Лед

Сакура чувствовала неприятный холод, то ли от каменного забора, к которому была прижата, то ли от мужчины. Лишь горячее жесткое дыхание в лицо отвлекало ее. — Саске, пусти, — попыталась выбраться девушка из цепких рук. Она думала лишь о том, как странно вдруг ощутить его так близко к своему телу. Она уже не подросток и прекрасно понимала чем это может кончится. Но хотелось ли ей этого? — Не пущу, — парень положил свою ладонь на талию девушки, оперевшись другой в кирпичи около головы Сакуры, — скажи мне на милость, как у такой глупенькой, бестолковой девчонки может быть такое красивое тело? Хотел бы я посмотреть на него без всей этой шелухи. — Эй, я все понимаю, саке в голову ударило, но держи свои руки в другом месте — девушка подняла свою руку, пытаясь оттолкнуть Саске, но ее ладонь уперлась в грудь будто в неподвижную массивную глыбу. Казалось, даже самый сильный удар не способен был сдвинуть его с места. Почему-то всегда добрая, отзывчивая Сакура смотрела на свою любовь, или если точнее сказать, бывшую любовь с презрением и злобой. Неужели этот человек может опуститься до такого? — Еще раз говорю, пусти, я всего лишь шла домой. — Не смеши меня, домой через мое поместье? Твой дом совершенно в другой стороне. Просто признайся, ты хотела меня увидеть. Ты же всю жизнь за мной бегаешь, а сейчас пытаешься улизнуть? — рука Саске скользнула вниз на бедро, — я не обращал на тебя внимания, ты назойливая розововолосая, но с каждым годом твое тело совершенствовалось, оно стало таким женственным, признаюсь, иногда я даже стал заглядываться на него. Теперь моя цель взять его. Но не подумай лишнего, ты мне не нужна. — Тебе голову снесло алкоголем? В жизни бы тебя не видеть. Пусти, говорю, идиот. — Я думал все будет проще, куда делась твоя податливость? Ты же всегда делала то, что я скажу, — вторая рука Саске мягко легла на шею Сакуре, — ну ничего, так даже интереснее. Первая рука переместилась с бедра Сакуры на низ ее живота и начала ползти вниз. Девушка вздрогнула, понимая, что не может своей силой оттолкнуть парня и убежать. В ее глазах промелькнули детские воспоминания о Саске, первые задания, война, все, что было с ним связано. С ресниц начали стекать соленые капли. Она не хотела плакать, скорее горечь бессилия и нарастающий ком в горле заставили ее. — Ну не надо, ты такая красивая, не порть свое личико, — Саске приблизился к лицу девушки, и слизнул с ее щеки дорожку слез. На секунду отпрянув, он прислонился своими губами к губам Сакуры и закусил ее нижнюю губу, отчего девушке пришлось приоткрыть рот. Воспользовавшись этим моментом Саске углубил поцелуй превращая его в извращённый спектакль эмоций, — соль и сладость, сногсшибательное сочетание, Сакура. Девушка не могла ничего сказать и уж тем более сделать, ей оставалось лишь отдать тело не контролирующему себя шиноби. Невероятно, сильнейшая после Цунаде куноичи, убившая немалое количество врагов, наносящая удары по земле разнося породы на сотни километров вглубь, она не могла ничего сделать с обычным парнем из Конохи. Ее зеленые яркие глаза меркли на фоне прикосновений Саске. Как он залез под ее юбку, она помнила смутно, лишь противные ласки иногда заставляли Сакуру смотреть на него с неким дикарством. В мыслях проносились вопросы один за другим, на которые мозг и тело не давали ответов. Слишком запутанная ситуация. Предпоследний раз девушка отвлеклась от мыслей когда Саске схватил ее за плечи, развернул лицом к стене, растолкал ноги коленом. Не сказать, что действия молодого человека были грубыми, но приятными их точно было сложно назвать. — Ты ведь еще девочка, золотце? — Саске скользнул левой рукой по входу во влагалище, вводя в него палец, а правой обхватил талию максимально прижав Сакуру к себе, — ну ладно, это не важно, все равно скоро не станешь.

***

На улице благодать, ночной ветер раздувает серебряные волосы Хокаге. Компания разбежалась около часа назад, хотя уже давно за полночь, но ему все еще не спалось. Лучшим выходом Хатаке нашел прогулку по тишине Конохи. Усевшись на скамейку в парке он долго вспоминал яркие глаза, шелковые волосы, пылкий, но добрый характер бывшей ученицы. Ему думалось, как же все-таки неправильно питать симпатию к Сакуре, но что было скрывать, он, уже почти старик, так наивно верил и думал, как сможет признаться ей в любви. Забавный. Но из головы она не выходила. Он понял это когда она спасла Какаши на финальной битве Четвертой Мировой, влив остатки своей чакры в его тело, чтобы только он остался жив и смог защищаться сам и защищать друзей. От истощения она лишь улыбнулась ему и упала в небытие. Как же он волновался, пока врачи деревни не привели ее в сознание. Тогда она улыбнулась как на поле битвы и сказала лишь два слова: — Мы смогли?