Глава 39. Уничтожить снежных танцовщиц.
1 мая 2023 г. в 20:19
Бездна тянула прочь от Солнца. Светило исчезло вдалеке. Как ни странно, но Вейв ещё не задохнулся, не замёрз. Обнажённое тело брюнета падает глубже. Когда почти исчезло Солнце над водой, на фоне глубинного мрака открылся глаз. Тело Вейва — лишь крохотная щепка на фоне его сетчатки. Раава — морское чудовище. Тот, кого Всевышний победил в лучах первого восхода.
— Какой же он огромный? — Вейв замер посреди воды, остановился перед мордой морского дракона. Раава глядел своими холодными, насыщенно-синими глазами. В чудовище преобладали черты угря. — Говорят, Всевышний победил тебя и отдал твоё мясо в пищу народа пустыни. Интересно, это не будет нарушать кашрут?
Вейв моргнул. Большая туша протягивалась сквозь мокрый мрак. Пузыри поднималась перед лицом. Вейву не было страшно…
Брюнет открыл глаза, увидел рассвет на горизонте. Лес стеной возвышался в холодном тумане. Зелень вся покрылась росой. Вокруг очень влажно — поблизости шумела река. Тацуми и Булат уже проснулись, они суетились. Вейв поднялся, немного поёжился. Вспомнил, что его семья зверски убита, а он не смог отомстить. Отчаяние, боль и ненависть охватили сердце. Вейв спасался от осознания, ныряя в сон. Лягушки не подавали голоса. Не звучало даже пения птиц. Очень неприятный, мрачный лес. Это что с одной стороны — с другой простиралась долина, где росла мелкая, зелëная трава и более высокий кустарник, посередине лежало озерцо, скорее даже заводь, образованная случайным навалом поперёк течения речки. В озерце водилась форель — Тацуми набил рыбу током.
— Спасибо, я потом поем, — Вейв решил побродить. — Я хочу пока подышать утренним воздухом.
Солнце поднималось над деревьями. Вейв бродил вдоль берега. Вокруг в воздухе метались комары. Вейв даже услышал некоторых лягушек. Тацуми и Булат завтракали далеко позади перед костром. Вейв в унынии брёл прочь от их дымка. Взгляд бегал по тине. В один момент парень услышал плач за густыми зарослями.
— А?! Кто это?! Эй!
Вейв ринулся на звук. Плач усилился. Он точно теперь знал, что здесь кто-то есть. Прямо в воде плакала какая-то девушка в зеленоватом платье с длинными волосами.
— Эй! Ты кто?!
Вейв понял, если сделает ещё пару шагов, ноги по колено пропадут в болотной тине.
— «Мастему я оставил у них!»
Вейв бросил взгляд в сторону далёкого дымка. Когда он вновь обернулся в сторону девушки, то увидел, как она приближается… и раскрывает, подобно цветку — одежда оказалась лепестками растения, волосы — хищным языком, внизу показались ласты, какие-то лапы, которыми этот опасный зверь перемещался по дну… Вспышка — перед тем, как Вейв успел схватиться за Меркаву, появился Булат, облачённый в Люцифера. Дым поднимался теперь позади широких плеч.
— Болотница, — богатырь развернулся к брюнету, — изображает из себя девицу, который обидели, чтобы заманить поближе. У нас в Артасании о них все знают.
Булат испепелил своей энергией этого опасного фэйри.
— Здесь мало людей, — Булат зашагал к берегу, — а в таких землях сразу же начинает жить всякая нечисть.
Вейв рассказал Булату и Тацуми о том, что случилось в Столице после схватки с Итаквой, а от них он узнал о приключениях в других мирах, узнал о том, кем была Эсдес и что она скоро вернётся.
— В какую историю мы оказались втянуты, — до Вейва дошёл глобальный смысл всех этих событий.
— Да, мне самому не верится, — с пониманием посмотрел на него Тацуми.
— Вы расскажете об этом своим детям, — посмеялся Булат.
— Эсдес… что она будет теперь делать? — задал вопрос Вейв.
— Попытается стать Императрицей, что ещё ей делать? Возможно, министры будут служить ей жополизами, — предположил Булат.
— Она мне враг, если будет защищать этих чудовищ, — сказал Вейв. — Мне не будет покоя, пока я не уничтожу Сюру! И этих министров, которые позволили Сюре убить моих родителей!
Вскоре они дошли до развалин деревни.
— Похоже, несколько лет здесь никого нет, — Тацуми оглядывался по сторонам. — Когда мы шли к Столице, я видел много таких деревень. Они разорены.
— Ага, говорят, они погибли от чумы, но на самом деле Онест принёс в жертву демонам тех, кто тут жил, — сказал Булат.
— Чудовище… — Вейв оглядывался вокруг, видел давно сожжённые амбары, загоны, храм и приходская школа, большие дома, где могли жить сразу несколько семей. Вейв, Булат и Тацуми остановили взгляд на одной старой статуи, изображавшей кого-то из духов природы, одного из свиты Йаванны. Герои прошли дальше, ещё посмотрели на унылые останки уничтоженного поселения.
— Вейв, ты как себя чувствуешь? — спросил сейчас Булат.
— Я чувствую, что смогу летать.
— Хорошо. Попробуй.
— Мастема: тысячемильный полёт!
Диски появились за плечами Вейва, раскрыли перья. Брюнет смог взлететь, пролетел несколько сотен метров в воздухе за пару секунд. Потом опустился, встал на крышу наиболее целостного дома.
— Я могу продолжать путь.
Вейв очень серьёзно посмотрел на Тацуми и Булата.
— Вы видите.
Трое пролетели над лесом, дальше пошли луга — густая высокая трава покрывала склоны, в свете дня можно было очень хорошо рассмотреть пейзаж далеко внизу. Тацуми бросил взгляд на юг — и дух схватило: на такой высоте они сейчас были, такое расстояние преодолели. Далеко-далеко внизу серебрилось очередное озеро, возле него деревья — там вокруг всё теперь уже сливались в сплошной зелëный покров, а облака стояли прямо над ними — взять чуть-чуть выше и можно коснуться рукой.
— Булат, мы теперь с тобой подобны богам. Подумать только, — Тацуми взглянул на свою руку, меж пальцами пробежал разряд электричества, — такая власть.
— Есть лишь один Бог на Небесах, — вдруг возразил ему Вейв, — а мы не боги.
Брюнет взглянул на свои крылья.
— Скорее мы — ангелы.
— Ангелы или боги, мы всяко очень сильны, но Вейв прав — есть те, кто сильнее нас. Мы их видели с Тацуми, те, кто живут вне этого мира, — сказал Булат.
Они приземлились поближе к деревне — та была большой, тут проходил путь и прямо сейчас через него тянулись караваны переселенцев, что гнали стада. Трое наших героев сразу сделались предметом всеобщего внимания, а потом и почтения, когда они сказали, что являются воителями тэйгу. Их попросили приструнить местных тиранчиков и убить пару чудовищ. Булат сразу начала веселиться — под сводом самого дорогого заведения здесь ему подали лучшую еду и приличный алкоголь.
— Вейв, нужно помянуть твоих близких, — Булат подал ему кружку пива. Тацуми выбрал алкоголь наименьшей крепкости.
— Хорошо, — Вейв не стал этому противиться — он выпил пиво, заел его тем, что ему предложили. Местные интересовались положением дел в Столице. Булат прямо сказал, что добрых вестей у него нет.
— Не хочу омрачать ваши лица, но в Столице власть принадлежит тирану, который убил Императора и правит за его малолетнего сына.
Им предоставили славные кровати. Булат обнажил мускулистую грудь, коснулся своих торчащих волос. Затем рухнул на ложе, растянул руки в удовольствии.
— А-ах! Как приятно просто лечь в такое место!
Тацуми и Вейв расположились на соседних постелях. Все пожелали друг другу хорошего сна. Луна взошла на ночное небо. Холодный ветер прозвучал над крышей дома. Тацуми спал на постели, был накрыт одеялом.
— Тацуми…
Из ветра рядом возник образ Эсдес.
— Неужели он украл тебя у меня? — она ненавистно взглянула на Булата, спящего в другой стороне дома. Несколько шагов прозрачной проекции. Синева в глазах блеснула холодом.
Тацуми снилось, что на родную деревню нашла сильная зима. Вьюга выла за окнами, холод проникал сквозь стены, зубы стучали, ноги-руки дрожали. Огонь угасал. Тацуми замерзал, забившись в угол. Вокруг белый иней поглощал стены изнутри, домашнюю утварь, корка льда покрыла людей, они пошли трещинами…
— Нет! Нет!
Тацуми увидел, как всё вокруг развалилось на кусочки льда. Саë и Иэясу рассыпались вместе со всеми остальными. Даже одежда распалась. Тацуми остался голым в снегу. Из вьюги на него смотрели два красных глаз — две алые звезды.
— Эсдес!
Тёмная женская фигура с пышными волосами и огромными грудями — титанида улыбалась…
Крик петуха за окном.
— Тацуми, ты чего такой кислый? — поинтересовался утром Булат.
— Мне снилось… что Эсдес заморозила мою деревню.
— Ясно. А я как раз очень хорошо спал. Не помню, что мне снилось, — Булат зевнул. — Рад, что этого Дракона больше нет в моих снах. Теперь он спит с Эсдес. Вот он — достойный ей любовник
Булат посмеялся. Тацуми тоже немного улыбнулся:
— Не понимаю, что Эсдес нашла во мне. Я не садист. Я не мучитель.
— Тацуми, у тебя очень милый вид, ты не знал? — Булат очень любовно взглянул на него.
— А… да? Правда?
Они тут оба посмеялись. Вейв с мрачным лицом подошёл к ним, сел за стол.
— Ты тоже не выспался? — поинтересовался у него Булат, попивая пиво.
— Нет, я спал не так уж плохо… Просто…
Слёзы Вейва резко выступили на глазах.
— Не могу забыть смерть семьи! Мама, папа! Все остальные! Я не могу забыть это!
Вейв схватился рукам за лицо. Он плакал.
— Сколько бы дней не прошло, а я помню это, словно только что узнал об их смерти! Я не могу успокоиться! Не могу перестать ненавидеть!..
— Вейв! — уверено сказала Булат. — Это очень хорошо, что ты ненавидишь. Ненависть даст тебе силы покончить с врагами, отомстить. Но, Вейв, не дай ненависти тебя ослепить! Вот почему мы должны сперва перегруппироваться. А потом нанести удар. Вейв, как только тебе больно, думай о нашей борьбе. Думай о том, как мы будем бить врага в скором времени. Думай об этом!
Тацуми счёл всё это очень вдохновляющим. Он улыбнулся, подумав о том, какой Старший брат славный лидер и вояка.
Булат думал, что ему делать. После того, как он удовлетворил себя с Тацуми, желание немного остыло на первое время. Булат хорошо чувствовал, что Тацуми чужды эти извращения. Что он бы по доброй воле никогда не захотел таких отношений.
— «Тацуми видит во мне старшего брата, а я, выходит, пользуюсь этим, чтобы удовлетворять свои скотские наклонности».
Булат раньше всегда гордился своей способностью совращать мужчин, склонять их к мужеложству — но это происходило всё как у животных, они быстро разбегались: эти мужчины могли потом идти на все четыре стороны, веселиться с девочками, заводить семьи, спускать деньги на шлюх. Ему было не так важно, что они чувствуют. А что чувствует Тацуми, Булату сейчас было важно.
— «Булат, скажи себе честно, сколько ты будешь жить без ночи с Тацуми, когда он сам тебе предполагает?»
Булат прямо озвучил в голове у себя этот вопрос.
— «Я едва могу продержаться день. Мне нужно делать это каждый день. Я такой мужчина».
Булат подумал, что ему нужно будет найти себе ещё одного мужчину, чтобы сбросить пар.
— «Нельзя доставать Тацуми этим слишком часто».
Вейв летел вместе со своими напарниками. Вокруг Тацуми при полёте разрядами мерцала электрическая аура. Булат стоял на воздушной доске. У Вейва за спиной работали крылья Мастемы, главным образом, они просто парили. Неожиданно в глазах у брюнета потемнело…
— Вейв!..
Ему снились крики семьи, смех Сюры, ублюдочный выродок пытался изнасиловать Куроме.
— Вейв, я хочу заставить тебя смотреть на то, как я делаю это с ней! — злодей срывал одежду с напуганный брюнетки.
— Отпусти! Отпусти её! Не смей ублюдок! Я тебя убью! Порву на куски! Уничтожу!
Вейв был сейчас связан, он не мог двигаться — никакого тэйгу не было под рукой.
Брюнет открыл глаза. Обнажил себя лежащим возле веранды, каменное здания. Его накрыли.
— «Похоже, я потерял сознание».
Вейв попробовал вспомнить последнее, что случилось перед падением в кошмар. Младшая жрица Йаванны вскоре навестила его, когда стало известно, что он пришёл в себя. Она дала ему какое-то снадобье. Вейву религия запрещала употреблять то, что изготавливают служители иных культов — но употреблять лекарства даже из рук неверных она дозволяла, потому Вейв, не задумываясь, выпил сладковатый напиток. Вскоре жрица позвала Тацуми.
— Мы со Старшим братом тебя подхватили, когда ты падал, Вейв.
— Наверное, я злоупотребил могуществом тэйгу, — Вейв сидел на кровати.
— Да, стоит быть осторожнее с тэйгу.
Вейв посмотрел на свои руки. Лик его сейчас выразил страх и скорбь. Потом брюнет вновь возвёл убитый взгляд на Тацуми:
— Тацуми, я никогда не думал, что всё так обернётся!
— Я не знаю, как тебя утешить, Вейв, — Тацуми осталось только развести руками. — Я не могу тебе сказать ничего такого, чтобы твоя боль прошла.
— Я понимаю, Тацуми, — Вейв в очередной раз поник головой. — Будь я на твоём месте, я бы тоже ничего не мог такого сказать.
Слёзы снова выступили на его глазах, парень шмыгнул носом. Вытер потом слёзы и сопли:
— Тацуми, где Булат?
— А… Ээ, Старший брат сейчас отдыхает. Если ты понимаешь, о чём я.
Городок, где они сейчас находились, пребывал во власти Революционной армии. Булат мог найти здесь одного своего знакомого соответствующей ориентации. В храме Йаванны можно было отыскать ритуальных проституток — буквальных жрица любви. Среди них, в том числе, были мужчины, которые считали себя женщинами.
— Привет, Ямаги!
Ямаги Гильмертон — очень милый блондин, сейчас распускавший свои волосы, словно девочка, и носящий девичью одежду жриц Йаванны. Он занимался алхимией и теургией — и был старым знакомым Булата.
— Привет. Давно не виделись, — обратился к нему Ямаги. — У тебя новый тэйгу?
Ямаги сразу обратил внимание на браслет Люцифера.
— Да, как видишь, — блеснул улыбкой Булат. — Шино часто тебя хвалил. Говорил, ты надёжный парень.
Булат вынул пару перчаток.
— И это тэйгу, — Ямаги узнал их. — Перфектор — «Чудесные руки бога».
Булат и Ямаги разговаривали в углу кумирни — здесь стояло множество статуй, изображавших природных духов из свиты Йаванны. Священная роща была разбита вокруг храма, жрицы ухаживали за красивыми садами. Здесь поблизости содержались различные экзотические птицы.
— Меня брали силой, принуждали… — поникшим голосом сказал Ямаги. — Когда я остался здесь без надёжных покровителей, местные революционеры использовали меня… не только как производителя зелий.
Булат всё это слушал ни с самым приятным выражением лица. Но это была повсеместная практика. Он часто слышал, что пассивных мужеложцев можно насиловать, принуждать, не спрашивая у них согласия.
Тацуми и Вейв сейчас отдыхали в банях, расположенных близ храма. Вокруг в очень откровенных нарядах клиентов зазывали ритуальные блудницы. Здесь останавливались бойцы Революционной армии, можно было встретить элитных командиров. Булат и Ямаги пришли сюда, первый увидел Тацуми и Вейва, подвёл к ним блондина, представил его.
— Похоже, некоторые командиры нашей Революционной армии злоупотребляют — они грабят местных, дерут завышенные налоги, наживаются на наркоторговцах, — сообщил Булат.
— Это то, чего сполна делают в Столице, — сказал Тацуми.
— Насколько я понял со слов Рана, это всё глубоко укоренено в политику министров, — вспомнил его слова Вейв.
— Я хотел, чтобы этого не было. Я сражался против министров не только потому, что они — узурпация, а потому что я хотел лучшей жизни для Империи, — сказал тут Булат. — Мне неприятно слышать о том, что Революционная армия занимается тем же.
— Ран говорил мне, что ваша революция ничего не исправит, — вдруг вспомнил его слова Вейв. — Ран говорил мне, что люди по своей природе — скоты. Что этот мир не создан для торжества справедливости. Он говорил, что, возможно, вы сможете уничтожить Онеста и его столичных чинуш, но вы не сможете изменить людей в целом.
— Вейв, а ты согласен с этим Раном? — спросил Тацуми.
— Не знаю… Я стал сейчас свидетелем поразительной подлости, жестокости людей. Я не знаю… сделает ли ваша Резолюция лучше или нет… Я только хочу отомстить Сюре и министрам, — сказал Вейв.
Булат хотел выпустить пар.
— Если тебе так хочется, — подсказал Ямаги, не настроенный на секс после всего, что с ним случилось вслед за смертью возлюбленного, — я могу найти тебе ребят, которые пустят тебя по кругу, Булат.
— Ну давай, — кивнул богатырь. — Найди. И посимпатичнее.
Ямаги привёл троих мужиков, бойцов Революционной армии — небритых, наглых, рослых, но в остальном — то, что надо.
— Я могу за бесплатно дать вам, как даст вам одна из девок, — обратился к ним Булат. — Вы согласны?
Мужики в шутливой, пошлой интонации пообещали дать ему шанс. В самом скором времени все они разделились. Булат сосал член одного из них. Давал возможность им долбить себя в глотку. Один из мужланов лёг на спину, дал богатырю сесть на себя. Булат в таком положении сосал член у второго любовника. Тот, который лежал, сам взял рукой фаллос Булата, высоко торчащий, и надрачивал эту дубину. Третий мужлан в это время дрочил себе, наблюдая за всем этим, потом скот схватил Булата за руку, приблизил эту руку к своему члену, вручил надрачивать. Булат таком образом имело дело сразу с тройкой органов — один занимал руку, второй — рот, третий — зад. Ему самому тоже дрочили. Булат поскакивал на мужском хозяйстве, сам старался ртом поглубже заглотить. После такой вот позы, Булат, сам хорошо этим всем возбуждённый, раком принял в себя мужское достоинство — в рот и в зад. Третий мужлан пока дрочил. В один момент ему попался на глаза Ямаги.
— Я не хочу, нет… — но, не особо сопротивляясь, Ямаги таки подставился. Булату это не очень понравилось:
— Эй, — богатырь вытащил член изо рта, — он же сказал, что не хочет!
Похотливый мужлан обернулся.
— Он — пидор, пидоры должны обслуживать настоящих мужиков.
Булату не понравился такой ответ. Но что он мог поделать? Он мог бы набить им морды, но не будет же он так выбивать дерьмо из половины Революционной армии? Булату это осталось проглотить. Тем паче Ямаги, пусть хоть с унылым лицом, но таки согласился обслуживать насильника. Булат получил в задницу порцию семени, после чего сразу же предложил свою тому третьему мужлану. Содомит оставил Ямаги и вернулся к Булату, захлюпал у него в одном месте. Вскоре Булат получил порцию приятной, горькой жидкости себе в глотку. Наш герой принялся дрочить себе, благодаря чему сладострастно извергся спермой в тот самый момент, когда в него кончил последний из троицы. Хотя Булат согласился обслуживать их бесплатно, ему пренебрежительно бросили какие-то деньги, посмеялись и ушли.
***
Онест был рад. Сюра стоял рядом и выглядел как человек.
— Итак, я выжил, сын мой. Кара пыталась меня настигнуть, но я спасся, — говорил министр, сидя в удобном кресле.
— Отец, а ты не намерен наказать этого трусливого ублюдка — Досена? — спросил Сюра.
— За что?
— Это он помог этому ублюдку Вейву найти тебя.
— Ах, это… — Онест немного подумал, почесал бороду. Министр встал. — Сюра, мне нужно преподать тебе урок.
— Какой? — Сюра немного удивился.
— Такой.
Досен появился здесь. Он действительно волновался.
— Досен, когда Вейв искал меня, это ты указал ему на меня? Сказал о том, где я?
На такой вопрос Онеста у Досена сотряслись коленки, язык заплёлся.
— Досен, не хочу тебя пугать, потому сразу скажу тебе: я не считаю тебя виноватым. Досен, я выпишу тебе за это специальную премию, — пообещал Онест.
— Что? За что мне премию? — удивился Досен.
— За то, что ты указал на меня.
Пауза — Досен и Сюра ожидают пояснения. Наконец Онест его дал:
— Дорогой Досен, я хочу отблагодарить тебя за то, что ты следовал своим принципам. Я хочу, чтобы между нами было доверие. Я хочу показать тебе, что я вовсе не зол на тебя.
— Но почему? Я же подверг вас опасности? — удивился Досен.
— Верно, Досен, но я бы на твоём месте поступил таким же образом. А я уважаю себя. Я не просто какой-то негодяй, я — либертин, человек с принципами. Собственный интерес — это единственное из возможных человеческих отношений, в которое я верю больше всего, поэтому-то соглашение, которое я заключил с вами, — Онест окинул взглядом Досена и Сюру, — оно должно быть для вас исключительно выгодным. Вот почему я всегда одобряю людей, которые следуют своим принципам. Вот за это я хочу наградить тебя, Досен.
— Отец, Сайкю ты, я так понимаю, не простил, — сказал Сюра, когда Досен покинул их.
— Потому что он забрал у меня Книгу, Сайкю забрал мои глаза и уши. За это я его уничтожу! Если уж он просто сбежал, то Дьявол с ним! Я не стал бы тратить силы на его преследование. Тем паче от его побега мог бы быть смысл. Сбежав в другую страну, где у нас есть союзники… пути к отступлению — это всегда очень важно, — сказал Онест.
— А Досену ты доверяешь, отец? — спросил Сюра.
— Нет, конечно.
— Я думал, что он твой друг.
— У меня нет друзей, сын, — ответил министр, — мне выгодны отношения с Досеном, пока мы в одной упряжке, но как только ситуация переменится, и он станет мне негоден, я первым отшвырну его в сторону. И Досен, и Сайкю — они разгадали мои мысли, дали мне понять, что относятся ко мне точно так же, и предложили сотрудничать. Я согласился, и на этом держится связь между такими людьми, как мы, сын, либертины. А в чём дело, сын, тебе не нравится Досен?
— Отец, мы оба видели, как бегают его глазки…
— Честное слово, если бы не политические соображения, я бы с удовольствием отдал его на твою милость, Сюра.
Онест подумал кое о чём ещё:
— В любое время дня и ночи меня воспламеняет неодолимое желание нанести вред людям, ибо нет на свете созданий, более отвратительных, чем люди, — заявил министр. — Когда человек силëн, как ты, Сюра, он очень опасен, и ни один опасный зверь не сравнится с ним в жестокости.
— А если человек слаб, тщедушен, несчастен? — спросил Сюра.
— Тогда он просто-напросто низок, ничтожен и отвратителен — и внутри и снаружи! — ответил Онаст. — Сколько раз я краснел от стыда за то, что родился среди подобных существ. Утешает меня только то, что Князь мира сего, Князь Тьмы, Дьявол дал им меньше, чем мне, и что Демоница-Жизнь каждодневно мучает их, поэтому я желаю иметь как можно больше средств и возможностей способствовать уничтожению людей. Я бы, будь моя воля, стëр бы всех людей с лица Земли!
— Каковы твои дальнейшие планы, отец? — поинтересовался Сюра. — Ты сделал упор на борьбе с внешним врагом.
— Внешний враг — друг любого тирана, сын мой. Не бывает на свете тиранов без внешних врагов. Они — два сапога пара. Люди всегда готовы терпеть, когда их убеждают в том, что кнут нужен для их защиты, — говорил Онест. — Здесь я учился в первую очередь у шахиншахов Мидии — они устроили абсолютный деспотизм, провозгласив благим всё, что делает правитель, и всех недовольных они объявляли порождениями Дьявола. Ко всему они приписывали его козни. Мы боремся против Дьявола, потому нам нужна абсолютная власть, говорили они… Разумеется, — далее продолжал министр, — законы надо ужесточить во что бы то ни стало, и сегодня счастливо управляются те страны, где правит инквизиция. Только они находятся под истинной властью коронованных особ. Задача духовных оков — упрочить оковы политические, власть скипетра зависит от власти кардинала, и обе власти — мирская и клерикальная — исключительно заинтересованы в том, чтобы поддерживать друг друга, потому что чернь может добиться своего освобождения, только расколов их единство. Ничто так надëжно не устрашает государство, как страх перед богами и дьяволами, сын мой, ничто так не пугает людей, как вечный злой дух, грозящий вероотступникам. Мы же, Сюра, одна из немногих крупных держав этого мира, ни во что не ставим грозные окрики презренных жрецов и плюëм на них — но нам же лучше держать наших рабов в постоянном страхе, это единственный способ абсолютно безнаказанно угнетать народ. По примеру нашего первого Императора, я бы хотел, чтобы пропасть между монархом и чернью была не менее широка, чем между божеством и тараканом — чтобы одним мановением руки, монарх мог превратить свой трон в остров посреди необъятного моря крови. Деспот должен быть богом на Земле, а его подданные имеют право лишь падать ниц в его присутствии. Не отыщется на свете такого идиота, который осмелится сравнивать физическую конституцию — да, да, простую физическую конституцию — монарха и простолюдина, — как обычно говоря об этом, первый министр хлопал себя по своему огромному животу; свою пасть, свою ненасытную утробу, он набивал сладостями, приторными, липкими, совершенно беспорядочно перемешанными — их он все загребал своими ручищами и совал себе в свой гигантский рот — который он разевал значительно шире, чем обычный человек вообще мог бы открыть челюсть. Это был скорее опасный зверь, чем человек. — Я склонен считать, что Демон Жизни вложил и в монарха и в подданных одинаковые потребности, но ведь и лев, и земляной червь имеют одни и те же потребности, однако служит ли этот факт признаком сходства между ними?
Сюра рассмеялся.
— Не забывай, сын мой, что как только монархи начнут терять свой авторитет на континенте, как только они приблизятся к презренной толпе, то это станет первым шагом к их падению — а если они будут оставаться на недосягаемой и невидимой высоте, наподобие монархов Великой Асии, шахиншахов Мидии, фараонов Та-Кемет или императоров Чжоу — весь мир будет дрожать при одном упоминании их титулов. Неуважение питается фамильярностью, а фамильярность проистекает от близости к простым людям и от того, что они видят монарха ежедневно и привыкают к нему.
— Отец, нам с тобой по душе деспотизм, — улыбнулся Сюра, — потому — что мы обладаем большим могуществом, но как может он полюбиться слабому существу?
Сюро иронично ухмыльнулся. Онест продолжал жрать и говорить — именно жрать, а не есть, ибо ест человек, это же был какой-то дьявольский зверь — обычный человек не мог физически потреблять такое количество пищи, да ещё так быстро.
— Деспотизм полюбится каждому, сын мой, — ответил Онест со спокойной убеждëнностью, — и всё человечество идëт неуклонно в этом направлении. Стремление к деспотизму — вот самое первое желание, которое внушила нам Вечно Преступная Природа, и закон этой шлюхи не имеет ничего общего с глупой поговоркой о том, что с другими поступать следует так, как вы хотите, чтобы они поступали с вами. При этом ещё и добавляют, что эта заповедь обусловлена страхом перед ответными репрессиями, хотя нет никакого сомнения в том, что только ничтожные рабы, боящиеся собственной тени, придумали подобное наставление и самым наглым образом пытаются всучить его нам, людям сильным, под видом естественного закона вещей. Я же утверждаю: самое первое, самое глубокое и сильное желание в человеке — заковать в цепи своего ближнего и угнетать его изо всех сил. Сосунок, который кусает грудь своей кормилицы, ребëнок, который постоянно ломает свою погремушку, показывают нам, что склонность к разрушению, жестокости и угнетению — это самое первое, что Демоница-Жизнь запечатлела в наших сердцах, и что она зависит от вида заложенной в нас чувствительности. Поэтому я полагаю самоочевидным тот факт, что все удовольствия, которые скрашивают жизнь человека, все наслаждения, которые он способен испытывать, всë, что служит утолению страстей, — всë это целиком и полностью выражается в деспотизме по отношению к своим собратьям. В сластолюбивой Великой Асии предметы удовольствия содержатся в заточении — в гаремах, и это доказывает, что угнетение и тирания намного усиливают похоть, и много приятнее удовольствие, когда оно получено через посредство насилия. Когда люди поймут, что степень насилия определяет количество человеческого счастья, поскольку насилие даëт необходимую встряску нервной системе, тогда счастливейшим из смертных будет считаться самый грубый, самый жестокий, самый коварный и порочный человек. Счастье заключается не в пороке и не в добродетели, но в том, под каким углом мы смотрим на то и на другое, и выбор зависит от нашей индивидуальной организации. Мой аппетит вызывается не блюдом, которое мне подают, — Онест сжал последний кусок сладости, — демон аппетита заложен глубоко внутри меня, он называется потребностью моей души. Одна и та же пища, сын мой, может вызывать совершенно разные эмоции у двоих разных людей. Скажем, у голодного потекут слюнки, а у того, кто набил свой желудок, появится отвращение, однако здесь надо учитывать коренное различие между полученными вибрациями: порок вызывает в органах человека с порочными наклонностями более сильные ощущения, нежели добродетель в человеке добродетельном. Один имел доброе сердце, а второй был дьяволом несмотря на тот факт, что оба обладают чувствительностью. Просто у них разный темперамент и разные виды чувствительности, так что, без сомнения, дьявол по рождению испытывает более яркие ощущения, чем ангел, и потому намного счастливее.
— Потому что более сильные ощущения всегда доставляют человеку больше удовольствий? — риторически спросил Сюра.
— Верно, — согласился Онест, — сильная личность, благодаря своей внутренней организации, служит сосудом скорее для всего злого, нежели для доброго, и скорее познает счастье, чем мягкий и миролюбивый человек, чья слабая организация не даст ему иных возможностей, кроме как уныло жевать безвкусную жвачку банальной добропорядочности. Скажи, в чём достоинство добродетели, если повсеместно люди предпочитают ей порок? Итак, ангел и дьявол во плоти настолько счастливы, насколько это в их силах, но дьявол все-таки был счастливее, ибо его удовольствия несравненно живее, острее и глубже — между тем как любящий всех ангел, скажем, раздавая нищим милостыню, испытывает ощущения, бесконечно более слабые… Мне могут возразить, дескать, доброжелательный человек заслуживает общественные почести, а порочный — отвращение и ненависть. Пусть так, но меня интересует не воздействие, которое они оказали на окружение. Я оцениваю внутренние ощущения, которые разные люди испытывают в силу своих природных наклонностей. Следовательно, я имею право заявить, что счастливейшим на земле человеком непременно будет тот, кто склонен к самым мерзким, самым вызывающим и преступным привычкам и кто чаще даëт им волю — словом, тот, кто ежедневно удваивает и утраивает размах своих злодеяний.
***
Ранее утро, две сестры дремлют на одной постели. Ещё не встало Солнце. В темноте сгущаются капельки тьмы, они просачиваются в комнату. Мелкие и очень злые глазки проклёвываются в этих растущих шарах живого мрака…
— Ты — убийца! Убийца!
Куроме пришла в ужас, созерцая толпу живых мертвецов, тянущих к ней руки. Она узнала тех, кого она убила. Здесь явились все они — убийца Доя, генерал Рокуго — наставник Надежды, телохранитель Волл, много кто ещё.
— Нет! Это был приказ! Мои грехи прощены! Боги любви и света теперь защищают меня от Сатаны!
Куроме в ужасе отвечала призракам именно это.
— Тебе не уйти от Дьявола! Тебе не уйти от ада! Мы ждём тебя в аду, куда попадают абсолютно все после смерти, чтобы вечно страдать в яде своих грехов, совершённых при жизни!
Мертвецы всё равно схватили Куроме своими холодными пальцами, окружили кричащую от ужаса девушку своим зловонием. Она забилась от страха.
— Куроме! — Акаме почувствовала, что-то не так, и проснулась. Её сестра что-то испугано бормочет прямо во сне. Взгляд алых глаз различил скопление чёрных шаров, висящих прямо над сёстрами. У этих шаров зияли глаза — очень злые, налитые кровью, они таращились прямиком на лицо Куроме, идущее потом. Акаме немедленно схватила Проклятый меч. Шары оказались быстро нарезаны, их злые глаза угасли. Ничего от них не осталось. Куроме пробудилась от кошмара. Акаме пришлось обнять сестру и успокаивать её.
Солнце светил над линией горизонта, оно освещает целиком и полностью комнату, наполненную книгами и свитками.
— Лемуры, — Лаббок показал свою книгу, где были нарисованы такие шары с глазами, — или ларвы. Злые души, воплощение ночных кошмаров.
— Да, это они, — узнала их Акаме. — Они пришли терзать мою сестру, я их уничтожила.
— Похоже, твои демонические глаза позволяют тебе видеть даже астральных опасных зверей, — Лаббок закрыл книгу. — Насколько я помню, раньше по всей Империи проходили лемурии — праздники, посвящённые умиротворению лемуров; их заклинали не терзать добрых людей — просили ограничиться лишь грешниками.
— Я не позволю терзать им мою сестру. Пусть терзают кабинет министров — там их хватит грехов, — сказала Акаме.
Куроме до сих пор сидела с очень несчастным выражением лица.
— Акаме, я хочу печенья…
— Ты хочешь ту отраву, которую тебе давали?
— Да…
— Нельзя, Куроме, — Акаме покачала головой. — Иначе когти ада потянутся к тебе!
Младшая сестра дрогнула, только вспомнив те чудовищные ощущения, каковые ей удалось пережить.
— Куроме, я буду защищать тебя, не бойся, после всего, что мы пережили, я уверена, Высшие силу за нас. Я не сдамся. Теперь я верю в лучшую судьбу за нас, — Акаме ещё раз крепко обняла Куроме.
Сёстры, облачённые в туники, прогуливаются по городу. Тепло и солнечно, говор насыщенной жизнью улицы. Приятный запах цветов. Свежий и очень приятный воздух.
— Помнишь, когда мы были одной командой, нам давали время отдыхать, — заговорила Куроме.
— Не напоминай. Я не хочу слышать о тех временах, — уверенно сказала Акаме. — Слишком больно.
— Когда я узнала, что ты наделала — убила своих… Акаме, я тебя возненавидела, я подумала, ты предала меня, — поделилась воспоминаниями Куроме.
— Моя глупая маленькая сестра, — снисходительно улыбнулась ей Акаме. — Я до последнего желала, чтобы мы вместе встали на одну сторону. И как видишь, — Акаме крепче сжала руку Куроме, — я добилась своей цели.
Они продолжали гулять на ярмарке. К ним подбежал мальчишка — на вид, один из местных.
— Вы не хотите приобрести шанель? — он протянул им какую-то небольшую зверушку, покрытую белым мехом и с длинными ушами. — Они прелестны и хорошо пахнут!
Акаме взглянула на неё так, словно перед ней была еда. А вот Куроме сразу же умилилась зверьку.
— Шанелей бесплатно раздаёт чудотворица Игуара! — рассказал мальчика. — Она сегодня утром пришла с караваном. Давайте я вас к ней отведу.
Куроме держала в руках шанель, мальчик вёл сестёр. Они подошли к толпе людей, охочих до чудес. Многие держали на руках этих животных — шанелей. Как только девушки показались среди них, люди вдруг все как по команде расступились, дав пройти к красивой женщине с волосами оттенка красного дерева, её лицо украшала родинка под глазом, Игуара носила светло-зелёное платье.
— Я видела нашу встречу во сне, — обратилась чудотворца к нашим сёстрами, — вы Акаме и Куроме — мои друзья нашептали мне ваши имена.
Акаме ощущала угрозу, а вот Куроме очень обрадовалась благоухающему запаху, исходящему от шанелей.
— От вас пахнет человеческой кровью, — обратила внимание Акаме. После чего схватила шанель из рук Куроме и отбросила эту зверушку. — Вы не похожи на добрую чудотворцу!
Народ пришёл в замешательство.
— Акаме! — раздался крик Рана — с Созерцателем на голове, блондин появился в сопровождении священников Пути Мира. — Эта женщина — опасный зверь!
Игуара быстро бросив взгляд на него, начала преображаться — тёмная чешуя покрыла собой нежную кожу, когти выросли на руках и ногах, позади откинулся данный, мускулистый и мощный хвост. Платье спало. Волосы уподобились гриве льва, а страшные зубы оскалилась там, где миг назад ещё блестала мягкая улыбка.
— В земле, откуда вы родом, нас называют йома — я пришедшая из подземного царства! — представилась теперь Игуара нечеловеческим голосом.
— «Йома — мистические демоны, которым нет места в этом мире!» — Акаме и Куроме сразу вспомнили, чем их пугали родители в детстве.
— Я почувствовала, что воля нашего Принципала — Отца Миллиона Избранных желает нашей встречи! — продолжала йома, угрожающе держа перед собой руки с когтями и водя позади хвостом. — Ах, жаль разбойники выдали меня!
Игуара сейчас имела в виду, конечно же, что те, кто пожелал её изнасиловать во время путешествия, теперь воняли из её рта. Акаме и Куроме отпрыгнули, дабы избежать мощного хвоста. Часть людей бросилась бежать. Некоторые, особенно дети, окружённые шанелями, сейчас с одержимым видом кинулись против двух наших сестёр. Жертвы чар на несколько секунд отвлекли на себя внимание девушек. Мускулистый длинный хвост метнулся к убийцам, поднял пыль от удара по земле. Куроме и Акаме очутились по разные стороны от него, после чего он двинулся к старшей сестре. Чтобы не привлекать внимание, они не носили сейчас с собой тэйгу. В это время лучники, сопровождавшие священников, пустили стрелы — увы, они ничего не смогли сделать против тёмной чешуи йома — чрезвычайно плотной и прочной.
— Основание хвоста! — Ран с помощью Созерцателя увидел слабое место. Блондин схватил нож одного из священников, которым нарезались во время ритуальных обедов фрукты и хлеба — метнул это оружие. Не в Игуару, а туда, где его могла бы поймать Куроме. Она, конечно поймала. Акаме в это время делала всё, чтобы избежать хвоста. Очень длинный, гибкий — когда в руках нет тэйгу, это очень опасная штука. Красные глаза Игуары чрезвычайно яростно наливались кровью.
— Тебе не уйти от нашего Принципала! — рычала йома. — Всемогущего Посланника самого Азатота!..
Куроме вонзила священный нож в основание хвоста. Как только лезвие пробило чешую, Игуару взревела в судорогах, охвативших всё тело от когтей ног до гривы на голове. Одержимые почти успели накинуться толпой на наших героев.
— А-а-а! Будьте вы прокляты, слабые земные боги! — йома оказалась в предсмертной агонии. — Сидящие на Кадате!.. Вы забыли, кто вам Принципал?! [1]
Игуару обратилась сейчас с глубоким возмущением к тем высшим силам, чьё проявление, передаваемое через лезвие ритуального ножа, в данный момент разрушало её.
— Твой хозяин, Дьявол, не будет заботиться о твоей жизни!.. он презирает тебя! — Акаме вынырнула из кучи одержимых, сейчас потерявших силы. Игуару вся покрывается серым прахом. Йома успела вскинуть к небу хвост перед тем, как её тёмная чешуя полностью сменилась на базальтовую стружку — демоница рассыпалась в прах. Вместе с этим исчезли все шанели — симпатичные зверьки распались такими же горстками праха. Одержимые начали возвращаться в сознание. Священники взывали к благим высшим силам, Акаме и Куроме взялись за руки.
— Парика! Это была парика! — указывал пальцем сподвижник Пути Мира на тот прах, который остался от бесов. Путники, в составе каравана которых сюда прибыла Игуару, также вернули контроль над своими телами и с удивлением оглядывались, не понимая, где оказались. Они вспомнили, как встретили эту девушку в пути, там, где по легендам глубокая расщелина ведёт в преисподнюю…
— Куроме, — Акаме держала свою сестру, — похоже, Дьявол ещё хочет заполучить твою душу. Но я ему не позволю. Слуги Дьявола останутся без добычи.
Ран в это время помог прийти в себя ребёнку, который привёл Акаме и Куроме к Игуаре. Ран вытряхнул из его ладоней прах, в который превратился фамильяр парики.
— Некоторые опасные звери могут выглядеть безобидно, чтобы подчинить волю своей жертвы. Эти твари как раз были из таких, — сделал вывод блондин.
Любовь в компании под крышей дома. Все четверо обнажены. Ран стоял возле края кровати и перед ним раком располагались Куроме, Челси и Акаме — высокий, стройный блондин обрабатывал по очереди то одну вагину, то другу, и та, которую он прочищал, всегда находилась в самой середине. Девушки ловко менялись сообразно удобству своего любовника. Ран, буквально не покладая рук, пальцами ублажал двух боков девушек — сейчас он как мужчина брал Акаме, а пальцами стимулировал киски Куроме и Челси. Потом Ран брал вагину Челси, мастурбируя сёстрам, затем блондин удовлетворял непосредственно членом только Куроме. Это был не только акт любви между мужчиной и женщиной — лесбиянство откровенно дало здесь о себе знать: все три девушки старались ласкать свой пол, подбадривать, включая Акаме и Куроме по отношению друг к другу. Ран в один момент оказался на спине, на его члене — Акаме, Куроме со спины трогала ей груди, а Челси села вагиной на лицо Рана, тёрлась своей киской о его нос и рот, давала любовнику всё там сосать. Челси и Акаме, как две связанные романтическими отношениями, наиболее активно целовались и ласкали друг друга. Челси при этом старалась таким же образом уделять внимание Рану, а Ран, в свою очередь, как давно связанный отношениями с Куроме, желал, в отсутствие Вейва, сделать как можно приятнее ей. Ран именно Куроме взялся потом как следует разрабатывать. Куроме он положил прямо на Челси, лицом к лицу, дал девушкам целоваться, в то время как сам постоянно брал в вагину Куроме, уже обильно идущую влагой. Акаме в это время мастурбировала себе рукой, пребывая прямо на линии взгляда Рана, чтобы он постоянно созерцал её сиськи, полные возбуждения, и женские гениталии, постоянно находящиеся под работой её же собственных пальчиков. Куроме кончила первой, Ран точно почувствовал, как стенки её влагалища сократились.
— Так, Куроме, если ты всё, то не занимай очередь. Уступи место сестре.
Куроме без лишних слов выскочила из бутерброда, теперь Акаме заняла её место, став спиной к Рану, накрыв собой давнюю любовницу. Ран вставил член в вагину Акаме, намереваясь довести разработку этого места до итога. Через несколько минут Акаме испытала оргазм, Ран это тоже хорошо почувствовал.
— Теперь тебя, Челси.
Акаме убралась и блондин накрыл собой Челси, он долбил в неё. Акаме в этот момент нагнулась, чтобы вставить свою голову между головами Челси и Рана. Акаме припала к губам Челси, получила возможность сосать давней любовнице язык. Челси кончила третьей, прямо за этим занятием её вагина пришла в движение и обдала восприятие острым теплом, куночка отстрелялась оргазмом. Тогда Ран вытащил свой член, попросил все троих девушек показать ему свои гениталии. Акаме, Куроме и Челси так легли, чтобы Ран видел и их вагины, и их груди, и их лица. Глядя на все эти предметы сразу троих девушек, Ран всего несколькими, очень мастерскими движениями довёл себя — белые капли его спермы полетели в сторону нагой, сексуальной троицы.
Куроме предпочла ещё поговорить с Раном, а Челси и Акаме, накинув какие-то тряпки, отправились купаться на речку, которая журчала буквально прямо за окном того дома, где они располагались.
— Тебе нравится Ран? — живо спросила Акаме у Челси.
— Не то что бы. Меня он заводит, но моё сердце принадлежит тебе, — давняя знакомая поспешила тут подтвердить эти слова быстрым поцелуем. Она чмокнула в губы Акаме.
— Я тоже люблю тебя, Челси. Ран — просто случайный человек. Но, кажется, его любит Куроме, — обратила она внимание.
— Акаме, — Челси сейчас сняла всю одежду, вошла в воду, течение здесь чувствовалось, — а я заметила, ты тоже ласкаешь Куроме — неужели ты вожделеешь родную сестру?
— Нет, мне просто хочется сделать ей приятно, — Акаме умывалась проточной водой. — Я была сперва вместе с её возлюбленным — Вейвом, почему бы мне не делать так всякий раз, когда я это могут?
Челси посмеялась.
— О, Акаме, какая ты проказница!
В этот момент сюда пробрались какие-то грубые мужики очень враждебного вида.
— Нам сказали, что тут есть сладкие цыпочки без охраны, — по их виду было ясно, зачем эти ублюдки сюда пожаловали.
— Эй! У неё красные глаза, — указал тут один из них, — это Убийца Акаме!
— Вы правы, — Акаме первым делом выхватила нож у первого насильника, вторым делом полоснула его по горлу, как привычно предпочитала. С каким же ужасом в глазах остальные ублюдки бросились бежать! Челси была сама по себе обычной человеческой девушкой. Не всем дано родиться потомками мидийского демона-дракона, как Акаме, потому Челси легко могла представить, как они её — без тэйгу на вооружении — валят на землю, вместе насилуют, в глазах у неё — такой же ужас, как у них сейчас. Челси яростным тоном поддержала напарницу:
— Так их, Акаме! Уничтожить их!
Через всё пространство над рекой перекинулась тонкая нить, она несла с собой рукоять Муросаме.
— Держи, Акаме! — донёсся голос Лаббока, до того скрывавшегося где-то на здании (понятное дело с какой целью). Акаме поймала свой меч, после чего с убегающими ублюдками было покончено очень быстро.
— Молодец! Так этих ублюдков! — радовалась Челси. — Ты погляди на них: только узнав, что на окраине города без очевидной охраны остановились красавицы-девушки, явно не бедные, они решили собраться, нас ограбить, изнасиловать и потом, очевидно, убить!
— Это солдаты нашей армии, — Акаме вернулась к Челси. Вид её был сейчас печален. — Боги зла забрали себе очередную поживу, — бросила Убийца грустный взгляд на трупы. — Их ожидает дурное перерождение. Возможно, они станут животными, которых будут пожирать хищники, возможно, адскими жителями, чья жизнь — сплошная боль.
— Да уж, далеко не все из нас присоединились к Революции, чтобы построить лучший мир, — Лаббок переместился к девушкам на своих нитях. — Некоторые просто хотят нажиться — или того хуже, получить карт-бланш на грабёж и развлечения. Я понимаю Рана, любые мероприятия, как война и революция, всегда дают простор для всего худшего, что есть в людях.
— Лаббок, — обратилась тут к нему Челси, — ты наблюдал за нами.
Один парень, спрыгнувший с крыши, полностью голый, если не считать его нити, и две нагие красотки, одна омывается сейчас от крови. Пауза.
— Почему не присоединился? — далее в привычном любезном тоне интересуются Челси.
— Иногда только наблюдать мне нравится больше, — уверенно улыбнулся Лаббок.
Майн лежала в постели, рядом всегда находился её тэйгу. Лаббок заскочил через окно.
— Привет, а вот и я! Твой эльф!
Майн никак не отреагировала на него.
— Скучаешь по Тацуми? — Лаббок сел рядом. Для приличия по крайней мере на нём были штаны.
— Тацуми был со мной очень обходителен, он такой ответственный и добрый, — Майн сняла халат, обнажила свою грудь, действительно, маленькую. — Я хотела выйти замуж за богача, а кому нужна такая крохотная грудь? И девушка такого низкого роста, как я? Едва ли я встречу таких людей, как Тацуми.
— Ты говоришь, Тацуми старался, чтобы в первую очередь тебе было приятно в постели?
— Да…
— Так я тоже делаю всё для этого.
Майн в этот момент схватила свой Колландор, уставила ствол на любовника:
— Если ты этого не делал, я бы давно тебя застрелила за такие домогательства!
Лаббок рассмеялся. Он обнял Майн.
— Ничего, ничего, — парень с травой вместо волос поцеловал Майн в щёчку — сперва только туда. Она опустила Колландор, отложила его, поцеловалась теперь с Лаббоком, тоже обняла его, стараюсь найти в их отношениях то, что могло бы ей понравиться. Лаббок снял следом свои штаны.
— Как быстро у тебя поднялось…
— Приласкай его.
Майн стояла на коленях, брала за щёку у Лаббока, на что тот смотрел с большим удовольствием, поглаживал Майн по головке и говорил добрые слова…
— Давай, Майн, давай, делай сама себе приятно, а я отдохну, — Лаббок вскоре вытягивался на постели, с удовольствием наблюдая и ощущая, как Майн наездницей скачет на его члене. Девушка с маленькой грудью и распущенными волосами старалась сделать так, чтобы всякое приседание и приподнимание дарило ей удовольствие.
— Видишь, Майн, хорошо, что Тацуми лишил тебя невиновности. А то мы бы не могли делать так.
Лаббок теперь очутился над ней, она под ним. Нити тэйгу намотали вокруг члена презерватив. Лаббок глубоко поцеловал Майн и совершил вхождение, он пустился теперь сильно её трахать. Она лежала под ним, краснела, очень мило стонала, шептала что-то про то, как ей это нравится. Лаббок почувствовал сквозь свои нити, как Майн там вся пошла ходуном, после чего со спокойной совестью почти что следом спустил в гандон.
— У-уф!
Лаббок сел на постель, смахнул со лба пот. Майн лежала за его спиной, переводя дыхание. Лаббок снял с головки член сплетение нитей, покрытое женской влагой. Парень играючи перевернул презерватив, из него выпало светлое семя.
***
Фомор представлял собой отвратительное существо, похожее на торс человека, вытянутое на многие метры. Фомор стоял всего на одной ноге, если так можно назвать данную конечность. Впереди у него посредине груди выходила рука, длинная, мускулистая и гибкая. Весь он был серым и тёмно-серым. Его большая голова вмещала в себя всего один глаз. Фомор восстал из болотной тины, навис над теми, кто потревожил его покой. Вспышка — Тацуми и Булат навели на опасного зверя браслеты своего тэйгу. Их сила разом распылила большую часть тела чудовища. Его голова рухнула в кровавые останки, быстро смешавшиеся с болотной жижей. Поднялся пар и смрад.
— Так, теперь нужно взять его глаз, — сказал Булат.
Ямаги вышел из алхимической лаборатории, неся в руках флягу с зельем.
— Вот, как я говорил, если выпить перед использованием, то это уменьшит риск вреда от тэйгу, — протянул блондин.
— Спасибо.
— Если вы раздабудете ещё ингредиенты, я смогу приготовить иные усилители; это проще сделать с помощью Перфектора, — пообещал Ямаги.
— К нам приближается эскадрон Ноукена, — донесли в штаб Революционной армии.
— Мы сможем легко с ним разобраться, — заявил Булат, после всего случившегося, повышенный до генерала. — С Люцифером, — показал богатырь на свой тэйгу, — генерал Ноукена — для нас не проблема. Я, пожалуй, предложу ему перейти на нашу сторону. В конце концов, я так думаю, он один из тех людей, кто предпочитает быть на стороне победителей.
Булат прокрутил в голове те события, свидетелем которых ему довелось стать, когда он покинул планету.
— Тацуми, только мы можем представить, насколько могущественной стала Эсдес после нашего приключения.
— Ты думаешь, в случае чего мы сможем убить её?
— Да. Только мы вместе, Тацуми, на всей земле сможем её убить. Все остальные — даже Сюра, сдаётся мне, не такая уж большая проблема.
Булат и Тацуми подошли к Вейву, как обычно, уныло сидевшему в углу.
— Ты готов? — обратился к нему Булат.
— Да, — Вейв встал, поднял перед собой меч Меркавы. После озвучивания кодового слова, оружие распалось в воду, она, живая, покрыла собой воителя с ног до головы, обратилась в доспехи. К ним тут подошёл Ямаги, на этот раз носящий одежду полевого медика, его светлые волосы были собраны в хвост.
— Жрицы Элберет раньше с помощью астрологических расчётов определяли людей, чья астральная сила достигает пика, потому они, в отличие от большинства, могут владеть сразу несколькими тэйгу, — сказал тут Ямаги, когда Вейв следом же активировал крылья Мастемы.
Генерал Ноукен представлял собой типичного богатыря — он был хорошо сложенным, высоким, мускулистым мужчиной в расцвете сил. Его выделял очень смуглый тон кожи, негроидные черты лица, точёная линия подбородка, он был явным мулатом. Ноукен выкрашивал волосы в белый, они спадали до плеч, аккуратно следуя вдоль затылка. Сейчас он носил белые штаны, стандартный генеральский плащ и большие бронированные наплечники, призванные генерировать защитное поле. Его туловище было в основном обнажено и частично обёрнуто с каждой стороны латексного вида ремнями, они соединялись между собой кольцами, что вертикально простирались от грудины до живота. Ноукен всегда носил с собой длинный меч, надёжно закреплëнный в ножнах и привязанный к поясу. Он служил семейной реликвией, но сейчас Ноукен им не пользовался после того, как получил своё генеральское оружие — тэйгу под названием Адская булава. Ноукен считал себя примером того, какими должны быть настоящие мужчины, и всегда его сопровождала компания наложниц. Как и большая часть Имперской элиты, генерал бесстыдно совершал различные аморальные поступки и с лёгким сердцем забывал о них.
Батареи Ноукена сейчас совершали марш-бросок, чтобы встретиться с Революционной армией.
— Нужно выманить его отдельно от остальных, — оценил всё это Булат, зависнув в небе близ скопления разных группировках лоялистов. С помощью Люцифера наш богатырь сотворил перед собой голограмму, которая изображала местность, по ней тянулись солдаты Ноукена — простые пехотинцы и элитные богатыри, закованные в доспехи, усиленные алхимическими практиками, многочисленные пушки, волочимые модифицированными породами лошадей. Всё тут выглядело очень серьёзно.
— Я думаю, я смогу это сделать, — вызвался тут Ямаги, находящейся в полёте на руках у Булата.
— Хорошо, заодно попробуешь себя в бою.
Ямаги десантировался на пути войска.
— Перфектор: козырь — обращение в Зверя!
Вокруг блондина материализовалась древесина, из неё сформировался коричневый великан, в целом повторяющий гуманоидное строение, во многих местах его покрывали пластины древесиной брони, в области изгибов его рук и ног виделись сплетения зелёных лиан. Такие же придатки спадали со спины, кое-где во всём этом значились камни, мох. На голове было дупло, из него выростали цветы. Вот такой дендроид, созданный из всего, из чего состоит лес. Зверь-Перфектор зашагал навстречу эскадрона Ноукена, в качестве ног гиганта выступало нечто вроде корней дерева, вырванных из земли.
— Это энт? — увидел его один из бойцов. Против чудовища выступили воины с шингу, их атака только слегка поцарапала тэйгу — все следы на коже дендроида сразу же затянулись.
— Я с ним разберусь, — сам генерал Ноукен, в сопровождении гарема, направился навстречу этому созданию. Его девушки — очень красивые и откровенно одетые, на них блестели дорогие украшения, очень замысловатые. На самом деле это тоже были артефакты шингу. — Адская булава!
Ноукен сразу пустил вход в своё самое сильное оружие. Этот тэйгу выглядел как средних размеров посох коричневого, древесного вида, что заканчивался металлической раструбой — из тьмы её отверстия очень быстро полетели металлические шарики — их выходило в значительно большем количестве, чем они в принципе могли бы поместиться внутри полого посоха. Их попадания, всегда сопровождающиеся пламенными всполохами, значительнее дырявили древесную оболочку Зверя-Перфектора. Ямаги выпустил лианы, на что очередь металлических шариков раскрошил их раньше, чем зелёные, растительные щупальца успели бы добраться до цели.
— Привет! — тут буквально с неба спрыгнул Булат. С ним отпустили Тацуми и Вейв. Булат вытянул руку, развернул незримый щит, об который все шарики бессильно крошились, вспыхивая напоследок пламенем. — Мы Ночной Рейд — бойся нас, злодей!
— Старший брат, сейчас же день, — Тацуми взглянул на солнце.
— Тогда — Дневной.
Булат сейчас использовал Люцифера, чтобы увеличить перед глазами то, что он видит. Нашего богатыря более всего сейчас интересовала нагая грудь мощного мулата.
— Козырь! — Ноукен активировал усиленный режим: металлический шарик, только появившись из раструбы, резко увеличился в размерах, до полуметра в диаметре. Он надулся так, как надуваются мыльные пузыри. И полетел. С несколькр меньшей скорострельностью, подобные пушечные громадины устремились к цели. Вернее сказать, на их фоне любое пушечное ядро выглядело откровенно блекло.
— Не трать силы понапрасну, против нас это бесполезно! — отозвался Булат из-за барьера. Видя, что даже гигантские ядра в пустую рвутся, Ноукен опустил Адскую булаву.
— Что вам нужно? Кто вы?!
— Я — Булат, генерал Революционной армии, — он подошёл к Ноукену в сопровождении всех остальных. Ямаги в этот момент деактивировал свой Перфектор: древесный великан распался на лианы и корни, быстро уменьшившиеся и втянувшиеся в перчатки, что доставали владельцу до локтей.
— Вижу, у вас Меркава, Адрамелех, Перфектор, — с глубоким вниманием перечислил их Ноукен, — неужели Столица в руках Мятежа?!
— Столица пока не в наших руках, но скоро будет, — Булат рулей представил своих сторонников, — наши достижения на лицо.
В этот момент повеяло холодом. Перед глазом Булата возник прозрачный прямоугольник, на обратной стороне которого побеждали какие-то данные.
— Эсдес рядом! Люцифер чуть её дух!
С неба пал фростбол — сверхплотный сгусток морозного тумана, что низвергся словно болид. Все обратили на него внимание. Вокруг кратера всю землю с треском покрыла корка льда. В парах обжигающего мороза появился хрустальный конь — на нём верхом скакала сама Эсдес. Полубогиня была облачена в сверкающие доспехи, состоящие изо льда, помещённые, судя по всему, прямиком на голое тело.
— Генерал Ноукен, — не желая тратить внимание на своих знакомых со стороны Революции, Эсдес обратилась сразу к нему. — Вы мне говорили, что вы — образец настоящего мужа.
— Я не отказываюсь от своих слов, генерал Эсдес, — сходу ответил он ей.
— В таком случае позвольте мне наделить вас силой, которая позволит вам сравниться с этими богатырями, — бегло взглянула она на Дневной Рейд. Ноукен просто кивнул.
— Давай, покажи, что ты можешь, Ледяная ведьма! — Булат сейчас намеревался предоставить Эсдес свободу действий, чтобы пока сразиться не с ней, но с теми, кого она могла создать (чтобы предварительно оценить силу самой Эсдес). Она полыхнула алым в глазах — так, как полыхал ими Итаква — рубиновая аура прошла сквозь тела Ноукена и его гарема, от этого их кожа приобрела тёмной-синий оттенок, стала даже похожа на камень. Волосы приняли структуру ледяной проволоки, глаза загорелись белым холодом. Одна из боевых девиц генерала сняла с себя диадему с волшебным камнем, метнула её — щит Булата дал трещину.
— Вейв, защищай Ямаги! — приказал Булат тогда, сам сотворяя меч Люцифера в руке.
— Я за Эсдес! — Тацуми метнулся в бой против той, с кем его связывали отношения.
— Иди ко мне, Тацуми!..
Эдес использовала власти рода Итаквы над громом, чтобы отвести от себя разряд Тацуми. Параллельно этому меч Люцифера сошёлся с мечом Ноукена. Вейв закрыл крыльями Ямаги, чтобы отклонить, если что, случайную атаку, полетевшую в их сторону
— «Йаванна, помоги!» — Ямаги в этот момент использовал свой тэйгу — воплотил залп лиан и вьющихся растений, разом накрывший всё вокруг зелёным куполом. Ямаги использовал главную возможность своего тэйгу — власть над телами. Он воздействовал на них через него, взывая к силе Йаванны, противоположной Тёмным богам. Раз — Эсдес разом оказалась изгнана: Ноукен и его гарем обратились в обычных людей, сама Эсдес превратилась в ледяную статую, которую Тацуми раскрошил следом же. Булат ударом разделил напополам Ноукена — став всего лишь человеком, он не смог парировать Люцифера. Кровь мулата обрызгала его боевых девиц, сразу же впавших в истерические вопли.
— Блин, а я не хотел!.. — Булат с пренебрежением взглянул на прелести этих девушек.
— Что?! — сильно удивился Тацуми. — Всё кончено?! И она уничтожена?!
Он глядел на место, где только что испарилась Эсдес.
— Нет, — обратился к ним Ямаги, втянув обратно в перчатки все лианы, — когда я, коснулся её Перфектором, я не почувствовал ничего живого. Это был голем, которым Эсдес управляла на расстоянии.
— Она теперь и так может? Это же позволяет ей быть в нескольких местах одновременно! — поразился Вейв.
— А ещё у неё есть теперь власть над ветром, молнией, тьмой, она может изменять живых существ, наделяя их частью своей силы, может останавливать ход времени. Она может стать огромным гигантом. Её отец Итаква был очень прочным даже по меркам равных ему, другие боги и ангелы не смогли его убить и предпочли сковать где-то далеко за пределами нашего мира, — напомнил Булат, и сейчас добавил то, что раньше не говорил. — А, кроме того, я отдал ей Инкурсио.
— Зачем? Она же твой враг! — поразился Вейв.
— Даже так, Эсдес спасла Тацуми, — Булат взглянул на того, о ком упомянул, — в которого я влюблён, потому я должен был отблагодарить её… Я был слишком благодарен ей за спасение Тацуми.
Полностью обнажённая, Эсдес сидел на ледяном троне в окружении плотной метели. В руках кровожадная ведьма держала кристаллическую сферу, в которой показывались изображения далёкого места. Она видела Тацуми, Булата, Вейва и Ямаги. Аура белизны окутывала этот шар. Как только шар концертировал внимание на Ямаги, то изображение размывалось. Когда сам Ямаги начал молиться Йаванне, то сфера вообще перестала его открывать.
— Я думала, что это будет более долгое развлечение…
Она убрала шар, встала с места, пошла по глубокому снегу, не проваливаясь при этом под него.
— Тацуми, мой Тацуми, что же ты не хочешь идти со мной? Неужели твоё сердце совсем не ликует от всего, что так приятно мне?..
Ветер постоянно развивал длинные волосы оттенка инея. Эсдес вытянула руки, перед ней сразу же из снега, что лежал на земле, что был в воздухе, сформировался силуэт Тацуми. Точный снежный голем вырос перед ней, став подобием голого Тацуми, только полностью белого, с нарисованными глазами. Эсдес воссоздала черты его лица, рельеф мускулатуры.
— Мой Тацуми, — Эсдес припала к снежным губам голема, она обняла его. Член марионетки был поднят её страстями. Дальше голем делал тот, что она помнила о сексе с Тацуми. Эсдес лежала под ним, его фаллос вошёл в неё — лже-Тацуми имел ей куночку прямо на снегу. Эсдес жадно обхватывала болванку руками, громко стонала, прямо кричала от своей страсти под ним. Оргазм заставил её озвучить свои животные стоны на всю заснеженную равнину. А после она почувствовала, что никакого Тацуми на самом деле нет. И с раздражением, с отвращением рукой разбила голема обратно снежинки. После этого Эсдес, кусая нижнюю губу, с хмурым выражением возвратилась на свой трон, уселась среди кристаллов льда, своим нагим телом совершенно не чувствуя их остроты и жёсткости. Она снова схватила в цепкие пальцы магический шар.
— Теперь нужно навестить вас…
Эсдес взглянула на то место, на котором она отдавалась голему. Из снега там быстро соткались фигуры белых дев, очень тонких, парящих над поверхностью. Их черты лица выглядели такими, слово состояли из молочной пенки, нос, подбородок — все черты очень острые, глаза — из кристаллов инея, изящные платья облегали элементалей зимы, волосы их — как нечто очень гладкое и белое.
— Уже лучше…
***
Иэясу решил как следует потешить себя. Для этого он попросил свою старую подругу Саë и свою любовницу Шелли устроить лесбийское совокупление у него на глазах. Сам Иэясу позвал Лаббока посмотреть на это:
— Леоне заканчивает сегодня обслуживать клиентов, у меня с ней назначено свидание, — поделился своими планами Лаббок, глаза извращенца сверкали счастливым предвкушением. — Я как раз предварительно разожгусь как следует!
Иэясу аппетитно улыбался ему в ответ. Сейчас он сидел голым, мастурбировал себе и наблюдал за тем, как нагие Саë и Шелли целуются друг с дружкой, обнимаются. Они поглядывают на Иэясу, парень чаще и чаще дрочит себе член. Шелли положила Саë на спину, насела на неё, предоставила своё влагалище устам Саë. Она взялась за нежное женское место — сама Шелли схватилась своим язычком ласкать влагалище любовнице. Иэясу сверкал глазами. Его очень завело то, как две девушки облизывают друг другу гениталии. Они увлеклись, им обоим было приятно. Иэясу дрочил. Лаббок наблюдал в скрытности, тоже дрочил. Шелли и Саё продолжили дальше делать то, что желает Иэясу.
— Ну как тебе, мой сладкий? — Шелли, оторвав уста от вагины подруги, повернула голову к нему. — Тебе нравится?
— Да, спасибо! Спасибо вам! Да хранит нас Йаванна!
Иэясу ещё какое-то время понаблюдал за любовью, происходящей между двумя девушками.
— Теперь я хочу, чтобы вы вылезали друг другу ноги.
Шелли и Саë сели напротив, каждая взяла по ножке. Шелли сунула себе в рот большой палец Саë, а та не стала мелочиться и сразу рукой устремила ножку Шелли к своему влагалищу. Саë ввела себе туда большой палец, Шелли попутно стала ласкать ей клитор с помощью ноги, одновременно с эти держа у себя во рту большой палец Саë.
— О-хо-хо! О-хо!
Иэясу дрочил на это.
— Как же хорошо, что у тебя несколько женщин, а не одна!
В деревне, где жили Иэясу, Саë и Тацуми запрещались близкородственные связи, то есть главным образом отношения между жителями одной деревни. Потому ни Иэясу, ни Тацуми не претендовали на руку и сердце Саë, воспринимая её главным образом как свою сестру. Тацуми родился с холодным сердцем, его не прельщали женские красоты. А вот Иэясу очень рано захотел женских прелестей, потому уходил в лес с Саë. Там она давала Иэясу треться членом у себя между бёдрами, водить им о свои половые губы. Чтобы сбросить напряжение, молодые люди обходились такой взаимной мастурбацией. Иэясу с удовольствием кончал от такого. Сейчас он взялся таки за Шелли, положил перед собой, вторгся ей в нутро, быстро довёл девушку до оргазма, потом вынул, дал подругам подвести лицо к члену. Саë к тому моменту, дроча и наблюдая за сексом Иэясу и Шелли, кончила сама от мастурбации. Благодаря этому искусству, парень извергся брызгами девушкам на лица.
Марионетка Куроме вернулась из разведки. Она слушала свой меч, что давал возможность видеть и слышать то, что видит и слышит живой труп.
— Слухи о возвращении Булата и Тацуми подтвердились.
Майн поднялась на башню, где Мессия Пути Мира вслушивался в голоса ветра.
— Мне сказали, что все трое вернулись обратно. Они стали сильнее, чем прежде… Возвращение из царства ангелов сделало их много сильнее.
— Вот как… я передам Надженде, — пообещала Майн, — если вы, Месс, не намерены сделать это сами.
— Я останусь здесь, чтобы дальше говорить с голосами неба, они могут много чего рассказать, — Великий Лорд снова взглянул на горизонт.
— Эх! Уф! Уф!
Лаббок имел Леоне, он поднимал своими нитями обнажённую блондинку с огромными сиськами, каковые тряслись от его толчков прямо перед глазами — чтобы ещё больше выделить груди для восприятия, Лаббок обхватил эти холмы в свои нити, заставил их подниматься выше. Лаббок немного стягивал их, легко двигая пальцами, к которым крепились эти нити.
— Ты такой извращённый, Лаббок! — заговорила Леоне в самый разгар полового акта.
— Ещё бы, как мне не быть таким, с таким сиськами, как у тебя!..
— Ха-ха! А я думала, ты парень Майн!..
— Майн?! Как такая Майн?! Ты видела, какие у неё сиськи?! Да у неё нет грудей!..
— Лаббок! — закричала Майн из-за стенки — она как раз сейчас спускалась близ этой стены, довольно толстой, но с отверстиями. — Я всё слышу! Я застрелю тебя, как бешеную собаку, если ты ещё раз скажешь про мои груди!
— Да, конечно, Майн! Конечно! — отзывался Лаббок.
Руки Леоне были связаны ими, она особенно сильно стонала.
— Я!.. я сейчас кончу!..
Лаббок сейчас особенно сильно напрягся в лице, прямо с видом на сиськи и пошлое лицо Леоне он извергся ей в жаркое, влажное влагалище. Леоне облизала губы.
Надженда сейчас выслушала все те вести, которые принесли Челси и марионетки Куроме.
— Что ж… Это нужно обсудить с генералитетом. Сейчас мы…
Великий Лорд содрогнулся.
— Она здесь!..
Снег показался за окном, холод ворвался чуждым странником в тёплый край.
— Привет, Надженда, давно не виделись, — Эсдес запрыгнула на стол, оказавшись прямо в зале совещаний.
— Су! — только успела озвучить Надженда. Живой тэйну активировал вращающаяся лезвия вокруг груза на конце своего шеста.
— Замри! — щёлкнула пальцами Эсдес, от чего Су вместе со своим оружием оказалась вморожена в настоящую глыбу льда, которая мгновенно выросла вокруг него. Надженда только успела отскочить, чтобы этот взрыв холода не заключил её в холодную твердь. Все остальные, кто находился здесь, сразу начали убегать.
— Надженда, — обратилась к ней Эсдес, делая шаги, от которых весь пол под её ногами покрывался коркой льда, — я очень рада, что ты вернулась в строй.
Эсдес взглянула на её механическую руку.
— После такой-то травмы… это очень похвально для женщины. Особенно для такой, которая могла сидеть и наслаждаться аристократической жизнью. Надженда, как насчёт того, чтобы перейти на мою сторону? Я вернулась, без преувеличения, с того света. Чтобы создать в мире живых свою Империю. Империю, где будет место лишь для сильных.
— Мой ответ: Магатама!
— Наконец-то! — Сусанно разбил лёд, перейдя в усиленный режим — его шест обратился в длинный меч. Его лезвие в бок пронзило Эсдес, перебило насквозь туловище — ведьма отлетела… и рассыпалась в ледяную крошку.
— У неё нет ни крови, ни внутренностей? — удивилась Челси.
— Я чувствую, что её зло ещё здесь, — заявил Су. — Похоже, это был ледяной голем, через который она говорила.
Все подошли к окну, увидели, как валит снег, с каждой секундой набирая силу. Острые градины сыпались с белоснежных облаков. Люди в ужасе заметались по улице. Ледяные кентавры поскакали среди домов.
— Големы Эсдес! — прокричала Надженда, и сразу поспешила предупредить: — Их сложно разбить, потому сражаться с ними можно только с тэйгу!
Пара големов неслась по улице, Лаббок протянул нити, накинул на них, выполнил пару движений — от этого ледяные кентавры столкнулись друг с другом и разлетелись на осколки. Майн била их с башни, от её солнечных пик враги сразу пробивались насквозь, кололись осколками и шли паром. Иэясу нашинковал нескольких эфирными лезвиями, запустив те взмахами Шамшира. Саë поступила ещё проще — бросила морозную сферу, каковая выпила волшебство своей стихии из голема, отчего тот замер в той позе, на которой ещё гнулись его кристаллические суставы. Разумеется, в ней он сразу же нелепо завалился. После этого Саë бросила эту сферу ещё раз в такого же голема, но на этот раз она просочилась в него, отчего монстр перешёл под контроль девушки. Она направила его в бой против другого кентавра — оба голема столкнулись и разбились вдребезги. Шелли своими ножницами сперва отрезала конец копья, а потом разделила ими наполовину туловище лошади. Леоне, прыжком на бок коня, сбила с ног одного, отчего голем пролетел по пыльной земле. Леоне схватила его копьё, оторвала и вонзила обратно во владельца — с силой достаточной, чтобы пробить ему тушу, она с треском распалась от этого на куски.
— Ловко ты! — прозвучал над ней голос Эсдес. — А как тебе я?!
Ледяная ведьма спрыгнула перед Леоне:
— «Инстинкт говорит, ты не очень опасная», — почувствовала Леоне, — «значит, ты не настоящая Эсдес!»
Марионетка Эсдес совершила выпад рапирой, Леоне уклонилась в полупрыжке, по большому счёту — так-то лезвие только слегка оставило на ней царапину. Леоне схватилась за копыто разбитого кентавра, подняла с его ногой какой-то кусок лошадиной туши, огрела им Эсдес как дубиной, отчего оба предмета разбились на осколки — и клон Эсдес, и остаток кентавра.
— Ты не настоящая Эсдес, — понял это Ран, глядя на клона с помощью своего Созерцателя.
— Ты прав, Ран. Но скажи, что это я вижу тебя в стане мятежников? — поинтересовалась Эсдес. — Да ещё с этим тэйгу на голове… тебя точно не могут держать тут силой, иначе бы не дали тебе такой тэйгу. Ты и Вейв переметнулись. Ты отдал ему Мастему?
— Я не хотел переходить. Просто, если честно, я ненавижу кабинет министров. Я хочу их уничтожить. Эсдес, я хотел, чтобы вы это сделали. Я и Ливер! — Ран понял, что сейчас сказал лишнее, но эмоции не дали ему в этот момент себя сдержать.
— Ливер? Да, я понимаю, почему он ненавидит Онеста. Я даже не против, что бы он с ним разобрался, но сам — без меня. Своими силами. Я не стала бы ему мешать. Ран, если бы вы оба прикончили первого министра по-тихому, я бы и слова вам не сказала. В конце концов это означало бы, что Онест оказался слаб — а потому заслужил свою судьбу.
Так сказала Эсдес по этому поводу.
— Эсдес, ты полностью одобряешь политику министра? Я наконец могу спросить тебя об этом открыто, — уточнил Ран.
— Да, его политика позволяет раскрыться сильным людям. Мы с ним полностью согласны во взглядах. Если между мной и Онестом такая гармония, то зачем бы мне восставать-то против него? — риторически спросила Эсдес.
— Значит, ты понимаешь, что первый министр — жестокий тиран, чья политика провоцирует Революцию, что восстание против него справедливо? — задал вопрос Ран с толикой гнева на лице.
— Жестокий тиран — да, но справедливость я не признаю, Ран, — покачала головой Эсдес. — То, что сильный найдёт справедливым, никогда не найдёт справедливым слабый, а так как только сила решает в нашем мире, я не вижу смысла говорить о справедливости…
В этот момент Серью сломала стену.
— Они были правы! Мятежники всё время были правы! — Серью с глубоким возмущением указала на Эсдес.
— А ты откуда здесь, шмакодявка? — Эсдес краем глаза заметила удовлетворение на лице Рана — коварный блондин специально продолжил таким образом этот разговор, чтобы заставить её сказать нечто такое перед Серью.
— Меня сюда перенёс Великий Лорд из чрева Коро!
Ран сразу же оказался не очень доволен болтливостью Серью, он уловил Созерцателем, что Эсдес взяла на вооружение эти сведения.
— «Мы многое потеряем, если она убьёт Месса!»
Серью держала в руках Коро, он открыл пасть, там явилось дуло, сокрушительный выстрел пробил насквозь ледяного клона Эсдес, он весь раскрошился — снаряды были начинены специальными освещёнными элементами.
— Ты её не убила, это всего лишь кукла, — обратил внимание Ран на эту кучу ледяных обломков. Серью достала из Коро небольшой экран с антенной.
— Мой детектор правосудия говорит, что тут ещё много врагов. Он различает големов и одушевлённых врагов. Среди них есть одушевлённые.
Акаме стреляла из Апокатастасиса — с ритуального креста, украшенного драгоценностями, слетали эктоплазменные снаряды — попадая во что-либо, они распадались на четвёрку злобных призраков, способных легко рвать на ледяные осколки даже кентавров. Куроме руководила главным образом своими марионетками. Тоби, вооружённый Мурасаме, мог этим тэйгу легко кромсать даже лёд, киборг-зомби с удара рубил этих кентавров, ледяные осколки его не пугали.
— А вот и ты, Убийца Акаме! — клон Эсдес появился здесь на ледяном коне. Ничего не говоря, Акаме пустила по ней заряд Апокатастасиса. Эсдес бросила против него фростбол — два мистических сгустка столкнулись, морозный туман накрыл это место… и сквозь него и снежинки прорвались разгневанные духи. Эктоплазменные скелеты громко кричали, они быстро добрались до клона Эсдес, на лице у той аж появилось удивление. С хрустом весь голем раскрошился.
— Я чувствую, — демонические глаза Акаме уловили нечто в небе, в той точке, откуда расходились снег и бушующий ветер, — там главная угроза.
Серью и Ран поднялись на башню,
— Там — главная угроза! — указал блондин для Майн. — В таком месте находятся сильфиды — ледяные феи, которые помогают Эсдес в колдовстве! Если их убирать, то она не сможет здесь создавать своих големов!
— Хорошо, — Майн взялась стрелять туда из Колландора.
Акаме и Куроме бежали по улице. Чутьё подсказало приближение атаки с неба, потому старшая из сестёр выстрелила вверх — призраки на один момент приняли облик эктоплазменного в купола, о который разбилось сразу несколько фростболов, они обдали холодом и морозом всю улицу, залили леденящим туманом и наполнили воздух снежинками. Снежные сельфиды спустились с неба, ледяные демоницы мерзко смеялись — они были белыми, разных оттенков белого, что был призван явить разницу одних частей их тел от других, но все эти зловещие сёстры-фэйри были очень эластичными, кажется их платье и кожа представляли собой единое целое.
— Они не големы, они уже что-то живое, — поняла Акаме. Первая сельфида коснулась земли, тотчас от неё поползла корка льда, она дорожкой достигла Акаме. Легендарная убийца, разумеется, уже была в другом месте, когда там, где секунду назад она стояла, с хрустом вырос ледяной кол, покрытый шипами.
— «Куроме!»
У старший сестры появилось дурное предчувствие — сельфиды избирали своей целью владельцу Яцуфуса. Снежные танцовщицы со зловещим смехом полетели прямиком на неё.
— Акаме! — слыша их демонический хохот, Куроме оказалась объята необыкновенным страхом. Синева волшебного холода чуть было вспышкой не накрыла её. Акаме возникла чёрной молния, встретив драгоценной реликвией эту атаку. Куроме услышала только то, что хохот ведьм сменился криком, а потом и каким-то визгом боли. Акаме порвалась сквозь их магию, буквально ударила их Апокатастасисом. Хлопок — все демоницы рассыпались в снег. Акаме быстро взглянула на младшую сестру, в этом момент полностью растерявшуюся.
— Я не дам им тебя в обиду!
Лаббок накинул нити на снежную танцовщицу, на что тело сельфиды буквально обратилось в снег, нити прошли насквозь, не особенно даже изменив силуэт. Как только нити покинули пределы такого зыбкого тела, фэйри восстановилась, вновь уплотнившись. Громко закричав, эта морозная банши заставила Лаббок — с помощью своих нитей — убраться в укрытие. Сельфида призвала следом с неба туда, куда скрывался Лаббок, ледяной болид, его кристалл взорвался морозной синевой, обдав мельчайшими осколками парня с ног до головы. На его лице появились царапины, крионические ожоги, одежда порвалась. К счастью, под ней всё его тело покрывал прочный покров нитей, а их небольшая целительная сила заставила на время забыть про раны и ожоги.
— «Ладно, а так?!»
Лаббок пустил в ход ножи, освещённые в храмах. Перемещая их на концах нитей, юноша мог очень далеко и быстро закидывать эти лезвия. Сельфида громко закричала от боли, когда орудия попали ей в груди, после чего вся снежная фэйри рассыпалась на белые хлопья уже навсегда.
Су зеркальным щитом отразил фростболы. Саё поглотила один такой с помощью морозной сферы, благодаря чему только усилила себя. Следом она, разумеется, испарила танцовщицу с помощью огненной сферы. Иэясу запустил Шамширом пару воздушных лезвий — сельфида, сама наделённая властью над такой стихией, резким жестом разделила эти серпы, они прошли мимо неё, только сильно всколыхнув платье. Она сотворила фростбол, метнула его в Иэясу. Парень отразил его воздушным продолжением клинка Шамшира, он распался в бесформенную, холодящую массу и её снесло далеко в небо. Тогда сельфида позвала криком своих соратниц, те приблизились. Лаббок подскочил к Иэясу. Последний запустил воздушный серп, на что коллективная воля танцовщиц заставила его развернуться и полететь обратно к Иэясу. Парень втянул это незримое лезвие обратно в свой Шамшир, после чего совершил выпад — увеличил такое же невидимое лезвие, идущее как продолжение вещественного клинка. Сельфиды своей коллективной волей развеяли его конец, он не починил им вреда. Мерзкий демонический хохот прозвучал над крышей домов. Лаббок в это время вынул Шамбалу, белый символ возник под ногами у двоих парней.
— Вы хотите сбежать! — прозвучала одна из сельфид. — Как трусливо!
— Вовсе нет! — ответил Лаббок. — Шамбала контролирует не только пространство, но и время!
Над головами Иэясу и Лаббока солнца и луна пришли в движение, они очень быстро менялись. Так реальность выглядела лишь для тех, кто стоял внутри круга Шамбалы, для танцовщиц день некуда не делся. Лаббока интересовали лунные циклы, он остановил круговорот светил тогда, когда Луна над ними в ночном небе встала полная. Шамшир получил пик силы. Иэясу вызвал многочисленные, постоянно разрезающие пространство воздушные клинки, после чего метнул их все в сельфид. Ведьмы успели лишь коротко закричать прежде, чем их нарезали в белые хлопья — из которых они больше не восстановились.
Обычный тэйгу Шелли оказался не очень эффективен против таких врагов, потому она поменяла его на Штандарт Нергала — ветер энтропии обратил весь лёд в хрупкую стружку, она легко рассыпалась. Под воздействие бури попали как кентавры, так и сильфиды, так и их фростболы, и снаряды — всё гибло, разрушалось и исчезало внутри действия Штандарта.
Акаме и Куроме увидели несколько танцовщиц на пути. Их возглавил аватар Эсдес. Когда в нападавших полетели ревевшие фантомы Апокатастасиса, воздушные ведьмы так рассредоточились, чтобы противостоять каждому из них по отдельности. Для этого они сконцентрировали все свои силы в руках, встретили ими этих умертвий, благодаря чему смогли их отразить. Бэн поднял свой Мистериальный Адаусу — покров мрака накрыл сельфид, поражая их разум кошмарами. Всякое живое существо можно испугать. Акаме тогда снова выстрелила из Апокатастасиса, благодаря тому, что сельфиды оказались окутаны иллюзиями, ревущие фантомы смогли поразить их. Кошмары Адаусу сбили концентрацию Эсдес, потому связь между ней и тем големом пропала.
— Ну и ну… — Леоне отстреливала танцовщиц с помощью того крупнокалиберного орудия, которое ей дала Серью. Одна сельфида совершила несколько круговых движений, оставляя за собой блеклые силуэт из своих фантомов, они налились зримой вещественностью. — «Что? Они так быстро множатся?!»
С безумным хохотом снежные танцовщицы полетели против Леоне. Ориентируясь на звериное чутьё Лионеля, девушка-львица не стала использовать против них драгоценные боеприпасы. Вместо этого она бросилась сама в ближний бой с ними. Клоны легко распадались в белые хлопья. — «Фальшивки»!
Настоящая танцовщица быстро сконцентрировала фростбол меж изящных белых ладоней, очевидно, рассчитывая быстро огреть им девушку-львицу.
— «Настоящая!»
Леоне выстрела в неё перед тем, как ведьма успела бросить с рук своё колдовство — снаряд пробил пару иллюзий, попал в настоящую сильфиду, оставил дыру в груди. Молочный эльфийский лик исказился в агонии, демоница рассыпалась в крошку. Её двойники-фантомы пропали следом.
Сельфиды, коих сбивала Майн по наводке Рана, ответили тем, что призвали глыбы льда, повалили их на башню.
— Коро, охота!
Тэйгу Серью вполне успевал проглатывать такие снаряды, они без следа пропадали во тьме его чрева. К нему присоединился Су, используя свой зеркальный щит для отражения — когда ледяные глыбы касались его, они отлетали с такой же силой, с которой падали на него, этого вполне хватало, чтобы отбивать их от башни. Тогда сельфиды — по прямому указанию Эсдес — собрали все свои силы, призвав один очень большой шар льда. Саё увидела его, послала к нему свою морозную сферу, она вошла в него, благодаря чему подчинила. Саё, напрягая волю, заставила этот кусок просто воспарить над башней. После чего отвела его в сторону, там опустила.
— Интересно, интересно — всё это, надеюсь, будет очень занимательно, — голая Эсдес сидела на своём ледяном троне. Она отозвала оставшихся танцовщиц. Вокруг посреди бурана кружило ещё множество таких…
— Тацуми, если мы не можем быть любовниками, надеюсь, мы станем хорошими врагами.
Тацуми видел это всё во сне, телепатия дочери Итаквы связала их…
— Сможем ли мы победить её? — задался он этим вопросом.
Примечания:
1. От лат. principalis «главный». Это отсылка на опус Зерваса.
Монстры на этот раз брались из «Сейлор Мун»: лемуры (из манга-версии), Игуара и танцовщицы.
Лемуры https://readmanga.live/krasavica_voin_seilor_mun__A5664/vol12/1#page=69
Игуара https://anime-characters-fight.fandom.com/ru/wiki/%D0%98%D0%B3%D1%83%D0%B0%D1%80%D0%B0
Снежные танцовщицы
https://readmanga.live/krasavica_voin_seilor_mun__A5664/vol11/3#page=4
Я также благодарен автору этой статьи за такое понятие, как "фростбол" https://anime-characters-fight.fandom.com/ru/wiki/%D0%90%D0%B9%D1%81%D0%B8
Адская булава взята из вот этой игры https://youtu.be/TxnN3kgP3og?t=496
Генерал https://akamegakill.fandom.com/wiki/General_Nouken