Love is like a barren place And reaching out for human faith is Is like a journey I just don't have a map for So baby gonna take a dive and push the shift to overdrive Send a signal that she's hanging all her hopes on the stars (What a pleasant dream) just saying I would fly you to the moon and back If you'll be if you'll be my baby Got a ticket for a world where we belong So would you be my baby Любовь – это бесплодная пустыня, А стремление доверять людям Подобно путешествию без ориентиров. Но она хочет рискнуть, давя на газ в стремительной езде, При этом она по-прежнему возлагает надежды на звёзды. Она говорит… Я полечу вместе с тобой до Луны и обратно, Если ты станешь моим, малыш. У меня есть билет в наш мир. Так, ты станешь моим, малыш? To the Moon And Back Savage Garden
— Перестань, Малфой, это не смешно, ради бога… — она смеялась и пыталась отбиваться изо всех сил, когда он настиг ее через каких-то несколько секунд. Она уверена, это все его длинные ноги. И это никак не связано с ее подсознательным желанием быть пойманной. — Я уже вся мокрая, ты добился, чего хотел, а теперь отпусти меня. Драко схватил ее за талию и притянул спиной к своей груди, когда она почти столкнулась с песком собственным лицом. Он уберег ее от падения, но теперь она прижималась к его полностью обнаженному телу. — Я с тобой еще не закончил, — он был непреклонен, когда резко развернул Гермиону и закинул себе на плечо, будто мешок с репой. Мерлин, он вел себя как самый настоящий варвар. Малфой направился в сторону моря, а она нервно пискнула. Он шел, гордо вздернув нос, будто был добытчиком, а она чертовой дичью. — Поставь. Меня. На. Место, — Гермиона не оставляла попыток. Она пыталась выглядеть строгой и серьезной, но весь настрой сбивал голый зад Драко, который неустанно маячил перед ее лицом, пока она висела на его плече. Он не отвечал и никак не комментировал происходящее, и это было еще хуже. — Малфой? — позвала она, но он лишь мерзко хихикнул в ответ. — Драко Малфой, ты ведешь себя как ребенок! — она пыталась скрыть истерику за учительским тоном, однако он уже зашел в море практически по колено, и не оставалось никаких шансов, что она выйдет сухой из воды. В буквальном смысле. — Это же такая смешная шутка, Грейнджер. Почему тебе не весело? — уточнил он, и Гермиона удрученно приняла свою участь. Она могла бы сказать, что сделала это с достоинством, однако она все еще барахталась на его плече, пытаясь вырваться, и при этом издавала нечленораздельные, нечеловеческие звуки. — Мое платье будет испорчено, мой макияж и прическа будут испорчены, мое… — она выругалась, когда он подкинул ее на плече, намекая, что ей лучше бы помолчать. — Ты просто невыносим и… О господи! — прохладная вода коснулась ее ступней, когда он вошел в море по пояс, она обволакивала платье, делая подол больше похожим на русалочий хвост, ей никогда не нравились эти создания. — Ты готова? — весело спросил он, не предвещающим ничего хорошего тоном. — Что?! Нет-я не… — остаток фразы вырвался из ее горла пузырьками воздуха, стремящимися из-под толщи воды, потому что Драко скинул ее со своих плеч, а после нырнул вслед за ней. Она барахталась и беспорядочно водила руками и ногами, глотая мерзкую соленую воду. Едва выплыв, Гермиона начала отплевываться и кашлять. Ее грудь вздымалась от гнева и невысказанных претензий, и она была уверена, что ее шикарная укладка, на которую было затрачено столько нервов и душевных сил, сейчас больше напоминала промокшего под дождем нечесаного пуделя. — Сволочь, какой же ты… — она пыталась загрести в ладонь побольше воды и окатить Драко. Да, это было глупо, ведь они и так уже купались, но вид его самодовольной физиономии открывал в ней новые грани гнева и ярости. — Невыносимый, ужасный, самодовольный, настоящий… — Кто? — резко спросил он, крепко обхватив ее за кисти так, чтобы она больше не смогла суетиться и не пыталась навредить ему. — Настоящий кто, Грейнджер? — уточнил он с легкой улыбкой и притянул ее ближе к себе. — Это нечестно, Малфой, — сказала Гермиона, чуть успокоившись. Вода доходила им до подбородков, а волны так и норовили накрыть с головой, приходилось неустанно двигать ногами, чтобы не захлебнуться. — Ты проиграл и должен был выполнить свою часть сделки. — О какой честности может идти речь, когда дело касается Слизерина? Ты такая наивная, Грейнджер, — Драко цокнул языком, и даже в кромешной тьме ночи она сумела рассмотреть, как закатились его глаза. — Мы всегда добиваемся того, чего хотим, так или иначе. — И чего же ты хочешь? — вопрос сорвался с ее языка еще до того, как она смогла это обдумать. Не лучшее место и время для беседы по душам, ведь они оба промокли насквозь, а Малфой вдобавок ко всему этому еще и голый. — Я хочу, чтобы ты оставила украшения, — фраза прозвучала так неожиданно и серьезно, что Гермиона потеряла нить разговора на мгновение. Она ожидала шуток, двусмысленностей, пошлых намеков. Она могла ожидать чего угодно, но к этим словам она совершенно не была готова. — Нарцисса сказала, что это бриллианты из Сибири, что их можно приобрести только там, — течение снесло их чуть в сторону, ближе к скалистому выступу недалеко от берега. Прилив усиливался, им стоило поторопиться выйти на сушу. Гермионе вовсе не хотелось дрейфовать в открытом море или быть съеденной большой белой акулой. Она не была уверена, водится ли этот хищник в здешних водах, но проверять не было никакого желания. Однако нарушать этот внезапный момент близости, откровенности, стало бы еще более преступным. Она ухватилась рукой за один из выступов в камне, а Драко подплыл ближе, останавливаясь напротив нее. — Хоть что-то может укрыться от моей вездесущей матери? — он возвел глаза к небу, как бы вопрошая, и потряс рукой, посылая по воде небольшую рябь. — Да, — наконец сдался он, — я купил их в России для тебя. — Но зачем? — ноги начинали ныть от постоянного движения. Ситуацию слегка улучшило то, что она смогла опереться о скалу, но это не сильно помогало. — Я имею в виду, если ты действительно хотел сделать мне подарок, в Лондоне много магазинов и ювелирных лавок, там есть украшения на любой вкус. — Оно тебе подходит, — просто пожал плечами Драко. Он сделал размашистое движение рукой и приблизился к ней. Сейчас они были на расстоянии нескольких дюймов, но морские волны так и норовили подтолкнуть их тела ближе друг к другу. — Когда я впервые увидел его около года назад, — продолжил он тише и задумчиво провел пальцами по цепочке, которая то показывалась, то вновь исчезала в воде, — я сразу подумал о тебе. Год. Прошел год с тех пор, как он подумал о ней впервые. А может быть, это началось гораздо раньше, но теперь Гермиона была уверена, что все происшествия, все события этих двух недель вовсе не случайны. Значит ли это… — Я тебе нравлюсь, — прошептала Гермиона. Она хотела задать вопрос, но вышло утверждение. Волосы Драко находились в полнейшем беспорядке, взъерошенные и мокрые. Капли соленой воды стекали по его лбу, скулам, зависали ненадолго на его губах, чтобы после сорваться, отправиться обратно в море. Гермиона выглядела завороженной. Она чувствовала свое сердце где-то в районе горла, возможно, выше, потому что его стук так оглушительно гремел в ее ушах. — Бинго, — вдруг сострил Малфой и рассмеялся. Так, как делал это иногда в кругу своих друзей за слизеринским столом или на паре профессора Снейпа, пока тот еще не вошел в аудиторию. Так, будто им снова пятнадцать. — Я думал, ты никогда не догадаешься, — он положил ладонь на ее шею, практически впечатав ее весом собственного тела в скалу. Грубые камни терлись о нежную кожу ее оголенной спины, глубокий вырез сзади вовсе не делал ситуацию проще, но это последнее, на что она обращала внимание в данный момент, потому что ее мозг пытался усвоить терабайты новой, совершенно невероятной информации. Гермиона нахмурилась. — Действительно, — пробубнила она обиженно. Малфой над ней подтрунивал, пытался пошутить, но, Мерлина ради, он что, серьезно?! — Все ведь было очевидно, — сказала Гермиона более серьезным тоном и изогнула бровь. — В школе ты называл меня бобром и не забывал упоминать при каждой встрече, что на моей голове совиное гнездо вместо волос. Драко выглядел растерянным и смущенным. — Ты всегда замечала меня, только если я грубил или издевался. Тебя не впечатляли мои мозги, мои спортивные достижения, статус моей семьи и тем более размер хранилища в Гринготтс. Но когда я задирался, приставал к Поттеру и Уизли, пытался вывести тебя, твои глаза горели и все твое внимание доставалось лишь мне. Когда ты в гневе, ты еще красивее, знаешь, Грейнджер? — он улыбнулся уголком губ и провел рукой по ее мокрым волосам. Тело заледенело и покрылось мурашками, волны били все сильнее, а ее платье неприятно обтягивало бедра, сковывая движения, но она не собиралась так просто отступать, потому что второго такого шанса может не представиться. — Допустим, — кивнула она, принимая его первый аргумент. — Но после школы? Ты не общался со мной, даже не смотрел в мою сторону. Каждый раз, когда я появлялась на пороге «Совиного глаза», ты делал такое лицо, будто тебя сейчас вывернет, ты буквально зеленел. Ты ни разу не сказал мне и пары фраз вне работы за последние пять лет, не считая этих двух недель, — она заводилась все больше и больше, беспорядочно размахивая свободной рукой перед его лицом. — В коридорах Министерства ты порой делал вид, что мы незнакомы, а когда я однажды спросила тебя насчет твоей травмы, ты и вовсе сбежал. Просто развернулся и ушел, посмотрев на меня как на пустое место! — вскрикнула она. — Как, скажи на милость, хоть кто-то в здравом уме может принять подобное поведение за симпатию?! Годрик, неужели Малфой и впрямь считал, что она владела телепатией, легилименцией, глубоко развитым шестым чувством или еще чем-то в этом роде. Нужно иметь все эти навыки сразу, чтобы распознать в его холодности и язвительности отдаленный намек на влюбленность. Пять последних лет они будто вращались на разных орбитах. Постоянно рядом, при этом никогда не пересекаясь. Лишь две недели назад у них начались какие-то странные взаимоотношения, хотя сама она пока не могла дать им определенного названия. — Я не думал… — он тяжело сглотнул и повернул голову вбок. Так, чтобы не встречаться с ней взглядом. — Я не думал, что у меня есть право говорить тебе все это, — она напряглась, потому что тон Драко сочился горечью и болью. — Не думал, что заслуживаю быть рядом с тобой после всего… Я и сейчас не изменил своего мнения, если честно, — он невесело усмехнулся, качая головой. — Не говори так, — Гермиона не сразу поверила в услышанное. — Ты не делал ничего ужасного, Драко, ты никого не убил, не причинил боль умышленно, — она оторвалась от камней и положила обе ладони на его лицо, разворачивая к себе. — Ты избавился от всего, чему тебя учили с детства, от всех предубеждений, ты стал отличным аврором. Ты заслуживаешь счастья гораздо больше, чем многие из нас, ты столько прошел и… — Но что, если единственная девушка, которая может сделать меня счастливым, хочет совсем другого? — холодно отозвался Драко и сбросил ее руки. Поднялся ветер, волны яростно бились о скалы, соленые брызги вызывали дрожь. — Что, если все моменты, которые я считаю самыми ценными в своей ебаной никчемной жизни, для нее не значат ровным счетом ничего? — он кричал. Вода отнесла его примерно на расстояние метра от Гермионы, и шум прибоя пытался заглушить его голос, но каждое его слово отдавалось в ее груди глухой болью. — Что, если я просто хочу запомнить эти несколько часов, прежде чем она снова сбежит в объятия другого, а у меня больше не будет ни одного чертова повода для встречи или разговора? Что, если я, блять, в полном ужасе, потому что не знаю, как мне ее удержать, — произнес он едва слышно и развернулся к берегу. Два больших, размашистых гребка, и вот Малфой уже твердо стоит на ногах, по грудь в воде. — А что, если эта девушка ошеломлена? — выкрикнула Гермиона, и он остановился как вкопанный, все еще спиной к ней. — Что, если в ее жизни все было разложено по полочкам до того, как в нее ворвался один непредсказуемый блондин, — она цеплялась за камни, пытаясь подобраться ближе к нему, потому что плыть в своем платье она решительно не могла, как и оторвать прилипшую ткань от своего тела, чтобы хоть как-то облегчить движения. — Что, если она уже сама не знает, чего хочет, и это самое страшное для нее? — она подобралась совсем близко, встав за его спиной. — Что, если ей просто нужно помочь сделать выбор? — вода доходила ей до подбородка, она чувствовала себя такой маленькой по сравнению с Драко, который развернулся к ней в этот момент, но в ее венах кипела кровь, а сама она была преисполнена решимости. — Что, если никто и никогда не целовал ее прежде так, как он, — прошептала Гермиона. Один. Его глаза блестят в свете луны, черные, полные отчаяния и страсти. Два. Его руки касаются ее лица, ее губ, размазывая остатки красной помады, ее шеи и плеч. Три. Под водой он задирает подол ее юбки к бедрам. Ткань сопротивляется, трещит по швам, но все происходит слишком быстро. Четыре. Он подхватывает ее, и ее ноги обвивают его узкую талию, а руки цепляются за мокрые, напряженные плечи. Пять. Она смотрит на его губы и закрывает глаза. Пять. Ровно пять мгновений понадобилось Гермионе, чтобы сделать выбор. Чтобы понять, как сильно она скучала по поцелуям Драко, по его горячему дыханию, по его рукам на ее бедрах, на ее талии и груди. Слишком мало времени для принятия судьбоносного решения. Слишком много «но». Слишком большие различия между их мирами, между ними двумя. И все же она обнимает его крепче и раскрывает губы, делая этот последний шаг, прыжок доверия, за которым будет только неизвестность. Он пытается идти к берегу, но выходит не очень, потому что вода все прибывает, а волны так и норовят утянуть их обратно. Его пальцы крепко сжимают ее ягодицы, пока он прокладывает поцелуи по линии ее челюсти, опускается к шее, сильно втягивает нежную кожу так, что после останутся следы, его отметины. — Может, мы… — попыталась выдавить Гермиона неразборчивым шепотом. Им стоило бы приложить больше усилий, чтобы выбраться наружу, иначе они рисковали растерять последние силы. — Давай я… Его губы снова нашли ее, давая понять, что ей лучше замолчать, что он все решит сам. Спустя пару минут они уже на берегу. Она не могла видеть, куда нес ее Драко, но через несколько мгновений ее спина опустилась на мягкую ткань его пиджака. Ворох одежды под ней начал намокать. Его брюки, рубашка, в позвоночник впивалось что-то отдаленно напоминающее запонки. Малфой навис над ней на вытянутых руках. Капли воды стекали с его взъерошенной челки, с его плеч, а после он резким движением порвал на ней платье. Ткань жалобно затрещала, от великолепного произведения искусства остались лишь жалкие лоскуты. — Что ты… — в ужасе произнесла она, осматривая то, что еще недавно было ее вечерним нарядом. Соски мгновенно стали твердыми от порывов ветра, которые холодили ее влажную кожу. А может быть, виной всему его плотоядный, почти дикий взгляд. — Я куплю тебе новое, — его голос больше похож на рычание, когда он опустился на локти, еще ближе, кожа к коже, и начал целовать шею, спускаясь к ключицам. — Тысячи новых платьев, — хрипло повторил он. Одна его ладонь беспорядочно двигалась по ее телу, прошлась по нижней части груди, сжала талию, опустилась ниже, и его большой палец начал выводить замысловатые узоры на ее тазовой косточке, в то время как другая рука крепко зарылась в ее кудри, не давая шанса отвернуться, отступить назад. — Все, что захочешь. Он повторял эти слова снова и снова. «Все, что захочешь». Но в ее голове была лишь одна навязчивая мысль, настойчивое желание снять с себя остатки одежды, потому что его возбуждение горячо упиралось в тонкий шелк ее нижнего белья. Он сделал первое движение бедрами навстречу, и она задохнулась, проглатывая свой немой крик, закусывая губу, чтобы их вдруг не обнаружил кто-то из гостей. Она широко развела колени в стороны, когда Драко опустил руку, когда начал аккуратно, очень нежно гладить ее сквозь промокшую ткань белья, но при этом он оставлял укусы и грубые поцелуи на ее груди и сосках. Везде, до чего только мог дотянуться. От этого контраста поджимались пальцы ног, в глазах вспыхнули яркие белые пятна. — О господи… — Малфой делал с ней что-то невероятное, заставлял петь каждую клеточку ее тела, опалял огнем каждый миллиметр кожи, но она не была бы самой собой, если бы не попыталась докопаться до сути даже в такой неподходящей для разговоров ситуации. — Но почему ты… боже… тогда, в твоей квартире… — Он спустился губами вниз по ее ребрам, поцеловал живот, длинные пальцы впились в бедра. Словом, Драко делал все, чтобы прекратить ее словесный поток, но этого мало. — Почему ты остановился, если я нравлюсь тебе, почему… — Грейнджер, — она почувствовала его усталый шумный выдох где-то в районе своего пупка. Гермиона прижала подбородок к груди и приподняла голову, чтобы разглядеть негодующее лицо Малфоя, которое удобно расположилось меж ее разведенных ног. — Я знаю, что твой большой мозг не перестает работать ни на секунду, но я не мог и подумать, что ты не прекращаешь своих уточнений даже во время занятий любовью, — он смерил ее суровым взглядом и передвинулся выше. Его лицо снова находилось напротив ее, а глаза смотрели изучающе, с легкой ухмылкой. — Любовью, — повторила Гермиона с округлившимися глазами и глупо хихикнула. Так вот чем они здесь заняты. Не секс, не развлечение на одну ночь, не мимолетный порыв. Малфой сказал, что они «занимаются любовью». Так красиво звучат эти слова, произнесенные его хриплым, томным шепотом. — Да, — он кивнул и аккуратно убрал прилипшие влажные пряди от ее лица. — Ты станешь считать меня конченным извращенцем, если узнаешь, сколько раз я думал об этом, — он обвел пальцами ее ухо, свод челюсти, на несколько мгновений останавливаясь на линии шеи, впадинке между ключицами. Он внимательно следил за своими движениями, пока Гермиона завороженно наблюдала за его действиями. — Сколько раз я представлял, какой может быть на ощупь твоя кожа и каковы на вкус твои поцелуи, — большой палец надавил на нижнюю губу, и Гермиона раскрыла их, чтобы оставить на шершавой подушечке влажный след от кончика языка. — Если бы ты знала, чего мне стоило сдержаться тогда. Я мог бы просто сделать вид, что не услышал твой ответ, пропустить эти слова мимо ушей, — он тяжело сглотнул и зажмурил глаза. Только сейчас она поняла, сколько неудобств причинила ему своим глупым, детским поведением. Своей неопределенностью. — Но меньше всего я хочу, чтобы ты жалела об этом, — его правая рука нашла ее грудь, а пальцы лениво играли с соском, это заставило ее выгнуться, податься вперед. — Чтобы ты считала все это ошибкой. Нас с тобой, — добавил он и прикусил мочку уха. — Чтобы ты избегала меня и пыталась забыть, — Драко навис над ней, всматриваясь в глаза, пытаясь найти ответ, а после тихо произнес: — Я хочу, чтобы ты помнила, Гермиона. Никто не говорил ей таких слов. Никто и никогда. У нее были разные мужчины, разные отношения, разные жизненные ситуации. Бывало, она даже чувствовала себя любимой. Правда, бывало. Но от того трепета, с которым наблюдал за ней Драко, от этой душераздирающей нежности сжималось сердце, на глаза наворачивались слезы. Он не хотел брать силой, хотя она уже практически не сопротивлялась в тот момент. Это не было мимолетным увлечением, игрой. Даже сейчас он давал ей выбор. Она будто впервые увидела этого мужчину. Без масок, без предрассудков и стереотипов, навязанных обществом. Без фальши. Серые глаза уже не казались такими ледяными, отталкивающими. Так ребенок смотрел на нечто удивительное, новое, завораживающее. Так глубоко верующий человек смотрел на одну из своих главных святынь. Так ее отец иногда смотрел на ее маму, когда думал, что за ним не наблюдают. Так смотрели влюбленные. — Я буду помнить, Драко, — ветер унесет ее шепот за многие километры отсюда, развеет над морем, превратит ее слова в обещание. — Буду помнить тебя. Нет больше путей к отступлению, нет сомнений и недосказанности, потому что он избавлял ее от последнего предмета одежды, подцепляя пальцем резинку нижнего белья. Гермиона зарылась в его волосы, царапая короткими ногтями кожу головы, дрожала от предвкушения и возбуждения, пока он ласково поглаживал внутреннюю сторону бедра и проводил ладонью по влажным складкам. Она сдавленно застонала, когда пальцы Драко погрузились в нее, медленно, дразняще, сначала один, затем второй. — Пожалуйста, — попросила она и притянула его к себе за шею, чтобы поцеловать. — Пожалуйста, быстрее. Как у кого-то может быть такая выдержка и самоконтроль, это просто немыслимо, потому что Гермиона уже готова оседлать его, взять все в свои руки. Трахнуть его прямо на этом пляже станет отличным решением, потому что одному Мерлину известно, сколько еще он собирается истязать ее своими длинными пальцами. Она опустила руку и плотно обхватила его член, горячий и твердый в ее маленькой ладошке. Драко вздрогнул и что-то неразборчиво прохрипел, подался вперед бедрами, не выдерживая ее мучительного темпа. Она то двигалась быстрее, то почти замедлялась, когда он, наконец, сдался и навис над ней, удерживая свой вес на локтях. — Ты уверена? — по тому, как он тяжело дышал, какая непроглядная тьма виднелась в его глазах, нетрудно было понять, насколько тяжело дался ему этот вопрос. — Да, — быстро кивнула она. — Да, я уверена. Их зрительный контакт не прерывался ни на секунду, пока Драко опускал руку, направлял себя к ее входу. Гермиона закусила губу, ощущая его горячую, твердую головку. Все нервные окончания в теле кричали, умоляли о разрядке, просили, чтобы он, наконец, вошел в нее, и она еле сдерживалась, чтобы не заскулить слишком жалобно или не податься бедрами навстречу. Она обхватила ногами его талию, притягивая ближе к себе, и он с низким стоном погрузился в ее тело. Дюйм за дюймом. — Ты такая красивая, Гермиона, — неразборчиво шептал он, войдя до упора и застыв на месте. — Такая идеальная, — его толчки невесомые и легкие. Она еще пыталась хоть что-то контролировать, когда он взял ее за запястья и зафиксировал их над головой. — Я пытался не думать о тебе, пытался держаться подальше, — их пальцы переплелись, и она откинула голову назад, тяжело дыша. — Я и мечтать не мог… Кто бы мог подумать, что Драко Малфой окажется таким болтуном в постели. Эта черта в мужчинах всегда отталкивала Гермиону, не давала ей сосредоточиться, однако сейчас с каждым его словом она возбуждалась все больше и больше. Это как своеобразное признание в любви. Самое прекрасное, что она когда-либо слышала. — Посмотри на меня, — внезапно его голос окрасился в стальные, властные нотки. По телу прошла дрожь, но Гермиона моментально подчинилась. — Я хочу видеть, как ты кончаешь. Малфой — человек-контраст, человек-парадокс и человек-загадка. Только он мог нелепо лепетать нежности на ухо, краснеть и называть их первый секс «занятием любовью», а после отдавать приказы, жестко набирая темп, вколачиваясь в ее тело. Адреналин наполовину с животной страстью и похотью бурлил в ее крови. Для Гермионы было в новинку не знать, чего еще можно ожидать от своего партнера в следующие несколько мгновений, от этого она чувствовала себя слабой, чувствовала, что находится полностью в его власти. Мерлин, как ее это возбуждало. А она уже было подумала, что смогла понять его, смогла разгадать этот ребус за каких-то две недели. Как же далека она была от истины. — Пожалуйста, — ей оставалось лишь издавать слабые стоны, задушенные всхлипы, пока она была распята под весом его тела. Она хотела бы провести пальцами по его спине, сжать сильные плечи, оставить отметины на его шее, но все, что она могла, — беспомощно просить, умолять его о разрядке. — Пожалуйста, Драко. Он накрыл ее губы своими, язык собственнически исследовал ее рот. Он больше не спрашивал — он брал. Настойчиво, дико, страстно. Одна его рука достигла места соединения их тел, и Гермиона вскрикнула сквозь поцелуй, когда его пальцы начали кружить по ее клитору, настолько яркими и интенсивными были эти ощущения. Морская вода на их телах смешалась с капельками пота. На побережье начинался шторм, согревающие чары вокруг поместья едва сдерживали яростные порывы ветра, но Гермиона горела. Этот жар шел изнутри, заставляя забыть обо всем. Она не смогла бы оторваться от Драко, даже если бы вокруг был чертов ледник. — Кончи для меня, Гермиона, — приказал Малфой, и она широко раскрыла глаза. — Давай же. Он резко толкнулся бедрами до конца, а после вышел практически полностью. Эта амплитуда сводила с ума. Не может быть, чтобы мужчина был настолько одинаково хорош и в сексе, и в поцелуях. По ее опыту, завышенные ожидания очень редко оправдывали себя, но Драко, как и всегда, был исключением из правил. Еще пара толчков, пара движений его пальцев на ее клиторе, и из ее горла вырвался крик, который он поспешил заглушить глубоким поцелуем. Она дрожала в его руках, мышцы сокращались вокруг его члена, взяв в плотное кольцо, она едва смогла разобрать его низкий стон из-за шума в собственных ушах. Он не останавливался ни на секунду. Напряженный, сосредоточенный, быстрый. Его движения стали хаотичными, лишились всякого ритма, когда он вошел в нее в последний раз глубоким, сильным рывком. Гермиона почувствовала внутри себя пульсацию и тепло, которое разливалось по ее телу, принося странное удовлетворение, блаженство. Драко уткнулся в ее плечо. Он тяжело дышал, продолжая шептать свои похвалы и благодарности. Она попыталась сместиться чуть влево, но ничего не вышло. Малфой слишком сильно придавил ее собственным телом. Похоже, он еще не совсем отошел от недавнего оргазма, и ей совсем не хотелось ему мешать. Он выглядел умиротворенным, таким спокойным, красивым. Она глубоко вздохнула и положила ладонь на его затылок, поглаживая, пропуская его влажные светлые волосы сквозь пальцы. — Извини, — вдруг закопошился Драко, когда Гермиона вновь попыталась неловко сдвинуть затекшую руку. — Извини, я не подумал, что тебе тяжело, — он приподнялся, одним движением выходя из нее. Стало как-то странно пусто, даже тоскливо. — Ничего, все в порядке, — улыбнулась она и убрала упавшую на его лоб челку. — Что ж, — его глаза забегали, встревоженно осматривая окружающую обстановку, будто он только что очнулся ото сна или вышел из продолжительной комы. Гермиона напряглась. — Теперь ты многое знаешь. Намного больше, чем я собирался рассказать, вообще-то, — Драко нервно хихикнул, чего она не замечала за ним никогда в жизни, и принялся скрупулезно осматривать береговую линию, будто это сделало бы ситуацию чуть менее смущающей. — Да, — кивнула Гермиона. — Знаю. — Верно, — Драко сглотнул. Она понимала, что ему неловко, что, возможно, он никогда и никому не делал подобных признаний, но что она может сказать? — Так ты… — Пойдешь со мной… Они начали одновременно, а после оба замолчали. Гермиона смущенно рассмеялась, закусив губу. — Говори, — попросил он. — Нет-нет, ты первый. — Я… — начал он, усаживаясь на колени. — Что бы... что бы ты сказала, если бы я пригласил тебя, не знаю, пообедать, возможно? — он постоянно поправлял свои волосы, пытаясь скрыть смущение и румянец. Гермиона невольно залюбовалась этим зрелищем. — Завтра, — решительно произнес он, но растерял всю свою храбрость, когда встретился с ней глазами. — Или в любой другой день, завтра не обязательно, — поспешил исправиться он. — Если ты занята днем, можно поужинать или… — Я бы сказала, что с удовольствием соглашусь, — улыбнулась она, поспешив прервать его словесный поток, потому что Малфой выглядел как человек на пороге сердечного приступа. — Отлично, — кивнул он, и от Гермионы не смог укрыться выдох облегчения, вырвавшийся из его груди. — Здорово. Это прекрасно, — снова кивнул он. — Ты не мог бы подать мои вещи, — смущенно спросила Гермиона. Она все еще сидела абсолютно обнаженная на его смокинге. Хотя «вещью» ее наряд теперь можно было назвать с большой натяжкой. Скорее, это походило на половые тряпки. — Да-да. Конечно, держи, — Драко очистил заклинанием от песка и морской воды ее нижнее белье и платье, которое попытался вновь соединить достаточно сложным портновским заклинанием, но Гермиона успела заметить, какой в нескольких местах неровный стежок и как повсюду торчат нитки немного не того цвета, который необходим. — Я куплю тебе новое, как только вернемся в Лондон, осталось не больше получаса до наступления Нового года, я не уверен, что они сейчас работают… — Не нужно, — мягко перебила его оправдания Гермиона. — Я все равно не посещаю мероприятия, на которых это платье выглядело бы уместно, — она встала, натягивая трусики, и Драко уважительно отвернулся, делая вид, что слишком сильно занят своими часами и поиском нижнего белья. — А ты неплохо поработал, — хмыкнула Гермиона, и Малфой, не выдержав, обернулся и окинул ее удивленным взглядом. — Нет, конечно, из ателье Гуччи тебя выгнали бы в первый же день, но это выглядит очень даже… — он снова изогнул бровь. Гермиона закатила глаза, она никогда не умела врать как следует. — Хорошо, это выглядит ужасающе, — фыркнула она и натянула через голову немного корявое платье, разрез которого теперь находился по диагонали, а не вдоль бедра, как было задумано изначально. — И еще кое-что… — она неловко переступила с ноги на ногу, а после указала на свои мокрые, опавшие кудри. — Эм, ладно. Ладно, я попробую, — его тон звучал так, будто он уговаривал сам себя. Гермионе это совсем не понравилось. Взмах палочки, и внезапная волна теплого воздуха заставили ее подпрыгнуть от неожиданности. Ее магия явно была менее агрессивной к ее волосам. Хотя, надо признать, результат в любом случае оставался одинаково плачевным. Она с опаской начала ощупывать голову, пытаясь определить масштаб катастрофы. Да, они были пушистее, чем со средством, но не такие ужасающие, как во время ее обычных процедур. Она вздохнула с облегчением и благодарно кивнула, когда начала собирать их в низкий пучок. Драко уже очистил свою одежду заклинанием. Он надел брюки и застегивал манжеты рубашки, пока она пыталась хоть немного расправить подол юбки, который теперь так и норовил сместиться вбок. — Иди сюда. — Гермиона оторвалась от своего увлекательного занятия и подняла взгляд на Малфоя. Он успел завязать бабочку, а его прическа находилась в привычном для него «идеальном беспорядке». В вытянутых руках он держал свой пиджак. — Так лучше, — Драко накинул его ей на плечи и плотно запахнул. Действительно, в таком виде она соберет намного меньше удивленных взглядов. Если только завистливые, от этих мерзких девиц. Полы его пиджака доходили ей примерно до середины бедра, и все то безобразие, что они успели сотворить с ее платьем, вместе с жалкими попытками Драко вновь собрать все это в кучу были надежно скрыты от посторонних глаз. — Спасибо, — кивнула она. — Пойдем, скоро начнется салют, я не хочу, чтобы ты это пропустила, — Малфой обнял ее за плечи и невесомо поцеловал в лоб. Так, будто они вместе многие годы, будто бы они пара. — Хорошо, только заберем мой клатч, — Гермиона теснее прижалась к его боку, кутаясь в его одежду. — Кажется, я вломилась в ванную твоего отца, не хочется оставлять улик, надо замести следы, — заговорщически прищурилась она, а Драко округлил глаза. Он выглядел удивленным и восхищенным одновременно.***
Она боялась, что на поиски пропажи уйдут часы, но, конечно же, это было не так. Она в подробностях описала Драко уборную, в которой должна была находиться ее сумочка. Он смеялся всю дорогу, объясняя ей, что это гостевая ванная и для его отца она слишком «простая». Мерлин, наверное, лесные феи посыпают Люциуса своей золотой пыльцой, пока он нежится в пене из чертова райского облака. Как кому-то вообще может нравиться нечто настолько вычурное и кричащее? Но, если быть честной, она вздохнула с облегчением после этой информации, ведь последние несколько минут ее настойчиво преследовал образ гончих со злобным оскалом и жаждой крови в глазах, которые рыщут по поместью в поисках самонадеянного глупца, который посмел ополоснуть руки в хозяйской ванной. Конечно, все это глупости и ее бурная, неуемная фантазия, но все же… — Все уже собрались в саду, нам нужно поторопиться, — сказал Драко, когда они вошли в опустевший зал. Лишь домовики проводили быструю уборку и меняли подносы с закусками, прилагая все возможные усилия, чтобы успеть к скорому возвращению гостей. — Тогда побежали, — вскрикнула Гермиона и потянула Драко за рукав рубашки. — Что? — растерянно проговорил он. — Грейнджер, что ты… Но Гермиона уже не слышала, она выскочила в темный коридор и скрылась за ближайшим поворотом, заливисто смеясь, пока Драко нагонял ее, шипя себе под нос ругательства. — Ты же аврор, Малфой, где твоя скорость и выносливость? — она все подначивала его, пока он неумолимо приближался. Адреналин от погони смешался с предвкушением и приятным покалыванием где-то внизу живота. — Бегаешь как девчонка. Она едва успела произнести свою последнюю колкость, когда он поймал ее и прижал к стене собственным телом, тяжело дыша. Перед глазами пронесся калейдоскоп событий часовой давности. — Любишь дразнить, Гермиона? — угрожающе прошептал Драко около ее уха. — Ничего такого, — хихикнула она, пытаясь изобразить невинный взгляд, но хитрый лисий прищур выдавал ее с потрохами. — Даже в мыслях не было… ох. Он сильно втянул кожу на ее шее и проник рукой в разрез платья, закидывая ее бедро на свою талию. Она едва успела отойти от последнего оргазма, как он уже вновь целовал ее. Горячо и страстно. Мерлин, его язык будет сниться ей до конца ее дней. — Невыносимая ведьма, — прошипел он и толкнулся бедрами. У Гермионы подкосились ноги. — Но, знаешь, я тоже кое-что умею, — его пальцы сейчас были в самом правильном месте — около ее трусиков. Она закусила губу, чтобы не застонать в голос, когда он погладил ее сквозь тонкую ткань. Все исчезло так же быстро, как и началось. Она пару раз моргнула, не сразу осознав, что Драко отстранился от нее и стоял сейчас у противоположной стены, спокойно поправляя манжеты своей рубашки и насвистывая себе под нос какую-то невероятно раздражающую мелодию. — Ах ты… — Гермиона раскрыла рот от негодования и взметнула палец вверх. — Да как ты… — слова упорно не желали складываться в законченное предложение. — Это ведь… — Салазар, — громко рассмеялся Драко, схватившись за ребра. Это показалось ей невероятно возмутительным. — Я бы не стал шутить над тобой подобным образом, если бы знал, что тебя может так замкнуть, — он все продолжал смеяться, вращая указательным пальцем возле своего виска, показывая, что она немного «того». — Нахал, — фыркнула Гермиона, попытавшись оставить при себе хотя бы каплю гордости и самоуважения. Никто так не сокрушается внезапному прекращению поцелуев и ласк. — Ты заплатишь за это, — шикнула она. — Буду ждать с нетерпением, — весело ответил Драко и поиграл бровями. Черт знает почему, она улыбнулась в ответ и переплела вместе их пальцы. Наверное, на Малфоя невозможно злиться слишком долго. Или, может быть, ей это безумно нравится. Их соперничество, их огонь и их борьба. В парке перед поместьем было шумно. Люди переговаривались, смеялись, кто-то уже изрядно перебрал и веселился больше дозволенного рамками приличия. Сад выглядел как гудящий улей благодаря ярким нарядам и нескончаемому гомону трех сотен гостей. — Подожди меня здесь, я быстро, — сказал Драко ей на ухо так громко, чтобы она смогла разобрать слова в царившем хаосе. — Что? Куда ты? До салюта всего пара минут, — она вцепилась в его предплечье, не желая отпускать его ни на шаг. Они совершенно точно не смогут отыскать друг друга в этой толпе, если он сейчас уйдет. — Принесу шампанское, — крикнул он и попятился к главной лестнице. — Я найду тебя, не волнуйся. Она расцепила пальцы, и Драко исчез в толпе гостей. Гермиона смотрела ему вслед еще несколько мгновений, пока он совсем не скрылся из виду, а после нервно закусила губу, плотнее запахивая на груди его пиджак. — Мисс Грейнджер, — раздался сзади знакомый ледяной голос. — Как проходит ваш вечер? — Люциус изогнул бровь, осматривая ее с головы до ног, остановив недоумевающий взгляд на пиджаке его сына на ее плечах. Гермиона поежилась. — Благодарю, мне все понравилось, я… — Я не сомневаюсь, — ее оборвали самым надменным тоном. — Знаете, мисс Грейнджер, — начал Люциус, задумчиво всматриваясь в даль, — это поместье веками принадлежало Малфоям, как и несколько десятков особняков по всей Европе. — Она сглотнула. С чего бы Люциусу обсуждать с ней недвижимость его семьи и их огромный капитал? — Оно переходило из рук в руки по мужской линии, от одного наследника к другому. Я уверен, вы знаете, что на нашем семейном древе появлялись наследники исключительно мужского пола вот уже много веков, вы ведь такая вездесущая, — он практически выплюнул последнюю фразу ей в лицо и скривил тонкие губы. — Все дело в чарах рода, наложенных еще задолго до появления на свет Абраксаса Малфоя, деда Драко. Они позволяют сохранять и преумножать наше наследие, исключая появление на свет девочек. Но чары работают лишь в том случае, когда у обоих родителей чистая кровь. Ей показалось, что на нее только что вылили ушат ледяной воды прямо здесь, посреди душного парка французского поместья. — Мне нет дела до наследства Малфоев, — она попыталась выглядеть серьезной и собранной, но пальцы нервно подрагивали под теплой тканью пиджака. — Разумеется, — кивнул Люциус, но она не была уверена, что убедила его хоть в чем-то. — Вам и не удастся его заполучить, ведь Драко помолвлен. Она открыла рот, пытаясь сделать вдох. Так ощущалась огромная ледяная волна. Она снова в море. Брызги застилали глаза, непреодолимая сила затягивала ее все глубже, душила, она захлебывалась, и не было никакого шанса спастись. — Не может… нет, это не так, — она начала мотать головой в разные стороны, дико, почти безумно. Ноги будто набили ватой, и, когда она уже начала оседать, Люциус подхватил ее за локоть. Ей хотелось вырваться из его крепкой хватки, но ничего не выходило. Он не помогал ей, он держал ее при себе, пока не выскажет все, что хотел, пока не опустит ее на самое дно. — Как? — грубо рассмеялся он. — Драко вам не сказал? — Гермиона почти не слышала его, боль и обида яростно давили на грудь. Он ведь говорил, что… Это не может быть правдой… Только не так… — Я вижу, вы уже успели отработать свое платье, мисс Грейнджер. Свое присутствие на этом балу, где вам не место, и эти украшения, — он пренебрежительно фыркнул, когда из-под полы пиджака показался неровный, наскоро сделанный Драко шов ее изумрудного платья. Она почувствовала себя использованной. — Знаете, я мирюсь со многими причудами своего сына, и вы — одна из них. Но я уверен, что он уже потерял к вам всякий интерес, а иначе почему он сейчас не рядом с вами? Она жадно хватала воздух ртом, едва стоя на своих высоких каблуках. Драко должен прийти, он должен все объяснить, он… — Ах, вон же он, — расплылся в широкой улыбке Люциус, делая шаг назад, чтобы она получше смогла рассмотреть мерзкую, вызывающую тошноту картину, — со своей невестой. Драко стоял рядом с Дафной Гринграсс, спиной к ним. Она не могла услышать, о чем они говорили, но блондинка широко улыбалась. Она смеялась и жеманно проводила пальцами по своим блестящим патлам. Гермионе стало плохо. — Честно говоря, мисс Грейнджер, не думал, что вы сдадитесь настолько быстро, — после хватки Люциуса ее локоть наверняка украсят яркие синяки. — Драко сделал бы вам куда больше подарков, если бы вы не спешили расставаться со своим целомудрием еще хотя бы пару недель. — Отпустите меня, — выкрикнула Гермиона, не в силах больше терпеть подобного унижения. Люциус убрал руку, а после картинно вытер ее о рукав мантии. — Вы совершенно свихнулись на своих деньгах и чистоте крови, вы сумасшедший, — она никогда не позволяла себе разговаривать в столь грубом тоне с людьми старше себя, но это был предел. Он лишь холодно улыбался в ответ. Она в панике оглядывалась по сторонам, не вполне понимая, что ей нужно предпринять. Вокруг были такие же маски. Надменные, скользкие, насквозь фальшивые люди. Стало душно. — Идите вы все к черту, — выплюнула она и бросилась в сторону ворот. — Свадьба в июне, мисс Грейнджер, могу прислать вам приглашение, — кричал Люциус ей вслед, громко смеясь. Она расталкивала гостей локтями, не обращая внимания на недовольные выкрики и замечания. Она до последнего надеялась, что Драко вернется, что он все объяснит, но, когда она посмотрела на него вновь, он все еще стоял рядом с Дафной, которая положила руку на его предплечье. — Ненавижу… ненавижу, — сквозь слезы шептала она, пока бежала по мощеной дорожке, с которой началось ее знакомство с этим домом сегодняшним вечером. Раздался громкий залп салюта, а после оглушительный вопль толпы, затем еще один и еще. Небо озаряли десятки вспышек, сотни магических шаров. Гермиона скинула пиджак с плеч и по дороге избавилась от босоножек, которые так и норовили застрять в неровной брусчатке. — Как же… — она остановилась возле ворот и вцепилась в прутья. Гермиона не могла аппарировать с территории поместья, а особняк упорно отказывался выпускать ее на волю. — Черт, — прорычала она. — Черт, черт, черт… — каждое свое ругательство Гермиона сопровождала ударами по кованой ограде. Раскаты фейерверка все гремели, заглушая все вокруг. — Мисс, — она даже не расслышала тихий хлопок возле себя, когда в поле зрения появился испуганный Свэнки. — С мисс все в порядке? Свэнки должен позвать мастера Драко… Эльф засуетился, а его уши нервно задергались, когда он поспешил вновь аппарировать. — Нет, — выкрикнула Гермиона, в последний момент хватаясь за воротник его маленькой рубашки. Ее совершенно не пугала перспектива быть расщепленной, сейчас были проблемы посерьезнее. — Нет, Свэнки, не нужно, выпусти меня. — Свэнки не может, Свэнки должен… — он растерялся, а его большие глаза забегали из стороны в сторону. — Послушай, — она опустилась на колени перед маленьким существом, глотая слезы. — Мне очень плохо здесь, я хочу уйти, пожалуйста, я прошу тебя, Свэнки. Пожалуйста, — прошептала она, умоляюще вглядываясь в его лицо. — Хорошо, я сделаю это для мисс. Если мисс здесь плохо, я это сделаю, — эльф выглядел так, будто Гермиона нанесла ему личную обиду, его плечи поникли и затряслись от беззвучных рыданий. В любой другой ситуации она бы бросилась утешать его, успокаивать, но сейчас она была истощена. Морально и физически. Полностью. И ей неизвестно, когда же она сможет восстановить свои душевные силы. Ворота поместья бесшумно открылись. Ей показалось, что стало легче дышать. — Спасибо, — кивнула она и сделала шаг за ограду. — Гермиона, — позади раздался крик. Она увидела Драко, который бежал к ней. В его руках были ее туфли и его собственный пиджак, который он, по всей видимости, подобрал по дороге. — Гермиона, подожди. Она вдруг вспомнила одну незначительную деталь. Бриллианты, за которые она, как выразился Люциус, с готовностью раздвинула ноги. Его не возмущал сам факт, лишь то, с какой скоростью Гермиона сделала это. Будто она была лотом на торгах, который выкупили по заниженной стоимости. Ублюдок. Она методично снимала одну серьгу за другой, бросая их к своим ногам, при этом не сводя взгляда с Драко. Он был в ужасе, на грани паники. Он прекрасно понимал, что может не успеть, что она аппарирует в любой момент. — Что он сказал тебе, Гермиона? Не уходи, прошу, давай поговорим. — Ты помолвлен? — спросила она, сама не зная зачем. — Я все объясню, — он кричал, цепляясь за свой последний шанс, но вся шутка состояла в том, что у него уже не было никаких чертовых шансов. Гермиона не хотела говорить, она не хотела слушать оправдания или переживать боль от сказанных его отцом слов снова и снова. Они переспали. Он был помолвлен. Точка. — Не трать силы, — с горечью выдохнула она и грустно улыбнулась, срывая со своей шеи чистейший сибирский бриллиант, безжалостно швыряя его под ноги. — Считай, что это было бесплатно, Малфой. По старой дружбе. Ему оставалось каких-то несколько шагов, когда она вывела руну палочкой. Она видела отчаяние в его глазах, но в ее собственных была пустота. Спустя несколько мгновений Гермиона оказалась в единственном месте во Франции, которое смогла себе представить в мельчайших подробностях, чтобы аппарировать и не быть расщепленной. Часы все еще били полночь, пока она босая, в тонком разорванном платье, стояла на самой вершине Эйфелевой башни. Ее дикий, полный боли и горечи крик, разрывал ее изнутри, эхом разносился над крышами. Но ей никто не отвечал. Толпы магглов шумно праздновали внизу. Они выглядели отсюда словно незначительные точки, брызги краски на чьем-то рисунке, звук салюта проглотил ее крик, и она осела на пол, поджав под себя озябшие колени. Жизнь шла своим чередом. Наступил следующий год. В Париже шел снег.