Dulcis in tempore (сладкое время)/Новая Нимфетка

Почему то на сердце легче не стало, хотя Нимфетка возлагала большие надежды на Чимина. В сердце е теплилась надежда на понимание, ведь Пак всегда во всем помогал ей, всегда принимал каждое слово, как святую истину. Сейчас же Ветте кажется, что весь мир отвернулся от нее, и никто не может понять той боли и страсти, что скрывает худенькое тельце за хрупкими ребрышками. «Чимин без устали повторял, что счастье хитрое создание и прячется на виду. Тогда, в свои девятнадцать лет я искренне верила в то, что это Намджун. Верила, что счастье пошутило надо мной и предстало в образе родного дядюшки.» (Из воспоминаний Ким Ветты) Ночь всегда дается трудно для юной особы. Сон, казалось бы, такой необходимый, не хотел приходить, не смотря на невыносимую усталость. Девушка, раскинувшись на кровати, смотрела в потолок, прокручивая в голове ураган мыслей с разной скоростью и направлением. Вот перед глазами демонический взгляд Нама, что испепеляет драконьим огнем внутренности. Следом лицо Чимина, что выражает вселенскую скорбь несравнимой потери. — Почему всё так сложно? Почему мой лучший друг не может меня понять? — девушка моталась по кровати, пока кубарем не скатилась на пол. — Черт! От ночных беспокойств сушило горло и Нимфетка тихо вышла из комнаты, нервно поправляя ночное платье цвета крем-брюле. Половицы предательски скрипнули как раз возле чуть приоткрытой двери Намджуна, от чего девушка задержав дыхание, замерла, прислушиваясь. — Кажется, не проснулся… — прошептала девушка и направилась к лестнице. «Она всегда считала, что ходит невероятно тихо, но на самом деле её топот босых ног можно было услышать в другом квартале.» (Из записок Ким Намджуна) На кухне приятно окутывала тишина. Достав из холодильника любимый апельсиновый сок, Нимфетка потянулась за стаканом, но ее рука была нагло перехвачена большой ладонью. — Ах! — вздрогнула девушка, резко обернувшись. — Тихо! Маму разбудишь. — хищно улыбаясь, прошептал мужчина, опуская руку. Намджун взял два стакана и поставил на барную стойку. Поправил спортивные штаны и принялся наливать сок по стаканам, пока девушка пыталась перевести дыхание от испуга. — Вас не учили, что подкрадываться некультурно? — слишком резко задала вопрос девушка, после чего последовал не менее резкий ответ. — Я бы на твоем месте помолчал, юная Нимфетка. — Нам повернулся, держа стакан с соком в руках. Сделал большой глоток сока, поднеся его к пухлым губам. По шее потекла тонкая линия сока, которую почему то захотелось непременно слизнуть Нимфетке. Рука девушки потянулась в поисках опоры в виде барной стойки и, нащупав край, девушка прижалась к нему спиной. Голова жутко кружилась, не давая сфокусироваться на одной точке. Её мутило, сильно и неприятно, но резко отпустило, когда через пелену перед глазами показалось лицо Джуна, в запредельной близости. Он нагрел воздух моментально, испепелив весь кислород в радиусе её вдоха. — Боишься меня? — почти прорычал дядюшка. — А должна? — на последнем издыхании спросила девушка, собрав последние силы в этот вопрос. — Я могу быть опасным, но не для тебя… Ты слишком сильно манишь меня. Я почти поддался чарам Нимфетки. — громко сглатывая, прошептал Намджун, а затем облизнул губы. — Я… Мне пора спать. — совсем неуверенно проговорила девушка. — Мама может проснуться. — Не бойся меня, дядюшка тебя не обидит. По крайней мерее, постарается, — Ким приближается всё ближе, наклоняя голову. Сочные губы касаются шеи, в тот самый момент Нимфетка забыла, как дышать. Кажется, с губ сорвался стон.  — Это так приятно.  — Так нельзя, — выпуская остатки кислорода, шепчет она, больше убеждая саму себя. — Можно, — целуя увереннее, шепчет Нам.  — Я… — Назови меня «дядюшка»! — кусая тонкую кожицу, требует он.  — Дядюшка… — выстанывает Нимфетка, не веря самой себе, запуская пальцы в растрёпанные волосы, откидываясь назад.  — Громче! — он давит мускулистой грудью, заставляя лечь на стойку.  — Дядюшка! — теперь плевать: Нимфетка проиграла и хочет наказание за проигрыш. Он зацеловывает все открытые участки тела: плечи, шею, руки и, наконец, опустившись, задирает ночное платье. Никогда проигрыш не был так приятен. Сейчас она мечтает ощущать его руки на своей коже, плавиться свечой под его напором и громко стонать. Она сошла с ума, разрешив ему это, но всё, что Джун делает сейчас, прекрасно. Она думает, что покорила его, сдавшись в плен.Наивно полагает, что скромность и робость стали Троянским конём, и он попался. Ей вовсе не стыдно за всё это: за стоны, за обнажённое тело на барной стойке. Она чувствует его напряжение и хочет ощутить его в себе, полностью.  — Продолжим, но позже, — Джун крайний раз целует внутреннюю часть бедра и уходит, и кажется, он хихикнул. « Именно тогда я хотела отомстить. Я думала, что это такая игра, что выиграв, я получу самый ценный приз — его любовь. Если бы я только знала, что скрывается за его хищной улыбкой.» (Из воспоминаний Ким Ветты)