Надеяться могут даже пустые

      Чёрт! Беги, беги, спасайся. Иногда бывает так, что бегство — это единственный верный путь. Поэтому все, что остаётся — убегать. Убегать прямо, смотря вперёд, надеяться на чудо. Убегать и свернуть налево. Знаете это чувство насквозь прожигающих кожи и лёгких? Адреналин, ты убегаешь, не чувствуя боли, на протяжении часа, без остановки, но стоит остановиться один раз, и твои лёгкие прожигает боль. За деревом забор, нужно перелезть и убегать дальше.       В чем разница между убегать и бежать? Убегать и бежать, это настолько разные вещи. Когда ты бежишь, ты бежишь, зная, что ты можешь остановиться. Но убегать, это совсем другое. Ты не можешь остановиться, тебя могут в любой момент поймать. Твоя жизнь на грани исчезновения. И в этом случае убежать — твой единственный билет в жизнь.       Ян не должен её поймать. Девочке страшно. Сердце пробивает ребра. Колотится бешено. Резкий прилив крови. Палки избивают спину. Страх. Боль. Кровь. Как это пережить? Бежать уже некуда. Она не убежала, теперь получает по заслугам. АХ. Её волосы. Её крашенные тоникой в грязно-розовый волосинки выдирают из кожи. Мгновение, и лицо окунают в грязевую ванну. Вокруг столпилась толпа неухоженных дворовых мальчишек разного возраста. Они все принадлежат стае Яна. Следующий миг, и её глаза пересекаются с его — чёрными, как бездна, ненавистными. Он спокоен. Он как всегда стоит и ухмыляется. Ещё одно мгновение. Тьма. Вокруг никого. Шум прекратился, наступила тишина. Холод окутал маленькую измученную девочку.       Эта тьма везде.       Она всегда будет преследовать тебя.       Тебе не спрятаться.       Эта девочка я.       Минут пять, и я сижу на своей кровати в тёмной комнате с одышкой, как будто действительно убегала. Мне уже не страшно, но эти сны не покидают. Это фобия? Или детская травма? Прошёл год, а уже устала от недосыпа. Неужели так теперь до конца моих дней будет? Успокойся. Глубокий вдох. Резкий выдох. Осмотри свою полумрачную комнату в пятиэтажке, разгляди воду, нащупай тапки и двигайся по дрожащему деревянному полу, прямо к окну. Раскрой эти чёртовы занавески, распахни окно и дыши. Дыши, пока можешь. В такие ночи я, как ни странно, отдаюсь воспоминаниям своей трагичной жизни.       Восьмилетняя девочка с темно-русыми волосами и зелёными глазами проводит каждый свой день в побегах. Бежит от себя, бежит от мира, от Яна, от его стаи. Эта девочка растёт в нищете, одиночестве и ненависти. Она ненавидит этот город и его принципы. Принцип выживания. В одиночку, ты мишень. Не сможешь спокойно жить, во-первых, потому что ты девчонка, а во-вторых, одинокая девчонка. Родители бедные. Их судьба ещё более грустная. Хотя бы потому что они живут в этом говне вдвое больше восьмилетней девочки-изгоя. А ещё потому что при своем положении родили дочь. Это, пожалуй, единственное, за что я их никогда не прощу. Но я точно знаю, что их история началась, как сказка. Они действительно любили друг друга и прожили всю жизнь вместе. Познакомились, будучи соседями. Она прекрасная: светло-русая, высокая, изящная для своих шестнадцати лет, и он — самый борзый и плохой парень с изумрудными глазами и тёмными, как ночь, волосами. Но как мы все знаем, любая любовь обращается в ненависть после брака. Так и случилось. Поднадоели друг другу, обленились, в конце концов влезли в долги, крутой парень сломал ногу и не мог работать. Она никогда не хотела его бросать, но он не ценил это. А потом узнал, что она беременна. Встал на ноги, пошёл работать. Работал он сутками, то разнорабочим, то уборщиком, то в шахте. Но в конце концов, он запил, и от нехватки средств уже обабевшая коровушка с плохим вкусом в одежде, забывая про саму себя, отправилась мыть унитазы. А после того, как Он начал ревновать её из-за ночных смен и поднимать руку на «самую удивительную девочку», у неё остыло желание. Остыло оно и у него, сразу после того, как он заметил, что «самая удивительная девочка» в его жизни, тоненькая и изящная, вдруг перестала помещаться на кровати и на его руках. На руках сильного мужчины, работающего сантехником.       Будучи ещё восьмилетней, я наблюдала в этом городе тип людей, о котором все мечтают. Большие машины, красивые дома, по праздникам их украшают, там все светится. Женщины старше матери этой девочки-одиночки выглядят моложе на лет десять. Они все улыбаются, ведут себя прилично, у них нет расслоения, думала я тогда. Почему они живут по-другому? Потому что мы лишь пешки. А обратная сторона медали в том, что у них ещё большее расслоение общества, чем у нас. Туда невозможно попасть отбросам вроде нас. Не потому, что у нас чёрные души и мы дети, у которых нет целей. А как раз наоборот. Из-за того, что у них вообще нет души, они все выкупают и поклоняются лишь материи. Осознав эту печальную мораль, девочка убегала пять лет. А потом ей попался на пути необычный мальчик. Он принёс в её серую, полную побега и отчаянья жизнь истинное наслаждение. Он не был из пятиэтажек. Ведь девочка знала каждого ребёнка тех дворов. Он научил её жить по правилам района, в котором сам не жил. Он спас её от голода и мук собственных раздумий.       По крови тринадцатилетней девочки пробегают мурашки. Она вздыхает сольвент, и он спасает её из чёрной ямы. Словно крылья, выросли её желание жить, бороться, а может, даже наслаждаться? Это ли есть эйфория? Мы с Олегом смеёмся, заикаемся, мне приспичило залезть на гараж по дереву и прокричать, скрывая глотку: сдохни, Ян! Я вижу, как быстро изменилось лицо Олега, он сталкивает нас обратно вниз, и приземление оказывается мягким, волшебным. Лучше мог быть только сам полёт вниз. Мы смотрим в глаза друг другу. Мир вокруг приятно щекочет. Голова кружится, а в мышцах слабость.       — Дура.       Я знаю, он сказал это несерьёзно. Мы снова смеёмся.       А вот ещё одно важное воспоминание. Это случилось через полгода. Я научилась убегать профессионально. Если до этого это было лишь «беги», то теперь я знаю, что пока бежишь, должен работать разум.       — Ева, беги, — моментально мы исчезаем и бежим между гаражами. Из уроков Олега я поняла, что, убегая, ты никогда не победишь. Нужно превратить побег в стратегию на ходу. Не убегать, а бежать с целью. Снова ловко поднимаемся на крыши железных мини-домиков и переглядываемся. Он понял меня. Олег внезапно приостанавливается и сворачивает во двор. Это заставило застыть в ступоре подчинённых псов Яна. На самом деле, я поражаюсь, откуда у него столько мозгов. Он не уходит с поля зрения стаи, потому что знает, что им нужна я. А вот и эта доля секунды, когда они отвлеклись. Я пропадаю из виду, спрыгнув с гаража в куст. У них слишком мало времени, чтобы это заметить. И веря в чудо, что я бегу где-то впереди Олега, они продолжают погоню за ним. Я знаю его действия наперёд. Он свернёт между двумя двухэтажками в место, которое мы прозвали «чёрная дыра». Недостроенный этаж, похожий на лабиринт. Олег ловко пробегает по этим лабиринтам, а вот стая, несомненно, попадает в дырки.       В такие моменты мне даже их жаль. Ян страшный человек. Жесток не по годам, в свои одиннадцать лет манипулировал и думал, как взрослый. Однажды он со своей самооценкой просто появился в нашем дворе. И создал свои правила. Вселил в детей страх, заставлял подчиняться каким-то законам, кого-то избивать, гоняться за кем-то и уважать только его. Это странная схема, и никто даже не предполагает, зачем Ян расслоил наш район и заставляет своих псов вести охоту за теми, кто отказался участвовать в этом. Такие люди тоже не остаются одни. Создают маленькие компании и защищаются. На этот тип Ян повлиял косвенно. Не зря его все боятся. Он смог заставить уважать себя ребят намного старше.       Ещё одно из важных воспоминаний, которое я просто не могла не вспомнить, как поздним вечером, при полной луне, мы с Олегом сидели на нашем месте между гаражами и забором промышленного завода. Запах оттуда не забываем, даже под кайфом хочется рыгать.       — Ру, — такое прозвище мне дал он. Прозвища необходимы для того, чтобы выжить.       — Да?       — Пошли. Я провожу тебя. — Он потушил огонь, скрылся в тени дерева и свернул налево.       — Гера, есть вопрос. Зачем ты приходишь в пятиэтажки? Общаешься со мной и помогаешь? Я много раз слышала от тебя, насколько ты ленив. Так стоит ли это того, чтобы ходить сюда каждый раз, в это убогое место?       — Пф. Ты сказала вопрос один, а задала три.       — Могу добавить четвёртый.       — Я не могу тебе сейчас ответить. Придёт время, Ру. Учись быть терпеливой.       Остаток пути мы провели в тишине.       — Всё, отдохни, завтра я не приду.       Понедельник начался с того, что я спрыгнула со своего окна на крышу подъезда и оттуда пошла в школу. Если её можно было так назвать. Моя убогая-дыра-утилизации возле двухэтажек. Олег проводит свои дни в школе через квартал, ближе к девятинам. Ян тоже оттуда, если он вообще ходит в такие места. А вот мальчик, получивший прозвище Солнце, правая рука Яна, Феликс, вроде милый и улыбается мне, пока, конечно, стаи рядом нет. Он младше на год, учится в шестом классе. Вопрос, который интересует меня до сих пор, почему Ян так доверяет мальчишке из двухэтажки. Неужели из-за его голубых глазок? Потому что единственные, у кого в этом городе судьба может быть хуже моей, это двухэтажники. Но смотря на Сана, я начинаю верить, что даже они имеют право на шанс.       Единственная цель в жизни у двухэтажников, может быть, получать знания. Например, мои одноклассницы. Вероника Баранова, по-другому мисс Скот. Хотя бы потому что в третьем классе её вырвало на нескольких человек в столовой. Я знаю, что нельзя судить человека из-за её болезней, но то, что она заикается, не даёт право её с виду милой мордашке в душе расчленять твои кишки по люстре.       Владе Кузнецовой повезло больше. Её просто не замечают. Да и сама она, как тень тихая. Этим она напоминает мне Геру.       Воспоминания нахлынули одно за другим. Теперь я вспомнила, как на уроке в соседнем классе раздались крики. Наша противная Марфа Акакиевна ушла к ним и начала орать что-то вроде: «Захаров, ах ты ублюдок! Да у тебя никакого будущего нет. Заткнись и не вякай, я сказала. Теперь-то тебя отсюда выгонят».       Меня раздирало в тот момент любопытство, и я попыталась отпроситься «в туалет». До сих пор помню в коридоре трёх мальчишек, один из них побитый, с кровью на рубашке, чуть не плачет. Двое других были друзьями, которые успокаивали нытика, мол, подрался и подрался. И тот вроде успокоился, пока ему ещё раз не напомнили, что он связался с Саном и когда об этом узнает Ян, плаксе придёт капут. А дальше был тот самый роковой момент. Они заметили меня и я, обозлённая на алгебраичку, назвала мальчишку нытиком, через минуту мамбетом. Тогда я не знала, чем это кончится. Не знала, что нужно сидеть дома и не вылазить. Тогда я ещё была голодная и вспомнила, как Гера принёс деньги и потащил меня в магазин. От счастья я набрала всё, начиная от винограда, заканчивая пломбиром. А потом съела почти всё сама. Лучше бы я отдалась воспоминаниям в тот день. Потому что я прекрасно помню, даже во что переоделась. Гольфы, короткие шорты, футболка с открытыми плечами и свои старые кеды. А потом пошла на трубы. И там меня нашёл старший брат плаксы. Девять. Если сверну направо, попаду к штабу. Восемь. У школы нигде не скрыться. Семь. Может, чёрная дыра? Шесть. Нет. Всё не то. Пять. Плевать. Просто бежать. Четыре. Их лёгкие откажут. Три. И там скроюсь где-нибудь. Два. Как всегда. Один. Поехали. Я рванулась бежать по трубе прямо. Они уже поджидали в конце. Единственный шанс, я подпрыгнула в воздух и зацепилась за крышу, забралась наверх. Я же пообещала Олегу не вляпаться в глупости. Чёрт, крыша закрыта. Дальше все было, как в тумане. Откуда-то взялся этот Пашка на краю крыши. Я разбежались, оттолкнулась от него. Упала на крышу двухэтажки. То падение связало мою жизнь с самой необыкновенной девушкой. Я узнала о том, что никаких прозвищ она не имеет, Ян не подозревает об её существовании, живёт она намного хуже меня и что, оказывается, не все люди стремятся переехать в высокоэтажки и относиться к высшему обществу, оказывается, есть люди, которых просто так интересует, что происходило до нашей эры, как вывести пример по какой-либо формуле, на каком материке находится наша страна и другие подобные скучные вещи, что действительно интересны Владе Кузнецовой, удивительно простой и в то же время необыкновенной девушке из моего класса.       Хватит с меня на сегодня воспоминаний. Особенно таких болезненных. Иначе снова не смогу спать, а мне спать нужно, завтра день трудный, в конце концов, что случилось, то случилось.