butterfly effect

      У корабельной пристани ветрено и почти бесшумно. Гул ветра перекрывал собой редкие голоса рабочих, заканчивающих дневную смену, и военных, сменяющих патрули. Матвей ощущал волнение где-то в самой груди, но сказать об этом Алексу не решался. Тот шел немного впереди, так отточено и ровно, что не знал бы юноша, кем был этот мужчина самом деле, он бы и подумать не мог, что они прямо сейчас идут на разведку перед самым масштабным делом в жизни Матвея. Легкая тошнота подкатывала к горлу и сглотнув, он подавил её в себе, крепко сжимая ладонь в кулак, пытаясь не отставать от своего старшего товарища. От ледяного ветра мёрзли не только кончики ушей, но и вся голова, отчего хотелось всем телом спрятаться под тёплую шинель. До их цели оставались считанные метры. Вечерняя смена караула была ещё в пути. Каждая минута могла стоить им, возможно, даже жизни. И каждая ошибка стать фатальной. Алекс слегка оборачивает голову в сторону молодого человека. Смотрит на него так, что всё было понятно и без слов. Они спускались по лестнице вниз, подходя к корабельной пристани навстречу дневному караулу. Чуть раньше обычного, но кажется, это не вызвало никаких подозрений. Патруль пошел им навстречу и Алекс с Матвеем, стараясь максимально копировать их походку, двинулись вперед, останавливаясь пара напротив пары. Алекс ровным движением поворачивает голову в сторону развевающегося флага, отдаёт честь и пожимает руку мужчине напротив. Матвей же, проделав то же самое, быстро прокручивает в голове каждую, сказанную Алексом ему в пути фразу. — Морской фельдфебель и младший морской унтер-офицер по приказанию святейшего императорского величества прибыли. — Вольно. Новички? — мужчина с густыми чёрными усами расслабляется, но взгляд его скользит по лицу Алекса, задерживаясь словно на каждой клеточке его кожи. — Так точно, господин обер-офицер. Приказом штаб-офицера приступили к службе сегодня. — Похвально. Мужчина как капканом перехватывает взгляд Матвея, изучающий медали на груди его мундира. — Заработаешь ещё своих, только послужи с моё. Сердце в груди Матвея стучит так громко, что кажется будто этот стук слышат все, находящиеся на этой чертовой пристани. Он сам не замечает, как начинает бледнеть, но у мужчины это вызывает лишь легкую, забавную из-за усов улыбку. Он сочувственно, почти по-отечески похлопал юноши по плечу. — Меня в первый день от волнения стошнило прямо на палубу. Потом весь оставшийся день драил её и медяшки всему корабельному составу. Алекс засмеялся в такт с мужчиной и на прощание крепко пожал ему руку, провожая патрульных, уходящих вверх по пристани, пока те не начали скрываться в осевшем к земле тумане. Матвей выдыхает и прикрывает глаза. Алекс крепко сжимает пальцами его запястье, разворачивает к себе и молча кивает головой в сторону корабля. — Оставайся здесь. До прихода настоящего караула ещё пятнадцать минут. Корабельный трап спущен. Я должен быть уверен, что там никого нет. И.. если что-то пойдёт не так, ты знаешь, что делать. Кивает. Матвей кивает, до конца не уверенный в том, что действительно справится. А без Алекса в полном одиночестве становится ещё страшнее. Благо, пристань находилась в полумраке, в отличие от освещенной фонарями набережной. Матвей не оборачивается на уходящего по трапу Алексу. Смотрит куда-то вперед, мысленно каждый раз представляя, как оттуда вот-вот выйдет патруль. Представляя, как их заметят, как расстреляют в каком-нибудь подвале или прямо на этой пристани, и никто никогда не узнает, куда скинут их трупы. Судорожно вздыхает, отгоняя из головы поганые мысли. Алекс велел не поддаваться панике, иначе взгляд моментально выдаст его в критической ситуации. Матвей останавливается у металлической трубы с вкрученным на её вершине флагом и дожидается хоть какого-то сигнала, в голове отчитывая минуты до прибытия патруля. Только бы Алекс успел. Медлить было нельзя. Мужчина бежал вверх по трапу, спрыгивая на палубу и быстро осматриваясь, пытаясь понять, в какую сторону сначала идти. Люк вниз был накрепко заперт, с какой бы силой он не пытался потянуть вверх и если бы там кто-то был, то его давно бы уже услышали. Шагов нигде не было слышно. Алекс толкнул дверь в кубрик, и она с легкостью поддалась. Внутри были натянуты какие-то гамаки, а по бокам стояли пустые койки. Мужчина на всякий случай осмотрел всё в глубине кубрика и быстрым шагом его покинул, захлопывая за собой дверь. С пристани слышались голоса, и Алекс пригнулся на корточки, чтоб его фигуры не было видно снизу. Он подбирается к краю палубы и осторожно выглядывает. Матвей стоял поодаль, рядом с ним общались двое патрульных. Только бы он не сказал им ничего лишнего. Судя по тому, что криков и паники не было, всё шло хорошо, но рано или поздно нужно было выходить, они явно ждут второго, чтобы сменить патруль. Алекс выпрямился. — Так, где твой фельдфебель? Что-то долго его нет. — Он услышал какой-то шум на палубе и пошёл проверить. Матвей держался хорошо и Алекс, кивнув самому себе, поправил шинель, прихватывая металлический гарпун с палубы, спускаясь вниз по трапу. — Здравия желаю, господин подпоручик. — Здравия желаю. Что там? Чисто? — Всё чисто, наверное, там была птица? — Птица? — мужчина приподнял бровь и приглушенно засмеялся, перекидываясь взглядами со вторым напарником. — Не придумывай, сынок, какие птицы? Показалось просто, не наводи панику на корабле. Дуйте домой, от усталости в море и не такое почудится. Матвей молча кивнул, переминаясь с ноги на ногу, а Алекс незаметно пихнул его в спину, кидая гарпун куда-то в сторону. Патрульные пошли вдоль пристани, а мужчина подхватил юношу под локоть, быстро выводя его наверх. — Давай, шевелись, уходим, пока они ничего не заподозрили. — То, как ты меня тащишь, вызывает только больше вопросов. Юноша рывком отнимает свою руку от цепкой хватки Алекса и смотрит на него исподлобья, как загнанный волк на охотника. Мужчина останавливается и скрещивает руки на груди. — Хочешь поболтать с ними ещё? Иди. Вперёд. — Просто не тащи меня так, будто я во всём этом не участвую. Алекс чуть прикрывает глаза и выдыхает. Матвей поджимает губы. — Извини. Просто.. — Забудем. Повозка с того же места скоро уедет, надо успеть. Пешком до пригорода далековато. — Алекс.. Матвей хватается пальцами за ладонь мужчины, заставляет его остановиться и обернуться, бросая взгляд сначала на их руки, а после и на самого юношу. Что в его взгляде вдруг переменилось. Из сосредоточенного и холодного он словно менялся в несколько растерянный. — Что будет, если они всё узнают? Алекс молчал. Сжимая чужие пальцы в своей ладони совсем ненадолго, он также резко убрал свою руку, убирая ладони в карманы шинели. — Расстреляют прямо на корабле или выбросят за борт. Не надейся на чудо. — Алекс? Почему ты не боишься.. красть у других людей? Говорят, ворам до сих пор отрубают пальцы за кражу. — Глупости. И запомни, мы не воруем. Мы забираем то, что принадлежит нам по праву. То, что буржуи украли у нас самих. Алекс был пьян. Но говорил всё также слаженно, постоянно крепко держа в руках какую-то книжку. Матвей не умел читать, да и ему некогда было этому учиться. — Где ты научился читать? — А ты всегда такой любопытный, а? Мужчина раскачивается с носка на пятку и заваливается на свободный край кресла, в котором сидел Матвей. Укладывает голову на его плечо и закрывает глаза, зевает. От Алекса пахнет алкоголем и табаком. Юноша морщится и слегка отворачивается в сторону. Алекс будто чувствует это и крепко перехватывает пальцами за подбородок, поворачивая чужую голову к себе, осматривает лицо юноши вблизи, заставляя того буквально затаить дыхание на какие-то короткие секунды. — Ты пьяный, Алекс. Матвей выбирается из кресла, и Алекс тут же хватает его за запястье, не давая уйти. Тянет на себя и заглядывает прямо в глаза. Неискренне. Пьяно. Юноша хмурится, пытаясь вырвать руку из крепкой хватки. — Мне больно, отпусти. — Хочешь разбудить остальных? — Плевать, Алекс, отпусти мою руку. — Заткнись. Алекс рывком дёргает его на себя. Молчаливое перетягивание сил длилось совсем недолго, стоило только мужчине приложить больше сил и заставить юношу сесть обратно. Матвей держался так напряжённо, будто струна, которая вот-вот разорвётся, но виду старался не подавать, только бы Алекс успокоился, переставая его удерживать. — Что будет, если нас увидят? — Ладно, ты сам всё видел. Что ещё хочешь услышать? Всё прошло гладко, но зайти на палубу во время погрузки провизии будет сложнее. Уверен, не обойдётся без.. без жертв. — Без жертв? — Я ведь говорил, что я не убийца. Мужчина идёт чуть впереди, отстёгивая от своей груди значки морского флота и прячет их в карман. — Рекомендую тебе сделать то же самое. Я всё сделаю сам. Вырубим двоих с корабельного состава. Скажем, что заменяем их. В спешке никто проверять не будет. Когда всё раскроется, мы будем уже далеко от Петербурга, и никто ни о чём больше не узнает. — Почему вы не сделали это раньше? — осторожно спрашивает Матвей, быстрыми шагами нагоняя Алекса и пытаясь идти с ним шаг в шаг, периодически оборачиваясь назад, будто кто-то мог их преследовать. — Почему ты делаешь это сейчас? Из-за меня? — Из-за себя. Матвей тут же осекается и замолкает. Конечно. Это был глупый и наивный вопрос. — Ты ведь хочешь присоединиться, поэтому я делаю это из-за нас двоих.

***

Матвей тщательно очищает форму, сидя за столом на втором этаже. Комната была полупустой, почти все уже ужинали внизу. Он убирает с брюк лишний ворс, будто действительно готовится к тому, чтоб официально стать членом корабельного экипажа. Это не может не вызвать усмешки у Алекса, который лишь скинул одежду в мешок. Но Матвею наплевать. Он чувствует, как по спине ползут неприятные мурашки, а на лбу выступает легкая холодная испарина. Почему именно сейчас, когда они так близки к своей цели, он боится её больше всего? — Даже на ужин не спустишься? Не хочу, чтоб ты откинулся от голода прямо на корабле. — Тебе меньше проблем будет. Даже спиной Матвей мог ощутить раздражение Алекса, витавшее в воздухе, но и приклоняться перед ним он тоже не хотел. Мужчина словно каждый раз добивался каких-то его эмоций своими цепляющими фразами. И всегда это выглядело так, будто юноша выбрал себе прямой путь добровольно стать чужим рабом. Матвею смешно. И в то же время горько. Алекс пытается оказать на него влияние, но каждый раз поступает как.. — Если ты передумал, так и скажи. — Я не передумал. — Тогда почему каждый раз считаешь меня скотиной? Алекс с силой кидает в сидящего Матвея мешок с формой. До Матвея он долетает в спину. На миг юноша вспыхивает раздражением, но вовремя понимает, что Алекс в очередной раз его выводит. Он и в правду так думал. — Ладно. Хорошо. Будь по-твоему. Спускайся когда захочешь. — Почему ты всегда это делаешь? — Делаю что? — Алекс останавливается у выхода и разворачивается к Матвею лицом. Облокачивается спиной на дверь, чтобы никто вдруг не помешал их разговору. — Учу тебя не быть олухом? — Ты сначала отталкиваешь меня и называешь идиотом, потом спасаешь мне жизнь, снова отталкиваешь, а потом зовёшь с собой в другую страну? Зачем ты зовёшь меня, если ты меня ненавидишь? Матвей от злости кидает в Алекса его же мешок. Мужчина зажмуривается и уворачивается в сторону. На его губах появляется еле заметная усмешка. Кажется, именно этого он и добивался. — Тебя никто не уговаривал. Мог бы и не соглашаться. — Кто из нас олух, если ты даже не слушаешь, что я говорю. — Это что? У Матвея прорезались зубки? Вспышка. Матвей подрывается первым, но Алекс с силой толкает его в плечо, сажая обратно на стул. — Я не хочу так, Алекс. Не хочу потом оказаться один в чужом городе, в чужой стране, где я не знаю даже языка и.. города. Я никого. Там. Не знаю. — Там буду я. — Ты не будешь там всегда. — Ну.. как ляжет карта. А она ляжет так, как я её положу. — Не глупи, Алекс, ты найдёшь там дом, работу, женщину. А я найду там только проблемы, потому что даже на своём языке, мать твою, писать не умею, — Матвей сам не заметил, как перешёл на крик. Алекс подхватил свободный стул и подпер его спинкой ручку двери. Подошёл ближе к Матвею и присел рядом с ним на корточки, поднимая голову и спокойным взглядом смотря в его лицо. Красное от эмоций или от злости. Мужчина осторожно положил ладони на его колени, обращая на себя внимание. — Я везу тебя с собой не для того, чтобы бросить одного. — Ты сказал, что делаешь это только ради себя. — А ты злопамятный или память хорошая? Взмах ладони и Матвей отвешивает по щеке Алекса звонкую пощечину. Собственная рука горит, как от соприкосновения с огнём. Юноша на секунду и не понимает, что сделал. Ожидает ответного удара по лицу, но мужчина поднимается и хватает его за шиворот рубахи. В его глазах разгорается огонь. Снова. Совсем не тот, который был до этого, когда Алекс воодушевленно рассказывал о своих планах и идеях. Этот огонь был другим. Таким, каким Матвей видел его в своём сне. Алекс скользит холодной ладонью по чужой шее и сжимает пальцы. По спине юноши проходится холодок, и он пытается сделать шаг назад, но Алекс сжимает пальцы только сильнее, практически перекрывая доступ кислороду. — Алекс, что ты.. Мужчина склоняет голову и с каким-то остервенением вжимается своими губами в его горячие сухие губы. Они так стоят несколько мгновений, словно только что рухнули в ту самую бездну, но Матвей делает шаг вперед и ведет ладонями по плечам Алекса, сжимает пальцами его рубашку и тянет ближе к себе пока хватка чужих пальцев на шее не начинает расслабляться. — Замолчи, — шепчет Алекс в самые его губы и закрывает глаза, углубляя поцелуй.