Жребий брошен

      За прошедшие месяцы в колледже Акира многое узнала о мире шаманов. Она не сидела без дела, полагаясь на остальных, в особенности на Годжо Сатору. Брюнетка пыталась самой выяснить, что же именно с ней происходит. И есть ли у этого название. Годжо давал расплывчатые ответы, которые ее не устраивали. Она не хотела об этом думать, но начала подозревать, что даже сам Сатору Годжо понятия не имеет, что же творится прямо перед его всевидящими глазами. И это не обнадеживало.       Пришлось обратиться к единственному проверенному источнику информации — к библиотеке старых храмов. Вообще, сначала Акира пыталась хоть что-то найти в интернете, но дело это оказалось гиблым. Пришлось рыться среди старинных фолиантов, вдыхая пыль. В одной из книг Кагами нашла много информации о проклятии небес. Тогда шаману показалось, что ее ситуация вполне описывается этим термином. Почти. Акира думала, что это дефектное проклятие небес, но жестокая реальность оказалась намного хуже.       Проклятие Сукуны Рёмена.       Кагами съеживается на тонкой подстилке, обхватывая себя руками. После того разговора с девчонки сняли цепи, а место шипов на шее занял обычный на вид кожаный ошейник. Непонятные знаки давали понять, что с этим аксессуаром все не так-то просто, к тому же, она постоянно чувствовала усталость — словно что-то высасывало все силы. Раны обработали: Кагами больше не чувствовала тошнотворный запах гнили, боль слегка притупилась. Маг понимала, с чем это связано — она прекратила бороться. Сил на сопротивление не осталось.       К тому же, по ощущениям прошло уже достаточно времени для того, чтобы найти ее и спасти. Но никто не приходил. Глубоко внутри поселились темные мысли — ее бросили на произвол судьбы. Наконец-то, нашли способ избавиться от проблемного шамана. Старейшины, наверно, праздник устроили. Но как только Кагами начинала задумываться о предательстве, то тут же себя обрывала. Старейшины самые первые отправились бы на ее поиски — нельзя оставлять такое смертоносное оружие в чужих руках. Для Кагами Акиры у них было подготовлено лишь два варианта — либо подчинение, либо уничтожение.       — Проклятие Сукуны Рёмена, хах, — вслух повторила девчонка, растягивая губы в сломленной улыбке.       В свое время самое ужасающее и сильное Проклятие удалось победить с помощью объединенных сил: шести глаз клана Годжо, техники десяти теней клана Зенин и манипуляции энергии клана Миямото. Так уж получилось, что предки Акиры стали решающей силой в победе над Сукуной. Благодаря невероятному контролю над энергией им удалось разделить Проклятие на множество частей, разбросав их разным уголкам страны. Это и стало основной причиной, почему прокляли именно клан Акиры. Месть Сукуны Рёмена не знала границ. Не знала пощады.       Король Проклятий выбрал довольно изощренный способ поплатиться с обидчиками — он внедрил малую часть собственной энергии в члена клана Миямото. Изначально, пытка заключалась в том, что проклятая энергия причиняла боль носителю, заставляя его сходить с ума и кончать с собой. После смерти «проклятие» переходило к ближайшему наследнику, «путешествуя» из одного тела в другое, убивая одного шамана Миямото за другим.       Но со временем энергия Сукуны преобразилась, стала превращаться в нечто более тёмное и ужасное. Она научилась поглощать ненависть и боль проклятий вокруг, подпитывая саму себя. И если раньше этот черный поток был всего лишь частичкой энергии самого шамана, то со временем стал поглощать и вытеснять ее, занимая все место внутри человека и обретая контроль. Обретая разум.       — Твоя мама была изначальным носителем, а до нее твоя бабушка. Довольно таки забавно, что в клане Миямото по большей части рождались лишь девушки. Ты же знаешь, что во многих культурах родиться женщиной означало, что в предыдущей жизни ты очень сильно согрешил. Похоже, клан Миямото проклял не только Сукуна, но и сам Бог.       Акира молча смотрела в никуда, не реагируя. Она понятия не имела, сколько дней продолжались ментальные издевательства. Кагами уже сломлена, дальше ломать некуда. Акире не говорили, что от нее хотят. И если вначале это настораживало девушку, то сейчас шаман была готова на что угодно, лишь бы прекратить пытки и выбраться из этой клетки.       — Ну, так вот, о чем я — после смерти твоей мамы ее Проклятие передалось тебе. Видишь ли, Сукуна не смог проклясть весь клан, лишь одного человека за раз. Но даже и этого хватило, чтобы клан Миямото практически перестал существовать. Проклятие сводило их с ума, заставляя покончить с собой от безысходности и нескончаемой боли. Твоя бабушка, кстати, продержалась намного дольше твоей матери. Знаешь, твоя мамка могла бы и потерпеть немного.       — Закрой рот.       Акиру хватило только на шепот. Ее мама была самым лучшим человеком на земле, не важно, что она сделала…или не сделала. Кагами могла понять Асами — жить с этой болью сложно, и не все могут продержаться так долго, как хотели бы. Первое время Кагами сама держалась довольно бодро, искренне веря, что эту непонятную болезнь можно вылечить лекарствами. Но с каждым месяцем боль становилась невыносимее, а желания жить и терпеть все меньше.       — Каково ей было умирать, зная, что она собственноручно ломает жизнь своей пятнадцатилетней дочери?!       Громко смеясь, мужчина вышел из клетки, закрывая за собой дверь. Акира провожала его пустыми глазами, на дне которых все еще пылала тихая ярость.       — До следующего раза, энергоноситель. У меня осталось еще несколько занимательных историй, которые помогут тебе понять свое предназначение.       — Третьегодки заняты тем, что ищут Акиру? Серьезно? — Кугисаки громко воскликнула, не сдержав эмоций. — Я ни в коем случае не умаляю способностей семпаев, сама видела некоторые их техники, но разве вы не должны привлечь более профессиональных шаманов для спасения Кагами? Уже выпустившихся из колледжа, — добавила чуть тише, — настоящих взрослых.       — У нас не хватает шаманов для поисков. На самом деле, у нас не хватает шаманов вообще для всего, но опустим этот момент. — Годжо пожал плечами, облокачиваясь спиной о стену. Ненапряженная поза и спокойное лицо совершенно не отражали бурю внутри мужчины.       — А вы, сенсей? Разве вы не супер-пупер шаман, который может вмиг порешать любого?! Вы же можете найти Акиру по остаткам ее энергии? Ну, или как там это делается?!       Годжо молча смотрел на буянившего Итадори, который во все стороны размахивал руками. С его губ срывались невозможные планы по спасению. Юджи распалялся, словно не замечая поникших сокомандников. Нобара и Мегуми на его речи никак не реагировали. Годжо молчал. Сказать было нечего. Внутри Кагами никогда не было проклятой энергии, поэтому она была «пустым местом» для шаманов. Словно невидимое пятно, которое не отследить. Но с того момента, как покров показался наружу, Акира перестала быть невидимой для окружающих. Годжо сразу понял, что с ней что-то не так, но что именно было внутри нее, так и оставалось загадкой. Вот только Сатору потерял след. Остатки черной энергии были в машине, но после этого — полный голяк.       Безупречный и всемогущий Сатору Годжо понятия не имеет, что делать дальше.       «И уж тем более, не знаю, что сказать этим детишкам, — Годжо перевел взгляд с дерева на не перестающего болтать Юджи. — Как мне их подбодрить?!».       Сатору не успел и слова сказать, Итадори резко подорвался на месте, хлопнув в ладоши. Нобара и Мегуми моментально воззрились на парня. От него во все стороны разбрасывалась такая сильная энергетика, что взгляды сами собой приковывались к этому широко улыбающемуся пареньку.       — Если семпаи участвуют в поиске, то и мы можем! Решено, я пойду к ней домой.       — Я не думаю, что…- Сатору попытался отговорить его.       — Я пройдусь по местам наших тусовок, — вдохновленная энтузиазмом Итадори, Нобара тоже подскочила, вскинув сжатые в кулаки руки.       — Поищу с помощью гончих, — Мегуми слабо кивнул ребятам.       — …это хорошая идея, — уныло закончил предложение Годжо, смотря вслед удаляющимся подросткам.       Они полностью проигнорировали его, вмиг подорвав учительский авторитет. Мужчина махнул рукой — он не будет их отговаривать, как и лишать надежды. Сатору осознавал, что даже если он не может найти Акиру, то этим мелким не стоит и пытаться.       Но вслух это Годжо произнести не мог.       — Знаешь, какой самый искренний смех?       Несмотря на ощутимую разницу в возрасте, Акира решила, что в данной ситуации можно и отбросить воспитание. Не хочется «выкать» человеку, который тебя похитил. Мужчина поднял голову, отрываясь от телефона.       К тому же, за столько времени Акира к нему привыкла. И он уже не пугал ее так сильно, как в первые дни. Ни резкого молчания, ни «зависания», когда мужчина просто пялился на нее пустыми глазами. Он был ее единственным собеседником, и разговоры с ним помогали не сойти с ума. Понятное дело, Акира все еще желала ему смерти, но если бы вдруг он в один день резко исчез, она бы даже забеспокоилась. Чуть-чуть.       — Какой?       — Злорадный.       Он фыркнул, покачав головой.       — Поверь мне, я совершенно не испытываю радости от твоего заключения здесь. Думаешь, мне хочется нянчиться с малолеткой? У меня есть более важные дела. А от твоего постоянного нытья уши вянут. Честное слово, еще раз разревешься — вставлю тебе кляп в рот. Захлебывайся слезами молча.       — Тогда почему бы просто не отпустить меня?       Мужчина растянул губы в улыбке, промолчав. Акира кивнула самой себе — да, хуйню спорола, бывает.       — Тогда, почему хотя бы для начала не сказать, что вы от меня хотите? Просто приходить и молча пытаться высверлить во мне дыру, точно не внесет ясности в происходящее.       — Пока рано.       — А когда будет «не рано»?       — Когда я скажу.       — Ммм, понятно. — Кагами откинулась на стенку, едва ощутимо стукнувшись головой о прохладный камень. — Можно мне помыться?       — Я тебе с утра воду приносил.       — Я хотела бы принять нормальный душ.       — А что, ведро уже не устраивает?!       Если бы человеческие эмоции были ощутимы, мужчина утонул бы в обжигающей ненависти. Сильные волны заполонили бы легкие, и Акира с удовольствием поймала бы его последний мученический взгляд прежде, чем глаза заволокло блеклой пеленой. Кагами никому еще так сильно не желала смерти, как этому человеку. И всем тем, кто стоял над ним. Всем тем, кто безжалостно отдавал приказы, не задумываясь о человеческой жизни. Всем тем, кто поместил ее в эту клетушку, словно какое-то животное.       «Было бы неплохо узнать, кто именно стоит за похищением! Вот только этот говнюк вряд ли мне что-то расскажет. — Девушка прищурилась, ведя с собой мысленный диалог. — Так, Акира, начнем с малого. Для начала, хотя бы просто имя».       — Как тебя зовут?       — Зачем тебе ненужная информация? — вопросом на вопрос. — Отбросим ненужные формальности, вежливость нам ни к чему.       — Я не из-за этикета спрашиваю. — Акира ухмыльнулась. — Просто интересно, что будет написано на могиле человека, которому я собственноручно вырву сердце.       Мужчина усмехнулся. Кагами удивленно приподняла бровь, когда вместо ожидаемой вспышки ярости, увидела в чужих глазах едва мелькнувшую искру одобрения.       — А ты забавная. Малость тупая, но забавная. Но так и быть, уж очень мне зашел твой пафосный выпад. — Мужчина поднялся с места, разминая затекшие конечности. — Я Акихико. Твой личный надзиратель. «Приятно познакомиться» говорить уже слегка поздновато, так что… — он пожал плечами, — надеюсь, сработаемся.       «Я вырву твое сердце», — мстительно подумала Акира, с запоздалым удивлением осознавая, что это ее собственные мысли. Внутренний не-ее голос умолк с того дня, как она оказалась здесь. И теперь шаман в полной мере смогла осознать, что нынешняя жажда крови принадлежала ей. Лишь ей одной.       И она ее не боялась. Наоборот, испытывала острое наслаждение, подпитывая силы. Что-то внутри нее продолжало бороться. И Акира с удовольствием осознавала, что этот гнев принадлежал не энергии Сукуны внутри. Нет, это трепыхались яркие остатки того, что в народе зовется «силой воли».       А также упорство и безграничное упрямство барана. Сравнение с животным довольно органично — потому что нынешние условия явно подходят больше дикому не зверю, а не человеку. Акира не отказалась бы отрастить парочку острых клыков и когтей. Именно благодаря им намного легче растерзать плоть.       Акира не рассказала Мегуми про приказ на ее ликвидацию. И он вполне может ее понять, почему девушка так поступила. Но ему проговорился обо всем Годжо, поэтому Фушигуро, пусть и скрепя сердце, был не против ее поездки на Окинаву. Знал бы он, к чему все приведет, не отпускал бы Акиру от себя ни на шаг — выкинул бы телефоны, запер себя и ее в комнате, ежесекундно охраняя от любой опасности.       Волки с шумом втягивают воздух. Большие лапы бесшумно скользили по земле, пушистые хвосты вытянулись по струнке. Шерсть на холке то и дело вставала дыбом, когда в зоне видимости появлялись проклятия. Гончие проходили мимо — такая мелочь не стоила их внимания. Фушигуро на автомате рассеивал проклятия, проходя через них. Они чувствовали настроение хозяина, а Мегуми видел, что все бесполезно — уши волков поникли, а хвосты поджались.       — Блять!       Фушигуро присел на ближайшую скамейку, вытащив из кармана телефон. Судя по отсутствующим уведомлениям, ребята тоже не могли похвастаться результатами. Хоть какими-нибудь. Быстро набрав сообщение, Мегуми направился к рядом находившейся кофейне. Спустя полчаса к нему присоединились ребята.       — У меня ничего, — присев за стол, Нобара хлопнула по нему ладонями. — Обошла все места, где мы тусили, но никто ее не видел.       — Дома ее тоже нет. — Итадори скорчил кислую мину на лице. — И судя по допросу, который мне устроила девушка Рюсуй-сана, я все испортил.       — В каком смысле? — нахмурился Мегуми.       — Ну… — Юджи потер затылок ладонью, неловко закашлявшись, — я, вроде как, заставил всю семью Акиры всполошиться из-за ее отсутствия.       — Что ты им сказал? — сквозь зубы процедила Нобара.       — Да ничего такого, честно! — Итадори вскинул руки в защитном жесте, рыжая нависла прямо над ним устрашающей скалой. — Просто сказал, что мы с Акирой договорились обменяться дисками, и она сказала, что заглянет домой, чтобы забрать их. Спросил, не приходила ли она в квартиру в последние дни.       — Совсем не подозрительно, ага, — Нобара потёрла лоб, словно пыталась разгладить невидимые морщины. — Сейчас точно не время для того, чтобы начать переживать еще и о том, что Рюсуй-сан узнает о пропаже своего единственного ребенка. Пусть с этим разбирается руководство колледжа. Все равно мы ничего поделать не можем.       — Если мы найдем Акиру, то и разбираться не надо будет.       — Когда найдем, — исправил Юджи Мегуми, — не «если», а «когда».       Глаза у Итадори загорелись.       — Да, точно! Когда найдем!       — Почему я?! — Акира тихо выдохнула в пустоту. Девушка уже сбилась со счета, сколько раз задавала этот вопрос самой себе за все дни заключения. Она — Кагами Акира, дочь Кагами Рюсуя, наследница империи Кагами. В ней кровь отца, и то, что какие-то там Миямото постарались в прошлом, не значит, что ее судьба уже заранее была предопределена.       Она должна была на отлично окончить школу, поступить в токийский университет, готовиться к тому, чтобы встать во главе компании. Выйти замуж за того, кого одобрит подберёт отец. От последней мысли Акиры вздрогнула. Слишком рановато такие мысли для столь юной девушки, но она не могла представить на месте своего супруга хоть кого-то, кроме Мегуми. Кагами закусила губу, сдерживая слезы. Мегуми. Юджи, Нобара, отец и даже Сатору Годжо. Акира сейчас отдала бы все на свете, лишь бы увидеть их. Она так нормально с ними не попрощалась. Подозрения о собственной смерти смутной поступью подкрадывались из-за спины, стуча длинными когтями по полу.       «Я так и не попрощалась. Поругалась с папой, не помирилась с Нобарой. Разорвала отношения с Мегуми».       Акира сделала все возможное, чтобы почти у каждого близкого ей человека, остались о ней самые ужасные последние впечатления. Кагами с громким вздохом переворачивается на другой бок. Лунный свет разбавляет полумрак, в дальнем конце что-то вспыхивает красноватыми искрами. Брюнетка прищуривается, напрягая зрение. Темно-бордовые, в темноте почти черные цветы. Шаман раскрывает глаза, когда до носа доходит едва уловимый цветочный шлейф.       Акира вдыхает знакомый запах цветов. Цветы тусклые, не привлекающие к себе внимание. Но стоит остаться рядом с ними подольше, рискуешь задохнуться от их тяжелого аромата. Кагами догадывалась, что это были совсем не обычные растения: что-то такое она уже видела в доме Танаки-сана, наколдованное лично им самим. Девушка поспешила перевернуться к стенке лицом и прикрыть нос рукавом. Один раз ей уже пришлось пострадать от барьера учителя, она не хотела знать, что с ней сделают цветочки. По крайней мере, теперь Акира могла приписать слабость в теле действию этих красноватых бутонов.       — Танака-сан, мне бы очень пригодилось сейчас ваше мужество. Или кинжалы. — Акира кивает самой себе, — да, кинжалы были бы сейчас в самый раз.       В голове полная неразбериха. Мысли проносятся одна за другой, наскакивают друг на друга, наслаиваются, отчего в висках начинает стучать. На глаза Акиры наворачиваются слезы, когда голову вновь заполоняют мысли об отце. В очередной раз маг терзает себя за ту вспышку ярости. Сейчас она готова на все: даже согласна переступить через себя и извиниться перед Кирин. И не просто извиниться, а принять ее в семью, перестав мучить и отца, и Фудзимото. Акира готова на что угодно, лишь бы оказаться дома, в окружении родных людей.       Людей, которые не думают о том, чтобы убить ее, или использовать.       — Почему я?! — снова повторила брюнетка в пустоту.       — Способности у шаманов обычно просыпаются в возрасте от 4 до 6 лет. С этого возраста они начинают привыкать к окружающей действительности, учатся клановым техникам и постепенно смиряются со своей ролью в этом мире. Интересно, что было бы с тобой, если бы эта сила проснулась еще в детстве?       Акира вздрогнула, когда голос Акихико разнесся по всему помещению. Она никак не привыкнет к его бесшумному появлению. Медленно повернулась и приподнялась, смотря на садящегося прямо напротив камеры мужчину. Тот подтолкнул к ней тарелку с онигири, но шаман поморщилась в ответ. В последние дни ее тошнит от еды.       «Интересно, он слышал, что я говорила?!».       — Глупо задавать вопросы наподобие «почему я?», «за что мне это все?», — мужчина нарочито писклявил, воздев руки к потолку. Акира скривилась, она говорит совершенно не так. — Просто привыкни и смирись со всем, что тебе подбрасывает вселенная. Твое происхождение пишет твою историю, все уже давно решено.       «Значит, слышал. Мудозвон с отличным слухом».       — У меня не было времени, чтобы привыкнуть. Я росла обычным ребенком, который не видел ужасов — ни растерзанных тел, ни отвратные рожи проклятий. И уж точно моя кровь не пишет мою судьбу — я вправе поступать так, как хочу. И я уж точно не хочу сидеть в этой гребаной темнице и быть твоей пленницей просто потому, что в моих жилах течет кровь Миямото и я кому-то что-то там обязана.       Акихико цокнул языком, Акира моментально взъярилась от этого звука.       — А вообще, почему бы вам всем не пойти нахер, а? Особенно тем, кто стоит над тобой. Спрятались, словно трусливые крысы, и лишь одного тебя отправляют ко мне! Знаешь, кто ты?! Ты их сучка!       — Градус тона понизь, — мужчина поднялся, угрожающе нависнув над подошедшей ближе девушкой. Металлические решетки встали между ними преградой.       — Понижу, но тон не поменяю, — сорвавшимся голосом вскрикнула Акира, отдаленно ощутив приближающуюся истерику.       Акихико поморщился. Акира взбесилась еще больше. Ее разрывало от гнева, от желания растерзать этого мужчину и острой жалости к самой себе. К сожалению, последнее победило, поэтому девушка позорно расплакалась, вытирая слезы грязным рукавом.       — Ой блять, пошло все нахуй, я на твои истерики не подписывался.       Акихико раздраженно всплеснул руками, резко подорвавшись с места и оставив громко рыдающую девушку одну. На сегодня он закончил.       Пройдя в центр зала, Акихико сдержался от того, чтобы в очередной раз не закатить глаза. Расставленные по кругу свечи должны были не только разгонять темноту, но и добавлять таинственности и антуража, вот только, по его скромному мнению, выглядело все тривиально и дешево. Ну, в самом деле, нынче 21 век — век технологий и электричества, блять. Почему нельзя проводить собрания клана в бизнес-центре или, на худой конец, хотя бы просто в ресторане собраться, чтобы заодно и пожрать.       Мужчина опустился на согнутое колено, наклонив голову вперед. Его доклад про Акиру занял не больше пяти минут, зато последующее обсуждение вылилось в жаркий спор на целых полчаса. Ему все это время пришлось стоять в скрюченном положении.       «Ебанные традиции. Ебанный клан со своими ебучими правилами», — уныло матерился мужчина, мечтая о том, чтобы встать и размять затекшие мышцы.       — Несмотря на то, что со смерти Кагами Асами прошло чуть больше года, девчонка накопила недостаточно энергии. Тот мальчишка из клана Зенин, по моим сведениям, помогал ей избавляться от лишнего.       — Это всего лишь небольшие крупицы, что просачивались наружу. Не вижу в этом что-то серьёзного.       — Когда придет время, ты увидишь, насколько даже эта мелочь важна. Необходимо заполнить все то, что она потеряла. И даже больше.       — Не будем забывать про лоскутное Проклятие, которое повредило сосуд. Барьер готов, осталось только внедрить его в девчонку и можно приниматься за следующий пункт.       — То самое?       — Да, пора выпустить Кагами Акиру погулять.       Акихико краем глаза увидел едва заметный кивок. Он поднялся с колен, выпрямившись в тугую упругую струну. Мысленно мужчина усмехался. Наконец-то, ему уже и самому осточертело постоянно торчать в плохо проветриваемой темнице. Да и девчонке полезно подышать свежим воздухом — глядишь, и ныть перестать. У него от этой пигалицы голова раскалывается, впору и самому расплакаться.       — Мы не можем упустить своего шанса. Именно Проклятие Акиры самое сильное за всю историю клана Миямото, потому что девчонка постоянно контактировала с источником, с прародителем — с Сукуной, пусть тот и находится в теле Итадори Юджи. Этого оказалось достаточно, чтобы она впитала большую часть той разрушительной силы, что когда-то пыталась истребить человечество.       — Акихико, подготовь девчонку. Уже сегодня мы поставим барьер, а потом проведем испытания в полевых условиях.       Нанами смотрит на глупо улыбающуюся Акиру, едва заметно хмурится, поправляя очки. На что рассчитывал Годжо, спихивая на него это недоразумение?       — Скажу честно, я не признаю тебя полноценным шаманом…       — Да я сама себя не признаю, — беспечно отмахнулась Акира, даже не обидевшись.       Кенто запнулся, рассчитывая произнести пафосную речь, которая в свое время оказала достаточное влияние на Итадори. Но если Юджи решил доказать свою полезность и опровергнуть слова Нанамина, то Кагами лишь беззаботно пожала плечами. Своей несерьезностью мужчине она напомнила Сатору, о чем он не преминул сказать.       — Буээээ, — Акира изобразила рвоту, — я похожа на Годжо-сенсея?! За что вы так со мной?!       Акира медленно просыпается. Удивленно таращится в потолок, не понимая, почему во сне ей вспомнилось именно этот момент.       «Хотела бы я знать, что пытается сказать мне подсознание, — Кагами тихо хмыкает, приподнимаясь и опираясь рукой на постель. — То, что я неполноценная? Или похожа на извращенца-сенсея? Кстати, где он ходит?!».       Акира резко и прерывисто вздыхает, внезапно вспоминая, где она находится. Сон был таким ярким и радостным, что при пробуждении она забыла, что ее похитили, и она уже пару недель находится неизвестно где.       — Я не помню, как заснула. — Кагами морщится, острая боль пронзила затылок. — Последнее, что делала, это ела клубничный торт.       Рот кривится в некрасивой улыбке. Ну, конечно, а она-то думала, с какого перепугу ее угостили сладким. Девушка не успела и половины съесть, как ее начало клонить в сон. Акира встала с кровати и стала осматривать себя — кровоточащих ран не было, никаких повреждений или надписей на теле. Ничего такого, что могло свидетельствовать о внешнем вмешательстве. Кагами прикрыла глаза, мысленно сканируя себя, но ничего необычного не почувствовала.       — Зачем было меня усыплять?!       — Чтобы ты спросила.       Акира подскочила на месте. Она никогда не привыкнет к бесшумному подкрадыванию. Кагами смотрела на серьёзного Акихико и пыталась почувствовать хоть что-то, кроме безразличия. Логичным решением было бы насторожиться после того, как тебя усыпили, а теперь молча высверливают дырку, но Кагами после сна ощущала себя высушенным до дна сосудом, в котором не осталось ни капли сил.       — Ты спрашивала, когда можно будет прогуляться. Что ж, поздравляю, этот день настал.       — Я уже и не хочу. Посижу здесь.       Акихико приглушенно матерится, с нескрываемой злостью заходя в темницу и дергая девчонку за локоть. Кагами почти падает, но мужчина придерживает ее, не особо церемонясь — на нежной коже точно останутся синяки. Акихико вытаскивает поводок и застегивает его на шее девчонки. Безразличие Акиры сменяется бурлящим гневом. Какого черта? Она не собака, чтобы сажать на веревку!       — Поводок?! Серьёзно?! Блять, какими еще способами вы решили меня унизить?       — Что-то ты в последнее время много материться начала. Мне это не нравится.       — Ты мне не отец, чтобы воспитывать, так что завали ебало. — Акира едко улыбнулась. — Пожалуйста.       Она едва устояла на ногах, согнувшись пополам. Щека моментально покраснела. Кагами затравленно посмотрела на мужчину, облизав разбитую губу и сплюнув кровь. Акихико растянул губы в ехидной улыбке.       — Вот именно, я тебе не всепрощающий понимающий отец. Мне не говорили, что нужно держать твою милую мордашку в целости и сохранности. Так что не раздражай меня по пустякам, отхуярю так, что мама родная не узнает. Ой, прости! — мужчина наигранно прикрыл рот рукой, — у тебя же нет мамы.       Акира оскалилась, кровь ярко выделялась на белых зубах.       — Как только мне выпадет шанс, я убью тебя.       — Да-да, я уже понял, можешь больше не повторять. — Акихико потянул девчонку за поводок, заставляя подняться. — Советую тебе бездумно не разбрасываться словами. Не грози, если не можешь исполнить — это демонстрация слабости.       Она не видит дороги — Акихико набросил ей мешок на голову, а руки связали. Словно пленник, которого ведут на казнь. Акира поежилась от этой ассоциации. Камень под ногами сменяется землей, потом травой, потом снова землей. Даже сквозь пыльную ткань она ощущает холодный ветер. Попытавшись вдохнуть полной грудью, закашлялась.       — Всё, пришли, располагайся!       Мешок с головы стянули, руки развязали. Акира заморгала от яркого солнечного света и неосознанно улыбнулась во весь рот, ощущая свежий воздух, моментально заполнивший тело кислородом. Приступ эйфории окатил с головой.       — Надень. Специально для тебя сделали, твои потерялись.       Акихико насильно всучил девчонке предмет в руки, пока сама Кагами озиралась по сторонам, скользя взглядом по местности. Плохое предчувствие накатило волной. Акира посмотрела на очки в своих руках, потом на надгробия по обеим сторонам от нее.       — Нет-нет-нет! — зашептала Кагами, стиснув очки в руках. Жесткие крепления впились в пальцы. Они совсем не походили на ее магические очки со стильным дизайном и мягкой кожей.       Моментальное озарение. Акира отшатнулась, развернулась, чтобы убежать, но Акихико так сильно дернул за поводок, что девчонка повалилась на землю, с громким выдохом ударившись спиной о твердую землю. Этот удар выбил из легких весь воздух. Слезы выступили на глазах.       — Не советую тебе попытаться сделать это снова. Интересно, если я отрублю тебе ногу, она отрастет?       — Нет, я не хочу это делать! Я не хочу питаться, — Акира вздрогнула от последнего слова.       Она до сих пор отчетливо помнит ту боль, которая следует за поглощением проклятий. Акихико достает из кармана свернутый комок ткани. Превозмогая боль, Кагами встает, упираясь руками в колени. Шея ноет — при ударе веревка сдавила так сильно, что рисковала сломать ей шею, или удавить. Акира думала, что она более ценный экземпляр, но теперь действительно начала бояться за себя. Или за сохранность конечностей.       — Что это такое? — она кивнула на сверток в руках мужчины.       — Палец Сукуны, надо же как-то приманить проклятия. У тебя сегодня по расписанию плотный обед.       — Не надо, пожалуйста.       — Надевай очки, Акира, не заставляй меня повторять.       Акира лежит на земле, раскинув руки в стороны. Неподалёку стоящий Акихико матерится во весь голос, пытаясь оттереть рвоту Кагами, которая попала на его одежду. Кагами прикрывает глаза. Будь у нее силы, она бы рассмеялась в голос, что смогла досадить мужчине. Но после многократного поглощения десятков проклятий и вывернутого наизнанку желудка, сил совершенно не осталось. Даже позлорадствовать не может.       Кагами открывает глаза и смотрит на небо, ощущая под собой прохладу земли. Ее озаряет. Несмотря на то, что боль в последние месяцы отпустила, голод никуда не делся. Наоборот, усилился, просто не причинял боли. Мелькал где-то на периферии, не причиняя неудобства. Акира нахмурилась. Творится что-то странное. Впору бы успокоиться. Ну, голод и голод — боли же нет, следовало бы расслабиться, а не загоняться по этому поводу. Но Акира не может, ей это кажется даже не странным, пугающим. Словно затишье перед бурей. Она вспоминает, что нечто подобное ощущала тогда, в лесу, после возникновения черного покрова.       — Ни боли, ни аппетита к обычной еде, — Акира шепчет себе под нос, мысленно прокручивая в голове все, что происходило с ней с момента тренировок на Окинаве. От мысленного монолога ее отвлекает Акихико. Кагами недовольно морщится, потеряв нить размышлений. Несмотря на ситуацию, иногда она забывает, что находится в плену.       — Вставай, Кагами, нужно возвращаться.       — От тебя воняет блевотой.       — Я тебя сейчас…       — Близко не подходи, а то меня снова вырвет.       Акихико морщится, шумно вздыхает и выдыхает, пытаясь успокоиться. Одни лишь боги знают, как он временами хочет удавить эту девчонку. Акира полностью истощена, едва стоит на ногах, шатаясь в разные стороны, но в ее глазах столько протеста, что он мечтает о том дне, когда сможет увидеть, как девчонка сломается. Полностью.       Мужчина кидает к ее ногам снятый до этого поводок. Кагами смотрит на веревку с омерзением, сжав пальцы в кулаки.       — Отныне, Акира, ты цепной пес. Не более. Так что сиди смирно и не тявкай.       Так продолжается несколько недель. Очередное поглощение проклятий заканчивается очередным всплеском боли, который сводит Акиру с ума. Она лежит в своей камере, борясь с приступами тошноты и желанием умереть. Ее тело едва справляется с тем, что ей приходится переживать после каждого сеанса «наполнения».       Иногда она выныривает из этого вихря, хватаясь за счастливые воспоминания о близких людях. Только они держат Акиру на плаву.       Тебе нужно принять свою истинную природу. Прими свой дар и перестань отрицать свою сущность.       Слова Годжо-сенсея доносится сквозь пелену тумана. Она бы приняла свой дар, если бы он не грозился ее убить. Легко ему говорить о чем-то, что находится вне зоны его понимания.       — Я надеюсь, ты не собираешь покончить с собой, а, пигалица?       Голос Акихико выводит ее из темного потока мыслей в оглушающую реальность. Акира смаргивает, вытирая с лица слой липкого холодного пота.       — Я тут недавно размышлял про тебя и твою семью. Люди не должны видеть проклятия, чтобы сохранить рассудок. Вполне возможно, что твоя мама просто не справилась с тем…       — Что видела вокруг, — перебила его Акира, уставившись вперед пустыми глазами. Она и сама неоднократно задумывалась об этом. Если бы магическое сообщество нашло её раньше, если бы только они помогли ей, то сейчас бы Асами находилась рядом с ней: поддерживая, помогая справиться со всем, просто любя.       «Нет, хватит рассуждать об этом!» — Кагами так сильно замотала головой, что позвонки в шее хрустнули.       — И совершенно ничего об этом тебе не сказала. Как думаешь, почему? — Акихико подбросил теннисный мяч, ловко поймав его правой рукой. Акира заметила, что ему постоянно нужно что-то вертеть или держать, то и дело растягивая губы в мимолетных полуулыбках-полуусмешках. Совсем не подходит хладнокровному киллеру, который должен стоять по стойке смирно с каменными лицом.       — Она пыталась уберечь меня.       — От чего? От самой себя и безумия, которое в ней бушевало?!       — Нет, оберегала меня от настоящего зла. Лгала мне, чтобы я была обычным подростком, для которого самым страшным считается получить незачет по предмету в школе или разбить чужую машину, — Акира слабо усмехнулась от воспоминаний. — Чтобы я ложилась спать, ощущая себя в безопасности, чтобы никогда не познала обратную сторону этого мира. И я совсем не виню маму за эту ложь.       — И за то, что она сдалась так быстро и легко?       Акира молчала пару долгих минут, не моргая смотря перед собой. Ответ дался тяжело, зато честно.       — И за это я ее тоже не виню.       — Ее могли бы спасти, если бы постарались. Да тот же самый Сатору Годжо, который когда-то нашел тебя. Не задумывалась об этом? А если бы старейшины не были бы упертыми консервативными козлами, то они бы вместе с Годжо смогли бы найти способ избавить твою маму от проклятия.       Его слова звучали глухо. Акира смотрела перед собой, не мигая. Боль утраты формировалась в нечто более ужасное, смешиваясь с физической болью, чувством страха и глухой яростью.       Мою маму могли спасти.       — Ой, кстати, забавный случай. Мне очень повезло — однажды Сатору Годжо раскрыл мое присутствие, но в тот момент был занят тем, что студентка умирала на его руках. Помнишь, тот день на кладбище? Ух, ну и зрелище конечно было. У меня сердце разрывалось от твоих леденящих кровь криков.       Акира стиснула зубы. Они действительно следили за ней с самого начала. Кагами боялась старейшин и их «указа на ликвидацию», поэтому совершенно не думала, что опасность придет не просто от единичных шаманов, от целого клана.       Она догадывалась, что за всем этим стоит некий влиятельный клан, судя по редким упоминания Акихико. Но кто они, и что от нее хотели — все еще оставалось загадкой.       — И что же это за сильнейший шаман, который не может отыскать свою подопечную?       И снова этот издевательский хохот. Дверь за Акихико закрывается, оставляя Акиру наедине с собственными мыслями. Они разъедают. Густыми каплями кислота попадает на душу, оставляя огромные дыры.       Человек, у которого отняли свободу, обязательно станет кого-нибудь ненавидеть. Список у Акиры получился длинным, и возглавлял его Сатору Годжо.       Не пришел, бросил. Не спас.       Нескончаемой мантрой в голове, кровью во рту. И пылающей ненавистью в горящих глазах.