Dulcis in tempore (сладкое время)/Новая Нимфетка

Безумно так себя вести для девушки. Ветта врывается в дом, громко хлопая входной дверь. Сердце предательски стучит и ноет, умоляя изменить решение. — Нет! Я всё решила! — говорит она сама себе, лишь бы на мгновение утихомирить бешенный звон в ушах. Душ, ужин, пара невинных взглядов, неловких касаний под столом и вечерний телевизор, в котором один за другим телеканал показывают последствия взрыва. — Доченька, я на работу! Из –за взрыва в торговом центре. Им нужна помощь врачей. Джун, проследи за ней, хорошо? Всё, я ушла! — мама второпях схватила рабочую сумку и вышла из дома. Дверь захлопнулась и на девушку уставились хищные глаза, с коварным оскалом голодного тигра. — Вот это подарок судьбы, да, Нимфетка? — придвинувшись запредельно близко, облизнулся дядя. — Ну что, теперь ты моя, — над ухом знакомый шёпот. — И мы не закончили. Резкое движение — и девушка уже перекинута через плечо, словно не весит и грамма.  — Пусти…  — Ты сама-то веришь в то, что говоришь и о чём просишь? — дядя нагло смеётся. «Я тогда даже отвечать не хотела, потому что это прозвучит глупо. Я просто болталась вниз головой, осознавая всю глупость происходящего». Девушка, словно тряпичная кукла, опрокидывается на диван и застывает в немом испуге, ожидая нападения.  — Ну что же, продолжим! — он стягивает свою футболку, и она невольно охает: он красив, как чёртов Аполлон. Дальше всё, как в тумане: он кусает и целует, облизывает, мнёт, а она лишь стонет в такт его движениям, сходя с ума. Это безупречно. Идеально и безумно. Он сломал последнюю стену, сладко поцеловав в приоткрытые в стоне губы, уводя за собой в особое состояние. Она проиграла. Доверилась зверю, в надежде остаться в живых. Просто закрыла глаза ожидая… И вот его руки стягивают остатки одежды, а губы беспорядочно блуждают по юному телу. 1… 2… 3… 4… 5… Секунды тянуться часами в его руках. Он входит резко, ничего о ней не узнав. По щекам текут горькие слезы, толи от боли, толи от обиды, но поздно что-то менять. Нимфетка внутри нее получила желаемое — свободу. «Это было подобно простому наваждению лишь в первые секунды, потом я понял, точнее, почувствовал, что проиграл. Мне так хотелось владеть ею так же всепоглощающе, как она завладела моим разумом. Жаль, я тогда видел Нимфетку, а не саму Ветти.» (Из воспоминаний Ким Намджуна) Боль волнами растекалась по тяжелому телу, обжигая душу. Стыд затмил разум плотной пеленой, не давая шанса на успокоение. Каждое движение дядюшки внутри недавно девственной особы сопровождалось всхлипом боли. Губы, что так терзал пару минут назад он, теперь дрожали от приближающейся истерики. Она плакала, билась в агонии стыда, но не подавала виду. Выдать её могли лишь горячие слезы, что гурьбой бежали по щекам.