Красная комната

«Он такой хрупкий, такой божественно воздушный… Парит, словно маленькая фея в этих голубых шелковых лентах; мгновение — и полет вниз в бушующую бездну. И теперь лишь кончики его светлых волос касаются пола, усыпанного блестящей мишурой, а он улыбается так светло, так солнечно, воистину, он — солнце, затерявшееся в голубой волне» — именно эти мысли витали в голове Виатта, лицезревшего ночное представление в клубе. Танец закончился и парнишка исчез в глубине помещений, а через десять минут Ви заметил его идущим к бару, уже одетого в яркую цветастую рубашку-тунику и светлые брючки. В несколько шагов преодолев расстояние между ними, Ви оказался у барной стойки. Он, конечно же, не мог не подойти к парню, что так поразил и заинтересовал его. Сюда, в этот клуб «Золотая лава», забрел он совершенно случайно и даже подумать не мог, что увидит здесь подобное чудо. — Привет, я Виатт, — облокотившись о стойку, представился он и улыбнулся танцовщику. — Санти, — усмехнулся блондин, осматривая собеседника: волосы ярко синие, собранные в хвост, ярко-голубые глаза, шикарное, точёное тело, подчеркнутое обтягивающими джинсами и облегающей светло-зеленой рубашкой. — Красиво танцуешь, — тем временем продолжал собеседник. — Что ж, рад, что тебе понравилось, — искренняя улыбка озарила лицо зеленоглазого парня. — Чем тебя угостить? — любезно спросил Виатт, наслаждаясь звуком его звонкого голоса. — А что любишь ты? — поинтересовались в ответ. — Абсент, но тебе не советую. — А кто тебя спрашивать будет? — захихикал парень и небрежно обратился к бармену: — Марки, две Зеленых феи. Бармен, пожав плечами, отправился выполнять заказ. Вечер определенно становился многообещающим. *** ♪ Steven Smirney — DEEPLY WRONG MERITS (VENICE REMIX). Голова кружилась от выпитого, перед глазами мелькали цветные пятна, и среди этих пятен поскуливало хрупкое тело со связанными лодыжками и запястьями — кляп мешал полноценно стонать. Юноша тёрся о покрывало, тем самым пытаясь снять напряжение. Вид связанного парня ужасно возбуждал, будоражил воображение Виатта, исторгая из глубин души самое низменное желание — всецело обладать хрупким телом, грубо трахая и при этом не дать мальчишке сразу кончить. Виатт скинул с кровати парня на пол. Санти оказался на спине, он, почти встав на мостик, приподнял бедра и связанные сзади между собой руки проскользнули под попой — оказавшиеся теперь впереди, пальцы потянулись к пенису. — Ах ты ж гибкая сучка, — пьяно фыркнул Виатт. — Не трогай член, — оттолкнул он руки Санти и снял кляп. — Пожалуйста, Виатт, дай мне кончить, я больше не могу, — блондин силился потереться о согнутые в коленях ноги своим возбуждением. Виатт, в который раз поймавший себя на мысли, что этот голосок ему чертовски нравится, надавил на его ножки, отчего на попку открылся изумительный вид. Задержав на миг дыхание, он всадил свой член до конца. Стопы парнишки уперлись в его плечи. — Ты кончишь, но только без рук… так что старайся, малыш, если хочешь заслужить удовольствие… — прошептал голубоглазый и стал плавно и сильно вбиваться в тело Санти. Виатт сдвинул связанные ноги парня вбок и, обхватив их одной рукой, наклонился к его уху. Юркий язык прошелся по ушной раковине, а теплое дыхание обдало щекочущей лаской. Влажный поцелуй дарил незабываемое блаженство. Толкаясь в партнера все резче и резче, Виатт покусывал шею Санти, из-за чего тот, жадно глотая воздух пересохшим горлом, задыхался, но при этом, обвив шею партнера связанными ручками, все равно тянул его голову еще ближе к себе, подставляя шею под эти укусы и двигая бедрами навстречу. Каждое прикосновение, удар и укус, фрикция и сжатие были проникнуты болезненным наслаждением. Ви с рычанием вжался пахом в попку блондина, наполняя его своим семенем, и только когда член выскользнул из тела, Ви склонился над пахом Санти и в несколько движений ртом довел парня до пика. Чуть позже они, расслабленные, лежали на кровати. Виатт, притянув к себе хрупкое тело, заснул сразу, а Санти, сильнее прижимаясь к любовнику, мягко улыбался, донельзя довольный проведенной ночью. Со временем алкоголь и усталость дали о себе знать, и мальчик провалился в сон без сновидений… «Когда с ним я, это поглощает меня, Ничего с собой сделать не в силах я. Это затягивает омутом, на дно, Но мне уже не важно — мне все равно. Я тону в этих пламенных ласках — я попал. И, однако, не в сказку, и даже не в рай, Я попал в твои сети, хоть ты не рыбак, Я отдам тебе ветер, мой ласкающий май. Я хочу потеряться в твоих губах, Я хочу вновь отдаться на растерзание скал, Я хочу пожелать тебе счастья — но только со мной, Я хочу… А ты хочешь со мной? Подарю тебе небо, подарю облака, Хочешь солнце, а, может, сгодится луна? Может, звезды тебе подарить, ну а, может, грозу? Нет. Лучше счастье с тобой я своё разделю. И потерявшись в твоих губах, И вновь отдавшись на растерзание скал, Я пожелаю счастья — но только со мной, И поверю я в то, что мы будем вдвоем». *** — Виатт, Виатт, я дозовусь тебя наконец? — раздражённый голос босса проник сквозь пелену воспоминаний. — А… ой… простите, босс, — встрепенулся бармен, поспешно извиняясь. — Блин, и в каких облаках ты только витаешь? Поделись видением! Что там у тебя такого в голове, что ты лыбишься как последний идиот? — Я вспоминал тот день, когда впервые увидел Санти, — объяснил он, мечтательно вздохнув. — Оу… тогда все с тобой ясно, — усмехнулся Леон. — Сделай мне и Айзу Мохито. — Облокотившись о барную стойку, мужчина нарочито сокрушённо покачал головой: — Как же с вами тяжело иногда. — Да ладно вам, шеф, не преувеличивайте! — улыбнулся бармен. — Вы легко справляетесь с нами и прочими сотрудниками, — вращая на пальце шейкер, уверенно заявил он. — Конечно-конечно, не подлизывайся только больше, — шутливо пошёл на попятный Леон. — Ладно, мечтай дальше, только о клиентах не забывай. Окей? — отсалютовав одним из бокалов, босс направился к столику, где его ждал Айзиа. — Хорошо, босс, — ответил Ви, провожая мужчину взглядом. Вдруг в сознании Виатта всплыло еще более раннее воспоминание, воспоминание совсем иного рода. Приятное ли оно?.. В любом случае, оно останется с ним навсегда. Все нужно было сделать не так, но прошлое уже не вернуть, не изменить, и иначе поступить уже невозможно. *** — Трахни меня, Ви, — жуткий вопль разбудил задремавшего Виатта. Распахнувшаяся дверь оглушительно хлопнула о косяк, и в комнату будто ворвался ураган. Губы Лайза впились в удивленно приоткрытый рот Виатта, а язык моментально забрался внутрь. Лайз целовал неистово и мокро, сжимая широкие плечи брата. — Трахни, — прервав поцелуй, потребовал он и Виатт увидел слезы на его щеках и покрасневшие глаза. — Лайз, остановись! Что, к чертовой матери, происходит?! Ты явно не в себе, — попытался отодрать от себя зареванного младшего Виатт. Брат прижал лицо к его груди, обездвиживая его. — Ты не понимаешь, — Лайз всхлипнул, — он сука, он специально, он использовал меня, чтобы развлечься, он не любит… — на одном дыхании выпалил парень, стягивая с себя рубашку, а заодно порываясь стянуть и рубашку старшего брата. У Ви мелькнула только одна мысль: «Идиот, неужели ты только это понял?» — Помоги мне, прошу, отъеби до боли, до крика, только помоги забыть его, прошу… — жадно затараторил младший и потянул полы его рубашки в стороны с такой силой, что пуговицы полетели в стороны. Виатт не знал, что сподвигло его согласиться, нужно было осыпать пощечинами, привести в чувства, встряхнуть как следует, может, даже врезать… а вместо этого он валит брата на кровать, нависая сверху и агрессивно впивается в его немного припухшие губы, и изголодавшимся зверем исполняет все, что тот желает. Пока Виатт, лихорадочно расстегивая брюки и яростно стаскивая их, рычал, Лайз в нетерпении царапал ему спину. Стоило Лайзу оказаться голым, как он широко раздвинул ноги, и сжал свои яйца в ладони, приглашая в открывшуюся взгляду брата промежность без единого волоска. — Хочу грубо, очень грубо, не жалей меня, нахер смазку, нахер все, только всади, вытрави из меня каждую капельку его спермы, я схожу с ума от ощущения его члена в себе… — судорожно-хриплое дыхание брата казалось Виатту чьим-то чужим. Похожее на кошачье урчание, оно туманило сознание, отключало здравый смысл, сметало все табу — единственное, о чём невозможно было забыть, так это о том, что они братья. Не сводные, не двоюродные — родные. Но это не остановило Виатта, нет, даже наоборот — по непонятной ему причине подзадорило. Он знал, что сделал этот сукин сын, Эммануэль. Да что там, вчера вся школа узнала, благодаря его фоткам, на которых Лайз отсасывал тому ублюдку, что его брат — гей. Сам факт не стал сенсацией, но сенсацией стали сами фотографии. Нет, они стали достоянием школьного народа, свидетельством его унижения… Ви невольно привлёк к себе внимание, умудрившись выкупить или украсть часть фото, но не было сомнений в том, что остаток их будет еще долго гулять по школе, а разговоры о них и подавно. Через считанные часы после выставленного на всеобщее обозрение первого, столь изумительно сделанного кадра, Ви стал слышать всевозможные перешептывания за спиной: «Не удивлюсь, если и его старший брат такой же», — презрительно говорили одни. «Да они, может, друг с другом и ебутся. Жаль, по фотографии не выяснить, чей хуй был», — ржали другие. «А хорошо, наверное, сосет», — издевательски предполагали третьи. Все это до ужаса бесило и, возможно, это стало той самой каплей, позволившей Виатту не оттолкнуть брата: мол, раз считаете, что мы спим друг с другом, то пусть хотя бы это будет правдой, может, тогда будет не так обидно… Оправдав себя этими мыслями, Виатт окончательно отпустил своё тело. Он быстро расстегнул свои штаны, мельком удивившись, как сильно возбудил его собственный брат, вцепился в запястья Лайза и попытался войти, но сфинктер братика сжался так, что протолкнуть внутрь даже палец было бы проблематично. — Расслабься, я не смогу так войти, — погладив полувозбужденный член Лайза, попросил он. Лайз честно попытался, но выходило не очень. — Тогда немного ласки не помешает, — пробормотал старший, продолжая надрачивать младшему и быстро и обильно смочив пальцы свободной руки в слюне, размазал ее по колечку ануса. В умелых руках Виатта член быстро затвердел. Ви на краю сознания подметил, что чувствовать так брата очень даже волнующе. И в какое-то мгновение комнату огласил первый страстный и одновременно болезненный стон, глаза Лайза расширились; в следующую секунду он сам толкнулся навстречу пенису брата и насадился на него до самого лобка. Виатт подхватил правую ногу Лайза и, уложив её себе на плечо, стал резко вбиваться в его тело. В душе растеклась волна осознания: «Я трахаю собственного брата и это, черт возьми, мне нравится». Но назад уже не было пути. Дыхание буквально останавливалось от этой мысли. Внутри было потрясающе узко и горячо, мышцы крепко обволакивали его возбуждение. Брат извивался, подмахивал ему и кричал, стонал, тяжело дышал, скулил, комкал простыни и просил, умолял: — Только не останавливайся… до конца… до самой глубины… сильнее. Ещё… Да! Ещё… — казалось, что от переизбытка чувств парень сойдет с ума. — Давай, братик, кончай, — насаживал на себя брата Виатт. И это «братик, кончай» стало последней каплей, ибо было сказано настолько непосредственно и соблазнительно, что Лайз не смог не исполнить столь чарующе выданную Виаттом просьбу, разбрызгав по своему животу блестящие капли своего семени и обмякнув в сильных руках брата. Еще толчок — и Ви также излился. Не возникло и мысли, что надо кончать не внутрь, — только внутрь. Это казалось единственно правильным: смыть своим семенем всю ту грязь, которую чёртов Эммануэль оставил в его брате. То, что их порочная связь сейчас была, возможно, даже грязнее, ничуть его не волновало. Виатт устало опустился на Лайза, чуть опавший член выскользнул из попки последнего. Удобнее умостившись на подушках, он притянул брата к себе, бездумно ероша пальцами его влажные от пота волосы. После всего в душе странной дрожью начала разгораться трепетная нежность к младшему, и он тихо спросил, бережно обнимая: — Зачем ты к нему ходил сегодня? — Я хотел посмотреть этой сволочи в глаза. Он просто рассмеялся и сказал, что «такая шлюха, как я, должна радоваться рекламе». Я подумал, что он приревновал меня к кому-то, решил, что я ему изменяю, а оказалось… оказалось, он просто не воспринимал меня всерьез. — Хладнокровный ублюдок, — выплюнул Ви. Лайз повернул голову и увидел напряженное лицо старшего брата. — Но я люблю его, понимаешь? — ища понимания, вгляделся он в глаза Виатта. — Люблю. А он… он… — Лайз глотнул воздуха и, уже отвернувшись, продолжил: — Спасибо, Ви, спасибо, что не прогнал меня… мне стало легче. Теперь проще будет смириться. Но давай забудем все то, что было сейчас, — Лайз осторожно выбрался из объятий, поднялся и, делая неверные шаги в сторону ванны, болезненно кривился. По его ногам стекала сперма. Эта картина навсегда отпечаталась в сознании Виатта, нелепой ошибкой и самым постыдным воспоминанием… *** «Где же ты, Лайз, сейчас? Простишь ли ты меня когда-нибудь?» — Виатт взял за ножку пустой бокал, поднес тонкое стекло к неоновому свету, тяжело вздохнул и убрал его на полку к десяткам таких же. В душе отчего-то ширилось неясное беспокойство.