и странно целовать в губы Каору. О, как это было жарко! Языки мужчин сплетались, уста сливались, пальцы Булата лезли за спину, вниз, к светлым ягодицам — прямо туда, в аккуратную дырочку между холмиками. Фаллос Каору также воспрянул — оба знакомых сливались в объятиях, тянулись в засосах и старались захватить как можно более рьяно язык друг друга про помощи рта. Булат первым взялся пальчиками за соски белокожего любовника, которые его возбудили не меньше, чем альбиноса завели соски богатыря. Потому вслед за тем, как Булат их облизал, Каору припал к широкой груди богатыря, дабы также водить ему языком по титькам. Сразу вслед за этим Каору опустил взгляд на член Булата. — Я хочу твой так, как ты хочешь мой, — проговорил Булат, держа в руке этот боевой фаллос, полностью готовый к процессу. Красная головка уже сама вышла из охвата крайней плоти. Каору, ничего не говоря, просто перевернулся в воздухе — очень быстро белокожий красавец завис головой вниз, просто держась на воздухе. Ангел небесный обхватил ствол сей своим оральным нутром, как и Булат — силач также сосал и ласкал ртом и языком фаллос неземного красавца — не такой большой, но прямой, похожий на шпагу, идеальный для штурма девственных попок. В таком положении любовники поначалу ублажали друг друга. Потом изменили его: Каору, словно блудливая потаскуха, игриво подставил свои полушарии к носу Булата. Богатырь немедленно набрал в рот слюны и сладострастно впился языком в заветный кладезь. Пока Булат там копался, Каору руками разминал дубину любовника. Это вливало энергию в язык Булата. Он также совал в заветный кладезь пару своих мощных пальцев — жопа Каору очень легко растягивалась. Потому не медля, Булат расположил любовника лицом к месту, которое занимает пилот Люцифера, и поспешил ткнуть своей большой головкой, направив её куда надо. — Потерпи, — Булат обхватил Каору одной рукой, другой прямо надавил, потребовались некоторые усилия прежде, чем такая громадина ворвалась в известный проход. — Есть пробитие! Каору оказался насажен после следующего движения. Ангел небесный повёл себя чрезвычайно стойко, без капли писка или выраженной боли приняв подобного великана. — Ты как? — Булат почувствовал, как хорошо эта попка его жмёт внутри. — Нормально, можешь начинать, — член Каору торчал, но пассивный красавец пока не трогал его, просто вытянул руки. — И раз! И два! И три! — Булат постепенно набрал скорость, орудуя могучими бёдрами позади тыла Каору, чья бледная кожа на лице пошла заметным румянцем. Краска также выступила на лице Булата напополам с капельками пота. Ангельская красота этого тела не заставила богатыря томить в сухости заданий проход — он щедро пролил туда своё семя. Его извержение туда после быстрого атака унесло на седьмое небо, если не на восьмое. Булат завершил выброс капель семени, покинул зад Каору, чья дырочка после этого, красной пропастью, ещё пару секунд стоял совершенно раскрытой, такой же широкой, словно в там находился прежний огромный член, и белая сперма показалась оттуда. — Теперь давай меня, — Булат несколько раз обнял и поцеловал Каору, потом согнул перед ним свою могучую спину. Учитывая размеры того, что должно было войти, и того, куда надо было войти, тонкий и аккуратный член Каору легко, без малейшего сопротивления очутился внутри Булата. Альбинос немного так поимел богатыря: — Какой ты свободный, Булат-кун. Словно я внутри женщины… Это вызвало смех. — Думаю, — Каору вдруг прекратил иметь и сжал у себя перед лицом кулак, он развратно облизал его, — в тебя войдёт кое-что побольше… — А-а-а! — Булату пришлось не столь просто, когда кисть Каору пробиралась в его нутро через тоннель, по которому раньше ходили только члены. Сластолюбец достаточно глубоко засунул свой кулак. Потом достал его — оставим разного рода не самые приятные подробности, скажем только, что они ни чуть не смутили наших мужчин — оба восприняли совершенно безэмоционально все физиологические превратности. На том наши мальчики не оставили подобного рода забавы. Каору был очень гибок, потому легко приблизил свою ногу сперва к своему лицу, облизал себе пальцы, потом, как и кулак, дал Булату покрыть себе стопу влагой — и принять её себе в недра. Целиком стопа, конечно не вошла, но Каору сунул все пальцы на носке прямо в этот большой, хорошо растяжимый котлован. Только вслед за этим Каору возвратился к обычному совокуплению — и обкончался в прямую кишку Булата не менее страстно, чем он ему. Но едва ли всего по одному извержению могло бы удовлетворить таких любвеобильных мужчин. Каору и Булат оба хотели ещё. Потому, как только член альбиноса покинул потроха богатыря, мужестрастники вновь сладко засосались и слились в новом порыве похоти, даже не отдохнув. Булат вновь вручил Каору увлажнить свой торчащий фаллос слюной — после взял любовника на руки и, стоя, усадили его перед собой прямиком на этот инструмент, до предела пронзил потроха. Каору захватили Булата ногами, и в такой позе, белокожий красавец совершал движения в такт порывам актива. Последний видел перед собой поджарый торс, лицо, стоящий член Каору — ниже которого и под которым то и дело частично показывался большой ствол самого Булата, погружаемый в ангельские потроха. — О-у-ох! А-а-ах! — У-ох! А-а-ах! Оба мужчины не затихали, наполняя сильнее и сильнее весь кокпит своими стонами страсти. Булат лёгким движением прильнул Каору к собственной могучей груди, держал его теперь там, сам немного наклоняя спину назад и в такой позе вонзая свой большой орган ему в недра. Каору держался на нём, стараясь то сжать прямую кишку, то поцеловать, то сделать ещё что-то развратное — в этом плане Каору был неутомим. Отсюда альбинос перешёл на то место, где ранее сидел богатырь — Каору поставил ногу на пол, вторую держал ровно над полом — Булат так его прочищал. Потом копейщик сам сел, посадил себе любовника обратным наездником, сливался теперь с ним так. Каору скакал и Булат прекрасно видел, как мощный орган поступательно располагается меж белых ягодиц. Каору в такой позиции одной рукой неустанно дрочил себе мужской орган, тоже весь до предела налитый кровью. И сладострастник стонал как самая последняя сучка… — Каору, я сейчас кончу! — понял Булат. — Да-да! Залей меня, залей! Ох! — Каору скакал и без того быстро, неутомимо, но сейчас, как мог, ускорил темп, прямо мельтеша задницей. Булат стиснул зубы, сперма пошла в нутро скоростного наездника — чёртов гей принял вторую порцию! Каору, разумеется, не остановился даже после такого, как Булат кончил, и ещё скакал на его копье, одновременно рукой натирая свой собственный инструмент — стон дал предварительно узнать об извержении светлых капель теперь с этого мужского наконечника. Каору после этого абсолютно замер на несколько секунд, погрузившись в сладкую прострацию. Потом встал, влажный член Булата выпал ему на пупок, Каору с улыбчиво-просветлённым видом поспешил прильнуть к мужскому торсу своего любовника. Такие деяния немного утолили похоть двух мужчин, хотя они не отказались бы продолжить. — Ты как, готов познать просветление? А то при всей замечательности нашего времяпровождения, я не хочу оставаться в этой дыре навсегда… — Да, сейчас, — Каору удобнее расположился и закрыл глаза… потом резко открыл их с самым любовным выражением. — Но сперва давай ещё раз? Булат-кун, я чувствую, мне потребуется ещё одно небольшое усилие для познания Высшей Истины! Булат рассмеялся. — Хорошо, с удовольствием! Мужчины поспешили вновь слиться в поцелуе. Любовники разместились так, чтобы сосать друг к другу фаллосы. Попутно мужеложцы не забывали пальцами разминать холодные и напряжённые мошонки. Как только в оба органа вновь влилась мужская сила, Булат поспешил воссесть на член Каору — Каору разместился почти лёжа, Булат оседлал его и одним движением засадил себе бледный фаллос почти по самые яйца, он чрезвычайно легко в него погрузился. Булат очень рьяно задвигался, Каору с очень любовным выражением захватил пальцами мощный и толстый фаллос наездника, высоко торчащий перед ним. — Каору, ты, похоже, решил обернуть себе на пользу даже вечное заточение, — пошутил Кирби, появляясь внутри кокпита в облике получеловека-полудемона. — Прости, Кирби-кун, что томлю тебя, то мужчины — моя слабость! — отозвался Каору. — Да-а-а! — Булат старался менять угол вхождения, чтобы приятнее чесать членом себе нутро. — И моя тоже! Кирби с равнодушным к этому виду, поглядел в сторону. Наездник через некоторое время слез с любовника, разместился на спине, поднимая ноги — Каору встал и засадил в Булат так, при этом очень энергично, аж до сжатых зубов, познавая этого верзилу. Сам Булат неистово дрочил себе фаллос, постоянно налитый мощнейшей твердью. После некоторого времени такого процесса, богатырь очутился перевёрнут на бок, его нога возложена на плечо Каору. — Ох-х! А-ах! — Булат не отпускал своего члена, а Каору не прекращал проводить разведку недр. Наконец Каору взял Булата на руки, что со стороны выглядело особенно причудливо, если учесть, что альбинос с виду уступал богатырю в росте и мускулатуре — у Ангела она была только поджарой и рельефной, а у сына человеческого — налита твёрдой массой. Сейчас Булат обливался потом — бугай держался, двигаясь так, чтобы твёрдым членом тереться о грудь Каору, последний протянул руки к его заднице. Голова Булата держалась немного выше головы Каору. — У-ф… У-ф… Напряжение пробежало по лицу Каору — прямо в такой позе сперма альбиноса вырвалась в потроха любовника-гея, обхватившего его торс на весу. Капли светлой спермы оказались встречены плотным сжатием мужского кишечника — Булат хотел сделать мужчине приятно, потому сперма Каору почти сразу вслед за его оргазмом, из-за широты трубы Булата, показалась наружу — и каплями выпала из большого очка прямо на пальцы ноги Каору. — О-х, как ты в меня засадил! — любовно, рассмеялся румяный Булат. — Слушай, а ты не думаешь, что коварный план Тёмных богов в том, чтобы искусить нас бросить всё и заниматься этим всем вечно? Альбинос, столь же улыбчиво, глядел в счастливое, улыбчивое лицо богатыря. — Я люблю своего мужа, — Каору отпустил Булата и тот встал на ноги перед ним, — потому, как бы мне сейчас не было хорошо с тобой, Булат-кун, я не оставлю одним своего Синдзи. — Хорошо, что ты так предан своему любимому, — одобрил Булат, прислушиваясь к ощущению нахождения внутри себя спермы Каору. — Давай, я доведу тебя до извержения, — охотно предложил последний, — я желаю видеть твой оргазм. — Хорошо. Каору согнул колени и поспешил вобрать в утробу копьё Булата. Богатырь схватил Ангела за пепельные волос, пустился очень жарко и молниеносно долбить в глотку. Каору, как мог, старался стимулировать языком толстенный ствол внутри себя. — А-ах! Ва-а-а-ах! Булат брызнул горькими каплями прямо в утробу Каору, отправив ему сперму прямо в желудок без малейшей возможности дать удержать это липкое, детородное вещество. Когда Каору отпрянул от члена и выпрямился, Булат поспешил впиться стройному альбиносу в губы, силач запустил язык и изведал хотя бы остатки горечи своего богатырского степени. — Я надеюсь, мы наконец теперь можем перейти к делу… — без злобы, но твёрдым тоном торопил Кирби. Каору и Булат, разорвав поцелуй, рассмеялись. — Да, конечно — теперь благодаря Булату-куну, моим мысли расслаблены — и я смогу теперь поговорить с Азати, — пояснил Каору, занимая место, которые ранее принадлежало пилоту Люцифера… *** На борту «Спасения». — Синдзи, ты каким образом смог подобраться незаметно к Мелькору? — спросила Армандра. — Маска Локи может скрыть меня даже от взора богов, — Синдзи указал на обруч, — а ещё я умею манипулировать разными слоями бытия, я могу кутаться в них, как в маскировочные одежды, это помогло мне подобраться к ним почти незаметно… — То есть к этому тоже можно подобраться незаметно? — Да… Пока Синдзи и Армандра толковали об этом, Эсдес взглянула на Чёрную катану, что торчала из тела Мелькора. — Что это за тэйгу? — поинтересовалась Эсдес, замечая, что ей нравится это оружие. — Этой мой Богоубийца — меч, воплощающий моё желание убежать от мира — от мира, который всю жизнь причинял мне боль. Она может разить саму сущность вещи, игнорируя броню и плоть. С его помощью я смог нейтрализовать Мелькора, но так просто я не могу. — Синдзи чуть прищурился. — В том числе потому, что мы — одна стихия. Огонь не может сжечь джина, вода не может утопить водяного, а жажда избавиться от всего мира за боль, что исходит от него, не может… избавиться от него. — Ясно, очень познавательно, — кивнула Эсдес, задумчиво касаясь подбородка. — А что это у тебя за щит? Сейчас указанный предмет принял облик просто наручных часов, как сказали бы мы, браслетом находясь на руке Синдзи. Они были медными, бронзовыми и стальными — на вид, состоя из разных металлов. — Это Часы де Мариньи, — взглянул на них Синдзи, — он дают власть над потоками времени. А также дают защиту от похожих техник. Их дал мне мой Учитель — господин Рэндольф Картер. Ещё немного обсудив свои планы, они приняли вот какое решение: — Шончин-сан, я оставлю вам свой боевой костюм — он состоит из бесчисленных, маленьких ангелов-хранителей; они помогут вам — вы защищайте Богоубийцу, никто не должен вынуть его из Мелькора, — Синдзи нажал что-то на одежде и развеял свой комбинезон в рой чрезвычайно малых частиц, которые прошли сквозь одеяния шамана и покрыли его. Сам Синдзи остался стоять полностью нагим — к великому удовольствию Эсдес, она смогла увидеть его поджарую фигуру, не скрытую ни чем. Синдзи, как показалось, самую малость смутился, но довольно быстро преодолел это чувство. — Армандра, возьми Маску и Ятаган Барзаи, — далее Синдзи протянул обруч Деве Ветром и свой ятаган, пока в очень компактной форме. У самого Синдзи на руке остались только Часы де Мариньи. Как только Армандра поместила себе на голову обруч, он скрыл её лицо маской, но это была уже не маска óни, а нечто иное — тёмная маска с парой красных глаз, очевидно, она изображала главного демона местной культуры — самого Итакву. Никто не стал говорить Армандре, что на её лице Маска Локи выглядит именно так. — Синдзи, а как ты будешь сражаться сам? — поинтересовалась Эсдес. — Ты оставишь при себе только эти Часы? Синдзи тут улыбнулся ей в лицо. — Сейчас я покажу вам моё главное оружие… По его желанию он сам и две девушки переместились на наружную часть судна — Синдзи просто сделал так, что они как бы резко проскочили крышу кокпита насквозь. И остались стоять под открытым небом, где бушевал шторм, хотя вокруг Синдзи чародейская аура (возможно, благодаря Часам) позволяла ветру огибать тот участок, где стоят они. — Вижу, ты могучий волшебник, — заверила Армандра. — Ага, я умею управлять различными аспектами бытия, обычно пространством и смертью, — пояснил Синдзи. Трое взглянули отсюда на Огдру Джахад. Не успели ничего они более сказать, как позади раскрылся корпус судна, из недр восстал гигант — все трое разом обернулись на него. — Что это?! — Эсдес собрала морозный сгусток в руке. Армандра — собрала в ладонях разряды. — Это Евангелион — Хозяин корабля, — пояснил Синдзи спокойным тоном, что сразу предало уверенности обеим его соратницам, — такие корабли для полноценной работы должны нести в себе такой Евангелион, ими управляющий… Гигант, что восставал перед ними, обладал четырьмя глазами, но чего у него не оказалось — так это кожи: красные мышцы, связки, кости, многочисленная костная и кроваво-плотская масса заполняла и покрывала его, казалось бы, совершенно беспорядочно. Четыре желтоватых глаза обладали сразу несколькими зрачками. Словно кровавые черви, то тут, то там шевелились его жилки, усики подобного рода восставали и вытягивались. Десятки метров ростом, наверное, почти сотню в рост, он восстал под пояс, скаля свои челюсти… — Как ты намерен, — спросила было Эсдес — в этот момент ткань реальности позади Хозяина «Спасения» оказалась разрезана огромным мечом — этот меч легко коснулся головы гиганта, вырвался изо лба, прошёлся от него до челюсти, через горло и наискосок покинул торс — туловище оказалось разделено, кровь полилась водопадом. Убийца же покинул мерный разрез и восстал над трупом, падающим в нишу, откуда Хозяин «Спасения» выбрался. Над ним возвысился такой же гигант, но его плотно облачал доспех тёмных и фиолетовых тонов, голову венчал рог, шлем открывал рот, обрамлённый стальной кожей под общий тон, выше драгоценными камнями мерцали мягко-жёлтые глаза. Острые стальные прямоугольники отходили и от каждого налокотника и наколенника. — Это Евангелион-01 — моё главное оружие, — довольно представил Синдзи. — Это дитя древнего существа, известного как Лилит или гностическая София, она же Ахамот — Высшая богиня, от которой произошли души земной жизни в разных интерациях Мультивселенной. Мой Евангелион-01 вырос из ног её материальной формы. — Так вот что, значит, послужило прообразом Верховного тэйгу нашей Империи, — Эсдес рассматривала гигантское создание в готических латах. — Да, воистину с нами бог! — Я попробую добраться до Адрамелеха, я уверена, что моя Сила Любви к дочери поможет мне вырвать Седну… — Армандра взглянула на Огдру Джахад — на самую вершину этой хтони, где безумный Архангел жаждал испепелить холст всего сущего. — Угу, мы с Эсдес отвлечëм его, — Синдзи движением руки раскрыл портал, который забрал его и напарницу внутрь Евангелиона-01 — они очутились в кокпите, где как бы через прозрачное окружение, можно было созерцать ландшафт от взгляда гиганта. Здесь находилось больше механическое кресло, куда Синдзи уселся. Эсдес просто постаралась сесть как можно ближе. — Синдзи, если Евангелионы могут управлять этими кораблями, ты можешь взять его себе? — быстро придумала Эсдес. — Я попробую, — Синдзи преобразовал стопу Евангелиона-01 в нечто, что выглядело как гель синего оттенка, он сполз в нишу, где истекал кровью убитый Хозяин «Спасения». Субстанция его Евангелиона начала распространяться среди сплетений механизмов и стальных нервов… Но чёрные разряды сверкнули там — Синдзи, с выражением боли на лице, отдёрнул придаток — синий гель вернулся в ногу и принял прежнюю форму стопы. — Не могу — сила Мелькора всё ещё пропитывает «Спасение»… Адрамелех, не будучи слепцом, увидел то, как проиграл Мелькор и то, как пал Хозяин «Спасения». — Вам лучше прилечь к земле, исчадия Демона Жизни, пока я буду разгребать то, что навалил тут бездарный Ваятель Мироздания! — прогремел безумный Архангел Апокалипсиса. — Слушай, я — Нагиса Синдзи! Пилот Евы-01! Я убивал подобных тебе на протяжении всей вечности, в которую меня запер Ньярлатхотеп! Ты думаешь, я на тебя управу не найду?! Адрамелех сузил глаза, в той вышине, где он стоял, полной грома и воя бури, раскат грозы удар особенно сильно. — Амон-Джахад, Ирра-Джахад! Две главы Огдру оторвались от того, чтобы поддерживать колдовство Апокалипсиса, и протянули свои длинные шеи к маленькому, по сравнению с ними, кораблю «Спасение». Амон-Джахад более напоминал морскую птицу, его морда имела черты клюва, позади, как хохолок, выглядывал острый гребень; как у косатки, множество мелких острых зубов составляло его челюсть. Ирра-Джахад формой головы напоминал коня, он не имел гребня и из числа его зубов выделялось несколько больших, более похожих на зубы травоядного. Он первым широко раскрыл челюсть — изумрудные болиды полились плотным градом на Еву-01. Перед ней возникло множество янтарных щитов-многогранников, которые остановили эту атаку, болиды лишь зря разорвались о них. — Очень смешно, — подал голос Синдзи. — Этим тебя меня даже не оцарапать, курица дурная… Амон-Джахад выдохнул очень плотной струёй зелёного пламени. Синдзи вскинул руку, развернув перед собой Щит Времени достаточно большого замера, чтобы он был хорошо различим на фоне его Евы. Стрелки остановили время дыхания прямо перед «Спасением», всё облако застыло безжизненным рисунком, утратившим яркость. Затем Синдзи просто свернул пространство, участок пламени сжался и пропал, став бесконечно малой точкой. — Ого! Синдзи, а я случайно не могу управлять твоим тэйгу?! — решила вдруг тут спросить Эсдес. — Можешь — пока я этого хочу… — он улыбнулся. — А ты хочешь им поиграть?! — Я хочу попробовать… Не думаю, что управлять им сложнее, чем моей ледяной куклой. — Не знаю, что там у тебя за кукла, но моя Ева синхронизируется с любимыми способностями, поднимая их до своего уровня. — О, это звучит ещё лучше!.. Синдзи уступил место пилота Эсдес. Он всё ещё сохранил контроль над Часами, ибо те принадлежали лично ему, а не его Еве. Как только Эсдес села в кресло, меч в руке гиганта изменился, он ранее походил на катану, а теперь уподобился рапире. — Огдру Хем! — призвал Адрамелех — Джахад повернулись влагалищами к противникам, прямо из них вырвались разнообразные, большее мелкие чудовища, размерами менее десяти километров, обычно всего с один-два. Каждый мог похвастаться индивидуальным внешним видом, но все левиафаны походили на какие-то морские организмы, сочетая в себе черты змей, драконов, головоногих и ракообразных. Изобилие глаз и конечностей особенно разбавляло их наружность, подчёркивая колорит ужасающей хтони. — Это что за звери? — поинтересовалась Эсдес. — Это 369 Огдру Хем — дети Семерых Джахад, они их породили сразу после собственного появления на свет. Их число не меняется — если убить их, они заново родятся из Джахад. Чтобы уничтожить Хем окончательно, нужно прикончить самих Джахад и Мелькора, с которыми они неразрывно связанны узами Силы Любви! — вот что быстро пояснил Синдзи. — Узами Любви? — уточнила Эсдес. — Да. Любовь — это объективная величина же, любовь — это сила! — мрачно усмехнулся Синдзи. — Мелькор же любит всю Вселенную, но любовь его равна уничтожению, потому его Любовь воплотилась в виде этих хронических монстров, жаждущих пожрать всё живое! Из чувства любви к живому, разумеется. Потом Синдзи добавил по существу: — Огдру Хем не очень опасные противники для нас. Этот тупой Петух явно недооценивает силу моей Евы-01! И я думаю этим воспользоваться! Эсдес, можешь потренироваться на них управлять моей Евой, а я — прикрою тебя магией от Джахад! Не забывай, нам надо только отвлекать внимание! Огдру Хем шли в бой, легко преодолевая расстояние. Евангелион-01 спрыгнул к ним с вершины «Спасения»… — С удовольствием поохочусь на такую крупную дичь! — Эсдес первым делом разрубила существо, как две капли воды похожее на Младого Тьмы, только существенно больше. Она только коснулась рапирой, как две его части разделились и застыли, начисто промороженные изнутри. — Вау, хороший удар! — одобрил Синдзи. — Первый готов! — Ты на это посмотри!.. Белый клюв! — Эсдес воплотила вокруг многочисленные ледяные копья, в половину роста Евы-01, и плотными рядами спустила эту лавину лучезарной белизны. Вся эта хтонь со щупальцами и не только, изведала адскую агонию — для их размеров, то вонзились скорее дротики, но это ледяные болты чрезвычайно сильно жгли их садизмом Эсдес. Синдзи буквально на себе прочувствовал желание Эсдес пытать живых существ, вне зависимости от их природы и происхождение. — А ты страшный человек, Эсдес! — пилоту Евы-01 даже как-то стало не по себе. — О, да! — глаза и волосы Эсдес полыхнули инеем. — Ты даже не представляешь насколько! Угро-Хем — отец Тирана-Вритры — похожий на гибрид рептилии, глубоководной мурены и ракообразного — выдохнул изумрудной магмой. Эсдес закрылась щитом с символом своего тэйгу. Вслед чему метнула прямо из него длинное ледяное копьё. Оно вращалось в полёте, распыляя густой морозный туман, от этого всплеска температура резко падала до абсолютно возможного минимума. Копьё пронзило безглазую голову Угро-Хема, вошло в пасть, вышло из затылка, потом покрылось остриями полностью. И разорвалось, выпуская большое облако холодного пара. Вместе с ним разлетелась на куски голова Угро-Хема, туловище распалось на промороженные обломки. Остальные Огдру Хем, кто ещё не был сильно повреждён, прорвались через ледяные преграды, яростно сокрушая оборонные айсберги. Эсдес подскочила к большой сволочи, похожей на рептилию с длинной шеей, чья голова, формой смахивала ещё на мужской фаллос, имела множество глаз, рот с многостворчатой челюстью, и чья серая туша перемещалась на конечностях, кажется, взятых от паука. Блеснувшая синяя линия разделила голову создания так, что верхняя часть отвалилась, остальная оказалась скована холодом. — И так тебя! Эсдес выдала по хтони кулаком, отчего она, размером примерно с километр, просто вся раскрошилась. — Кто следующий?! Следующим подоспел червь, похожий на нечто среднее, между гусеницей и осьминогом, у него зияло изобилие присосок в различных местах, а голова по выражению отдалённо напоминала человеческий череп, искажённый в выражении злобы. — Слушай, я не яблоко! Эсдес махнула рукой к поверхности, из неё вырос сияющий белизной кол, он пикой пронзил червя в голову. Лёд поморозил его, вслед чему высвободил из Огдру сверкающие пики — пущенные прямо в других созданий. К им выбросил свою шею ещё одни Огдру — он походил формой на грязно-зеленоватую городу, чья вершина обладала множество красных глаз, а от разных мест на его склоне тянулись шеи безглазых змей, они завершились зубастыми пастями. Эсдес на опережение бросила ледяной топор, он распался на две чести и срезали шеи. После он поразила вершину с глазами, разделила её на две части, обе эти части лопнули ледяными пиками и копьями, полетевшими в сторону прочих противников. — Ледяная кавалерия! Эсдес обрушила шквал морозного тумана, из которого воплотились инестые кентавры, во всём подобные тем, каковых она использовала обычно. Кроме размера, естественно, ибо каждый тут по размеру превосходил сам Евангелион-01. Ледяная кавалерия обрушилась с копьями на сотни Огдру. Сама Эсдес материализовала ледяную лошадь, размера достаточного, чтобы на неё Ева-01 скакала верхом. Некоторые из Огдру Хем плевались изумрудным огнём, который легко разбивал кентавров в блестящую крошку. — Эй, Синдзи, я ведь не могу устать, верно?! — Эсдес сокращала поголовье хтони направо и налево. — Да, сердце Евы обладает бесконечной силой. Ты можешь колдовать сколько угодно. Твоя сила не иссякнет, пока я этого хочу, — заявил Синдзи, флегматично-вдумчиво взирая на это рубилово. — Премного благодарна! — Эсдес движением меча подняла позади ледяные ракеты, они взлетели с морозными хвостам и поразили мощными снежными фонтанами, тем самым чрезвычайно быстро распространяя лёд при попадании — какой-то сгусток льда захватывал какую-то часть, потом рвался вперёд, высвобождая из-за себя ещё один ледяной пик. Так сгустки льда не только хватали цель, но рвались изнутри, тем самым разрывая то, что было вобрано в морозные объятия. — Хм, — во время этого рубилова, Синдзи тут подумал. Потом перевёл взгляд на какие-то сообщения, всплывшие перед глазами в призрачных окошках. К ним приближалась голубая комета, за ней тянулся леденящий шлейф. — Афум-Зах… Евангелион-01 верхом на ледяном коне просто прорвался через Саду-Хема [4] — через шарообразное туловище, покрытое глазами, что перемещалось на множестве щупалец и иного рода похожих конечностей — его пронзило, словно фрукт, пробитый пулей во время учебной стрельбы. Афум-Зах же пал рядом с Евой-01, приняв облик серо-синего газообразного столба, восходящего высоко в небо. — Эсдес — мой муж Каору прислал нам своего приятеля — Афум-Заха! — Синдзи вслушался в телепатическое сообщение. — Он хотел бы, чтобы ты использовала его силу… Когда-то Старцы тоже подружились с Афум-Захом — на почве общей нелюбви к Ньярлатхотепу — и Бог Полярного Холода смог заморозить семерых Огдру Джахад! — Сила холода?! Давай, я согласна! — Эсдес метнулась к синему столбу, окружённом красками серых тонов и разных, мрачно-холодных, оттенков синего и голубого. Евангелион-01 ворвался в столб… После чего столб истончился, полностью перейдя в сущность гиганта. Следом же из его спины вырвались крылья — шесть длинных, янтарных, полупрозрачных крыльев, усеянных узорами, похожими на глаза. Он взлетел, распространяя при этом мощный взрыв, сокрушающий тех Огдру Хем, кто не был добит до этого. Амон-Джахад и Ирра-Джахад одновременно выдохнули против этого густые струи изумрудного пламени. — Давай, Эсдес! — Синдзи сейчас сосредоточился на защите. — Даю! — Эсдес полыхнула инеем лица и волос. — Остановись, дыхание жизни! Волна полярного холода — серость и блеклая синева взметнулись до небес в подобии взрыва, как если бы взрыв мог быть ледяным. Мороз разлился по планете, по большей части уходят в её глубь и остужая магму. Ранее сквозь всё небесное тело был пробит прямой проход, когда Огдру метнул пламень в Итакву, скрывшегося на обратной стороне — и ныне нутро угасло, сама порода почти разом затвердела. Адрамелех вскричал в небесах, когда от белой лавины погасли его молнии. Все семеро Огдру Джахад заключились в сияющие коконы, будучи не в силах пошевелиться. Громадные драконы так и замерли, словно одна большая гора с семью пиками. Снег падал плотной стеной, крупные куски льда крушились отовсюду. — Уф! — Эсдес выдохнула холодным паром прямо в кабине Евы-01, отчего голый Синдзи рядом дрогнул. — Хорошо… — прошептал последний, вдумчиво осматривая противников. — Мы обезвредили их так, как когда-то Старцы… Все Огдру оказались нейтрализованы. Но над ними ещё зияла чёрная дыра — теперь она затягивала в себя снежный воздух. Молнии более не сверкали — Адрамелех, как показалось, стоял полностью растерянный. — Верни мне мою дочь! — Армандра атаковала безумного Архангела прямо в спину — плазменный удар низверг Адрамелеха с вышины. Очень разгневанная, Армандра алой кометой обогнала врага в падении — и всыпала пинком — отчего Адрамелеха выбросило вверх. Архангел врезался в вышину Огдру, замер посреди следа от столкновения с твёрдым кристаллом. Армандра зависла перед ним, сжимая Ятаган Барзаи. — Ты отдашь мне их добром, а не то хуже будет!.. Лицо Александры в этот момент скрывала маска Итаквы, буквально ожив и став единым целым с ней… — Итаква! — вдруг выкрикнул Синдзи. Молнии Бога Ветров пробили ледяной купол, созданный Эсдес высоко в небе, отчего айсберги и лавины низвергались прямо на ближайшие горы. Чёрный Владыка Бурь спрыгнул прямо к ним. — О, ты не представляешь, как ты сюда вовремя, мой ненаглядный папаша! — Эсдес собралась метнуться к нему. — Погоди, Эсдес! Я без Богоубийцы не могу нанести ему какой-то особый урон… — Синдзи на миг задумался, потом перекинул взгляд от самого Итаквы, павшего с небес, на чёрный провал, прорванный посреди ткани творения. — Эсдес, я думаю, твоего отца можно попробовать убить, скинув в ту бездну! Синдзи указал пальцем. — Хорошо, позволь мне сделать это? — попросила Эсдес. Синдзи в этот момент явил долю смущения на лице. — А ты дашь мне потом тебя за это трахнуть? — прямо спросил Синдзи о том, о чём подумал. — Да! — сходу пообещала Эсдес. — В таком случае… Синдзи обнажил улыбку. Евангелион-01 вырвался навстречу Итакве. Эсдес радостно полоснула отца рапирой, но это не причинило, как и говорил Синдзи, никакого особого урона — и тогда они схватили Итакву за руку, на который распустился веер острых когтей. Они достигли чёрной дыры. И в этот момент Итаква со всей силы и ярости сам схватил Еву-01 — их ауры сошлись в мощном, разрушительном порыве — он закинул обоих в черноту пропасти. Гиганты вместе канули в этой дыре! — Что с ними?! Куда они делись?! — стала расспрашивать Армандра. — Я открыл раскол через бездну бытия… Прямо к корню, — Адрамелех злобно улыбнулся. — Там, где почивает непризнанный Ваятель Мироздания. Это как молния, поразившая дерево, от вершины до корня. Если падать с вершины, то тебя будут ожидать более древние срезы ствола, и только на конце… окажется корень! Я надеялся, что Азатот добил бы то, что он создал.