Сборник мини рассказов разных направленностей

Это был канун Международного Женского дня. Это был подмосковный ночной клуб. Это был заказной концерт для косметической фирмы. Влад в отражение зеркала смотрел на переодевающегося Сережу Лазарева и недоумевал: неужели им не могли выделить разные гримерки? Каким образом получилось, что в довольно большом здании клуба не оказалось ни одной свободной комнаты? Но, к удивлению Влада, Сергея совсем не волновало, что ему приходится делить свою гримерку с кем-то еще, он по-дружески улыбался Соколовскому и также по-дружески общался с Наташей – пухленькой гримершей, казалось бы целиком пропахшей тальком. − Влад, что скис? Весна на улице! И действительно, лучики солнца заглядывали в окна, озорно играя в отражении зеркал. − Весна, да. Я … настраиваюсь − Ясно, − Сергей снова переключил все внимание на Наташу. А Влад невольно улыбнулся, слушая ее смех. Он был похож на смех Димы Бикбаева, когда тот еще мог смеяться рядом с ним искренне. Те же интонации, тот же тембр, разве что голос женский. − Влад, тебе музыка не помешает? – и получив отрицательно покачивание головой, Сергей взглянул на советское радио с длинной антенной и ручкой. – Наташа, пожалуйста, можешь включить радио? А то у меня нет опыта обращения с таким… антиквариатом. Наталья покрутила ручку, и из динамика с тихим скрипом послышалось: «Глаза в глаза, Все так понятно, В этой невесомости плавать приятно. И мы верны заданной теме. Остается лишь доказать теорему». − Ой, я переключу, пожалуй? Владу показалось, что Сережа хочет ее остановить, но она успела вновь крутануть ручку. − Весна-а-а, море увлечения, без особого значения, довела нас весна до умопомрачения! – запевала Максим. − Весна… интересно. Что же ты творишь со мной, весна? - напевал Сергей. − Что, простите? − Нет, Наташ, ничего, это я так, мысли вслух. Веяние весны, можно сказать. − Да, я тоже весну люблю. Все распускается, расцветает, красиво очень. Влад, а вы весну любите? Влад смутился. − Да… наверное, − он тряхнул головой, отгоняя воспоминание. *** − Ты любишь весну, Владиус? − Да, природа оживает, в воздухе пахнет по-особенному. − Любовью в воздухе пахнет. Весной все ею пропитано. Возрождение, зарождающаяся нежность, восторг, красота, надежда. Весной все по-другому. Весна – пора первой любви. Разве ты этого не замечаешь Владиус? Шепчешь враз пересохшими губами в аккомпанемент стуку сердца, которому вдруг стало тесно в груди. − Нет. − Я знаю. И бесконечная тоска в Диминых глазах. *** Владу показалось, что Лазарев смотрит на него слишком уж понимающими глазами, и подумал, что у того в свое время были схожие проблемы. − Думаю, я тебя понимаю, − Сергей повернулся к гримерше. – Наташа, тебя можно попросить оставить нас на время? – Наталья, до этого бросающая взволнованные взгляды на часы, быстро ретировалась. − Можно еще все изменить. На улице было солнце, которое заглядывало в окна, словно собираясь поделиться со всеми своей радостью. А еще на улице громко каркали вороны, устраивая свои брачные игры. А еще на улице пахло весной. Сережа смотрел на Соколовского с понимающей улыбкой. И Владу вдруг захотелось все ему рассказать. − Нельзя уже. Поздно. Да и… неправильно это. Неправильно, противоестественно, противно. Не должно так быть! Просто не должно. Но почему-то… запретный плод сладок, как говорят. А тут еще Дима Би… − Влад, осекся, в последний момент решив не называть имя экс-согруппника. – Дима Би – это не ориентация, это сокращение. Со своими горящими глазками, вечно намазанными чем-то губами и намеками на любовь. Соблазн ходячий. А мне не нужно это было! Я не хотел этого! Не хотел, правда. А он продолжал обхаживать меня, намекал на что-то, смотрел так чарующе-загадочно, прикасался… по-особенному как-то, не как друг. Я не знал, что делать! Поговорить стеснялся, боялся обидеть его. Все эти взгляды, касания, их все замечали, понимаешь? Я велся на все это. Приятно было. Да, черт, приятно! Только грань должна быть! Грань между дружбой и… не дружбой, ты понимаешь. А я дорожил нашей дружбой! Думал смириться, Диму не изменить, а так хоть дружить дальше будем, а я потерплю, сделаю вид, что не замечаю намеков его, пройдет все когда-нибудь. А вот не прошло. Ничего не прошло! Он думал, я сплю, а я не спал, я видел все, все слышал, и как он мне в любви признавался, и как о сексе говорил, что хочет он меня, что сдерживаться не может. А я после этого даже находиться рядом с ним не мог, чтобы этот эпизод не вспомнить. Я отдалился от него, верил, что лучше будет. А в итоге… мы поссорились, группа распалась. Кому лучше стало? Да никому! А я… а мне… не хватает его теперь. Влюбился я, понимаешь? Влюбился. Только поздно уже. Поздно понял это. И мне страшно от этого. Это неправильно! Это неестественно! Этого не должно быть! Кто я теперь?! – Влад сам не замечал, как мнет и рвет в руках бумажную салфетку, у него была самая настоящая истерика, и он продолжать разрывать бумагу на мелкие кусочки, словно это она была виновата во всех его проблемах. − Влад! – Лазарев накрыл его ладони своими. – Влад, успокойся, пожалуйста. Это не неестественно. Поверь мне. Думаю, через это все проходят, все рано или поздно задумываются об этом. Просто пойми, вы ездите на гастроли, вы всегда вместе, лица вокруг вас сменяют друг друга, как в калейдоскопе, а рядом остается только одно – его. И, конечно, что-то возникает. Хочется любви, хочется секса, личной жизни нет и быть не может, потому что она просто невозможна при такой занятости – никакая девушка этого не выдержит, и остается только один человек – твой одногруппник, у которого точно такие же проблемы. Есть, конечно, еще правая и даже левая рука, только это не особо помогает. Поверь мне. Влад молчал, он не знал, что ответить. Все аргументы исчезли, и дальнейший спор был бессмыслен. Влад и сам понимал, что Сергей прав. Пауза затягивалась, а в голове Соколовского навязчивой мошкой крутился лишь один вопрос. − Ты тоже это испытывал? – это было не столь любопытство, сколь желание услышать его историю, понять какой выбор сделал он. − Да – Лазарев не отвел глаз. – Да, испытывал. И когда-то я тоже считал, что это неправильно. − И? − Что «и», Влад? Что ты хочешь узнать? − Я хотел спросить, было ли потом у тебя с Топаловым что-то? − Нет. Он слишком боялся прогневать папочку, кусал локти, но боялся показать, что наш образ был не только игрой для него. А мне потом это просто не было нужно. И да, предвижу твой вопрос, группа распалась не только из-за этого. Хотя это тоже не малую роль сыграло, просто нам стало тесно вдвоем. Мне тесно стало. Да и с его отцом совсем отношения испортились. − А… − С ним, – Лазарев выделил это, − ничего не было. − А… − Влад, хватит расспросов, тебя надо заново в божеский вид приводить, я сейчас Наташу, позову. Потом поговорим. Выступление Влада прошло на славу, и он получал от него огромное удовольствие. До того момента, пока его взгляд не упал на столик, за которым сидела группа 4POST. Дима, с еще более ярко горящими теперь глазищами, так одновременно и похожий, и непохожий на себя прежнего, равнодушно смотрел на сцену, а потом повернулся к Михалеву и рассмеялся. Едва не сбившись и не запутавшись в словах, Влад больше не смотрел на угорающую над чем-то группу. Впрочем, он мог бы поклясться, что смех у Бикбаева в этот момент был фальшивым. После концерта была дискотека, на которую остались далеко не все. И, к огромному облегчению Влада, Зеленов, Михалев и Першин уехали, оставив Диму без своей постоянной «опеки». Соколовский хотел поговорить с Димой, попробовать объясниться, но он даже не представлял, как начнет разговор. Его мысли носились в голове со скоростью света, но ни одну из них он не посчитал заслуживающей внимания. − Влад, да что ты так переживаешь? Стоит тебе подойти к нему и слова придут сами собой, − посоветовал ему кто-то, а может ему только показалось. Как бы то ни было, он совершенно точно решил расставить сегодня все точки над i, и избавиться от гнетущего чувства вины и одиночества. Но тут обнаружилась еще одна проблема: в отличие от Влада, Дима не горел желанием с ним разговаривать, поэтому поймать его наедине было невозможно. Наконец, он заметил, что Бикбаев идет в сторону гримерок, и последовал за ним на некотором расстоянии. Он собирался свернуть за угол и окрикнуть Диму, когда услышал его голос: − Передай ему это, я буду ждать. Там уже все готово. И спасибо тебе большое, спасибо, что делаешь все это ради меня. Влад осторожно выглянул из-за угла. Темноволосый парень, лицо которого было скрыто челкой, что-то тихо ответил Диме и засмеялся, а потом подошел к нему ближе и положил одну руку на талию. − Потанцуем? – услышал Влад перед тем, как развернулся и пошел в сторону зала. − Сокол! Я ищу тебя. Пошли, покурим что ли? Влад машинально шел за Сергеем, а перед глазами стояла картина: «Чужая рука на Бикбаевской талии, и этот танец – откровенный сексуальный, бедром к бедру, чужие губы шепчут что-то до невозможности пошлое Диме на ухо, а тот улыбается…», он встряхнул головой пытаясь отделаться от ненужных мыслей. Влад, конечно, не знал, что сразу после его ухода молодые люди отстранились друг от друга, ведь это была шутка и неизвестный щелкнул Бикбаева по носу: «Ладно, тезка, будет тебе все, жди». − Сюда, − Лазарев толкнул открытую дверь и пропустил Влада внутрь. Они находились в подсобке, заполненной различными вещами: мебелью, одеждой, письменными принадлежностями. А у окна стоял большой, и, как ни удивительно, чистый стол. Сережа сел на него, и открыл форточку. – Присаживайся, Влад, и угощайся, − протягивая ему сигареты. − Сереж, давай тот разговор продолжим. Ты говорил, что у тебя не было ничего с Топаловым, значит… − Было. Но не с ним. Прости, что перебил. Другой это был. Как ты сказал, Дима Би – это не ориентация, это сокращение? Так вот, Дима Би – это не ориентация, Дима Би – это судьба! Только Влад открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, как дверь распахнулась, и на пороге появился еще один человек − Дима Билан. Его карие глаза нахально поблескивали из-под челки. Головоломка медленно начинала складываться. − Вы что себе другого места не могли найти? Эту подсобку я присмотрел! – он пересек комнату и, подойдя к столу, бесцеремонно спихнул Влада. − Уступи место, Соколовский, и, вообще, вали отсюда. Могу даже адрес подсказать. В коридор и первая дверь налево. Живо! Лазарев, стоять! Сигарету дай. − Что, Билан, наглость − второе счастье? − Ага. Подошедший вслед за Владом к двери, Лазарев обернулся. −Ты любишь весну, Димон? Весело сверкнув глазами и облизав губу, Дима кивнул. В коридор Влад вышел один. Немного поразмыслив, он все-таки решил заглянуть в соседнюю комнату. Дверь не была заперта, приоткрыв ее, Влад осторожно заглянул внутрь. Подсобное помещение было прибрано, на полу не лежало ни одной пылинки. Маленький десертный столик посреди комнаты был накрыт: два фужера, вино, свечи… но внимание Влада привлекло вовсе не это. Он во все глаза смотрел на фигуру у окна. − Я думал ты уже не придешь, Влад. − Прости, Дим, я так многое должен тебе сказать. Подожди, сейчас. Я… нет, не так, пожалуйста, прости меня, я… черт! Я не знаю, как сказать это. В общем… − он не договорил. Его губ коснулся палец. − Просто помолчи, прошу тебя, Владиус… Не порти момент. Пожалуйста.