butterfly effect

Алекс крепко сжимает ладонь на его шее. Дышать становиться почти невозможно. Весь мир вокруг словно погас и ничего кроме чужих глаз не было видно. Матвей отчего-то не сопротивляется. Чужие пальцы кажутся металлическими тисками, сжимающимися и проникающими под кожу. Взгляд совершенно пустой и безумный. Матвей его не боится. Подается вперед и хватается за плечи. Тянет за собой куда-то вниз. И они оба проваливаются в бездну. И они оба летят, летят, летят.. глубоко вниз по чёрному тоннелю, только длится это всего несколько секунд и вот снова становится светло, кажется, даже слишком ярко. Матвей открывает глаза и хватается за одеяло, поднимаясь в сидячее положение так резко, что в глазах потемнело и запрыгали “мушки”. Он жадно хватает ртом воздух, пытаясь отдышаться, а пальцами касается собственной шеи, оглаживая её. Дурной сон. Обычный дурной сон, но что-то в этом сне было настолько реалистичным, что сердце Матвея продолжало колотиться в груди, как заведённое. Смотря в пустоту и пытаясь воссоздать события сна, он так и не замечал Алекса, сидевшего сбоку от настеленной кровати. Матвей увидел его лишь тогда, когда тот протянул ему стакан, наполненный прохладной водой. — Отоспался? Остальные ушли на утреннюю разведку, мы вдвоём пойдём к порту вечером. Надо реалистично рассчитать свои силы. Но Матвей его будто бы не слушал. Крепко сжимая пальцы на стакане с водой, он смотрел прямо в чужие глаза, казавшиеся уже не такими тёмными, какими были в его сне. Этот Алекс совершенно другой. Холодный, авторитетный, надежный. На краю постели лежала сумка с вещами Мухи и Графа, её же мужчина столкнул в сторону стены, чтоб та не мешалась, собирая с тумбочки одежду и кидая ту в кровать Матвею. — Переоденься в это, лучше не маячить тут в своей одежде, она привлекает внимание. Вечером верну твою. — Ты не говорил, что мы идём сегодня. — Теперь ведь сказал. Алекс пожал плечами и распахнул деревянные ставни, вдыхая морозный воздух полной грудью. Это же и заставило Матвея натянуть одеяло обратно к груди, не решаясь выбираться из тёплого ночлега, но и испытывать терпение Алекса было ни к чему, по крайней мере пока он находился отчего-то в приподнятом настроении. — Ты готов? — Матвей, застыл? Ты готов? Металл коньков Алекса рассекал лёд так быстро, что Матвей невольно залюбовался этими отточенными движениями, остановившись прямо посреди Мойки так, что в его спину чуть не врезался Граф, вовремя ловко увиливая от столкновения. — Оглох? Алекс тормозит прямо перед его лицом и улыбается во все тридцать два зуба, медленно откатываясь назад, не прерывая зрительного контакта с Матвеем. — Помнишь, чему я тебя учил? Главное, — растягивая слова, мужчина скользящими движениями огибает Матвея, хватаясь руками за его бока и останавливаясь за спиной, — главное - твои руки, они должны работать быстрее, чем твой взгляд зацепится за то, что можно вытащить из кармана какого-нибудь буржуя. Чужие пальцы скользят вниз и вверх по бокам Матвея пока он наконец не отъезжает назад, расслабляя хватку и отпуская тело приятеля из плена рук, а меж его пальцев остаётся только зажатая купюра, вытащенная из кармана. — И улыбайся, мы ведь идём на праздник, а не на похороны, — холодные ладони Алекса укладываются на горячие, в контраст, щеки Матвея, скользят по ним пальцами, вызывая лёгкую улыбку у юноши, а купюра отправляется обратно в карман. — Матвей, эй, застыл? Теперь Алекс стоял перед ним в комнате и пытался заглянуть в чужие глаза. Матвей отзывается, приподняв голову и тут же кивает, надевая через голову чистую рубаху. Движения и мысли Алекса полны такого смертельного спокойствия, что Матвей ловит себя на том, что неосознанно долго смотрит в его глаза. Не моргая, словно перед ним не человек, а оконное стекло. Он закрывает глаза и ощущает, как тепло чужого тела отступает дальше, но Алекс его возвращает, делая такое легкое движение, будто стряхнул снег с чужого плеча. Легонько хлопает и молча выходит из комнаты. До Матвея вдруг доходит, что всё это время он даже не дышал. — Алекс, стой, подожди меня! — вырвавшись из пелены своих мыслей, юноша наконец накидывает поверх рубахи свою жилетку и быстро выскакивает за дверь вслед за товарищем. — Алекс, я не успеваю. Голос за спиной пытается докричаться так, словно Алекс действительно его не слышал. Тот катится на коньках вперед, не оборачивается и не даёт послабку. Не в его правилах уступать кому-то, тем более новичку в их команде. Рассекание коньками льда даётся ему так легко, будто он с рождения занимался этим. Матвей не промах. Несмотря на усталость и многочасовые тренировки он всё равно продолжал настойчиво гоняться за Алексом, в попытке его обогнать. Но каждый раз сталкивался с каким-либо препятствием. Алекс ловко перемахивает через деревянные балки-перекрытия Мойки и тормозит, останавливаясь прямо за ними, внимательно и азартно наблюдая как Матвей набирает скорость на льду и перепрыгивает следом за ним. — Успел. Не говори о своих возможностях раньше, чем что-то попробовал. Матвей не отвечает, упирается ладонями в собственные коленки и пытается отдышаться после такого забега с препятствиями. Алекс же всё это время выглядел так, словно для него это была будничная вечерняя прогулка. Он лишь шумно выдыхал горячий пар из носа и перехватил юношу за локти, вынуждая его выпрямиться. — А патруль будет ждать пока ты отдышишься? — Алекс, я больше не могу. Он рывком стягивает шапку с головы и усаживается на деревянные перегородки, всем своим видом показывая, что дальше он не готов продолжать. Алекс молчит, пусть и кажется напряжённым до предела. Его ноздри раздуваются, глаза сощурены, а пальцы слегка сжали плечо молодого человека. Реакции не последовало и тогда он попросту сел рядом с Матвеем, стягивая с ладоней кожаные перчатки и передавая их в руки юноши. Это наконец привлекло внимание, и теперь рыжеволосый парнишка поднял взгляд, сжимая в покрасневших, почти обмороженных пальцах чужие перчатки. — Без них работать не получится. Руки перестанут чувствовать, вытаскиваешь ты что-то из кармана или нет. — Спасибо.. Матвей торопливо начал аккуратно стирать со лба капли выступившего пота, только после того надевая перчатки, согретые до того руками Алекса. Сам мужчина чуть откинулся назад, склонив голову к плечу и прикрыв глаза. Казалось, что он будто бы не дышал, но напряжённые мышцы лишь слегка подрагивали в такт его дыханию. Матвей перевёл на него взгляд. — Я верну, когда куплю другие. — Пока и эти не нужны. Давай поднимайся и уходим. Новые перчатки у Матвея так и не выдалось шанса купить. Он натягивает на руки те же самые, выданные Алексом и быстро застегивает все пуговицы на коротком тулупе. Надевает шапку, попутно спускаясь вниз по лестнице, где его уже ожидает не только Алекс, но и все остальные ребята. Муха негромко доносит что-то Чингизу, а Граф в это время роется в ящике, внутри которого сложен принесенный свежий хлеб. Желание хоть что-то перекусить стало выше любопытство Матвея, а потому он не задумываясь присоединился к Графу, разделив с ним хлебную булку, на что тут же уловил какой-то недовольный взгляд Алекса. — Вы двое, что, голодные? Не будете слушать Чингиза - вас накормят пулями из ружья. — Ладно уж, я тоже голодный, — Чингиз усмиряет нарастающий пыл Алекса и кивает Графу с Матвеем. — Не порть аппетит этим двум голодным волкам, еды от нас не убудет. Матвей жадно кусал булку, молчаливо переглядываясь с Графом, который только одобряюще улыбался уголками губ. Но оставшийся кусок хлеба у юноши забрали прямо из рук. Его уже откусил Алекс и кивнул остальным идти в дом. Уже отходя от крыльца, Матвей оглянулся. На верхней ступеньке лестницы стояла сестра Чингиза, рассеяно за ними наблюдая. Он лишь махнул ей рукой и тут же был отдёрнул Алексом за плечо, призывая идти за собой. Днём посёлок казался совершенно другим, тут были люди, расчищавшие снег у своих домов, дети играли в снежных сугробах, где-то вдалеке была видна устроенная жителями ярмарка. — Мы не туда идём. Своих не грабим, — тут же отзывается Алекс, замечая взгляд Матвея, устремленный на людей, которые покупали и обменивали друг у друга какие-то самодельные товары или что-то купленное до этого в городе. — Зачем тогда нам туда? Алекс останавливается посреди дороги и прячет ладони в карманы шинели. Медленно вдыхает свежий воздух. Смотрит по сторонам, будто в попытке вспомнить, куда им было нужно идти, совсем незаметно кивая на какой-то деревянный дом с множеством пристроек к нему. Выглядел он так, словно был совсем старым, но за ним до сих пор продолжали ухаживать. — Живёт тут один мужичонка, он может помочь достать форму. Без неё нам мимо патруля вообще никак. Даже если пойдём ночью. — Ты раньше общался с ним? — Нет, Чингиз предупредил, что мы придём. — Думаешь, у него хватит формы на всех? — Она только нам двоим нужна. Становясь будто терпеливее к расспросам Матвея, Алекс специально не идёт к дому, дожидаясь пока у юноши кончится поток бесполезных уточнений. И всё-таки в какой-то момент ему действительно больше нечего сказать Алексу. Правда, успевает кое-что заметить. Алекс сжимает пальцами в кармане брюк рукоятку какого-то ножа, и Матвей тут же встаёт прямо перед чужим лицом. — Зачем ты его взял? — Взял что? — Нож. Мужчина поджимает губы. — Я может быть и вор, но не убийца. Только самооборона, не больше. Вдруг старик уже всё сдал и теперь нас ждут прям в его доме? — Отдай его мне, — Матвей настойчиво протягивает руку вперёд и ждёт пока нож окажется в его ладони. Алекс отрицательно мотнул головой. — Просто не открывай рот, я сам всё скажу.       И Матвей снова ему верит. Верит, потому что Алекс не мог его обмануть. Стоит только повторять самому себе, что у мужчины была привычка не договаривать деталей и держать всю ситуацию только под собственным контролем. Да и сам Алекс знает, что его навыки лицедея настолько хороши, что при любом развитии событий они ничего не потеряют. Но кое-что всё-таки теряют, если принимать во внимание беспокойство Матвея, который лишь надеялся, что Алексу не придётся пустить в ход нож. Мужчина несколько раз уверенно стучит костяшками по деревянной двери. Шмыгает носом от холода и краем уха прислушивается к тому, что происходило сейчас за дверью. Слышались лишь одиночные шаги и это внутренне немного успокоило Матвея, стоявшего немного позади своего товарища, смотря из-за его плеча. Дверь распахивается. На пороге стоял не такой уж и старик. Мужчина в возрасте и слегка поседевший, внимательным особистским взглядом осмотрел обоих юношей, отходя с прохода и пропуская их в дом. Матвей не мог не заметить, как ненавязчиво Алекс осмотрел помещение на наличие в нём кого-нибудь ещё. Юноша молча встал у стены, чуть подпирая ту спиной, давая товарищу говорить самостоятельно, так, как они и договаривались. — Чингиз сказал, что вам нужно. Сколько платите? — Восемь императорских рублей. Было видно, как недовольно мужчина покачал головой, усаживаясь за большой деревянный стол и принимаясь прясть какие-то нити. Замолчал, что-то обдумывая. Матвей бросил на Алекса взволнованный взгляд, но тот лишь коротко кивнул, показывая тем самым, что всё в порядке. — Двенадцать, — наконец отозвался тот и положил ножницы поверх ткани, складывая на ней и руки. — Больше не попрошу, но и дешевле не отдам. — У нас есть только одиннадцать. — Н-нет, будет, будет двенадцать. Матвей вдруг начал рыться в карманах тулупа, а после и в брючных, наконец выуживая с глубины золотую монету, передав ту в руки Алекса. Тот не подал совершенно никакого вида. Сбросил горсть монет на стол, и мужчина всё-таки удовлетворённо кивнул. Пересчитывать деньги было без надобности, и старик сгреб их в мешочек, висевший на его поясе, поднимаясь из-за стола и уходя вверх по лестнице на второй этаж. Взгляд Алекса вдруг изменился на раздражённый, практически испепеляющий Матвея, отчего хотелось тут же сделать несколько шагов назад. Они оба стояли молча, смотря друг на друга пока Алекс первым не отвернулся, сжимая челюсть так, что на его скулах выступили желваки. По лестнице снова застучали шаги, и мужчина кинул на стол две пары формы императорского флота. Выглядела та совсем как новая, но Матвей даже не решился интересоваться, откуда она была у мужчины, чтоб лишний раз не разозлить Алекса. — Я же просил молчать. Могли бы выторговать у него подешевле. — Откуда у него эта форма? — Чингиз сказал, что это от его покойного сына. В любом случае, ему она больше ничем не поможет. Алекс связывал узел на мешке, в который была упрятана флотская форма, закинул тот на плечо и остановился, разворачиваясь лицом к Матвею. — Ты же понимаешь, что об этом тоже лучше никому не знать? Опознавательных офицерских знаков на форме нет, проблем не возникнет. Если что, говорить буду только я. Матвей кивает. Их план вот-вот свершится, если Алекс знает, что делает.

***

Он мешает ложкой суп в миске. Еда почему-то не лезет в горло. В отличие от остальных ребят, за обе щеки уплетающих ужин, Матвей практически ни к чему не прикоснулся. Это привлекло внимание только старика, отца Чингиза, сидевшего во главе стола. — Суп не нравится? Матвей резко поднимает взгляд и быстро отрицательно кивает. — Очень вкусно. Я просто неважно себя чувствую. — Забита сделает тебе отвар. Девушка тут же подрывается из-за стола, чтобы уйти на кухню, но юноша сразу приподнимает руку вверх, в знак того, что всё в порядке. — Думаю, это просто от.. Алекс, молча доедая свой суп, так и не поднимал на него взгляд. — Просто от усталости, вот и всё. Старик молчаливо хмыкнул. А Матвей, решивший не привлекать к себе лишнее внимание, всё же принялся за суп, который и впрямь оказался очень вкусным. Старик, похоже, тоже решил на время оставить эту тему. Матвей уже допивал свой чай, оставшись один на один с подносом, полным пустых тарелок, когда к нему спустился Алекс, молча похлопывая по спине и призывая идти за собой. Пришлось оставить на столе недопитый чай. На втором этаже мужчина кидает ему в руки форму. — Уже? — В девять вечера там будет смена караула. Мы успеем как раз вовремя. — Пешком?.. — Нет, Моть, всё в разы проще. Алекс стоял полураздетый. Наспех застёгивал мелкие пуговицы на белоснежной рубашке, заправляя ту в чёрные брюки. — Мы идём туда не только для разведки, а чтобы нас знали в лицо. Твой длинный язык поможет их разговорить. На спине Алекса был глубокий шрам вдоль позвоночника. Матвей взглядом медленно прошёлся по нему и невольно сделал шаг вперед. Захотелось коснуться пальцами чужой спины. Он выдохнул, и Алекс обернулся через плечо. — Что ты делаешь? — Алекс, у тебя.. — Я, по-твоему, не знаю? — мужчина усмехнулся, но совсем беззлобно, наконец поворачиваясь к Матвею лицом. — Впервые видишь мундир? Алекс зацепился за пуговицы на чужом мундире, застёгнутые на неправильную сторону, распахивая тот и застёгивая аккуратно, по-новому, слегка приглаживая пальцами отогнутые бортики. Матвей благодарно кивнул, отходя назад и заворачивая манжеты, только бы не смотреть на Алекса и больше не чувствовать неловкости за ситуацию. Манжеты оказались для него немного длинными, почти закрывая большой палец. В любом случае сверху будет ещё и шинель, никто не обратит внимания. — Нас подкинут ближе к центру, пешком идти не придётся.