Жребий брошен

      Кагами громко вскрикивает и подскакивает. Оковы сна моментально спадают, не оставив и следа. Акира громко дышит, схватившись за футболку. Руки мелко трясутся, девушка переводит взгляд на подрагивающие пальцы. Расцарапанная кожа, сбитые костяшки, запекшаяся кровь. Но не это привлекает внимание. Брови ползут вверх.       «Моя рука…работает?!».       Озарение накрывает волной. Разрозненные картинки складываются в кучу — она моментально вспоминает все, что произошло и от этого становится только хуже. Акира оглядывается по сторонам, местность совершено незнакомая. Высоко над головой светит солнце, отчего не так страшно, но оптимизма не добавляет. Вокруг сплошь деревья, но последнее, что возникает в памяти — это стены здания, а не лес. Она понятия не имеет, как оказалась здесь. Но что более важно, даже и не представляет, где именно это «здесь».       Холодно. Пробирает насквозь. Она потеряла толстовку. И, судя по всему, теперь не нужный бандаж. Слава ками, телефон перед поездкой домой оставила в общаге, чтобы никто не мог дозвониться. Или еще лучше — отследить.        «Я хочу к маме».       Акира застывает от своей внезапной мысли. Грязные слова Хоши всплывают перед глазами, причиняя боль. Она не хочет верить, и не будет, пока не поговорит с папой. Но это все равно не приносит облегчения. Сложно не принимать близко к сердцу, когда твою маму называют шлюхой и изменницей. Самого дорогого человека, которого уже нет в живых.       — Она умерла. Ты следующая.       Акира вздрагивает, широко раскрывает глаза, оглядываясь по сторонам. Вокруг никого и ничего, кроме деревьев. Дежавю. Она уже слышала эти слова. И этот голос. Тогда на скамейке, когда приехала в Токио повидаться с подругами. Кто-то шептал на ухо, оставаясь невидимым. Бесплотным. Словно призрак.       «Словно проклятие!» — Кагами прикрывает рот рукой, ощутив внезапную тошноту.       Она должна была догадаться раньше. Не стоило связывать слуховые галлюцинации с усталостью. А теперь еще и эта черная энергия, внезапно проявившаяся именно вчера. Акира не знала, с чем именно это было связано, и в данную минуту выяснять не хотела. Она разберется с этим позже, когда эмоции перестанут контролировать разум.       «Либо с моей психикой что-то не так, либо внутри меня что-то есть».       Акира встает и, часто оглядываясь через плечо, идет вперед, выбрав направление наугад. Паранойя тихо нашептывала, что за ней следят. После того, что она сделала… что сделало «что-то» внутри нее, за ней начнут охоту. И в этот раз даже Годжо ее не спасет.       «Тебя скоро ликвидируют, деточка».       Но это произойдет не здесь и не сегодня. Сперва ей нужно выбраться отсюда.       На крыше пусто и ветрено. Кугисаки громко и шумно вздыхает, откидывая голову назад, подставляя лицо солнечному свету. Искоса смотрит на понурого Фушигуро, который стоит рядом истуканом. Его грустное лицо побитого щенка слегка раздражает девушку, а побег Акиры из палаты лишь добавляет негатива. «Могла бы и предупредить», думает рыжая, которая из-за таких ситуаций и начинает сомневаться в их дружбе.       — Акире нужно быть осторожнее.       — О чем ты? — Мегуми нахмурился, тихий голос Нобары вывел его из задумчивого состояния.       — Она не может просто так покидать колледж из-за своих хотелок.       Мегуми поджал губы. В колледже воцарился знатный переполох, когда узнали, что Акира свалила без предупреждения. После событий фестиваля обмена все ходили на нервах, опасаясь повторения нападения, но особого контроля за учащимися не было, так как взрослые надеялись на благоразумие подростков. Кагами их в этом плане очень подвела. Фушигуро чувствовал себя еще хуже от осознания того, что не остановил девушку. Да еще и скрыл. Теперь и Нобара своими словами давит на больное. Шаман был уверен — специально.       — Думаешь, очередное высокоранговое проклятие попытается на нее напасть?       Кугисаки скривила губы. Очевидное плавает прямо на поверхности, не стоит искать на дне пруда.       — Не проклятие, шаманы.       Фушигуро перевел взгляд с девушки на мерцающий вдали город. Только вчера он узнал, каково это — когда Акира крадет твою энергию. И надо сказать, ощущение слабости оказалось не самым худшим. Бессилие от того, что он ничего не мог поделать, вызывало раздражение. И если такое чувствовал Мегуми, то как бы тогда отреагировали совершенно незнакомые шаманы на девчонку, что так беспардонно крадет их силу?       — Годжо-сенсей защитит Акиру.       Нобара поджала губы, молча смотря вперед. Тишина стала более красноречивой.       — Мы ее защитим.       Кугисаки слегка улыбнулась на столь категоричное заявление. Рыжая развернулась и направилась в свою комнату, напоследок хлопнув шамана по плечу:       — Я надеюсь, что вы официально объявите о своих отношениях до того, как кто-то из нас умрет.       Мегуми не успел ничего ответить. Нобара ушла, оставив его одного разбираться со своими внутренними демонами.       — Не стоило мне тебя отпускать, Акира.       — Я не знаю, правильно ли я поступаю с Акирой. — Рюсуй грузно садится за кухонный стол. Его плечи опустились под тяжким грузом ответственности.       Рюсуй низко опустил голову. Кирин рассказала ему все, ничего не утаив. Он был поражен, узнав, что его горячо любимая дочь обозвала так же горячо любимую им женщину «шлюхой». Мужчина не так воспитывал Акиру, чтобы та бездумно бросалась столь громкими словами. Он едва мирился с ее не особо теплым отношением к Фудзимото, потому что списывал всё на несравнимую боль потери матери. Но так больше не может продолжаться, Акира перешла все границы.       — Ты сам видишь, что в последнее время с ней что-то происходит. Она ведет себя странно, постоянно на нервах и оглядывается, словно ожидает нападения. — Кирин присаживается на соседний стул, мягко положив руку на плечо мужчины. — Ты ее отец, только ты знаешь, что правильно для нее.       Глубоко в душе он понимал это. После поступления в колледж Акира изменилась. Стала более дерганной, все меньше улыбалась и почти перестала появляться дома. Рюсуй уже порывался нанять детектива следить за дочерью, но Кирин остановила, здраво заявив, что это только испортит отношения. А как еще ему было узнавать, что происходит в жизни его единственного ребенка?! Его наследницы.       — Меня никто не учил быть отцом. — Глухое отчаяние проскальзывает в голосе Кагами-старшего, Кирин ободряюще гладит его по спине. — Это сложно… я не понимаю, что у нее на уме. Совсем не понимаю, что с ней происходит.       Необходимо было поговорить с Акирой как можно скорее, объясниться. Рюсуй осознавал это, но не мог взять себя в руки. Мужчина даже и представить не мог, с чего стоит начать разговор. Кирин было 21 год, когда они впервые познакомились. Молодая, с ярко горящими глазами девушка проходила практику в его фирме. Сложно было не обратить на нее внимания, и не только из-за красоты, но и из-за острого ума, обаяния и заразительного смеха, при котором на щеках возникали милые ямочки. Его нельзя было винить за то, что он полюбил. На самом деле, их с мамой Акиры брак начал рушиться давно и они даже хотели разводиться, но болезнь сгубила женщину раньше. Рюсуй так и не рассказал всего дочери, боясь ранить.       А теперь ему необходимо все рассказать, и Кагами-старший понимал, что своим молчанием сделал только хуже. Акира взбесится еще больше, узнав, что от нее что-то утаивали годами.       — Я поговорю с ней.       — Только не перегибай палку.       — Постараюсь.       Акира на ходу пытается оттереть кровь, но делает только хуже. Брюнетка судорожно вздыхает, пытаясь успокоиться. Она шагает уже минут пятнадцать, и это начинает нервировать. Конечно, времени не так много, но когда ты один, посреди леса, а пейзаж ни черта не меняется, сложно оставаться спокойным и рассудительным. К тому же, ее потряхивает не только от страха, но и от холода. А еще странное покалывание в районе живота усугубляет ситуацию. Кагами пока не хочет переживать раньше времени, но это ощущение отдаленно напоминает голод. Ее голод, в котором нет ничего схожего с человеческим.       — Так-так-так-так, все хорошо, ты не умерла, — тихо шепчет себе под нос девушка, переставляя одну ногу за другой. — Ты все еще контролируешь себя, никакая сущность… или что бы там ни было, не имеет над тобой власти. У тебя ничего не сломано, вроде как.       На последних словах Кагами стала ощупывать себя. Лицо девушки скривилось — острые ребра четко прощупываются даже через толстовку. Так долго набираемые килограммы снова канули в небытие. Еще один плохой знак.       «Одна кожа да кости, кто тебя такую полюбит, Акира?!» — мысленно вздыхала Кагами, всеми правдами и неправдами стараясь не думать о Мегуми. Как бы сильно в данный момент шаман не желала оказаться в колледже, какая-то частичка ее души противилась. Снова видеть боль на лице парня, причиной которой стала именно она, Акира не могла.       — Ох, слава ками!       Кагами чуть не споткнулась о корень, когда увидела впереди просвет. Брюнетка ускорилась, стремясь к источнику света. Акира выбирается на поляну и прикрывает глаза от яркого света, от громкого оклика сердце падает вниз:       — Девушка, вам помочь?       — С вами все в порядке…       — У вас кровь!       Голоса соединяются в громкую какофонию, первым порывом стало желание отступить назад в лес и сбежать, но когда она вновь открывает глаза, то видит перед собой кучу подростков. Младше нее, скорее всего школьники.       «Ничего страшного, всего лишь безвредные дети!» — Кагами вымученно улыбается и идет к ним, пряча руки в карманах штанов. Не хочется пугать малявок кровью, хотя они и так уже все видели. По крайней мере, страха в их глазах намного меньше.       — Что такое? Что здесь происходит?       Акира впадает в ступор от громкого недовольного голоса. К ней приближается взрослая женщина, судя по чопорной одежду и книге в руках, учительница. Женщина окидывает Кагами внимательным взглядом, и недоверие в ее глазах сменяется легкой ноткой жалости и слегка досады. Словно она хочет помочь Акире, и при этом не желает ввязываться в неприятности, которые, предположительно, девчонка может ей доставить.       — Тебе помочь?       Кагами осматривается по сторонам, скукоживаясь от многочисленных взглядов заинтересованных школьников. Акира осознает, как выглядит, и насколько подозрительно гулять по лесу одной в таком состоянии. Шаман радуется, что учительница не стремится вызвать полицию, поэтому единственный вопрос, который срывается с губ:       — Не подскажете, где находится ближайшая автобусная станция?       Акире везет. Причем конкретно — денег-то у нее не оказывается, поэтому и добираться до города стало бы проблематично, если бы не оказалось, что колледж находится недалеко. Километра два не больше. Кагами не рада такой физической нагрузке, но попросить денег у учительницы или еще хуже, школьников, стесняется.       После длительного пути, который истощил ее не только физически, но и морально, Акира оказывается у ступеней колледжа. Губы девушки искажаются в кривом оскале.       «Сколько же здесь ступеней?!».       — С возвращением, засранка.       Акира шарахается в сторону, когда из-за спины раздается веселый голос. Шаман резко оборачивается, вскинув руки в защитной позе. Улыбка Годжо становится шире.       — Ты бы знала, какую шумиху директор поднял из-за твоего побега, но я все разрулил, не переживай. Смотря на тебя, мне не хочется прибегать к выговорам. Жизнь уже тебя наказала.       — Спасибо, сенсей, — облегченно выдыхает Акира, благодарно склонив голову. Едкая шпилька пропускается мимо ушей.       — Но тебе придется все мне рассказать.       Девушка кисло улыбается. Это последнее, что она сегодня хотела бы сделать.       Акира выходит из душа, придерживая рукой полотенце на голове. В холле пусто, поэтому пока идет до своей комнаты, никого по пути не встречает. Ключ в замке тихо скрипит. Кагами заходит внутрь и слегка выгибает правую бровь. На ее кровати в королевской позе развалился Сатору, словно все вокруг принадлежало ему. Кагами не удивляется, все силы были потрачены во время долгой пешей прогулки.       — Пожалуйста, скажите, что у вас нет запасного ключа от моей комнаты?       Годжо загадочно улыбается, Акира предпочитает не получать ответа, поэтому просто громко вздыхает и подходит ближе. За окном медленно опускается вечер.       — Ну, расскажи мне все.       — Что именно? — помимо воли в голосе проскальзывает подозрение. Акира чуть прищуривается, смотря искоса на продолжающего валяться мужчину. Тот выглядит беззаботно, пялясь в потолок и не обращая на девчонку ни малейшего внимания. Но Кагами чувствует, что тот внимательно наблюдает за ней из-под черных очков.       — Как съездила к отцу? Мегуми говорил, что ты собиралась рассказать отцу про шаманский мир.       Акира сдерживает радостный возглас. Годжо Сатору здесь совсем не из-за того, что случилось вчера. Никто не знает про бесконтрольную проклятую энергию, которая вырвалась из нее черным потоком, сорвала крышу и заставила раскрошить кирпичную стену. Безразмерный костюм помогает скрыть вылеченную руку. Ей приходится постоянно находиться в напряжении, чтобы не забывать про то, что нужно выглядеть больной. Впрочем, угрюмая физиономия делает свое дело. Недовольной жизнью девушку играть даже не приходится, все выглядит натурально.       — Его не было дома, поэтому разговор пришлось отложить.       — Да? Какая жалость. — Сатору пожимает плечами, наконец-то, поднимаясь с кровати. — Но если что пойдет не так, знай, я всегда могу побыть жилеткой, в которую ты можешь поплакаться.       — Эм, спасибо, наверное… — недоуменно протянула Акира, совершенно не понимая, что происходит. Девушка провожала мужчину озадаченным взглядом, все еще задаваясь вопросом «зачем он приходил?».       — Не забывай, что я твой сенсей, к которому ты всегда можешь обратиться за советом. И рассказать обо всем странном, что происходит в твоей жизни.       Годжо широко улыбается и покидает комнату, махнув на прощание. Акира с громким выдохом садится на кровати, последние силы ее оставили.       «Он знает, да? Он все знает!» — сама у себя спрашивает Кагами, нервно покусывая нижнюю губу.       Неудивительно. Вряд ли бы сильнейший в мире шаман не знал бы о таком промахе с ее стороны. Вполне возможно, он почувствовал непонятную энергию, когда та вырвалась наружу. Ей хочется верить, что это всего лишь домыслы, и Сатору ни о чем не знает, но что-то внутри нее ехидно улыбается, пожирая все надежды. Кагами уже порывается встать и найти учителя, чтобы спросить в лоб и перестать попусту терзать себя, но засветившийся экран телефона привлекает внимание. Акира снимает его с зарядки и отвечает на звонок. Голос звучит обреченно:       — Да, папа.       Акира не знает, почему с такой радостью и поспешностью согласилась приехать домой. Может быть, возвращение в квартиру помогает ей отложить неизбежный разговор с Сатору Годжо. Или неминуемую встречу лицом к лицу с Мегуми, и последующее выяснение отношений. Кагами больше не может тянуть — придется рассказать все Фушигуро. Девушка не отрицает того, что шаману удастся решить ее проблему, или хотя бы успокоить. Последнего ей точно не хватает.       Акира осознает, что прийти в квартиру было ошибкой, сразу же, когда на пороге ее встречает непривычно серьезный отец. Он молча пропускает ее внутрь, закрывая дверь. Шаман ощущает так, словно за ее спиной захлопнулась ловушка. Брюнетка отбрасывает в сторону такие мысли — папа не причинит ей вреда.       — Посиди пока в комнате, пожалуйста. Нужно решить кое-что по работе, а потом мы поговорим по душам.       — Хорошо, — тихо отвечает Акира, покорно склонив голову.       Бессмысленно сейчас показывать свой характер, Кагами вновь возвращается к образу послушной дочери. Вполне вероятно, можно сыграть на этом и вернуть себе благосклонность отца. Маг надеялась, что за всем этим фасадом молчаливой сосредоточенности не скрывается большое желание устроить взбучку строптивой дочери. Ее надежды рушатся, стоит только увидеть сидящую в гостиной Кирин.       — Привет, — сквозь зубы здоровается Кагами, проходя мимо. Не стоит злить отца.       — Привет, — отвечает Фудзимото, отводя взгляд.       Плохой знак. Обычно Кирин улыбалась, здороваясь с ней, несмотря на недовольное лицо подростка. Акира в очередной раз хочет улизнуть, трусливо поджав хвост. Родная комната не успокаивает, лишь усиливает ощущение тревожности. Кагами ходит из угла в угол, перебирает игрушки, проводит пальцами по корешкам книг. Привычные действия успокаивает, уровень стресса понижается. Маг натыкается взглядом на общую фотографию со школы. Губы кривятся в насмешке, когда острый взгляд выцепляет среди кучи одноклассников бывшего парня. Хеджун слегка улыбается, смотря в камеру. Правый уголок губ приподнят чуть выше другого, отчего улыбка больше походит на насмешку. Акира вспоминает слова Мегуми.       «Ты до сих пор любишь его?».       — Пфффф, — фыркает Акира, тыкнув указательным пальцем прямо в лицо Хеджуна. Хотела бы она сделать так в реальной жизни.       Несмотря на большое состояние, Акира никогда не кичилась деньгами. И в отличие от большинства деток богатых родителей, не вытворяла глупостей. Ни плохого поведения, ни одного грубого слова в сторону других людей, ни каких-либо насильственных действий. Акира — образцовая дочка, яркий пример воспитанного в элитарной семье ребенка.       Была…       До тех пор пока не умерла мама. Не сказать, что после ее смерти все покатилось под откос. Нет, Кагами не сорвалась с катушек, но при живой Асами точно не стала бы разбивать машину своего парня. Хотя, причины для того, чтобы сделать это, просто не было бы. И сейчас смотря на улыбающееся лицо Хеджуна, Акира четко вспоминает каждое его слово, которое повлекло за собой чистую ярость со стороны Кагами.       «Мама Акиры что?! Тц, да скорее всего суициднулась из-за того, что воспитала такую бесчувственную дочку, не способную на любовь».       Брюнетка стояла за углом, когда Хеджун сказал столь жестокие слова про ее маму. Она только недавно стояла на похоронах Асами, и вернуться в школу было одним из самых сложных решений. Акира не понимала, чем заслужила такое пренебрежение? Ведь это Хеджун расстался с ней: назвал ее пустышкой, потому что девушка вела себя холодно и редко показывала эмоции. Это ей впору было злиться и строить из себя жертву. Но нет, Акира вынуждена стоять за углом и слушать все эти лживые слова про собственную маму, пока дружки бывшего парня громко насмехаются в угоду Хеджуна.       Неудивительно, что Акира разбила машину его отца. Единственное, о чем она сожалела — что это была не его машина.       Этот акт агрессии так же стал еще одной монеткой в копилке под названием «причины сбежать в Сендай».       — Акира, подойди в гостиную!       Громкий оклик, Кагами тихо бурчит себе под нос «мог бы добавить, пожалуйста», но вслух ничего не говорит. Кирин и Рюсуй держатся за руки, когда девчонка заходит в комнату.       «Ах, ну да, ведь это именно ей нужна поддержка!» — Кагами сжимает зубы так сильно, что желваки заходили на лице.       — Прежде всего, я хочу, чтобы ты извинилась перед Кирин за свои грубые слова.       Тон отца безапелляционный, требует лишь подчинения, в каждой нотке кричащее — даже не вздумай со мной спорить. Скажи он своей дочери это пару месяцев назад, Акира без раздумий извинилась бы перед Фудзимото, во всем следуя воле отца. Но не сегодня. Что-то темное внутри тихо нашептывает:       Уничтожь их всех. Они недостойные.       Акире стоит многих усилий выкинуть эти слова из головы, но внезапное осознание бьет прямо в сердце. Она сильна. Эта черная энергия неизвестного происхождения принадлежит ей. Сила настолько мощная, что превращает ее тело в ходячее оружие: ударами одних лишь кулаков Акира разрушила кирпичную стену.       «На что еще я способна?!».       — Акира!       Голос отца приводит ее в себя. Кагами испуганно раскрывает глаза, сжимая руками ткань в районе сердца. Оно бьется бешено и так быстро, словно шаман пробежала марафон, не меньше.       «Что за мысли?! Ками-сама, о чем я думаю?! — Акира сглатывает ком в горле. — Я не хочу причинять им боль, что со мной не так?».       Кагами продолжает молчать, все еще в шоке от собственных мыслей. Рюсуй не знает, что творится в ее голове, поэтому списывает все на упрямство дочери. Мужчина громко вздыхает. Он ничего не добьется такими темпами, нужно начать с себя. Начать с откровенной честности.       — Акира, я полюбил Кирин уже давно, но начал отношения с ней только после смерти твоей мамы. Пусть между мной и Асами не осталось любви, но мы уважали друг друга. Я бы никогда так с ней не поступил.       — Твоя женщина, — ядовито шипит Акира, скрывая за этим выплеском боль, что возникла из-за одного лишь имени матери. — Назвала мою маму «шлюхой», и ты ей все спустил, снова милуешься, будто ничего и не произошло. О каком же уважении ты говоришь, когда позволяешь так осквернять память о моей маме и твоей бывшей жене?!       — Довольно!       Мужчина резко встает с дивана, Акира в приступе страха отшатывается, словно он собирался ее ударить. Рюсуй слегка выгибает бровь на такой акт самозащиты. Он никогда ее не бил. Это заставляет его сильнее задуматься над тем, что происходит в ее жизни, там, в колледже, где у него совершенно нет возможности следить за дочерью.       — Акира — ты наследница, будущая глава империи. Я не только твой папа, но и руководитель огромного конгломерата. Мне нужно думать о будущем компании, о работниках и их семьях, которые рассчитывают на профессионализм своего начальника. Твоё недостойное поведение и неспособность руководить собственными эмоциями, заставляет усомниться в методах воспитания колледжа. Я дал тебе достаточно свободы, Акира. И ты распорядилась ей очень плохо. Дабы избежать очередных ошибок, я возвращаю тебя домой.       Официальный тон отца лишь только раззадоривает девчонку.       — Я не твои подчинённые! Ты не смеешь указывать, что мне делать!       — Смею и буду, я твой единственный официальный родитель. Ты живешь в моем доме, под моей опекой…       — Тратишь мои деньги, — передразнивает Акира, делая шаг назад к двери. — Подавись и ими, и своими словами о будущей наследнице. Я не хочу иметь ничего общего ни с твоей империей, ни с твоей фамилией. Я возвращаюсь в колледж, и как только закончу этот год, сделаю все, чтобы ты перестал быть моим отцом. Вернусь обратно к бабушке с дедушкой и отрекусь от твоей фамилии!       Рюсуй неверяще уставился на девушку, которая словно всего пару месяцев назад была маленьким младенцем, что мирно посапывал на его руках.       — А ты можешь жить спокойно со своей… — Акира кивает красноречивый взгляд, наполненный животной яростью, на Кирин, — возлюбленной. Пусть она родит тебе наследника и ты, наконец-то, отстанешь от меня. Я буду делать то, что я хочу, с этого дня не лезь в мою жизнь.       Громкий хлопок входной двери. Молодая девушка и мужчина остаются одни.       — Вот и поговорили, — все еще ошеломленный шепчет Рюсуй, грузно опустившись на диван. Весь воздух покинул тело, оставив безвольную оболочку.       — Она не это имела в виду, просто подросток, который не справился с эмоциями. Акира не говорила это всерьез, я уверена.       — Да нет, — Кагами-старший закрывает лицо ладонями, согнувшись и уперевшись локтями в бедра, — она сказала именно то, что думала. Все эти года.       Акира заканчивает свой рассказ, захлопнув рот. На лице Нобары ничего невозможно прочитать. Кагами становится не по себе.       — Ты же это не всерьез? — иронично протянула Кугисаки.       — Ты про что именно?       — Вся эта твоя гневная тирада о том, что не хочешь иметь ничего общего с отцом? — в глазах рыжей было столько неприкрытого осуждения, что Кагами ощерилась, ощутив внезапную вспышку раздражения. — Отец тебя искренне любит, обеспечивает всем, что необходимо и даже намного больше. Поверь мне, не у всех подростков столько личной свободы, а ты мало того, что пренебрегаешь всем этим, так еще и незаслуженно обидела своего отца.       — Ты не знаешь всего, что происходило в моей семье, — огрызается Акира. Ей кажется, что она совершила ошибку, придя к Нобаре.       «Стоило пойти к Юджи. Он бы меня понял… надеюсь».       Что-то внутри тихо шепчет, что никто вокруг не способен ее понять. Ни Нобара, ни Юджи, ни Мегуми. Во всем этом они увидят лишь неблагодарного человека, который стремится без причины уколоть, да побольнее. И будут правы.       — Отец бил тебя?       — Нет.       — Морил голодом?       — Нет.       — Унижал словами?       — Нет, — в очередной раз отвечает Акира, закатив глазами. Становится понятно, к чему все это идет. Показать, насколько она испорчена, избалована и неблагодарна.       — Не давал денег на твои хотелки?       — Нет! Все, хватит, остановись, я прошу тебя!       — Знаешь, что я думаю, — словно не замечая состояния подруги, Нобара продолжает давить. — Ты и сама все понимаешь, насколько неправилен твой поступок, но продолжаешь упрямиться. Ведешь себя, как безответственный ребенок.       Нобара вскрикивает от страха и неожиданности, когда Акира молниеносным броском оказывается рядом с ней и впивается пальцами в запястья. Несмотря на резкую боль, Кугисаки не вырывается из хватки, недоуменно смотря в глаза напротив. Так внимательно, словно пытается что-то там найти.       «Что происходит? Что с ней не так?!».       — Еще раз скажи, что я ребенок, — глухо шепчет Кагами, ухмыляясь, — и посмотрим, что этот ребенок с тобой сделает.       Акира вцепляется ногтями сильнее, еще немного нажима и появится кровь. На лице Кугисаки ничего не меняется: она и не с такой болью справлялась, но вот внезапное сумасшествие подруги заставляет ее напрячься.       — Приди в себя, Кагами Акира, иначе мне придется тебя усмирить.       Собственное имя действует на шамана, как хлыст. Девчонка быстро моргает, из глаз уходит странный блеск возбуждения. Кагами смотрит вниз на их сцепленные руки и удивленно выдыхает, резко отстраняясь от рыжей.       — Я…мне…извини, — Акира отворачивается, прикрывая рот рукой. — Мне нехорошо, я хотела бы остаться одна.       — Кагами, ты не можешь просто так выгнать меня после того, что произошло. Во-первых, ты должна объясниться, что за херня…       Нобара не успевает договорить, Акира переваливается через бортик дивана и шумно блюет на пол. Лицо Кугисаки кривится от отвращения, но несмотря на брезгливость она тянется к подруге, собираясь помочь.       — Давай я отведу тебя в ванную.       — Не трогай меня! — отчаянно кричит Кагами, в страхе отстраняясь от шамана. — Мне плохо от твоего присутствия, пожалуйста, уйди.       — Я не уйду, пока ты…       — Убирайся отсюда, пока я тебя не вышвырнула!       Нобара с неприкрытой обидой смотрит на брюнетку, но та так низко склонила голову, что из-за волос ничего не видно. Кугисаки хмыкает и молча уходит из комнаты, с такой силой захлопнув дверь, что та недовольно задрожала.       «Надо бежать, надо бежать, надо бежать».       Единственная мысль пульсирует в голове, заглушая все остальное. Особенно тихий смех, затаившийся на задворках сознания.       — Мы должны поговорить.       Фушигуро ловит Кагами у автомата с кофе. Акира все еще не могла прийти в себя после инцидента с Нобарой, поэтому стаканчик с капучино трясся в ее руках так, словно она испытывала жуткий холод. Мегуми приподнял бровь, но ничего не сказал.       Что все сегодня от меня хотят? Что со всеми такое? Я что, местная знаменитость?       — Точно надо? — Акира кривит губами. Она и сама не хотела откладывать этот разговор, он назревал уже довольно долгое время. Вот только то, что произошло между ней и Кугисаки, выбило брюнетку из колеи. В голове полная неразбериха. И жуткое, непреодолимое чувство страха. И мягкая нотка пожирающего отчаяния. Захватывает постепенно, окрашивая кусочек за кусочком в черный цвет.       Фушигуро недовольно пожимает губы, Акира вскидывает руки вверх.       — Хорошо-хорошо, я просто пошутила. Давай только к тебе в комнату.       — Мне стоит закрыться на ключ, чтобы у тебя не было желания сбежать?       — О, вау, ты пошутил! Это же хороший знак? — Акира переступает порог чужой комнаты, слегка улыбаясь.       — Я все еще зол, но когда я смотрю на тебя, живую и целую, то мне становится легче.       Кагами слегка краснеет. Чистая забота в мужском голосе приятно греет душу. Они садятся на кровать, по разные стороны. Акире так хочется прижаться к Мегуми, оказаться в его крепких объятиях. Таких сильных, что можно задохнуться. Но Кагами лишь мысленно вздыхает, на корню обрубая эти порывы, потому что взгляд случайно падает на собственные пальцы. От вида целых, не стесанных костяшек, Акире становится плохо. Какого черта?!       — Что с тобой происходит, Акира? Расскажи мне все. Даже если я не смогу с чем-то помочь, то хотя бы облегчу твои страдания.       Фушигуро красноречиво смотрит на спрятанную правую руку под толстовкой. Брюнетка постоянно одергивает себя, напоминая, что нужно вести себя скованно. Кагами закусывает губу. Если бы Мегуми знал, как сильно девушке хочется рассказать про все, что произошло. И про разбитую стену в порыве ярости, и про чужие слова о почившей маме, и про черную энергию. Ей хочется, правда.       Но Акира не желает взваливать на плечи шамана такую ношу. Кагами не желает, чтобы Мегуми нес ответственность за нее. За ее жизнь и ее проблемы.       «К тому же, что мне ему сказать? Что я представляю опасность для окружающих? Мне хватает страха в его глазах, не хочу, чтобы он превратился в ужас!».       — Мне кажется, надо остановить то… — Акира мнется, подбирая слова, — что между нами происходит. Что бы то ни было.       Мегуми на нее не смотрит, и это вроде как должно подбадривать, но делает только хуже. Кагами тянется к парню, но останавливает себя.       — Я совсем не понимаю, что происходит в твоей голове.       «Я тоже, Мегуми, я тоже».       — Твой отец против наших отношений?       — Что? — Акира удивленно выпучивает глаза.       — Ты съездила домой, а сейчас говоришь мне такое. Логично, что Кагами-сан сказал тебе что-то. — Фушигуро пожимает плечами, все еще отказываясь взглянуть на девушку. Он смотрит четко перед собой, сцепив пальцы в замок. Сгорбленная фигура шамана заставляет сердце Акиры заныть. В данную минуту она ненавидит себя больше всего.       — Нет, папа ничего мне не говорил. Я ему про нас не рассказывала.       — Даже не рассказывала, — хмыкает себе под нос Фушигуро, — ну да, логично, тебе и не о чем было рассказывать. Ведь между нами даже и отношений-то не было.       — Я…мне…       Мегуми поворачивает голову, выжидающе смотря на брюнетку. Акира закрывает и открывает рот, не в силах что-то произнести. А что ей сказать?! Не покидай меня? Не отпускай меня? Будь со мной, несмотря на то, что мои прикосновения причиняют тебе боль?       — Я позвал тебя, потому что официально хотел предложить встречаться, — улыбка у Мегуми поломанная, словно кто-то неумело сшил ткани. — Нобара сказала, что я тупица, тугодум и тормоз, раз до сих пор не сказал вслух. Я полагаю, уже поздно что-то говор…       — Я боюсь убить тебя.       Акира перебивает его — слова получаются обрывистыми, но сказаны столь уверенно, что она бы сама себе поверила. Но Фушигуро на ее заявление лишь приподнимает бровь, а во взгляде — ну да, не могла поубедительнее отмазку придумать?!       — Ты, что? — переспрашивает Мегуми. Ему же послышалось, да?       — Я боюсь, что могу убить тебя, — сквозь зубы говорит Акира. — И не надо так на меня смотреть. Я знаю, что говорю. Я не могу объяснить тебе все, что происходит со мной, это слишком сложно. И непонятно. Лучше покажу.       Кагами придвигается ближе, Мегуми не отстраняется. Акира сидит без движения, собираясь с духом. Ей всего лишь нужно прикоснуться, но чувство страха заставляет сидеть изваянием. Одно прикосновение, и она оборвёт нити связи между ними.       — Надеюсь, будет не так больно.       Акира тянется вперед и медленно прикасается своими губами к губам Мегуми. Широко раскрытые глаза Мегуми наблюдают за девушкой, она смотрит в ответ, цепко отслеживая реакцию. Фушигуро хочет расхохотаться, потому что ситуация максимально неловкая, но в следующую секунду все его тело прошивает волна боли. Она настолько сильная, что шаман сгибается пополам, громко и шумно дыша. Кагами отскочила, чудом не получив башкой по подбородку. Дело не в рефлексах, Акира это предвидела.       — Теперь ты понимаешь, о чем я.       Акира встает с кровати. Она бы обняла задыхающегося Мегуми, чтобы успокоить. Если бы могла.       — При других обстоятельствам я бы визжала от радости на твое предложение встречаться. Но я не могу его принять пока, — Кагами выделила последнее слово таким тоном, словно давала обещание. — Дай мне время разобраться во всем, и спроси меня еще раз.       Кагами слабо улыбнулась самой себе, подойдя к двери. Ей не хватило духа, чтобы обернуться и посмотреть на Мегуми. Фушигуро молча провожал ее взглядом. Чувство опустошения сменилось непонятной слабостью, от которой его неумолимо потянуло в сон.       — В следующий раз я точно соглашусь.       Как она может причинять боль, если внутри нее нет энергии. Пустынные коридоры навевали чувство одиночества. Тишина поглощала ее шаги. Что-то прошуршало и Акира резко обернулась. Пусто. Кагами закусила губу, сжала кулаки, собирая силы.       — Что со мной не так?!       Риторический вопрос. Но пусть и на какие-то секунды, слова разрушили тишину, и ей стало легче. Путь до кабинета казался вечным, обрывки знакомых событий заполонили голову. Кагами вспомнила тренировку на кладбище. Самую первую тренировку с Годжо. Тогда они пытались научить ее не просто не поглощать энергию проклятий, а попытаться отталкивать от себя. Научиться выстраивать своеобразный барьер. Акира нахмурилась.       «Почему я вспомнила это только сейчас?!».       Пусть и не за пару дней, но она смогла обуздать свой голод и установить контроль над проклятыми кинжалами. Если Акира научилась не пожирать их энергию, то, вполне вероятно, сможет и освоить новые приемы. Теперь, после некоего прогресса в собственном обучении, Акира стала видеть здравый смысл в идее сенсея.       Хотя, в нынешней ситуации, главная причина ее решения заключалась не в тренировках, а в желании сбежать отсюда. А если точнее, то оградить других от себя. От новой Акиры, агрессивной и опасной. От того, что медленно просыпалось внутри нее. Что бы это ни было.       «Я способна на большее. Я знаю. Я чувствую. Я смогу это победить».       — Мне просто нужна помощь, — тихо прошептала Акира самой себе. И она знала только одного человека, который был способен на это.       «Именно так я должна была сказать», — резко подумала Кагами, смотря в недовольные глаза Яги Масамичи.       Но вместо грамотных аргументов и четко заявленной позиции, шаман блеяла, словно испуганная овечка, едва связывая слова в понятные предложения. Директор молча смотрел на сжавшуюся девушку, мельком подмечая истощенный вид и нервозность. Как в движениях, так и во взгляде. Акира вздохнула и обреченно склонила голову, словно сдавалась на милость врагу.       — Я не могу контролировать себя. Только Танака-сенсей может мне помочь.       Громкий выдох со стороны мужчины. Масамичи покачал головой, и Акира уже мысленно заплакала, понимая, насколько провальной оказалась затея.       — Хорошо, назовем это волонтерской программой на Окинаве. Попрошу подготовить твои документы к завтра.       — Спасибо большое! — Кагами глубоко поклонилась, не веря в собственное счастье.       — Можешь быть свободна, — шаман направилась в сторону выхода, когда голос директора догнал ее у порога, — и, Акира, не разочаруй меня.       Кагами криво улыбнулась.       — Я бы пообещала вам, но в чем ценность обещания, если заведомо знаешь, что оно не будет выполнено?       Акира устала. Устала притворяться той, кем не является. Шаман из нее так себе, защитник тоже никакой. И пусть так же важны и намерения, а не только поступки, Кагами все равно не может изменить ход вещей.       Она не шаман. Всего лишь слабый бесполезный человек. Просто так получилось, что вместо корма, она стала хищником.       — Становится интереснее.       Сатору приседает, почти вплотную рассматривая следы ударов. Его губы растягиваются в широкой ухмылке. Кем бы Акира не была, но до мастера маскировки и королевы лжи, ей было еще расти и расти. Сатору сразу заметил отсутствие бандажа и то, как свободно двигалась ее правая рука, когда девчонка не видела, что за ней наблюдают. Это натолкнуло его на определенные мысли. Одна из них привела его сюда.       — Хм, занятненько.       Тут и там осталась кровь, окрашивая кирпичи в более темные цвета, но когда он видел сегодня Акиру в общежитии, то не заметил у нее ни одного ранения. Сатору не припоминает шаманов, которые могли бы вылечиться за такое короткое время. Ну, кроме Итадори, но он особый случай, так что пока отбросим его в сторону.       В воздухе нет ни намека на проклятую энергию. Годжо хмурится. Здесь точно была Акира, он знает, да и найденная толстовка точно принадлежит девчонке.       — Ха, твою мать, — раздосадовано тянет Сатору, покидая проулок.       Это здорово, конечно, что рутина разбавляется загадками, но не тогда, когда старейшины стоят у него за спиной и дышат в затылок. Он подозревает, что эти старпёры знают что-то, чего не знает он. И это как-то связано с Кагами. Неизвестность оседает оскоминой на языке, принося за собой разъедающее раздражение. Годжо не может проиграть узколобым старикам.