Плюс один

Гермиона буквально вывалилась из камина, едва не раздавив Живоглота. — Черт, прости… прости, Глотик. Ремешок с треском оборвался, и все содержимое ее небольшой сумочки с гулким стуком рассыпалось по полу. Она упала на колени, пытаясь собрать в кучу ключи, визитницу, блески для губ и различные бумажки, но сдалась слишком быстро. Гермиона шумно выдохнула и зажмурила глаза. Предстоящая поездка в поместье Малфоев представлялась ей настоящим кругом ада. У нее не было достойного наряда для такого приема, вычурных украшений, которые обычно оттягивают мочки ушей и шеи аристократок на подобных мероприятиях, даже мало-мальски приличных туфель, а состояние ее волос, без сомнения, доведет Нарциссу Малфой до сердечного приступа. Это станет настоящей удачей, если ее не выгонят за порог уже на третьей минуте праздника. Но хозяйка поместья во Франции не самая большая проблема Гермионы Грейнджер. Это даже не ее муж, который, к слову, как-то раз пытался ее убить прямо на ее нынешнем месте работы, в Отделе Тайн. Она нервно хихикнула и уставилась невидящим взглядом куда-то в стену. Самой большой проблемой в жизни Гермионы теперь являлся их сын. Драко Малфой. — Десять очков Гриффиндору, Грейнджер. За сообразительность. Дыхание Драко опаляло ее ухо. Пальцы начали мелко подрагивать. — Я не понимаю… Ты ведь никогда… Мы даже толком не общались, ты совсем не знаешь меня. Они стояли в паре дюймов друг от друга, и она чувствовала усмешку на его губах, потому что посмотреть в глаза не хватало смелости. Ее взгляд четко сфокусировался на том, как двигалось его горло, когда он сглатывал и начинал говорить своим хриплым низким голосом. Это выводило ее из себя, потому что Гермиона уже знала, что может последовать дальше. Хуже того — она этого хотела. Но две расстегнутые пуговицы на воротнике его рубашки по-прежнему намного увлекательнее, чем его лицо. — Я знаю, — он шептал, и его дыхание щекотало кожу ее шеи, когда он склонился ближе. — Знаю, что ты предпочитаешь чай с одной ложкой меда. — Она видела лишь уголок его губ, который приподнялся в полуулыбке. — Знаю, что ты любишь читать книги в оригинале, даже если на перевод уйдут недели, — он легко подхватил ее локон, и его пальцы играли каштановыми кудрями. — Знаю, что ты хмуришься, когда чего-то не понимаешь, — он тихо хмыкнул, когда она осознала, что стояла сейчас именно с таким выражением на лице. — Я знаю, как ты кричишь, когда тебе больно, — в его голосе была горечь, она понимала, о чем он. — И я знаю, какие звуки ты издаешь, когда тебе хорошо, — он положил ладонь на ее шею. Большой палец выводил замысловатые узоры на щеке. — Тебе ведь было хорошо? Вместо ответа Гермиона закрыла глаза и шумно выдохнула. — Честность за честность. Помнишь? — напомнил ей Драко и аккуратно приподнял ее подбородок двумя пальцами. Разговоры по душам еще никогда не заканчивались настолько… фатально. Той ночью Гермиона долго лежала в своей постели, бездумно пялясь в потолок, и перебирала в голове все «правильные» ответы на заданный вопрос. Письмо от Энтони пылилось на прикроватной тумбочке, взирая на нее с немым укором. Он писал, что скучает, писал, что не может дождаться встречи с ней после праздников. В любой другой день она станцевала бы румбу с бокалом вина в руках, водя хороводы вокруг этого клочка бумаги. Она оставила бы на нем след от поцелуя с красной помадой и повесила в рамку на самом видном месте в доме. Теперь же она хотела засунуть его подальше, забыть о его существовании. В идеальном варианте развития событий этого письма не существовало бы вовсе, потому что такой мерзкой и отвратительной лгуньей Гермиона не чувствовала себя еще никогда. Она из раза в раз пыталась вспомнить тот самый момент, когда все пошло под откос. Когда произошло ее окончательное и бесповоротное грехопадение. Возможно, это случилось, когда Драко Малфой прожигал ее своим взглядом на протяжении целой вечности, ожидая правдивого ответа. Или, может быть, когда она почувствовала его горячее дыхание на своем лице и услышала его шумный выдох. Сейчас же ей становился абсолютно очевидным тот факт, что все это началось, когда она опустила свой взгляд на его несправедливо красивые губы. Самобичевание решено было перенести на завтра, когда Драко подтолкнул ее к ближайшей стене, обхватив ее запястья и удерживая их над головой. Он целовал ее. Снова. Она могла приводить немыслимое количество доводов в своей голове, сопоставлять факты, вести сравнительный анализ, но одно ей было ясно как день: она не сможет оттолкнуть его. Не потому, что он все еще крепко удерживал ее руки. Потому что Драко Малфой целовался как бог. Все его движения были четкими и уверенными, когда он с расчетливой методичностью доводил ее до исступления. Он не спешил проникать языком в ее рот, лишь едва касался поцелуями, покусывал ее губы, оставлял влажные следы на скулах и своде челюсти, но этого было более чем достаточно, чтобы Гермиона задрожала в его руках и издала бессвязный стон. Наверное, логика и здравый смысл давно оставили ее, потому что в следующее мгновение она подалась вперед всем телом, прижимаясь грудью к его крепкому торсу. Драко зарычал. Это было великолепно. Это было обезоруживающе волшебно. Можно ли получить оргазм от одного лишь поцелуя? У нее почти получилось. Она не смогла бы оторваться от губ Малфоя, даже если бы в этот момент произошло наводнение, стихийное бедствие, началась Третья Мировая Война или обрушился гребаный лондонский мост. Его прикосновения не были холодными и отрешенными. Он был огнем, и она готова была сгореть в нем дотла. Она вцепилась подрагивающими пальцами в ворот его рубашки, когда он провел ладонью по ее ребрам и аккуратно раздвинул коленом ее ноги. Рассуждать о правильности собственных решений гораздо проще находясь наедине с самим собой. Когда тебя никто не отвлекает, не задает вопросов или, бога ради, не лезет языком в твой рот. Сейчас она с легкостью смогла бы поставить зарвавшегося Малфоя на место. Она смогла бы сказать, что дорожит своими зарождающимися отношениями, что она не такая, что ему не удастся поставить очередную галочку в собственном списке. Гермиона была уверена, что являлась для Драко Малфоя чем-то вроде трофея. А иначе как еще объяснить его внезапно возникшую симпатию? Прошло около девяти лет с момента их знакомства, прежде чем они смогли просто находиться в одном помещении, не осыпая друг друга проклятиями и не вступая в магическую дуэль. Девять гребаных лет! И он ни разу не выдал себя за все это время. Не сделал ни одного комплимента ее внешности, не похвалил ее сообразительность или большой мозг, как делали все остальные. Он смотрел на нее словно на грязь. Строго говоря, она и являлась таковой для него и его семьи. Магглорожденная девчонка, волей глупой насмешки судьбы попавшая в волшебный мир. Даже не ведьма — зубрила Грейнджер. Вот как величал ее Малфой в Хогвартсе. Она могла составить увесистый том из обзывательств, колкостей и нелицеприятных эпитетов, которыми наградил ее Драко за время учебы. Он выйдет страниц на восемьсот, и она уверена — ни одна фраза не повторится дважды. О да, Драко Малфой был невероятно изобретателен в своей детской ненависти. С такой же страстью и самоотдачей он подходил к вопросам поцелуев и ласк. Щеки горели, а сердце бешено колотилось в груди. Она больше никогда не придет к кому-то в гости с чертовым пирогом. — Господи… — ее пальто валялось под ногами ненужным куском ткани вместе с пиджаком Драко. От самой страшной ошибки в жизни ее отделяли лишь джинсы и перекошенная, наполовину расстегнутая рубашка, которая все еще чудесным образом оставалась на ней. Хотя все это казалось сейчас сущей мелочью, потому что бедро Драко недвусмысленно скользило меж ее разведенных ног, отключая огромный мозг Гермионы Грейнджер, а его напряженный член упирался в низ живота. Она откинула голову назад и больно ударилась затылком о стену, когда одной рукой он закинул ее ногу на свою талию, а второй с силой сжал грудь под тканью лифчика. — Ты идеальная. — Она с трудом понимала его неразборчивый лепет у ее уха. Ей хотелось, чтобы он замолчал и поцеловал ее, наконец, как следует. Так, как делал это в доме ее родителей. Так, как умеет только он. И вот когда она уже была готова практически на все, когда собиралась сорвать с себя оставшуюся одежду, когда твердо решила трахнуть Драко Малфоя на этом чертовом полу прямо сейчас, настал черед ее «любимой» викторины под названием «честность за честность». — Тебе было хорошо со мной, Гермиона? — он горячо шептал, покрывая поцелуями и засосами ее шею. Слова предательски застряли в горле, когда он опустился губами к ключице и одной рукой сжал грубую ткань джинсов на ее ягодице. Ей было хорошо. Мерлин, ей было великолепно, все очевидно, и она могла бы просто кивнуть в ответ. Они бы продолжили свое увлекательное занятие, и Гермиона (она была уверена) получила бы один из самых ярких и запоминающихся оргазмов в своей жизни, пока Драко Малфой брал бы ее на своем баснословно дорогом персидском ковре возле не менее дорогого дизайнерского дивана. Это было бы горячо, с животной дикостью, с синяками на ее бедрах и следами укусов на груди, с нецензурной бранью и сдавленными стонами. Почему-то она представляла себе секс с ним именно в таком ключе. Она даже не могла предположить, в какой реальности Драко Малфой может оказаться нежным, робким и нерешительным. И это, черт возьми, заводило ее. Заводило так сильно, что дрожали колени. Но ей необходимо сделать небольшую ремарку, прежде чем перейти к сути, иначе между ними может возникнуть недопонимание, а обсуждать это уже после случившегося будет слишком неловко. — Да, — простонала она. — Да, — еще громче, когда он дернул вниз чашечку лифчика и прикоснулся губами к обнаженной груди. — Но… — Гермиона тихо пискнула, потому что Драко облизал ее напрягшийся сосок. Он делал удивительные вещи своим языком. Магия вне Хогвартса. — Это ничего не… — она приложила все свои ментальные силы, чтобы закончить фразу, но он вдруг остановился. Она моргнула и даже не сразу поняла, что все прекратилось, настолько ошеломляющими и сильными были ощущения от их недавней близости. Он выпрямился во весь рост, его рука застыла, вцепившись в ее ягодицу. — Значит, — закончил он за нее. — Я понимаю, — его тон был почти ласковым, несмотря на ее грубое заявление. Он шумно выдохнул и сильно зажмурил глаза, прислонившись своим лбом к ее, а после произошло то, чего она никак не могла ожидать. Что-то слишком интимное. Драко крепко обнял ее за плечи и прижал к себе. Его нос уткнулся в ее макушку, и он глубоко вдохнул. — Пару минут, — сказал он сдавленно. — Дай мне пару минут. Придя вечером домой, она слышала это. Засыпая, она слышала это. Собираясь на работу сегодня утром, она, черт возьми, все еще слышала это. В атриуме Министерства несколько минут назад она слышала это еще четче в своей голове, еще громче. Стук его сердца, когда он обнимал ее те несколько мгновений. Случившееся тем вечером больше походило на сон. Многие мужчины впадают в настоящую истерику, стоит женщине им отказать. Они раздражаются и приходят в ярость, будто секс — это вопрос жизни и смерти. Они сделают все, лишь бы залезть в трусы к симпатичной ведьме, и уж тем более их не остановит такое невинное уточнение. Значит ли это, что Драко Малфою нужно от нее нечто большее, чем банальный одноразовый трах с последующими неловкими извинениями и оправданиями? Этот вопрос мучил ее всю обратную дорогу к дому, когда Гермиона ушла из квартиры Драко, тихо прикрыв за собой дверь. А еще ее мучила совесть и неудовлетворенность, чего уж там. В какой-то момент ей даже стало страшно от того, насколько быстро она согласилась на близость с ним. Ее не интересовали подробности, не интересовали их дальнейшие отношения, она даже забыла об Энтони, настолько решительно действовал Малфой. Будто кто-то дал ему чертову инструкцию к телу Гермионы Грейнджер. Топографическую карту с указанием всех особо чувствительных мест и подробным описанием того, где нужно лизнуть, прикусить или поцеловать. С Дереком они достигли отдаленно похожего результата только спустя семь месяцев. Именно тогда она испытала с ним свой первый оргазм. Гермиона была терпеливым человеком, поэтому относилась довольно снисходительно к своим вечным неудачам на постельном фронте. Она считала, что здесь нужно доверие, нужна привычка и практика, а отточить мастерство можно лишь путем долгих проб и ошибок. Но Драко Малфой не ошибался. И если бы она не знала его долгих тринадцать лет, то встала бы в очередь за толпой увивающихся за ним девиц, чтобы получить свой законный, причитающийся ей по праву оргазм. Они не обмолвились и парой фраз у каминов в атриуме, поэтому Гермиона не смогла судить о его настроении. Очевидным было одно — их общение уже не станет прежним. Никогда. Она должна извиниться перед ним сегодня, должна сказать, что не хотела заходить так далеко и снова оставлять его ни с чем, дразнить. Ей было известно, что у мужчин могут начаться проблемы со здоровьем, а то и с психикой, после таких эмоциональных потрясений, а ей совсем не хотелось, чтобы Малфоя положили в Мунго с диагнозом «сошел с ума на почве несостоявшегося секса с Гермионой Грейнджер». Она нахмурилась и поднялась с пола, когда в дверь нетерпеливо постучали. Если это Панси со своими расспросами или Перси со своими советами, она просто пошлет их к черту. Она сможет извиниться за свое грубое поведение позже, ведь сейчас ее здравомыслие и ясность ума висят на очень тонкой ниточке, опасно покачивающейся с каждым новым боем часов. — Вам посылка, — щуплый парень в форменной кепке доставщика даже не удостоил ее взглядом, пока копался в своих бумажках. — Распишитесь, — он протянул ей бланк с ручкой и увесистую коробку, содержимое которой невозможно было определить на глаз. — Наверное, вы ошиблись. Я ничего не заказывала, — пробубнила Гермиона и уже попыталась закрыть дверь, но парнишка оказался быстрее. Он схватился за ручку и смерил ее неожиданно суровым взглядом. — Гермиона Грейнджер? — уточнил он. — Да, но я не… — Вам посылка, — настойчиво повторил он. — Я работаю пять лет и еще ни разу не ошибался, знаете ли, — он выглядел таким надменным, будто ежедневно спасал мир от вселенского зла или помогал бедным детям пережить голод в Намибии, а не разносил чертовы посылки. Гермиона фыркнула и поставила подпись на чеке, лишь бы поскорее избавиться от этого неприятного типа, а после затащила в дом внушительную коробку. По безликой упаковочной бумаге службы доставки Великобритании невозможно было определить содержимое. Так заворачивали абсолютно все посылки. Она взяла канцелярский нож из ящика в прихожей и ловким движением разрезала скотч. — Мерлин… — как только с пленкой и многочисленной бумагой было покончено, она увидела бежевую коробку с черной окантовкой и атласным бантом в тон, подозрительно похожую на фирменный стиль одного из самых дорогих магазинов Лондона. Гермиона уселась прямо на пол и начала извлекать содержимое, рядом с ней любознательно мяукнул Живоглот. Она потянула за край банта на самой большой коробке. Увиденное привело ее в недоумение. Шелковое платье в пол насыщенного изумрудного оттенка, с разрезом на бедре и линией пуговиц вдоль всей спины. То самое платье, которое она мерила в магазине Гуччи. То самое платье, которое помогал ей надеть Драко. Она истерически хихикнула, вспомнив цену с несколькими нулями, и окинула взглядом многочисленные пакеты. Было по-детски наивным с ее стороны полагать, что Драко Малфой ограничится одним-единственным предметом гардероба. В следующей коробке она обнаружила идеальные черные босоножки с несколькими ремешками, которые просто обязаны были визуально удлинить ее ноги. Пятый размер. Она закусила губу, выудив небольшой клатч на тонкой золотистой цепочке. Конечно, этот неожиданный подарок от Драко (а она была уверена, что он именно от него, даже несмотря на отсутствие записки) значительно облегчал ее жизнь. Времени оставалось не так много, а она совсем не в том настроении, чтобы бегать по магазинам с безумным видом и искать нечто шикарное, помпезное и элегантное, что при всем при этом должно было вписаться в ее скромный бюджет. Но она ведь говорила ему, что отказывается брать этот наряд. Возможно, для Драко это были смехотворные траты, но для Гермионы это трехмесячная зарплата, а она не привыкла разбазаривать подобные суммы на тряпки, какими бы красивыми, Мерлин их побрал, эти самые тряпки ни были. Она уже потянулась к опустевшей коробке, чтобы выкинуть ее, как на дне что-то неуловимо звякнуло. Гермиона с интересом засунула нос в горы бумаги, которые смягчали транспортировку ее шикарного комплекта. На дне виднелся квадратный бархатный футляр глубокого синего цвета. Она нервно сглотнула. Это не… Не может быть, чтобы… Живоглот громко мяукнул, явно не одобряя ее промедление. Он хотел поскорее завладеть этой привлекательной коробкой и кучкой прекрасной, громко шелестящей бумаги. — Сейчас, подожди, — она шикнула на кота и дрожащими пальцами достала шкатулку. Низзл задрал хвост и занял почетное место в своем новом доме. Возможно, она зря переживала и внутри окажется, например… расческа? Или карманное зеркальце? Гермиона сама прекрасно понимала, насколько глупо и неубедительно звучат ее доводы, даже в ее собственной голове. Синий бархат буквально кричал о том, что там, под крышкой, несомненно очаровательные, но безумно дорогие ювелирные украшения. Она не примет их в любом случае, это уже слишком… Щелкнув замочком, она на несколько мгновений потеряла дар речи. Она представляла себе аристократические драгоценности немного по-другому. В ее понимании это были самые огромные и пошлые камни, которые только удалось достать. Рубины, бриллианты, изумруды, все вперемешку и побольше, хаотично и без всякого вкуса. Она видела нечто подобное на портрете Вальбурги Блэк на Гриммо. У этой женщины мочки ушей, должно быть, свисали до самых плеч, настолько тяжелыми выглядели те серьги с сапфирами. Но внутри не было ничего даже отдаленно напоминающего ее догадки. Невесомая золотая цепочка с тончайшим плетением, в которую был инкрустирован круглый камень в оправе, предположительно, бриллиант. Его грани переливались на холодном декабрьском солнце, ослепляли своим великолепием. Гермиона прикрыла рот рукой. Она никогда не видела чего-то столь же прекрасного. Будто кто-то сделал его специально для нее. Ничего лишнего, ничего кричащего, только чистый драгоценный камень и несколько граммов искусно обработанного золота. Комплект дополняла пара серег-гвоздиков с бриллиантами поменьше. — Так не пойдет, — она решительно сгребла в охапку все свои обновки и направилась в спальню. Туфли были поразительными, клатч ее восхитил, платье… о нем и говорить не стоит, оно даже снилось ей пару раз после того похода в магазин, и Драко оказал ей огромную услугу, избавив от бесконечных метаний в поисках идеала. Он намного лучше знал дресс-код подобных мероприятий и предпочтения своей матери, да и выбора у нее не оставалось — стрелка часов неумолимо приближалась к девяти. Она вернет ему все. Возможно, не сразу. Скорее всего, ей даже придется взять кредит в банке, потому что платье Гуччи — это еще ничего, но вот туфли Джимми Чу проделают огромную брешь в ее годовом бюджете своим великолепным, острым, десятисантиметровым каблуком, но она справится. В конце концов, она всегда может одолжить тысячу-другую галлеонов у Гарри, чье хранилище в Гринготтс по размерам чуть меньше Малфоевского. Но вот украшения… Нет, она решительно не была готова голодать всю оставшуюся жизнь. Быстро скалькулировав в голове, сколько примерно мог стоить этот комплект с бриллиантами, Гермиона пришла к неутешительному выводу: ей нужно будет работать примерно двадцать часов в сутки на протяжении тридцати одного года, при этом не тратя ни сикля. И вот, когда ей исполнится пятьдесят пять, она сможет расплатиться с Драко. Если доживет до этого момента, разумеется, что вряд ли. Но в настоящее время ее пугала совсем не сумма, хотя она тоже была ужасающей. Ее пугал сам факт. Ювелирные украшения, тем более такие, не дарят друзьям, их не дарят случайным знакомым или компаньонам, как окрестила их с Драко союз Гермиона. Исходя из статистики, ювелирные украшения, как правило, дарят своим возлюбленным. Она опасливо покосилась на футляр и начала раздеваться. Нужно принять душ и собраться, привести себя в более или менее божеский вид. В конце концов, она должна соответствовать этому великолепному платью. Гермиона усердно намыливала все части тела, мысленно репетируя свою будущую речь. Она не может просто молча отправиться с Драко во Францию. Нужно поблагодарить его за наряд, как можно более вежливо отказаться от украшений и начать неловкий разговор о прошлом вечере. Это было самой сложной частью плана, потому что она не представляла, что должна сказать. Еще ни разу в своей жизни Гермиона не попадала в такую скользкую ситуацию. Да, он не заявил напрямую, что она ему нравится, но это было и так ясно. Ведь так? Или же она все неправильно истолковала, и тогда ей придется отчаянно краснеть, пока Малфой будет издеваться и подначивать ее. Возможны оба варианта. Она ступила босыми ногами на кафель и уже занесла палочку, чтобы быстрым движением высушить свои волосы, но вовремя спохватилась. Если честно, она очень редко вслушивалась в треп Панси Паркинсон. Особенно если дело касалось ухода за волосами, кожей и прочей, по ее мнению, несусветной чуши. Но сейчас в ее голове отчетливо всплыл настойчивый совет подруги о том, что средство для укладки нужно наносить до сушки волос, а не наоборот. Что ж, выбора у нее в любом случае не было. Она слегка скривилась, растирая между ладоней гель, подаренный ей той же Паркинсон на один из праздников несколько месяцев назад. Она только что его распаковала. Ее грива будто тяжелела на глазах, и она уже очень сильно сомневалась в благих намерениях Панси, ведь ее буйные кудряшки грузно упали на плечи, подозрительно напоминая сосульки. Фыркнув про себя, Гермиона взмахнула палочкой, и странное нечто, щедро сдобренное слизью соплохвоста, превратилось в блестящие послушные локоны, которые красиво обрамляли лицо, ключицы и спускались к груди. — Ого, — это единственное, что ей удалось из себя выдавить. Все было настолько просто? Серьезно? Она носилась со своими волосами двадцать четыре гребаных года! Не зря Панси Паркинсон слыла самой модной и ухоженной девушкой Министерства магии по версии всех местных сплетниц. Эта ведьма просто гениальна. Воодушевленная своей маленькой победой над непокорным гнездом, она подошла к платью, любовно пробежавшись пальчиками по гладкой ткани. Каждая девушка втайне мечтала почувствовать себя принцессой, ловить на себе восхищенные взгляды и покорять красотой толпы мужчин. Ей уже удавалось такое однажды. На Святочном балу Гермиона произвела настоящий фурор, хотя ее до сих пор терзали смутные сомнения: был ли это эффект от ее лилового платья, либо от Виктора Крама, звезды мирового квиддича, который галантно вел ее под руку в тот вечер. Она предпочитала думать, что виной всеобщей эйфории все же стала она сама. А теперь она появится в шикарном наряде на новогоднем балу Нарциссы Малфой, рука об руку с ее сыном. Ей было неизвестно, станет ли ее платье гвоздем вечера. Оно баснословно дорогое, и это факт, но, возможно, есть умалишенные дамочки, которые тратят на свой гардероб куда большие суммы. Скорее всего, она не сильно удивит представителей французской аристократии. Но в своих собственных глазах она была настоящей Золушкой. Гермиона почти закончила свой вечерний туалет, нанесла на лицо легкий макияж и скрутила волосы в низкий пучок. Она была шикарна, но чего-то все же не доставало. Она готова была ударить себя по рукам что есть силы, но пальцы предательски тянулись к заветной коробочке. Она только примерит колье. Только посмотрит, действительно ли Драко Малфой так хорош в составлении женского гардероба. Она даже не будет застегивать его, всего лишь приложит… — Грейнджер, — Гермиона подпрыгнула от неожиданности, когда внизу послышался громкий мужской голос. — Черт, — кажется, она забыла закрыть дверь за тем несносным курьером. Она подхватила подол платья и поспешила на первый этаж. За всеми этими сборами и приготовлениями Гермиона совсем забыла о времени. — Привет, — она влетела в гостиную и наткнулась на Драко, который стоял в коридоре, лениво прислонившись плечом к стене, засунув руки в карманы и скрестив щиколотки. — Ты готова? Нам нельзя опаздывать, — Малфой был одет в черный парадный смокинг с бабочкой в тон и белую рубашку. Весь его вид излучал скуку и самоуверенность, как и всегда, в общем. Он просканировал ее с головы до пят своим фирменным прищуром и неприятно хмыкнул. Драко Малфой вовсе не выглядел как человек с разбитым сердцем. Гермиона нахмурилась. — Я хотела сказать спасибо за все… это, — она указала пальцем на свой наряд и неловко прочистила горло. — Это было вовсе не обязательно, я верну тебе все деньги, как только… — Где украшения? — потребовал он стальным тоном, и Гермиона бестолково открыла рот. — Надевай побыстрее, портключ сработает уже через несколько минут. — Кстати, о них, — она заламывала пальцы, переминаясь с ноги на ногу. — Я не могу принять такой подарок, это слишком, и… — Это не слишком, Грейнджер, — оборвал ее невразумительный лепет Малфой. — Ты можешь вернуть их после бала, если угодно, но я не хочу, чтобы все наши французские родственники решили, что мне жалко галлеонов для своей подружки. Так принято. — О-о, — только и смогла протянуть она. Выходит, Драко заботился вовсе не о ее красоте, а о своей собственной репутации. — Акцио колье, — он бесцеремонно призвал шкатулку со второго этажа. Сверху послышался грохот ее пудрениц и духов, которые снесла на своем пути бархатная коробочка. — Малфой, — возмутилась она. — Нет времени, Грейнджер, — Драко ловко поймал футляр своими длинными пальцами и потянул за невесомую цепочку. — Развернись, — его приказной тон начинал выводить из себя. Гермиона встала напротив большого зеркала в пол. Низкий пучок и тонкие лямки платья красиво открывали шею и ключицы, и на этих головокружительных каблуках ее макушка легко доставала до подбородка Малфоя, который, нахмурив брови, возился с застежкой колье за ее спиной. — Я думаю, нам стоит обсудить произошедшее, — начала она тихим голосом, и Драко на мгновение замер, но достаточно быстро взял себя в руки, вернувшись к своей прежней невозмутимости. — Что конкретно ты желаешь обсудить? — он перекинул тонкую цепочку через ее шею, и холод металла скользнул по ее разгоряченной коже. — Я бы хотела извиниться, правда, я никогда не хотела делать тебе больно, — последнюю фразу она почти прошептала, не вполне уверенная, правильно ли она подобрала слова. Все его поведение вчера вечером буквально кричало о том, что он ее хочет, что, возможно, она ему даже нравится. Он так горячо обнимал ее, говорил, что она идеальна, целовал… Но сейчас Драко был холодным, язвительным и закрытым, и Гермиона моментально смутилась от его острого, полного сарказма взгляда, которым он прожигал ее через зеркало. — Ты не сможешь сделать мне больно, Грейнджер, — он сделал шаг, и ее ягодицы уперлись в его пах. Гермиона нервно сглотнула. Драко убрал прядь волос с ее лица и склонился к уху. Его губы почти касались ее шеи. — Даже если будешь стараться изо всех сил, — она закрыла глаза, когда Малфой крепко обвил рукой ее талию, прижимая все ближе к своему телу. Если это повторится снова, она больше не сможет устоять. Гермиона не успела тщательно проанализировать ситуацию. Она поняла, что Драко вовсе не собирался ее целовать, только когда он нагло усмехнулся возле ее уха и активировал портключ во Францию.