Весь мир узнает, что я хороший человек // 全世界都知道我是好人[快穿]

Некоторые из служанок бросились вперед, чтобы прикрыть Ши Цина позади. Когда Ши Цин махнул им рукой, чтобы они отступили, но одна запротестовала: — Брат Цин, этот человек выглядит таким враждебным! Вы должны приказать кому-нибудь связать его, прежде чем расспрашивать. Что, если он снова причинит тебе боль? Пока они говорили, служанки с опаской смотрели на Цзян Бэйю, как будто человек, которого избили до полусмерти, в любую секунду мог обнажить клыки и закусать Ши Цина до смерти своими острыми зубами. У них были причины так бояться. Внешний вид Цзян Бэйю был слишком свирепым. Дело не в том, что он уродлив. Он был довольно красив, если присмотреться, но сочетание острых бровей, высокой переносицы и тонких губ на первый взгляд напомнило людям злых волков, тигров и леопардов. А его глаза зловеще излучали враждебность. Одним взглядом он заставил этих робких служанок попытаться спрятаться. Описать его одним предложением? Он не выглядит как хороший человек. В эту эпоху предпочтение отдавалось нежным нефритовым мужчинам с вежливым поведением. Несмотря на хаос войн, утонченные джентльмены по-прежнему оставались идеалом мужской красоты. Какими бы красивыми ни были его черты, свирепый вид Цзян Бэйю вселял страх во всех. Особенно его узкие глаза. Они явно демонстрировали, что у него по жилам текла кровь варваров. Варвары были известны по всей стране своей жестокостью. Это, наряду с его мускулистым и высоким телосложением, которое было заметно, даже когда он стоял на коленях на земле, делало обычным для окружающих отвергать его. Цзян Бэйю явно привык к тому, что люди бояться его лица. Он снова опустил голову с пустым выражением лица, максимально скрывая свои черты, как и прежде. С детства его лицо доставляло ему много неприятностей. В то время как молодые девушки избегали его, многие мужчины с более высоким статусом, чем у него, жаждали увидеть его униженным. В конце концов, хотя в этом году ему исполнилось всего восемнадцать, он уже был высоким мужчиной со свирепым лицом. Некоторые получали удовольствие, наблюдая, как унижается такой человек. В желудке Цзян Бэйю было пусто, и раны на его спине периодически вспыхивали болью. На многое у него действительно не было сил. Он мог только изо всех сил стараться избежать неприятностей. Если он напугает молодого господина, его непременно ждет настоящее «угощение». Цзян Бэйю сознательно опустил голову, чтобы Ши Цин не смотрел на него, но от этого Ши Цин стал еще более любопытным. Он снова присел на корточки, вытянув кончики белых пальцев и ткнув Цзян Бэйю в щеку. Его тон все еще был властным, но его мягкий акцент свел к минимуму агрессию: — Почему твоя голова все еще опущена? Разве я не сказал тебе поднять голову? Он никогда не работал с тех пор, как родился, поэтому каждая часть его тела была невероятно нежной. Естественно, и его пальцы тоже. Ощущение мягких, нежных и горячих кончиков пальцев, касавшихся его холодной щеки, заставило тело Цзян Бэйю задрожать. Он послушно снова поднял голову. — Да! Увидев это красивое, но вызывающее озноб лицо еще раз, одна из служанок вздрогнула. Дрожащим голосом она спросила Ши Цина: — Брат Цин, он такой свирепый. Разве вы его не боитесь? — Что в нем такого страшного? Он кажется мне довольно интересным. Стоявший перед Цзян Бэйю молодой господин, украшенный только самым лучшим, с любопытством улыбнулся. Он небрежно положил свою муфту на толстый ковер, высвободив свои белые мягкие руки, чтобы обхватить лицо Цзян Бэйю. Возможно, потому, что эти руки только что держали теплый мех, холодные, поэтому бескровные щеки Цзян Бэйю окутало теплом. Его прикосновение почти обожгло. Он молча смотрел на молодого господина перед собой. Этот молодой господин улыбался, его нежные и красивые брови были полны интереса, а его алые губы красивой формы слегка приподнялись. Его мягкие руки потирали щеки Цзян Бэйю, пока он разговаривал со служанкой. — Послушай, разве от этого он не кажется менее страшным? Он намеренно сжал лицо Цзян Бэйю. То, что сделало бы любого другого человека смешным, его сделало еще страшнее. Маленькая служанка внимательно посмотрела на мужчину на земле, который был очень бледным из-за глубоких ран на спине. — Он все еще такой страшный, брат Цин. Не играйтесь, он снова причинит вам боль. — Он не посмеет. Ши Цин был полон уверенности, нежно поглаживая холодную твердую щеку Цзян Бэйю. — Если только он не хочет умереть. Молодой господин не применял особой силы, а его руки были мягкими и нежными. Его похлопывания казались мягкими прикосновениями лицу Цзян Бэйю. Конечно, он не посмел сказать это вслух, когда его жизнь была в опасности. Он только молча слушал, как молодой господин, сидевший перед ним на корточках и сжимавший его лицо, как игрушку, спросил его снисходительным тоном: — Знаешь, Цзян Лие уже отдал тебя мне. Взгляд Цзян Бэйю слегка потемнел, когда он открыл пересохшие губы, чтобы ответить. — Я знаю. Только когда он открыл рот, он понял, что его голос стал хриплым и неприятным для ушей. Как и ожидалось, молодой господин перед ним с отвращением отпустил его. — У тебя хорошее лицо, но твой голос ужасен. Цзян Бэйю молча опустил голову, не став объяснять. Ши Цин вел себя так, будто потерял интерес из-за его голоса. Он перестал трогать щеки Цзян Бэйю и встал, взяв муфту от служанки и глядя на мужчину сверху вниз. — Поскольку твой старший брат принял решение отдать тебя мне… Наша семья Ши является семьей со своими правилами. Как только ты подпишешь контракт, ты станешь моим слугой. Мадам Ши, которая до сих пор не мешала своему сыну, была ошеломлена. Она поспешно шагнула вперед, сжимая свой носовой платок: — Это неправильно. Это он столкнул тебя в воду! Если бы тебя не спасли, он бы убил тебя. Как ты можешь оставить такого ужасного человека рядом с собой? Ши Цин пренебрежительно махнул рукой. — Он выглядит сильным. Если я напьюсь, я могу приказать ему вернуть меня и обслужить. — Думаешь, он хорошо послужит тебе…? Мадам Ши с отвращением посмотрела на Цзян Бэйю сверху вниз. — Он похож на грубого человека, как он может хорошо служить тебе? Эти служанки всегда заботились о тебе, когда ты возвращался пьяным. Как может кто-то с его внешностью позаботиться о тебе? Мадам Ши была очень нежной и традиционной женщиной. Она свято верила в принцип послушания мужу после замужества и послушания сыну после смерти мужа. Хотя ее муж еще не умер, в семье был только один сын. Поэтому она никогда не была против решений Ши Цина. Но в настоящее время она действительно беспокоилась из-за того, что Цзян Бэйю чуть не убил ее сына. — Нет, мама не согласна. Как тот, кто столкнул моего сына в воду, может позаботиться о нем? Что, если он взбесится и снова столкнет тебя в воду?! На это Ши Цин мог только сказать: — Это не он толкнул меня, это Цзян Лие. Сидя на земле, Цзян Бэйю слегка нахмурился и поднял голову, глядя на молодого господина, на одежде которого были вышиты цветы. На его лице была очень убедительная холодная ухмылка, но его мягкий акцент рассеял любую угрозу. Он звучал так, будто кокетничал: — Я видел это своими глазами, Цзян Лие был тем, кто столкнул меня. Цзян Лие был мужем его сестры. Мадам Ши была так ошеломлена, что ее больше не могло побеспокоить решение Ши Цин оставить Цзян Бэйю. Хотя она плакала и ругалась, это было только для того, чтобы выразить свое недовольство тем, что Цзян Лие осмелился ударить ее дочь, и один из сыновей от наложниц из семьи Цзян столкнул ее сына в воду. Она никогда не думала, что Цзян Лие несет ответственность за оба инцидента. Ее слезы снова потекли через полсекунды. Она вновь начала ругаться: — Какой злой человек, он не только плохо обращается с моей дочерью, но и пытается убить моего сына. Я была действительно слепа, что согласилась отдать свою дочь ему. Почему бы ему не сделать всем одолжение и не умереть? Тогда я смогу выпить его кровь, съесть его плоть и содрать с него кожу. Ее голос был нежным и мягкий, но ее проклятия не прекращались. — Этот зверь заслуживает ранней могилы за то, что осмелился причинить вред моим детям. Я буду хлопать и праздновать день его смерти. Я возьму людей, чтобы раскопать его могилу. И даже если он не умрет, я ослеплю его, чтобы он больше никогда не совершал таких ошибок. Только потому, что все люди в этой комнате были членами семьи Ши, она осмелилась проклинать человека таким образом. Ей отчаянно нужно было выразить свой гнев. Неожиданно занавес снаружи приподнялся, и в комнату вбежала маленькая служанка. — Мадам, господин вернулся. Он сказал, что хочет увидеть брата Цин. Как только она это сказала, вошел мужчина средних лет с бородой и красивыми чертами лица. Мадам Ши, которая только что ругалась, положив руки на талию, тут же изменила свое поведение. Она больше не была свирепой и не выглядела внушительно. Как только она села на скамейку, она взяла платок и тихонько всхлипнула в него. — Как он? Я слышал, что мой сын болен? Как только отец Ши сказал это, даже не успев заглянуть внутрь комнаты, мадам Ши, сидевшая на скамейке, нежно позвала: — Муж! Она повернулась и бросилась в объятия отца Ши, рыдая и всхлипывая, пока говорила: — Посмотри на нашего сына, посмотри, как над ним издевается семья Цзян! Его не только столкнули в воду, но даже заставляли избить человека собственными руками! Наш сын заболел от всех этих усилий. Отец Ши был немного сбит с толку происходящим. Он посмотрел на своего сына, который стоял и держал муфту, и все было прекрасно. — Разве ты не говорила, что наш сын простудился после того, как его вытащили из воды? Мадам Ши рыдала в носовой платок: — Мы лелеяли нашего малыша с детства, так как же он мог не заболеть от небольшого холода? Они явно так напугали его настолько, что он заболел! Они не только столкнули его в воду, но и заставили нашего малыша бить людей. Муж, ты же знаешь, какой робкий у нас Цин. Как ему не испугаться при виде такого количества крови? Мой бедный ребенок, ууууу… муж, ты должен добиться справедливости для нас. Цзян Бэйю, молча наблюдавший за всем этим, отвел взгляд от мадам Ши, которая тихо плакала, словно она была нежным цветком. Он взглянул на молодого господина рядом с ним, который кивал с невозмутимым лицом. — Верно, отец. У меня даже есть человек в качестве доказательства! Ты только посмотри на его окровавленное тело. Я был напуган почти до смерти.