Consume my heart away; sick with desire And fastened to a dying animal It knows not what it is; and gather me Into the artifice of eternity. “Sailing to Byzantium,” William Butler Yeat s
Человек может привыкнуть ко всему, если будет чувствовать это слишком часто. Одиночество — единственное чувство, сопровождавшее Ви всю жизнь. Туда, куда нормальные люди поставят свои семьи, друзей, банды, деньги, шлюх в конце-концов, — Ви не ставит ничего. Для этого точно найдётся какой-нибудь хитровыебанный психологический диагноз, но большую часть своего времени она слишком устаёт чтобы об этом думать. Когда Ви была маленькой, ей на глаза часто попадались книжки про домашних питомцев — устаревшее понятие приручения животных только ради человеческой прихоти общения. Из тех про кого она читала, коты нравились ей больше всех. Она даже думала завести одного, чтобы тот магическим образом решил все её проблемы и заполнил зияющую пустоту в душе. Звучало до ужаса глупо, да. Первый раз когда Ви видит живого кота случается ровно в последний день её спокойной жизни без биочипа. Они почти исчезли как вид в Найт-Сити, но этот даже позволяет ей себя погладить пару минут, перед тем как попытаться укусить и сбежать. Ви вырастает, пробует встречаться и начинать романтические отношения, пробует построить их так, как она думает они должны выглядеть у нормальных людей — и ничего не получается. У людей слишком много ожиданий, а она просто не готова открываться такой как есть, вся и сразу. И снова единственной постоянной в её жизни становится одиночество. Из тех немногих воспоминаний что остались у Ви о её тёте перед тем как та умерла, лучше всего она помнит клятву никогда не терять то, какой она есть на самом деле. «Познание самой себя — лучший ключ к жизни. Всегда помни кто ты есть, милая. Это то, что ты никогда не сможешь потерять». К конкретно этому совету, — неплохому, стоит сказать — она реально прислушивается. Позже, после Джонни (может теперь всю её жизнь так разделить? «До Эры Джонни» и «После Сильверхенда»), она наконец понимает всю иронию. Может, поэтому всё и происходит? Может, в конце-концов окажется, что у неё просто было слишком много того что можно было потерять и жить как ни в чём не бывало? Звучит грустно, учитывая что у неё особо ничего и не было, кроме своего же тела и необъяснимой жажды жизни. Конечно же, Джеки и Мама Уэллс всё меняют. Немногим позже, Ви кажется что до неё наконец доходит, почему люди каждый день встают с кровати. Вот поэтому. Чувство принадлежности к чему-то впервые за долгое время заставляет пустоту в её груди не то что заполниться, а даже чуть-чуть уменьшиться в размерах. У неё никогда не было лучшего друга, но Джеки плевать. Он пробирается сквозь все выстроенные ею стены и ему она открывается с новой стороны, впервые в жизни. Ви чувствует себя как никогда любимой, и немногим раньше она бы даже не поверила что такое вообще возможно. Она думает, что если уже совсем честно, то единственная причина по которой она ещё не застрелилась к чёртовой матери после смерти Джеки — это желание выбесить Джонни. Порадоваться, что она ни за что не сделает то, чего хочет он. Со временем причина меняется — теперь, если она умрёт, всё чем пожертвовал Джеки окажется бессмысленным. Так что, Ви продолжает жить. Потому что она пообещала своему лучшему другу. Потому что это именно то, чего он хотел. Сильверхенд тут вообще ни при чём, по крайней мере сначала. Она выживет, и она пойдёт по головам и трупам ради того чтобы попасть в Высшую Лигу, ради Джеки.________________________________________
— Боже блять, ну какая же ты тупая. Я удивлён что твоё тощее тельце до сих пор живое, и не валяется где-нибудь в ебенях, кормя червей. — Я бы сказала тебе съебаться и сдохнуть, но ты это уже сделал. — Иди ты нахуй, а. — Не на твой, вот ты и бесишься.________________________________________
— Поверить не могу что ты такая неженка, Ви. Неудивительно что ты такая одинокая. Блять, да всё что ты делаешь это только отдаёшь и отдаёшь, а Найт-Сити это ебучая чёрная дыра. Она ничего и никогда не отдаст взамен. — Им нужна моя помощь, Джонни. Я бы до своих лет не дожила, будь я стервой и пользуясь Жизненными Советами имени Джонни Сильверхенда. — Меня они никогда не подводили. — Ты же помнишь что ты сдох, да? — Тут с какой стороны посмотреть, тупица. Я хотел бы сдохнуть, только чтобы выбраться из этой поебени которую ты называешь своим мозгом. Блять, да даже в Микоши было лучше. — Дверь открыта, уходи в любое время, мудак. — Ага, щас. Почему бы тебе лучше не закинуться теми прекрасными таблеточками от Мисти чтобы облегчить страдания нам обоим? Ты умираешь на своих условиях, а я наконец-то трахну твою жопастую соседку. — Как интересно. И почему ты так уверен что она тебе даст? — Большой член, Ви. — Конечно, большой член. Которого у нас нет. Потому что у меня его нет. — Отдай мне контроль и проблема решена. — Ага. — Большой член это состояние души, Ви. — Господи блять, кто-нибудь, облегчите мне мои страдания.________________________________________
— Не делай этого, Ви. Она обдумывает свои варианты, и выбирает тот, который ей нравится меньше всех.________________________________________
Они смотрят на свой пистолет, а обезображенное лицо какого-то мальстрёмовца мелькает в расфокусе за ним. Она думает что это уже конец, а он сразу же замечает что нет, даже близко на конец не похоже. Через пару секунд Ви осознаёт что она теперь на полметра левее, а в ушах эхом отдаётся звук выстрела. Они даже не разговаривают. И дело даже не в том что он её спас — хрен с ним со спасением, если честно. Джонни вообще раздражающе полезен в бою. Никто из них до конца не понимает как его ощущение вообще работает, но самое близкое сравнение которое они смогли подобрать это «очень сложный и детализированный брейнданс». Ви даже думает рассказать об этом Джуди — послушать экспертное мнение, так сказать, но буквально сразу же передумывает, потому что это бы значило сказать ей о Джонни, а это почему-то чувствуется как будто она бы рассказала доверенный ей секрет. В любом случае, шестое чувство в виде Сильверхенда очень помогает ей в почти любой миссии — особенно в комбинации со взломами и стелсом в темноте. Дело как раз-таки в другом, и это намного хуже: она теряет контроль над телом, а он его получает. Он двигает её конечностями, и притом почти без труда. Это происходит впервые, и это точно не самый хороший знак. Следующие два дня Ви старается утопиться в алкоголе и напивается так, что не помнит ничего, а Джонни нехарактерно добр настолько, что даже молчит. Это можно даже считать каким-никаким прогрессом, если в происходящей ебанине под названием «их жизнь» его вообще хоть как-то можно достигнуть.________________________________________
Ви не признаётся себе в этом до того момента когда они лазают по крыше пентхауса Пералезов, высматривая подозрительные кабели. Именно тогда она понимает что компания Сильверхенда ей начинает по-настоящему нравиться, особенно на таких хуёвеньких заданиях. Он замечает такую мелкую и незначительную хрень, которую она бы не заметила при всем желании: выражения лиц людей, когда она повернута к ним спиной, или та единственная незаметная камера видеонаблюдения которая почти всегда припрятана где-то аж под потолком. Ещё больше ей нравятся его комментарии, даже самые надоедливые и порой грубые. Она настолько свыклась с ними, что иногда даже не знает что добавить, мимолётом понимая, какой же тихой и скучной была её жизнь до его появления. Его язвительный и хитровыебанный чёрный юмор заставляет её тихо хихикать, прикусывая губы чтобы не рассмеяться вслух, когда они выслеживают вроде-как-неверную жену Пепе. Она, конечно же, беззлобно шикает на него каждые полминуты, и это удивительно начинает напоминать самую настоящую дружбу. Ви понятия не имеет, что ей делать с этой новостью. Благоверная Пепе оказывается и правда благоверной, хоть и со своими скелетами в шкафу, а Ви снова напивается так, что не видит дальше собственных рук. Джонни рассказывает истории со своей весёлой жизни до попадания в Арасаку, и теперь уже Ви смеётся в голос.________________________________________
— Чувствуется с небольшой задержкой. — Что? — Твои ощущения, передающиеся мне. — То есть? Типа если меня застрелят, то ты еще двадцать минут будешь над этим раздумывать? — Как будто твою сучность хоть что-то когда-то прекратит. Она опускает взгляд на хот-дог в своей руке, перед тем как снова посмотреть на него, подпирающего собой стенку. — Каждый раз когда ты что-то чувствуешь впервые, это доходит с задержкой. Чипу просто нужно время на обработку. — И зачем ты мне это рассказываешь? — Потому что ты сейчас ешь этот хот-дог не для себя, дура. Так что я тебе рассказываю о том, что до меня оно дойдёт только через минуту. Ви осеняет, что она сейчас реально в процессе поедания хот-дога. Настоящего, блять, хот-дога в её рту. Ви ненавидит ебучие хот-доги. Волна тошноты начинает подступать к её горлу. — Только не блюй, умоляю. Ви, ёб твою мать, а. — Какого хера я вообще это ем?! — Потому что я захотел хот-дог, и твоё тело решило меня послушаться. Постаравшись испепелить Джонни взглядом, Ви выбросила ненавистный хот-дог прямиком в ближайшую мусорку. — Это называется пустая трата денег. — Это называется «прекращай эту херню, Сильверхенд». Это даже не мило. — Всё что я делаю — мило, сучка. Ви смеётся.________________________________________
Она ни с кем не спала уже несколько месяцев. Сначала горевала по Джеки, потом разгребала последствия ебучего биочипа в голове. Всё это точно не способствовало мыслям сексуального характера, даже если иногда Ви об этом и задумывалась. А потом… Одна только мысль о самоудовлетворении с шатающимся где-то рядом Сильверхендом больше звучала как сценарий ночного кошмара. Затыкался он примерно никогда, поэтому Ви уже успела как никто другой познать все краски его похабных комментариев. Когда он не вставляет фразочки про её «ну неплохую такую задницу», он растекается мыслью по древу, сравнивая сиськи Ви с сиськами «той девки которую я трахнул на сцене во время выступления какой-то древней группы». А когда он не рассыпается в эпитетах, расписывая её ебабельность (8/10 когда она молчит, 3/10 если открывает рот), то направо и налево комментирует мимо проходящих женщин, которым, в отличие от Ви, несказанно повезло что они не слышат кибер-призрака с недотрахом, норовящего залезть им под юбку. Он настолько выбесил Ви, пуская слюни на задницу Панам, что она пригрозила ему что убьёт их обоих только чтобы его заткнуть. Одарённая самим Богом такими формами Панам имела сексуальный интерес исключительно к мужчинам, и Ви ни разу не помогало ещё одно напоминание об этом от Джонни. И да, он продолжает твердить ей «просто пойти и сказать о том что ты её хочешь», хотя оба знают что для Панам Ви просто очень хорошая подруга, и ничего больше. Они обсуждают это только один раз, а потом закрывают тему раз и навсегда. Сны, которые снятся Ви в ту ночь оказываются просто невыносимо жаркими, и они не видятся с Панам целых две недели, устроив себе некий само-карантин. Потом они встречают Бестию, и спермотоксикоз Джонни, передающийся Ви, становится просто невыносимым. От вечного возбуждения и неконтролируемой влажности между ног хочется на стенку лезть, и Ви приходится обходить Бестию десятой дорогой чтобы хотя бы нормально работать. Джонни не затыкается по поводу того, какой классной в постели была его экс-кто-то-там, и раздумывает о её «отлично сохранившихся прелестях» каждый ёбаный день. Ви кажется, что если где-то существует Ад специально для неё — то вот он. Бестия, которая ещё и намного старше чем Ви, просто не в её вкусе. А вот, кстати, Джуди, с её нежными плечами и гибкими руками, очень даже да. Такта у Джонни не было и нет, так что он конечно же просто не понимает почему Ви до сих пор не «пошла и не сказала ей об этом, тупая ты пизда» в тот же момент когда они познакомились. Сострадания у него, кстати, тоже нет, особенно когда дело доходит до того момента когда член в штанах удержать всё же нужно. Лучшая подруга Джуди («Если ты подумаешь головой а не тем чем ты обычно думаешь, то нет, они не трахаются. Блять, ты ещё ёбнутее чем я думала») недавно пережила такое что и вспоминать страшно, и Джуди сейчас всеми силами пытается ей помочь. Подкатывать к ней сейчас это верх бездушия, и, как бы иронично это ни звучало, после их недо-знакомства с такой хернёй как Душегуб, Ви и сама не до конца понимает где теперь проходят границы её «Я». Ничего из сказанного им, конечно же, ни разу не помогает справиться с фактом что Ви ни разу нормально не трахалась уже которую неделю. Спасибо ёбаному кому-то там, им хотя бы не пришлось устанавливать правила для ванной, но Джонни с ебалом кирпичом всё равно мельтешит где-то на периферии пока она в душе. Сначала ей это не нравится от слова совсем, но через некоторое время она забивает, и принимает это как неотъемлемую часть новой злоебучей реальности. Как он не устаёт ей напоминать, он может «видеть всё что ты видишь и слышать всё что ты слышишь, когда хочу подключиться и посмотреть «Ви-Телевидение*»». Чтобы наконец выгнать его из ванной для принятия нормального душа Ви пришлось пройти целую войну. Войну, которую она заведомо проиграла, потому что он «не видел никакого смысла в этой твоей скромности». Сама идея попросить Джонни съебаться на полчасика, чтобы Ви могла спокойно подрочить и вздремнуть показалась ей настолько абсурдно смешной, что она едва не подавилась, засмеявшись с полным ртом лапши. Плюс, как это понимала Ви, их «мысли» (что бы это слово не значило на данном этапе), остаются у каждого своими. И сейчас её это радовало, потому что если быть честной с самой собой, она не трахалась настолько давно, что даже Джонни в её глазах начинал приобретать некую очаровательность. Ви всё же давится лапшой, на что получает комментарий, что если она «отправит их в загробный мир каким-то Фо, то он оживит её еще раз чтобы своими же руками прибить нахрен». Когда Джонни впервые видит Ривера — он его по-настоящему ненавидит. Поток желчи про «все копы мудаки» не собирается прекращаться в ближайшее никогда, как будто Ви, человеку, который прочувствовал полицейскую жестокость на своей шкуре, нужно ещё одно ёбаное напоминание об этом. Ядовитые комментарии Джонни почти переходят все границы, что о чём-то да говорит. Но со временем его ненависть хотя бы поубавилась и превратилась во что-то более управляемое. Через некоторое время Ви осеняет — Сильверхенда так кроет потому что он боится что она переспит с Ривером. Нет, Джонни никогда не был откровенным гомофобом, но она абсолютно уверена, что перспектива того что его первый секс после смерти будет с мужчиной находится где-то очень внизу его списка «приемлемой хуйни». Возможно, раньше он трахал всё что движется, хуй с ними, с гениталиями, но сейчас, как он ей и сказал, он абсолютно точно предпочитал «горячую узкую дырку и парочку больших красивых сисек». Они уже пару дней были на грани грандиозной ссоры; Ви почти уверена что это из-за того что у них в планах, кроме Горо, было связаться с ребятами из банды Вуду и попытаться провернуть ту стрёмную хрень с киберпространством. Каждый раз когда она сдвигает планку своего «обычно» и соглашается на самоубийство вроде этого, биочип будто нарочно делает её жизнь всё хуже и хуже. Просыпаться с кровью во рту теперь стало частью её утренней рутины. Оставшееся ей время неумолимо иссякает, и это раздражает их обоих. После той особенно ебанутой миссии которая включала в себя Ривера, его племянника, и ебучего серийного убийцу, Ви понимает что пора всё же что-то делать. Обычно, — блять, да что вообще в её жизни обычного — они с мертвым рокербоем живущим в её голове проводили вечера после сложных миссий за чашечкой-другой чего покрепче («Если ты заставишь меня выпить водку еще хоть раз, мудила, клянусь, я скину нас обоих с ближайшей крыши.»), стреляя во что-нибудь, или втыкая в какую-то тупую программу по телику, в то же время пытаясь осмыслить и разгрести весь тот дурдом в который превратилась их теперь уже общая жизнь. Когда они возвращаются в квартиру Ви той ночью, она на взводе хуже чем корпорат после выволочки у босса, и ей абсолютно точно нужно выпустить пар именно в этом смысле. Она чувствует, что её собственное тело все меньше и меньше чувствуется как то, что безраздельно принадлежит ей, и возможно, частично она просто хочет этот контроль вернуть. — Джонни, отъебись-ка на некоторое время, а? — она старается звучать как можно более непринужденно и незаинтересованно, но он же буквально в её голове. — А что, подцепила кого-нибудь погорячее? А, дай угадаю, собираешься лечь под этого ебучего копа, дать ему засунуть в тебя его хиленький стручок и кончить на его облегающие кожаные шмотки? Ви замирает, не развязав до конца шнурки на обуви. Это не то, что она собиралась сделать, но ебучий конструкт уже в печенках сидел настолько, что она тянется к телефону и отсылает сообщение Риверу прежде чем успевает хоть о чем-то подумать. Если Джонни и заметил такое резкое изменение в её поведении, то не подал виду. — Да. Так что если не хочешь посидеть рядышком и почувствовать, так сказать, с первых рядов, каково быть прижатым к кровати тяжелой рукой закона, съебись. Она понятия не имеет что она сейчас скажет Риверу, но тот очевидно был в ней заинтересован, раздевая её глазами при каждом удобном случае. По крайней мере, так оно было до того случая с серийным убийцей. В любом случае Джонни идёт нахер вместе со своим извечным желанием сунуть нос во всё что так или иначе касается Ви. — Ёбушки-воробушки, так ты серьезно. Ви, нет. Я не собираюсь- — Ты не собираешься сделать ровным счётом нихуя, Сильверхенд. В последний раз когда я проверяла, этот мешок с костями именуемый телом был всё ещё в моём распоряжении, так что я собираюсь делать то, что я хочу. А хочу я быть прижатой вон к тому столу и выебанной до звёздочек перед глазами. И так как ты этого сделать не можешь, то будь так добр — завали ебальник и съебись. Это самая пошлая вещь которую она ему говорила, особенно учитывая то мимолетное упоминание её мнения про его ебабельность. Комок в горле начинает досаждать всё больше, пока она убеждает себя что это абсолютно точно не возбуждение сейчас разгорается где-то в районе её живота. Она даже не знает, какого чёрта она вообще это сказала. До этого момента он даже близко не имел отношения к её личной жизни. Да, он привлекателен, «я-высокомерный-мудак»-привлекателен, но вообще-то он голограмма в её голове, а ещё она его ненавидит, так что- Ему, судя по всему, глубоко похуй что там Ви себе думает. Джонни, не выходя из своей идеально выверенной Позы Отчуждённого Высокомерного Мудака™, в которой его можно заметить на любой поверхности её — их — её квартиры, внезапно напрягается, и она это сразу же замечает. Голографический взгляд встречается с настоящим. В кои-то веки Джонни снял свои очки, но выражение его лица всё ещё нехарактерно нечитаемо. На задворках сознания Ви чувствует разверзающуюся огромную дыру, грозящую поглотить её целиком, а её щёки в это время раскрашиваются красным одновременно от стыда и возбуждения. Сильверхенд медленно поднимается, отталкиваясь от стены, и, несмотря на то что она ни разу не боялась его после тех самых первых часов, когда он пытался разбить ей череп об окно, по коже Ви натурально пробирает холодок. Ситуация точно повернула куда-то не туда. В одно мгновение, он пропал со своего места у стены и переместился прямо к Ви, оказываясь в нескольких сантиметрах от неё. Для людей, уживающихся в одном теле на двоих, они никогда не стояли так близко. Ви даже чувствует фантомный холодок от его металлической руки, охлаждающей пространство вокруг себя. — Почему ты так уверена что я не могу? — он проходится взглядом по её телу снизу вверх. — Даже не знал что ты так обо мне думаешь, Ви. — Я о тебе не думаю, Сильверхенд. Ни в каком смысле. Он смеётся хрипло и низко, так, что у Ви волосы на затылке шевелятся, и далеко не от страха. — Ну же, ты знаешь что мне лгать бесполезно. Я знаю как это чувствуется. — Как чувствуется что? — Опасная область, очень опасная. — То чувство которое ты назвала «возбуждением». Ви застыла, не решаясь даже вдохнуть. Когда её телефон звонит, она подскакивает так, что бьётся боком об стену. Спасибо высшему чему-то-там, она хотя бы не падает, успевая ухватиться. Перед тем как Джонни успевает сказать ещё хоть слово, она отвечает на звонок. Ривер хочет прийти. Её руки трясутся. Ви чувствует себя ёбаной натянутой струной, и честно говоря, она немного в шоке, что может «непринужденно» пригласить детектива к себе. «Приходи к восьми», и снова наступает тишина. Это чувствуется очень странно, реакция тела на несуществующего человека. Если бы кто-то видел их сейчас со стороны, за Ви абсолютно точно не стоял бы Джонни с его нечитаемыми чёрными глазами и жёстким выражением лица. Волосы на затылке всё ещё шевелятся, и Ви медленно вдыхает и выдыхает. Когда она поворачивается, Джонни уже исчез. Ну, насколько он может исчезнуть, она всё еще ощущает его присутствие, хоть и очень приглушённо. Никогда еще их разговор не заканчивался так, и ей от этого совсем чуть-чуть не по себе. Следующие двадцать минут она молча убирается в квартире и принимает душ. Ви бы никогда не сказала этого вслух, чтобы не звучать совсем уж поехавшей крышей, но когда последние капли горячей воды стекают по её спине, она чувствует на своей коже металлический палец, очерчивающий водную дорожку. Она оборачивается, но за ней никого нет. Затем в дверь стучится Ривер, и пока она надевает одежду, то думает, что всё что сейчас произошло между ней и Сильверхендом идёт как можно в более долгий ящик, потому что у неё сейчас нет никаких сил на то чтобы с этим разбираться (и разбираться с этим вообще когда-либо). Облокотившийся на дверной косяк Ривер выглядит восхитительно, и Ви буквально заставляет себя сосредоточиться на его очень настоящем, очень материальном, и очень существующем теле.