Жребий брошен

      Акира помнит свою мысль при первом знакомстве с Итадори Юджи.       «От этого парня будут одни неприятности».       Его расхлябанный внешний вид и ярко выделяющиеся волосы создавали впечатление полного раздолбая и любителя приключений. Кагами, очутившейся в обстановке стресса из-за переезда, не хотелось доставлять себе дискомфорт. Еще больший дискомфорт. Боль и сводящий с ума голод занимали все же первое место в списке ее проблем. Надо сказать, что она держалась подальше не только от Юджи, но и от остальных одноклассников тоже. Глубоко в душе Акира всегда знала, что в конечном итоге вернется в Токио, поэтому сдерживала себя от напрасного сближения с людьми.       Знакомство с этим парнем потянуло за собой череду событий. Они изменили не только всю ее жизнь, но и повлияли на саму Кагами, на ее характер, образ мышления и мечты. И, несмотря на то, что они теперь закадычные друзья, Акира вынуждена согласиться со своей первоначальной мыслью.       «Неприятности идут рука об руку с Итадори Юджи».       Если честно, довольно сложно думать в таком ключе, когда напротив тебя сидит мальчишка, громко и увлеченно рассказывающий о прочитанном томе. Манга в его руках летает из стороны в сторону и это единственное оружие безобидного паренька. От внезапного наплыва чувств Акира подается вперед и гладит Юджи по голове. Итадори застыл на месте, хлопая глазами. Ему понадобились долгие секунды, чтобы прийти в себя.       — Зачем ты это сделала?       — Что?       — Погладила по голове.       — А что? Тебе не нравится? — слабо улыбается Кагами, снова проведя пальцами по непослушному ёжику волос.       — Нет, это приятно. Просто меня так дедушка в детстве трепал по макушке.       Акира смотрела на то, как уголки губ Юджи задрожали. Его глаза заблестели от невыплаканных слез, но он быстро встряхнул головой и с уже знакомой беспечной улыбкой посмотрел на девушку. Громкий неловкий смех заполнил комнату.       «Юджи, ты еще такой ребенок. — Акира натянула на лицо фальшивую улыбку, спрятав подрагивающую руку под одеяло. — Мы все еще дети».       — Что бы ты хотел сделать, когда всё это закончится?       — Что «всё»? — спросил Итадори, недоуменно смотря в глаза напротив.       — Ну это «всё», — Кагами развела руки в стороны, обозначая этим «неопределенное всё». — Школа, учеба, борьба с монстрами.       — Я не уверен, что борьба когда-нибудь закончится.       Несмотря на мягкую улыбку парня, Акира поёжилась от обреченности в чужом голосе. Сейчас Юджи звучал и выглядел намного старше своих лет. Кагами сдержалась от того, чтобы не зарядить себе пощёчину. О чем она спрашивает?! У Итадори не будет «всё» — ни выпуска из школы, ни будущего, ни жизни. Неважно, каков исход их битв, Юджи придется умереть. Очень эгоистично было напоминать об этом с ее стороны.       — Я бы хотел съездить на море, — Юджи прервал напряженную тишину, беспечно пожав плечами. Словно ничего и не произошло.       — Мы бы могли съездить на Окинаву, к моему сенсею, — сдерживая слезы, Акира улыбнулась, стараясь выглядеть как можно беззаботнее. — Тебе бы понравилось у него дома, довольно колоритно. И море там просто невероятное!       Юджи кивал, пока Акира пламенно перечисляла все достоинства Окинавы. Они оба фальшиво улыбались, поддерживая видимость абсолютно нормальных подростков с пустяковыми проблемами. Притворяться было легко, а вот выкинуть из головы мысль о приближающемся конце, оказалось невозможным.       Оба принимали тот факт, что, вполне возможно, ни у одного из них нет будущего. Молча и безропотно. Смириться с этим фактом было легче, чем бороться.       Когда Юджи ушел, клятвенно пообещав принести вечером рисовых шариков, телефон громко пиликнул, уведомив о новом сообщении. Фотография щенка. Кагами расплылась в глупой улыбке, в очередной раз удивившись тому, что Танака-сенсей оставил собаку, не сдав в приют или передав в чужие руки. И не просто оставил, но и теперь на регулярной основе слал сообщения о самочувствии Райдена, иногда прилагая к тексту фотографии. Кагами вздрогнула от громкого хлопка открывшейся двери.       — Чего ты так лыбишься? Любовная переписка с Фушигуро?       Акира подскочила на кровати, заулыбавшись во все 32 зуба. Вошедшая Нобара расплылась в ответной улыбке.       — А я все ждала, когда же ты придешь. Мне сказали, что ты возвращалась домой. Было странно слышать такое, когда сама же мне во весь голос заявляла, как сильно ненавидишь собственную деревню.       — Пусть я и ненавижу свою деревню, но это не значит, что избавлена от необходимости видеться с родственниками, — Нобара закатывает глаза, тяжело плюхаясь на стул.       Акира облегченно выдыхает.       — А что такое? — Кугисаки хмурится, — что за громкий вздох?       — Да просто знаешь, — Кагами мнется, расправляя одеяло, — из-за наших «специфичных» жизней, назовем это так, я думала, что у тебя случилось что-то действительно серьезное. Не знаю, может быть, проклятия сожрали кого-то из твоих близких и тебе пришлось…       — Ты становишься параноиком, — обрывает ее лепет Нобара.       Плечи Акиры поникли, а сама она сжалась, визуально становясь меньше. Кугисаки ухмыляется. Брюнетка непонимающе приподнимает бровь.       — Но я не говорю, что это плохо. Постоянная бдительность однажды спасет тебе жизнь.       — Да? А я надеялась, что это будут мои блистательные навыки шамана.       — Я бы на это не надеялась.       Акира громко рассмеялась, ничуть не уязвленная. Что правда, то правда. Отрицать было бессмысленно. Да и сил на перепалки, пусть даже и дружественные, тоже не было.       — Как ты здесь?       — Понемногу схожу с ума от этой палаты, даже телефон не спасает, — Акира замечает цепкий взгляд рыжей на ее правую руку, — до сих пор не работает. И я не знаю, будет ли. Иэйри-сан даже не может дотронуться до меня, чтобы излечить.       — Заживет естественным путем, — пожала плечами Кугисаки. — Просто понадобится больше времени.       — Но раны были получены сверхъестественным путем, так что… — внезапно разозлилась Кагами, вспомнив ухмылку Махито, и тут же заставила себя успокоиться, — кто знает, что будет в итоге. На самом деле, раны были довольно серьезными, лёгкие оказались задеты. Иэйри-сан вылечила их, но сама потом долго приходила в себя.       Иэйри не хотела рассказывать об этом Акире, но Годжо настоял. Он не считал Кагами мягкотелой плаксой. Несмотря на все, Сатору продолжал видеть в ней воина. А воин способен столкнуться с правдой, принять ее и остаться стоять с поднятой головой. Сёко смогла выдерживать контакт с Акирой только несколько минут, которых хватило на то, чтобы излечить самые серьезные внутренние травмы. Больше женщина к ней прикасаться не могла. Кагами осушала внутренний резервуар медика за пару минут, оставляя ту без проклятой энергии. Нет энергии — нет лечения, все довольно просто. Прибавить к этому жуткую боль для окружающих, и вуаля, Кагами Акира — восхитительный пример противошаманского оружия.       — Ты выжила в схватке с высокоранговым проклятием. Считай, что ты уже победила.       Акира криво ухмыльнулась, но возражать не стала. Против танка «Нобара Кугисаки» не попрешь, особенно используя в арсенале только лишь слова «ну да, конечно». Хотя, все же приятно слушать слова утешения и поддержки от стальной девушки.       — Твоя рука заживет, рано или поздно. И мы снова все отправимся на смерть. Ничего нового, ничего интересного. Ты мне лучше расскажи, как идут дела с Мегуми?! Меня это интригует намного больше, чем твой бой с каким-то лоскутным засранцем.       Акира отвернулась в сторону, понадеявшись, что Нобара сочтет это признаком смущения, а не затаенной боли. Кагами не стала рассказывать Кугисаки о том, что теперь ее энергия причиняет боль шаманам. И о страхе, что Мегуми, вполне возможно, будет ощущать тот же эффект на себе, что и другие маги.       Мысль о том, что они больше друг для друга не особенные, причиняла больше всего боли.       Ей надоело находиться в этом помещении. Стены палаты давили на Акиру. Иногда девушку настолько переклинивало, что ей начинало казаться, будто бы из окружающего пространства выкачали весь воздух. Еще минуту и легкие прекратят работать, опав бесполезными мешками. А после ухода Нобары все стало только хуже — безобидные подначивания со стороны рыжей об отношениях Акиры и Мегуми все усугубили. Кагами боялась, что после визита двух друзей, третий не заставит себя ждать. Она не могла посмотреть в глаза Фушигуро прямо, не показав истинных эмоций. Последнее, что девушка хотела — это чтобы шаман истолковал все неправильно. Для объяснений нужны были силы. А они, к сожалению, в дефиците.       «Мне нужно выбраться отсюда».       Мутный взгляд черных глаз останавливается на входной двери. У нее не было охраны, потому что никому и не приходило в голову, что Акира попытается сбежать. Куда и зачем?!       «Иначе я сойду с ума».       Встав с кровати, она пошатнулась, чуть не упав. Долгое лежание превратило ноги в макаронины. Пришлось потратить некоторое время на восстановление связи с собственным телом. Добраться до комнаты незамеченной не составило труда. Колледж и в обычные дни не мог похвастаться большим количеством людей, а после масштабного разрушения и подавно. Все попрятались по углам, зализывая раны.       Первое, что бросается глаза, когда она переступает порог комнаты, это лежащая на кровати катана.       — Кто ее сюда положил?! Она должна быть на подставке, умники. — Недовольно бурчит себе под нос девушка, подходя ближе.       Акира поджимает губы, смотря на клинок. Она много лет посещала кендо, но после боя с Махито былая уверенность в своих умениях и навыках улетучилась. Пусть Кагами и не блистала оглушительными успехами на магическом поприще, но управляться мечом она умела. По крайней мере, девушка так думала раньше.       — Даже это у меня отобрали, — тихо прошептала Акира. Разочарование некрасиво исказило ее уставшее лицо.       Рука надежно зафиксирована к телу. Слабые отголоски боли глушатся принятыми обезболивающими. Ей нужно сменить одежду, потому что свободная футболка на ней неприятно липнет к телу, а потрепанные штаны знавали лучшие времена. Кагами бросается к шкафу и дергает правой рукой, стремясь открыть дверцу, но тут же вскрикивает. Несмотря на стеснение и неприятные ощущения, она, действительно, забывает о неподвижной правой конечности.       — Мда, переодеться будет нелегко, — слабая попытка в самоиронию делает все только хуже. Ей приходится со свистом втянуть воздух, чтобы не расплакаться. Снова.       — Могу помочь.       Акира подпрыгивает на месте от испуга. Быстро обернувшись, она изумленно выдыхает, встретившись глазами с недоуменным взглядом Мегуми. Тот стоит на пороге, дверь нараспашку, но заходить не торопится.       — Не знал, что тебя выписали.       — Я сама себя выписала.       Фушигуро предпочитает не комментировать. Кагами кивком головы приглашает брюнета войти, устало опускаясь на кровать, предварительно переместив катану на специальную подставку и положив сменную одежду на плед. Шаман проходит внутрь и садится на излюбленное место — глубокое мягкое кресло на колесиках. Акира смотрит в окно, Мегуми пялится на девушку. Тишина длится достаточно долго, чтобы начать напрягать обоих подростков.       — Ты любила своего бывшего парня? — Мегуми было неловко, но этот вопрос мучал его давно. А с тех пор, как Акира стала избегать его прикосновений, эта мысль преследует его днями и ночами. Может быть такое, что она вновь стала думать о бывшем, что хочет вернуть их отношения?! Фушигуро никак не мог объяснить возникший между ним и Акирой холод. В чем причина ее внезапной отстраненности? Вообще, формулировка изначально была другая. «Ты все еще его любишь?». Но он решил оставить этот вопрос в голове.       — Мне казалось, что да, — если Акира и удивилась, то не показала вида, продолжая смотреть вперед безучастно. — Но мне еще не было и пятнадцати, а подружки наперебой рассказывали о своих отношениях и делились любовными советами. Он идеально мне подходил…       Мегуми поджал губы.       — По словам подруг, — Кагами ухмыляется, — мне же было все равно. Наверное, поэтому он меня и бросил. Не ощущал ответных чувств.       Акира старалась. Правда. Книги и фильмы показали ей, как нужно вести себя в отношениях. Вот только проблема заключалась в том, что она не чувствовала тех чистых и ошеломляющих эмоций, которые следуют за любовью.       — А почему ты вдруг этим заинтересовался?       — Просто так, — чересчур резко и быстро ответил Мегуми.       — Ага, — лукаво протянула Акира, наконец-то отвернувшись от окна и посмотрев прямо на Фушигуро. Ее глаза блестели, — сделаю вид, что поверила.       Мегуми неловко чешет затылок, уголки губ растянулись в намеке на улыбку. Было радостно вновь видеть счастливую Акиру, улыбающуюся Акиру, не погрязшую в проблемах или бледную, обескровленную на больничной постели. Пару долгих минут Мегуми смотрел на девушку изучающе, словно на картину Ван Гога, пытаясь выискать новые глубинные смыслы произведения искусства.       — Почему ты сбежала из палаты? Разве твое лечение уже закончилось?       — Я хочу домой. Я хочу увидеть папу. Кто знает, может быть, я не выживу в следующий раз. Мне надо все ему рассказать, объясниться…       — Не говори так.       — Как так? Не говорить о том, что проклятия могут убить меня в любую минуту, а я даже не могу защититься? Или что не только монстры желают мне сдохнуть, но и люди?       Мегуми потянулся к ней, пытаясь взять девушку за руку. Акира отпрянула от него, словно от чумы. Будто бы он хотел ударить ее. Сердце Фушигуро моментально отозвалось — невидимые цепи сжали так сильно, что воздуха перестало хватать.       — Ты… боишься меня? — слова давались через силу, Мегуми отвернулся, но скрыть разочарования не смог.       — Не тебя, — Акира прикусила губу, собираясь с силами, — себя.       Кагами дернулась вперед, вцепившись пальцами в руку Мегуми. Обжигающая волна боли прошила его тело. Шаман глухо вскрикнул, инстинктивно отдернув руку, избавляясь от хватки. Когда ошеломление прошло, и осталась только слабая пульсация, Фушигуро обернулся и посмотрел на брюнетку. По щекам Акиры текли слезы, а в глазах застыло отвращение. К самой себе.       — Что произошло?       — Уходи, Фушигуро.       По фамилии. И снова они вернулись к началу.       — Но почему…       — Пожалуйста, уходи. Я хочу остаться одна.       Мегуми открыл рот, но что-то на лице Акиры заставило его послушаться девушку и молча покинуть комнату. Когда дверь за ним закрылась, Кагами бросилась на кровать и уткнулась в подушку. Но даже она не могла приглушить отчаянное рыдание, полное безысходности.       Говорят, что родные места помогают исцелиться. Кагами не рассчитывала, что отчий дом вылечит ей руку, но один лишь вид отца мог восстановить утерянное душевное равновесие. Ей всего лишь нужно оказаться в собственной комнате на пару часов, вдохнуть знакомый воздух, наполнив легкие утерянными воспоминаниями.       Акира сбежала в Сендай. Отношения Кирин и отца, расставание с парнем, незримое присутствие мамы — каждый угол напоминал о ней. Последние месяцы заставили Акиру с головой окунуться во внешний мир, но она ни на секунду не забывала тянущую боль потери. В этой квартире все напоминало ей о маме: это и стало одной из причин переезда в Сендай. Если не главной.       Отец денег на отдельную квартиру не дал, поэтому сбежать к бабушке с дедушкой виделось единственным вариантом. Они любили свою единственную внучку до беспамятства. И как бы Акира не хотела признавать — баловали ее всем, чем только было можно. И даже в тот раз встали на ее сторону, а не на сторону собственного сына.       Было глупо ныть о своей тоске по Токио, когда свалить из него, было ее собственным решением. Отец не выгонял из дома, не давал благословения на перевод из токийской школы. Ее эгоизм толкал вперед, заставляя поступать необдуманно и импульсивно, поэтому идея о вседозволенности помогла ей свалить из колледжа, совершенно не предупредив никого — ни ребят, ни учителей, ни директора. Выключенный телефон валялся на дне рюкзака, рука в бандаже скрывалась под массивной толстовкой.       Это походило на мазохизм — хотеть вернуться туда, где сами мысли причиняли боль, но Акира не могла с этим справиться. Рюсуй должен узнать обо всем — она может умереть в любой момент.       Кое-как открыв входную дверь левой рукой, Кагами заходит внутрь квартиры и тут же застывает. Знакомые голоса вызывают моментальное раздражение. Она планировала остаться с отцом наедине, брюнетка не желает сейчас видеть Кирин. Мысленно успокаивая себя, девчонка скидывает обувь и идет в свою комнату, проходя мимо гостиной. Увидев бутылки с вином на столе, весело смеющихся Кирин и ее подругу, Акира не сдерживается — закатывает глаза и поджимает губы.       — Что ты так смотришь, малявка?       — Хоши, не надо.       Кагами мастерски сдерживает удивление, не подавая и вида. Но понять, откуда столь чистая агрессия в ее адрес от чужого человека, не может. Кирин редко приводила друзей сюда, но эту девушку Акира видела пару раз, хотя и в те моменты всегда сваливала гулять, оставляя подружек наедине.       — Что не надо? Сколько ты будешь это терпеть, Кирин? Сколько еще нужно унижений от этой малолетки, чтобы ты, наконец-то, все рассказала Рюсую?       Кирин тушуется под внимательным взглядом Кагами. Девчонка ощущает, как легкое раздражение перерастает в ярость. С ней столько произошло за последние дни, что теперь стоять и в собственном доме выслушивать какие-то нелепые обвинения от незнакомой девки, становится не просто нелепо. Невозможно. Черные глаза сами находят объект для выплеска злости.       — А что не так? — Акира ядовито улыбается, слова из нее вырывается раньше, чем она успевает их обдумать. — Кагами Рюсуй, в первую очередь, мой папа, а потом уже папик для этой шлюхи. Пускай найдет себе другого спонсора и не промывает мозги моему отцу!       Она никогда не позволяла себе такое. Никогда не опускалась до прямых оскорблений, не переходила на личности. Но пережитый стресс заставил откинуть всю вежливость и воспитание, превратив девчонку в рычащий сгусток агрессии.       — Это твоя мать была шлюхой!       — Что? — Акира делает шаг назад, во все глаза уставившись на брызжущую слюной Хоши. Кирин тянется рукой к подруге, пытаясь успокоить ту, но девушка лишь больше распаляется.       — Она изменяла твоему отцу направо и налево. Демонстративно, потому что он не давал ей развода. Беспокоился, как то, что происходит между ними, отразится на тебе. Твое существование сломало жизни трех людей, маленькая паршивка.       Акира отрывисто хрипит, схватившись за сердце. Воздух перестает поступать, девчонка начинает задыхаться. Глаза выпучены от шока и боли, но несмотря на это она обращает внимание на странное жжение в правой руке.       — Акира, ты в порядке?       Кирин бросается к девчонке, ее лицо исказилось от страха. За нее. Кагами отшатывается в сторону, на негнущихся ногах идет к двери, попутно ударяясь о косяк. Боль прошивает насквозь, но не отрезвляет — шаман все еще хрипит, звук ломается каждый раз, когда жалкие потоки воздуха проходят внутрь.       твое существование       Она не сбегает по лестнице, а скатывается вниз, не боясь разбиться. В голове гулкие удары сердца слышатся в несколько раз громче, с каждым разом ломая внутренние стены.       сломало жизни       Акира бежит мимо незнакомых улиц, врезаясь в людей. Толпа наседает на нее, воздуха становится меньше. Шаман стремится скрыться, ныряет в ближайший переулок. Темнота прячет ее и одновременно оглушает.       трех людей       Акира оглушительно кричит, не справившись с гулом в голове. Из ее тела мгновенно, словно стремительная лавина, вырывается черная энергия, обволакивая все тело. Жжение в правой руке становится невыносимым. Словно в тумане Кагами скидывает с себя толстовку, разрывает бандаж и со всей силы ударяет поврежденной рукой в стену. По кирпичу расходятся длинные трещины. Акира кричит, не осознавая, что вместо хрипов и криков, раздается утробный рев. Черная энергия беснуется, позволяя своей хозяйке сойти с ума.       Стесанные костяшки оставляют отпечатки крови. Стена крошится под каждым ударом.       Тихий смех в голове принадлежит не ей.