Весь мир узнает, что я хороший человек // 全世界都知道我是好人[快穿]

Время шло, но никто ничего так и не сказал. Темные глаза Цзян Бэйю начали постепенно светлеть от молчания Ши Цина. Он всё не мог поверить и с надеждой смотрел на юношу перед ним. Молодой господин все еще был с завязанными глазами, поэтому, естественно, он не мог встретиться взглядом с Цзян Бэйю. Но рот на этом сердитом лице так и не открылся, чтобы позвать на помощь. — Ши Цин… Мужчина обнял его и медленно уложил. Очарованный мужчина обхватил тонкие лодыжки молодого господина. Больше не было нужды в словах. Почувствовав прикосновение, тело молодого господина снова задрожало, прежде чем он упрямо стиснул зубы и попытался отодвинуться назад. Он угрожал с бледным и слабым выражением лица: — Если ты посмеешь сделать что-нибудь со мной, я прикажу выпороть тебя пятьсот раз! Я буду пороть тебя, пока ты не превратишься в разорванное месиво, которое не может даже кричать! Тогда я брошу тебя в реку на еду рыбам! Я также заклеймлю твое лицо клеймом раба, так что ты больше никогда не сможешь поднять голову… Цзян Бэйю игнорировал его, продолжая касаться. Молодой господин пугался все больше и больше. Его слова также становились все более и более злобными: — Цзян Бэйю, если ты посмеешь сделать это, я тебя кастрирую! Сделай еще один шаг, и я позабочусь о том, чтобы ты не дожил до следующего дня! Я повешу твой труп на городских стенах на всеобщее обозрение! Тебе не будет покоя даже после смерти! Но как бы ни ругал его этот мягкий голос, он никогда не звал на помощь. Мужчина совершенно невозмутимо продолжал. Наконец, когда его рука потянулась к самой интимной области другого, он услышал, невыносимый гнев молодого господина: — Цзян Бэйю!!! Даже с завязанными глазами и связанными руками Ши Цин по-прежнему вел себя гордо. С высоко поднятым подбородком и раскрасневшимся лицом, полным уверенности, он заявил: — Ты не посмеешь. Если ты не хочешь умереть, остановись сейчас, и я не буду заниматься этим вопросом. Однако рука мужчины без колебаний продолжила. Он нежно посмотрел на молодого господина, выражение лица которого было полно недоверия и шока. Очень медленно Цзян Бэйю наклонился и прошептал: — Ши Цин, я знаю, что ты слишком заботишься обо мне, чтобы позволить мне умереть. — Бред! Молодой господин тяжело дышал, но по-прежнему отказывался сдаваться. Несмотря на дрожь, он упрямо стиснул зубы и напирал: — Мне не терпится содрать кожу с такого злого слуги, как ты! Я съем твою плоть, выпью твою кровь и разгрызу твои кости! — Это было бы хорошо. Резкие слова Ши Цина только вызвали в мужчине обожание. Его губы слегка изогнулись, когда Цзян Бэйю сказал так же тепло, как всегда: — Тогда я буду частью тебя навсегда. Мы больше никогда не расстанемся. Молодой господин ошеломленно застыл, и замолчал. Такой изнеженный юноша, как он, не смог справиться с этим хитрым и извращенным врагом. Цзян Бэйю больше ничего не сказал после того, как Ши Цин замолчал. Он просто продолжал делать то, что делал. Поначалу молодой господин демонстративно терпел. Но когда он больше не мог этого выносить, он внезапно отвернулся: — Цзян Бэйю, не думай, что я не желаю твоей смерти! Ты просто мой слуга! Если ты продолжишь, я немедленно позову на помощь! Цзян Бэйю ничего не сказал. Он продолжал действовать. Только сердитый, но мягкий и нежный голос Ши Цина был слышен из-за занавесок: — Как ты смеешь! — Отпусти меня! — Остановись, немедленно остановись! — Цзян Бэйю! Я убью тебя, я убью тебя, несмотря ни на что! Вскоре его сердитый голос превратился в слабые вздохи. Но он все еще не сдавался. — Я убью тебя, я убью тебя. Ты… ах! Цзян Бэйю! Ты труп! Ты труп, Цзян Бэй… ю! Но какими бы злобными ни были его слова, он не повышал голоса, чтобы позвать людей и убить этого непокорного слугу. После этого мягкое злобное мяуканье молодого господина постепенно становилось бессвязным. Служанки сидели снаружи на веранде и занимались рукоделием у теплого очага. Одна из них взглянула на закрытую дверь и со вздохом остановилась. Она проворчала: — Я действительно не понимаю, почему брату Цин так нравится этот Цзян Бэйю. Он такой страшный! Я не могу даже смотреть на него, не чувствуя слабости в ногах, но брат Цин так сильно его любит, что даже пьет с ним. Сидевшая рядом с ней служанка, кроткая и надежная девушка, вдевала нить в иголку. Она рассмеялась, когда услышала эти слова: — Неудивительно, что ты этого не знаешь, ведь ты только что начала работать. Хотя Цзян Бэйю выглядит ужасно, он очень предан. Именно он предотвратил множество покушений на жизнь брата Цин за последние два года. Только когда брат Цин в опасности, он всегда зачищает его. — Неудивительно, что он так нравится брату Цин. Какой господин откажется от такого верного слуги? Служанки поддержали её мнение. Они начали обсуждать, что Цзян Бэйю был жестоким по отношению к внешнему миру, но более верным и послушным брату Цин, чем кот. Вскоре снова пошел снег. Несколько снежинок пронесло по коридору с ветром, но ни одна из них не добралась до двери или окна. Одна из служанок забеспокоилась. Она встала и пошла осматривать резиденцию брат Цин. Она расслабилась только после того, как убедилась, что все двери и окна плотно закрыты, чтобы молодой господин не простудился. Но когда она уже собиралась уходить, она как будто услышала хрупкий сдавленный всхлип. — А? Она остановилась как вкопанная и в замешательстве огляделась. — Что ты делаешь, Яо? Не беспокой брата Цин, он не любит шума, когда пьет, — сказала служанка с дальней веранды. Девушка послушно согласилась. Она подняла юбки и пошла обратно. — Да, уже иду. Всем им не было холодно за рукоделием на веранде. На самом деле атмосфера была очень теплой и непринужденной. Единственное, что озадачивало служанок, так это то, как долго брат Цин пил сегодня. Но никто не пошел, чтобы поинтересоваться, потому что они слишком хорошо знали о вспыльчивом характере Ши Цина. Кроме того, Цзян Бэйю был с ним. Хотя все знали, что Цзян Бэйю был абсолютно предан брату Цин, это не означало, что они не боялись его. Служанки просто прятали это чувство лучше других. Обычно они старались избегать его, даже когда видели его издалека, поэтому они никак не могли осмелиться войти и спросить. Поэтому больше никто не рискнул заглянуть в дом, даже после того, как снег прекратился. Затем они услышали звук падения тяжелого предмета, похожего на разбивающуюся вазу. — Бум! Звук был таким громким, что служанки встревожились. Они послали одну из них к двери. Она тихо спросила: — Брат Цин? Что-то случилось? Наступила пауза, прежде чем голос молодого господина прозвучал с оттенком гнева: — Все в порядке. Я просто преподаю кое-кому урок. Никто не должен входить, пока я не скажу. — Конечно. Служанка сделала реверанс, прежде чем вернуться на веранду. — Кажется, брат Цин преподает урок Цзян Бэйю. — А? Ты уверена? Зачем брату Цин наказывать кого-то, кого он всегда любил больше всего? Служанка покачала головой: — Я тоже не знаю, но голос брата Цин действительно был очень рассерженным. Мне даже показалось, что он сорвал голос. Начался раунд тихого обсуждения. — Тогда я боюсь, что он действительно зол. Так что это был за шум? Это Цзян Бэйю? — Его побили? Но брат Цин никогда раньше не бил никого из нашего дома. Он не мог по-настоящему ударить Цзян Бэйю, не так ли? — Что он сделал, чтобы даже такой всепрощающий, как брат Цин, наказал его? — Ну, я думаю, что брат Цин, вероятно, просто пугает его. Обычно он настолько ленив, что даже не чистит собственные апельсины. Как он мог лично ударить кого-то? Другие служанки рассмеялись над этими словами. Они могли увидеть в шутке долю правды. -Треск! Внутри стоял Цзян Бэйю, окруженный осколками вазы. Он позволил молодому господину замахнуться хлыстом на себя без всякого сопротивления. Но, возможно, из-за недостатка силы Ши Цин кнут так и не приземлился на тело мужчины. Он лишь безвредно упал на пол. С глаз молодого господина давно сняли повязку, но слезы все еще слабо блестели в его прекрасных глазах. Из-за того, что он недавно плакал, уголки его глаз покраснели, а голос стал хриплым: — Цзян Бэйю, я хорошо с тобой обращался, если не считать тех первых сотен ударов плетью. Что этот Ши Цин сделал с тобой, чтобы заслужить такое унижение?! Мужчина молчал. Его кадык подпрыгивал вверх и вниз. Он медленно опустился на колени на осколки. Красная кровь тут же хлынула из его ног, когда осколки вонзились в его плоть. -Треск! Молодой господин снова опустил хлыст. Но он все еще не попал в человека. Ши Цин заговорил хриплым и сдавленным голосом: — Скажи что-нибудь! — Это не унижение. Цзян Бэйю поднял глаза и без колебаний встретился взглядом с Ши Цином. Его глубокий голос был спокоен: — Я сделал это, потому что люблю тебя. Глаза молодого господина тут же расширились, превратившись в блюдца. Он был так потрясен, что вся его злость покинула его. Он пробормотал: — Ты… любишь меня? Потом он, кажется, понял, что сказал. — Хм, как смеет такой слуга, как ты, любить меня! Ты хочешь умереть?! Было очевидно, что Ши Цин забыл, что он был тем, кто потребовал, чтобы Цзян Бэйю был его мальчиком-игрушкой. Ши Цин был тем, кто бесстыдно поцеловал мужчину в щеку. Наконец, он также был тем, кто каждый день таскал за собой Цзян Бэйю, все время флиртовал с ним и позволял ему делать все, кроме последнего шага. Мужчину не удивила его реакция. Он давно уже видел насквозь характер Ши Цина. Он был человеком, который предпочитал новое старому. Он был очень собственническим, но также и чрезвычайно гордым. По его мнению, он не мог сделать ничего плохого, даже когда был явно не прав. Цзян Бэйю не стал спорить с Ши Цином. Он лишь смотрел слегка потемневшими глазами, как молодой господин пытался небрежно одеться. Однако его неопытность привела к тому, что красные отметины на его плечах остались видимыми. — Я знаю, что недостоин тебя. Его смирение заставило выражение лица Ши Цина немного смягчиться. Молодой господин взмахнул кнутом и холодно фыркнул: — Приятно знать, что ты можешь признать свои ошибки. Почему бы тебе тогда не сказать мне, как я должен тебя наказать? — он намеренно показал отвращение и коснулся своей щеки, — как смеет такой слуга, как ты, говорить, что любит меня, и делать такие вещи… Ш-ш-ш! Молодой господин вздрогнул и побледнел, шевеля раненым участком. Когда он пришел в себя, то увидел обеспокоенный взгляд Цзян Бэйю. Немедленно взбесившись, молодой господин ткнул пальцем в сторону мужчины: — Как ты смеешь смотреть, когда это ты виноват! Иди и проси наказание! Цзян Бэйю послушно поднялся на ноги. Шаг за шагом он подошел к Ши Цину. Когда молодой господин постепенно снова испугался, мужчина открыл рот, слегка сжав кулаки: — Не забывай меня. Причина, по которой он сделал все это, заключалась в том, что он не хотел, чтобы Ши Цин забыл о нем. Теперь, когда он совершил это преступление, его Ши Цин никогда не сможет забыть о нем, даже если он погибнет на поле боя. Оставив эти слова позади, мужчина быстро повернулся и ушел большими шагами, будто убегая. Он даже не осмелился оглянуться. Он как будто боялся, что никогда не сможет уйти, если оглянется. [Динь! Значение враждебности Цзян Бэйю: 6/100] Ши Цин подождал, пока он уйдет, и позвал служанок. Он не стал объяснять, почему в комнате беспорядок, а шторы порваны. Он просто принял ванну и переоделся. Вечером, когда молодой господин сердито потребовал, чтобы Цзян Бэйю уложил его спать, слуга осторожно сообщил ему. Цзян Бэйю покинул поместье, затребовав пятьдесят ударов. И он не вернулся. Молодой господин так рассердился, что снова буйствовал в только что убранной комнате. Он не знал, что мужчина, который якобы ушел, на самом деле находился в бамбуковом лесу, тихо наблюдая за ним. Только убедившись, что с Ши Цином все в порядке, Цзян Бэйю повернулся и ушел. В руке он держал носовой платок с вышитым на нем котом. Он посмотрел вниз и поджал губы. Хотя Ши Цин обращался с ним как с домашним животным, доброта молодого господина по отношению к нему была неоспоримой. Он… действительно подонок. Но он никогда не пожалеет об этом. Без ведома Цзян Бэйю, Ши Цин случайно обернулся, пока его окружали испуганные служанки, преклонившие колени из-за его ярости. Он заметил удаляющуюся спину мужчины. [Посмотри на его потерянный вид. Эх. Система, я действительно подонок.] [Хи-хи-хи. Но я ни капли об этом не жалею.] Быть подонком так освежает!