Dulcis in tempore (сладкое время)/Новая Нимфетка

«Почему тогда я его не оттолкнула? Я и сама не знаю. Мне было больно, обидно, но решила терпеть. Думала, что так и должно было быть. Наивно полагала, что первый раз всегда наполнен только болью». — Ты такая приятная, -- тихо нашептывал Намджун, уткнувшись в напряженную шею. Не понятно было, правда ли он не замечал слёз или же не хотел замечать. Он просто в тысячный раз гулко входил, прижимаясь бедрами к юной особе. — Посмотри на меня, Нимфетка! Посмотри! — умоляет он, ожидая влюблённых глаз, но видит там лишь страх. — Ты ведь любишь меня! Но девушка не слышит. Всё тело будто ватное, а голова шумит, словно улей. — Пусти! Пусти меня! — отдавшись истерике, кричит Ветта, ударяя кулаками по взмокшей груди мужчины. — Нет! Я же… Нет! — целуя лицо, бормочет Намджун, вновь и вновь толкаясь в нее. — Хватит! — из последних сил кричит девушка, захлёбываясь слезами. Нимфетка отталкивает Кима и забивается в угол дивана, без шансов успокоить дрожь и слезы. — Ветта? Ветти? — слышит голос рядом и рефлекторно отодвигается еще дальше от него.— Прости меня… Я дурак, обезумел, не сдержался. Я обещаю этого не повториться… По девичьему телу бежит дрожь. — У тебя кровь?! — испуганно оглядывает девушку мужчина и пытается понять причину. — Ты была девственницей? Девушка лишь продолжает плакать, в голове прокручивая каждую минуту произошедшего. — Эй, посмотри на меня? Ветта? — мужчина протягивает руку к ней, но та лишь сильнее прижимается к спинке дивана, дрожа всё сильнее. — Я отойду, хорошо? Я отхожу от тебя! Намджун поспешно натягивает шорты и отходит от дивана. Девушка быстро встает и убегает наверх. Слышится громкий хлопок двери и новый приступ истерики, но в этот раз он не пойдет к ней. « Я испугался даже больше нее. Последнее, что я хотел сделать, это причинить боль ей. Я неотесанный и озверевший. Я не могу быть с такой, как она, но я страстно этого желаю». Девушка не видя ничего от пелены слёз бежала не в комнату, а в ванну. Ей хотелось смыть с себя всё, что произошло с ней. Швырнув одежду подальше в угол, девушка смело ринулась под едва теплые струи воды, тяжело выдохнув. Чем теплее становилась вода, тем активнее девушка терла кожу мыльной мочалкой, пока кожа не стала ало-красной и не начала болеть. Вытираясь полотенцем, она шипела от каждого касания. Перед глазами мелькало потное лицо Намджуна, который тяжело дыша, вбивался в ее податливое тело. «Не знаю, что мной тогда двигало? Почему то, я думала, что смогу приручить такого как он. Мне казалось это простым, как вздох. Что сейчас поменялось? Я перестала верить в чудо». Комната встречала промерзшее тело долгожданным теплом и спокойствием. Мягкий свет не резал глаза, а наоборот успокаивал. Кровать, что утром заправила мама, пах ее духами: чуть сладкими от медовых ноток, с послевкусие мяты на языке. Уложив тяжелую голову на подушку, Нимфетка, наконец, закрыла измученные глаза. Сон всё не приходил: казалось, что каждый шорох принадлежит Джуну, который караулит ее у двери. Страх превратился в навязчивую мысль, не давая сердцу вернуться к привычному ритму. Теперь ей было страшно поднять веки — вдруг перед глазами окажется он, смотрящий на нее пристально, даже убийственно. Сердце сжималось в ожидании скрипа двери, когда на лестнице послышались шаги. — Уходи… — одними губами, умоляла она, накрываясь одеялом с головой, как делала это в детстве. Шаги становились всё громче, как и грохот в ушах, но… шаги стали удаляться, пока совсем не затихли за закрывшейся дверью. — Просто дай мне покоя, прошу… Я проиграла, я признаю, но не тронь меня больше… — как мантру повторяла она, снова и снова, пока измотанная, она, наконец, не уснула. « Я запомнил её лицо в мельчайших деталях. Её слезы въелись в мои извилины подобно яду, что отравлял меня еще очень долго. Мне сложно вспомнить тот момент, когда я перестал чувствовать себя виноватым. Помню лишь тот день, когда я осознал, что должен во что бы то не стало всё исправить и вернуть Нимфетку в свои объятия».