"Какая же я дура..."
В очередной раз в голове Лейлы пронеслась эта мысль, однако, наверно, впервые она принесла не новую боль, а облегчение. Девушка запустила правую руку в свои волосы, закрыв ладонью лицо. Сжалась. Марго продолжала дрожать. Ей страшно. От мысли об этом Лейла не сдержала усмешки, звон постепенно оставлял её голову, уступая типичным звукам общежития: разговорам соседей, шуму близлежащей дороги, чьей-то ругани в коридоре, перемещению воды по трубам. В этот раз, помимо уже привычного гама, слуха коснулись неясные бормотания черноволосого существа позади. И в какой момент Лейла умудрилась забыть этот лёгкий, сладкий запах любимых духов Марго? — Марго, — убрав руку из своих волос, Лейла коснулась руки Марго, прижимающей её за талию, — посмотри на меня. Зеленоглазая повернулась к Марго, сжав её ладонь. Свободной рукой Дженкинс вытерла остатки слёз с лица подруги. Марго подняла свои большие, цветом походившие на янтарь, глаза. И как только в этом маленьком существе уместилось столько мужества? Непроизвольно в голове зазвучали слова Александра: "Не позволяй себя унижать". Кажется, теперь стало понятно. Это значит выйди и признай на глазах у всех, что был не прав, что врал, и в первую очередь самому себе. Это значит трясись от страха, но делай. Это значит, отвечай на их ложь своей правдой, не сомневаясь в сказанном. — Марго, я горжусь тобой. Новая порция слёз не заставила себя долго ждать и накрыла Моноган с головой. В её голове проносились все слова, все ядовитые гадости и ужасные вещи, терзавшие её всё это время. На перехлёст этим воспоминаниям поднимались тёплые моменты школьной жизни с Лейлой, параллельно дыхание перехватывали чувства, которые на её сердце так жестоко оставил Джон. Тело стонало, готова была готова разорваться на части. Она не понимала. Абсолютно не понимала Лейлу сейчас. Как она может вот так просто говорить с ней? Она должна ненавидеть её! Должна! После всего этого! Как она может... гордиться?... — Ты должна... ненавидеть меня... — запинаясь, роптала Марго. — Хм... — задумалась Дженкинс — пожалуй, ты права. Сердце кареглазой замерло. Она должна была быть готова услышать это. Иначе и быть не может. Но почему тогда эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба. Неужели Марго настолько эгоистична? — Но, знаешь, — Лейла убрала прядь чёрных, длинных волос за плечо Моноган — я не могу тебе соврать. Я должна ненавидеть тебя, я не хочу тебя оправдывать, но и ненавидеть тебя... я тоже не способна. Думай, что хочешь, и... давай просто начнём с начала. С самого начала. Когда ты пролила на меня свою белую краску, а я заставила тебя покупать мне новую блузку — Дженкинс не сдержала первую за долгое время искреннюю улыбку. В этот день Марго узнала много нового. Например, что такое любовь. Дружеская любовь. Она поняла, что врать самой себе она не способна. Она поняла, что лучше потеряет всё, что у неё есть, чем это "всё" рано или поздно окажется ничем. В тот день Моноган узнала, что такое сила. Настоящая сила. Она поняла, что действительно не одна. Она поняла, что никогда не сравнится с Лейлой. Она не сломалась. Со стороны, Марго считала, что с Лейлой покончено, что она стала мертвецом при жизни, что Марго часто приходилось видеть. Она давно наблюдала за людьми. Она знает, как работают эти взаимоотношения. Однако Лейла стала тем человеком, кто не вписался в эту систему, кто пошёл против неё и чья ставка сыграла. В тот день Марго дала себе самое главное обещание в своей жизни, начав копить на татуировку. Она зареклась никогда себе не врать и попытаться стать сильнее.***
Класс сегодня особенно шумный. Не мудрено, экзамены начнутся уже буквально через пару недель. Страсти поутихли, но лишь на первый взгляд. Камилла вернула себе статус королевы и, естественно, встала рядом с королём. Король же, в свою очередь, с каждым днём всё мрачнел. В один прекрасный день люди начали просто бояться подойти к нему. Он стал похож на оголённый нерв. Каждый день наблюдая за ней, каждый ёбанный день непроизвольно стараясь находиться с ней рядом, пытаясь уловить её духи, случайно коснуться её, парень сходил с ума. Ему было абсолютно и откровенно похуй на эту фиолетововолосую бестию, всё пытающуюся поместиться на его коленях. Да отвратно ему было касаться её после всех преподавателей, которых она посетила. Поцелуи с ней вызывали лишь рвотный рефлекс, однако под пристальными взглядами одноклассников он не мог заставить свои руки оттолкнуть её. Раздражение копилось изо дня в день. При чём не только у Джона. Со дня победы Камиллы Алекс и Джон старательно избегали общения друг с другом. Ведь если они ещё начнут подначивать друг друга, ничем хорошим это точно не закончится. Александр восседал в учительской. Это место было единственным, где ему не приходилось терпеть сраную рожу Филипса, не приходилось проверять каждого вошедшего на предмет личности и, главное, не было поводов отвлекаться от работы на глупые воспоминания, которые уже успели стать чёрным пятном в его биографии, как преподавателя. Телефон не прекращал уведомлять о сообщениях в чате конференции в Америке. Почему-то читать не хотелось. Отъезд через месяц. Блэк закрыл шкаф, достав доклады учеников, однако всё же отвлёкся, ведь первым на титульном листе было её имя. Не скреплённые листы докладов разлетелись во все стороны. Он снова разозлился. В потоке ярости Блэк ходил из угла в угол, сжимал отросшие уже почти до плечей волосы в кулаки, но так и не сдержался. Оказавшись рядом с рабочим столон, Алекс подхватил первую попавшуюся вещь, коей оказалась кружка кружку с кофе, и с грохотом разбил её о пол. Стекло моментально разлетелось на осколки, а кофе, некогда недопитый, залил добрую часть разлетевшихся листов вместе с ковром. Однако отрезвляющим фактором это событие отнюдь не стало. Очередная неудача из-за мыслей о ней спровоцировала лишь новую, ещё более грандиозную вспышку ярости. Тут уже полетел книжный шкаф. Благо, в высоту он был не более метра, спиральной формы. Постепенно голова прекращала пульсировать, а тело дрожать. Дыхание восстанавливалось, пока Алекс лежал на полу среди разбросанных книг, испорченных докладов и осколков стекла. На шум в скором времени собрались другие преподаватели. Однако Алекс не удосужился даже посмотреть на них, тем более ему не было дела до каких-то вопросов. Через пару минут кто-то из учителей привёл директора. Оценив ситуация, мужчина попросил всех выйти. — Эх, Алекс-Алекс... — пожилой мужчина присел рядом с Блэком. — Профессор... — Александр посмотрел на директора пустым взглядом и прикусил губу — простите. Седой мужчина покачал головой, поднимаясь на ноги. Телефон Алекса всё не прекращал вибрировать, раздражая слух. Профессор отключил телефон своего подопечного, присаживаясь в кресло. Мужчина снял очки, помассировав веки. — Алекс, скажи — мужчина выдержал паузу — ты счастлив сейчас?***
Есть вещи, от которых невозможно спрятаться. Однако никто не запрещал пытаться. Пока после очередного секса Камилла в очередной раз трындит со своим бывшим по телефону, хвастаясь собой, рассказывая, что он упустил, Джон уже битый второй час стоит под душем из кипятка. Хочется рвать, хочется реветь, хочется кричать, но он в очередной раз закрывает свои небесно-голубые глаза и вспоминает. Вспоминает каждую частичку её, пытается вспомнить запах, ведь её шампунь всё ещё стоит у него в ванной. Губы искусаны до крови, и в этом есть доля Камиллы. От мысли об этом Джона передёрнуло. Почему он позволяет этому происходить? Почему он не..."Будь хорошим мальчиком, Джон, скоро ты женишься на Лейле и будешь верен ей до конца своих дней. Скоро мы увидим внуков. Ты не должен быть похожим на своего отца..."
От голоса матери в голове свело мышцы.— Не смей разочаровывать нас. Если ты не будешь лучшим выпускником школы твоего деда, можешь не возвращаться. Ты станешь учёным и точка. — Да, отец.
Ноги подкосились. — Что тут за шум?! — В ванну влетела перепуганная Камилла, всё ещё не выпуская из рук телефон. — Выйди — прошипел Джон. — Какого чёрта ты тут?!.. — Я сказал вышла! — В глазах Джона читалось едва ли не безумие, он поднялся на колени, запустив в голубоглазую мочалкой. — Да как ты смеешь?! — Завопила девушка, однако очень быстро пришлось замолчать. Капельки воды стекали по лицу и волосам парня. Его руки упирались в стену по обе стороны от девушки. Телефон безмолвно лежал на мокром полу. Обычно ясные, как небо, глаза сейчас больше напоминают дно Марианской впадины: тёмные, опасные. Дыхание Джона сбивчато и неравномерно, он похож на животное, что посеяло в Камилле настоящий ужас. — Что ты... — едва дыша пыталась вымолвить девушка. Только два человека видели его таким до этого дня. Только одному человеку удалось привести его в чувство в таком состоянии. Только одной. Джон приподнял голову, дотянувшись губами до уха Камиллы. Они практически одного роста. — А теперь, милая, прекрати свой словесный понос и поработай языком так, чтобы мне это понравилось, иначе тебе придётся не сладко — горячий шёпот коснулся кожи Камиллы, однако мурашки по телу пробежали отнюдь не от этого — я не хочу делать тебе больно, поэтому просто знай, что ты ничтожество, которое заслуживает отдельного бака на помойке, будь благодарна, что ты сейчас со мной, ведь потом мне ещё несколько недель от тебя придётся отмываться, однако не поставить тебя на место не могу — рука парня сжала горло девушки — и помалкивай о том, что произойдёт далее...