Бег времени. Тысяча семьсот.

Правила везде одни, и правила эти просты: никому не доверяй, будь настороже, а если придет беда, то бей первым и бей сильно. Бернард Корнуэлл. Тигр стрелка Шарпа Миссис Дженкинс - женщина с невероятно добрым сердцем и выдержкой горного льва. Она умудрялась приживаться абсолютно везде, где бы она ни была и при этом не сходить с ума от тайн и важности окружающих ее людей. И при этом она прекрасно умела хранить эти самые тайны не хуже самого Форт Нокса и с таким талантом ко лжи, ей уже давно нужно было выступать на Бродвее. Но, тем не менее, она была здесь – в центре Темпла и шла мне навстречу, широко раскинув руки, и спустя секунды обняла меня так крепко, словно готова была выдавить мне все ребра. - Как же я по тебе соскучилась! – сказала она, так и не отпуская меня. Я же в ответ ухмыльнулась. - Не утрируй, Джуди. Всего пара месяцев. Как и всякая женщина, воспитанная в чопорных условиях Англии, она всегда таскала с собой носовой платок, от того и сейчас вытирала им слезы, стараясь не повредить макияж. - Это для тебя, чертовка, пара месяцев – все равно, что пару раз моргнуть, - она легонько ударила меня по плечу, а я рассмеялась, удивляясь, как Джудит еще не потеряла свое чувство юмора в этом царстве угрюмости. В частности же, не переняла у Фалька де Виллера способность создавать такой важный вид, будто только что стала президентом Соединенных Штатов Америки. - Это не справедливо! – я прошла мимо нее, чтобы спрятаться от ненужных взглядов вечно снующих туда-сюда адептов. Ее личный кабинет находился как раз рядом. Если, конечно, маленькое помещенье, с одним маленьким окном вообще как-то можно называть кабинетом. Стол, два шкафа да пара стульев. Спартанские условия. - Вы все обвиняете меня в том, что я перестала считать года, как будто я могу это как-то контролировать. Глядишь, еще немного и Гидеон подаст на меня в суд за старперство. Я села на, наверное, самый неудобный стул на свете, как будто рассчитанный на то, чтобы посетитель как можно быстрее ушел, закинула ногу на ногу и улыбнулась закрывающей дверь миссис Дженкинс. - Дай ему время. Мальчик совсем запутался, - она пожала плечами и села на свой стул. Наверное, в сто раз удобнее, чем мой. И меня бесил даже не этот факт, а то, что я была настолько зла на мир, что в такой важный момент думала о стульях, а не о том, что же мне делать дальше с планом, который провалился в тот момент, когда я увидела Гидеона. - Я просто разучилась правильно рассуждать. Разучилась видеть столь простые вещи. Что солнце садится на Западе, а предательства не так просто прощаются. Что весна следует за зимой, а обычное «прости» не вернет доверие. - Ты просто чокнутая, смирись с этим, - рассмеялась в ответ Джудит, задевая, однако, за живое. Может, я и вправду сошла с ума за все те годы, что я провела вне своего мира? Может все эти повороты времени, когда я могла оказаться в одном и том же месте трижды за секунду, что-то повредили в моем разуме? Почему все так сложно, когда должно было проще некуда? - Что было нужно Сен-Жермену? – спросила она, разливая чай по чашкам. Жасминовый, мой любимый. Самое лучшее успокоительное в мире. - Он еще с Болгарии о чем-то догадывался, наше вчерашнее исчезновение подлило масло в огонь. Или Уитмен просто настолько стал отчаиваться, что никогда не сможет меня достигнуть, что не замечал, как спотыкался на ровном месте. Убить семнадцатилетнюю девчонку оказалось столь сложно! Бедный-бедный, мистер Уитмен. - Скорее он налил в кипящее масло воды, и теперь нам будет легче его уничтожить, - ответила Джудит, передвигая чашку чая ко мне. А я посмотрела на нее, пытаясь понять, когда же эта маленькая девочка стала такой мудрой женщиной. Я встретила ее, когда ей было двенадцать. Смышленая, задорная, она спорила с водителем кэба, который обвинял ее в том, что она выбежала на дорогу на красный свет, хотя самого его качало из стороны в сторону от легкого опьянения. С моей помощью, нам удалось отправить его за решетку, чем спасли немало жизней. Но в тот момент, я еще не знала, кем она станет в будущем. Просто заботилась о ней, пока ее родители делили свое имущество, разводясь и уезжая на разные берега Темзы. Заботилась и тогда, когда она поступила в университет, чтобы выучиться на полицейского, а затем познакомилась со своим мужем. Мне было не в тягость, к тому же она оказалась верным и хорошим другом. Но время меняло ее, и я долго старалась вспомнить, где же я ее видела. Пока она окончательно не стала похожа на ту миссис Дженкинс, которую я знала еще в шестнадцатилетнем возрасте. Волею судьбы, оказалось, что именно я устроила ее в Темпл на роль секретаря, а она стала прекрасным шпионом, которого так прискорбно потерял Скотланд-Ярд. - Не знаю, смогу ли я это сделать без Гидеона. Но он не подпускает меня к себе! И самое противное то, что это я – я! – забыла, каково это, когда тебя предают. Я оставила его ровно 254 года назад, в то время как для него – это всего лишь день. Я скрестила руки на груди, забывая обо всех проблемах. Как же было сложно на чем-то сосредоточиться, когда человек, которого ты любишь, видит в тебе лишь монстра. Уитмен строил планы моего уничтожения, стараясь быть быстрее морщин на его лице, а я сидела и страдала от любви к человеку, которого сама же и упустила. - Я все же уверена, что он поймет. Гидеон де Виллер – умный мальчик. Я видела его тогда. В тот момент, когда он отправил тебя в прошлое. Такая любовь, как та, что он испытывает к тебе, способна перенести абсолютно все. - Твои слова да Богу в уши. Да и Гидеону, который старался жить без меня, разрушая свою жизнь на развратных вечеринках. Тот факт, что он был там с кем-то, что что-то все-таки произошло, заставлял меня трястись от гнева и в то же время желать успокоение. Забиться бы в угол и рыдать. - Все будет. Не забывай о нашей главной цели – разоблачить Сен-Жермена. Ей-богу, иногда мне кажется, будто это мне 271 год! Действительно, ощущение, будто мне и вправду до сих пор шестнадцать лет. Я впервые захожу в Темпл, трясясь от страха, надеясь, что все – это глупая шутка. Если быть честной, то мне до сих пор хотелось, чтобы тогда на моем месте оказалась Шарлотта. Лишь мысль о Бенедикте и Гидеоне возвращала меня к моей реальности. - И ты туда же, - пробурчала я, глядя на причудливый узор паркета. Будто бы возраст имеет значение в любовных делах. Поглядела бы я на вас, когда вы уже воспитали детей и внуков, состарились вместе с мужем или женой, а потом, медленно, будто просыпаясь от долгого сна – от комы, в которую впали, когда умер смысл вашей жизни, резко начали молодеть, с удивлением глядя на отражение в зеркале. Морщины разглаживались, тело оживало, возвращая былую юность, и душа становилась больше, чем сам мир. - Ты обещал меня не бросать, - умоляла я, сильнее сжимая ладонь горячую ладонь Бенедикта, - Ты обещал. Он лежал на кровати, бледный, как равнодушная к горю, луна. Синяки под глазами, выпирающие скулы и медленно утекающая жизнь в горящих глазах. - Ты такая красивая, - шептал он, еле-еле, почти не слышно. Почти не приходя в сознание. И даже мои рыдания, громкие, разрывающие душу, вся горечь, что могла разбудить весь мир, не могли вернуть мне его великий дух. Дух жизни. Дух Моего Мужа. Ему было всего сорок девять. Все так же прекрасный, невероятный мужчина, который когда-то спас мою жалкую судьбу, который стал для меня и Адом, и Эдемом. Весь смысл, что я копила в душе. И эта чертова смерть. Мой Рагнарек. Падение Богов и ожидание страшного суда. - Ты должен бороться, ты обязан, Бенедикт! – я почти кричала, пугая утренних птиц, пока солнце едва проникало сквозь шторы, и он смотрел на меня так, как он всегда это делал – с любовью, которую невозможно понять, не прожив столько лет. - Прощай, любовь моя, - прошептал он, и рука его стала безвольной. Все еще в моей ладони, но совершенно не со мной. Где-то там, куда меня не пустили, как прокаженную, как недостойную. Рука опустилась, захваченная холодом ладони, что когда-то обжигала меня своим огнем. И эти черные глаза, что смотрели на меня с задором, теперь смотрели сквозь, куда-то туда, где я не могла поймать его восхищенный и полный любви взгляд. От того, я просто легла рядом, обнимая такое родное, но теперь такое чужое тело, теряя последние крупицы разума. И холод этой жизни убил меня, как когда-то убил и его. Ведь смысл был в одном. Или вместе. Или никак. -Гвендолин! Я слышала голос, но не понимала. Потому что лишь он мог звать меня в такие минуты забытья. Он ловил меня, когда я падала. - Гвендолин! Я подняла взгляд и увидела удивленную Джудит, что смотрела на меня с немым упреком, не совсем понимая, что же заставило меня так уйти в себя. Никто, кроме меня, не знал, как тяжело возвращаться к жизни, когда ты умираешь и смотришь на свое мертвое тело со стороны. И это не смотря на то, что умирать можно душевно. День за днем. - Прости, - ответила я и залпом выпила свой чай, даже не обращая внимания, что горло горело от горячей жидкости, - Такое случается. - Я знаю, - кивнула она, все так же обеспокоенно не отрывая от меня взгляда. Пожалуйста, прекрати. Просто давай вернемся к прежнему разговору. Я не выдержу, если сегодня буду вспоминать о нем. Пожалуйста. Я мысленно умоляла ее отвести взгляд в сторону. И она действительно сделала это. - Вы поменяли хронограф? – просто спросила я, закрывая воспоминания на замок. Мне туда дорога запрещена. Пока жизнь моя не вернется в нормальное русло. И я не перестану жалеть об утерянном, потому что найду того, кто будет держать меня за руку, пока будет рушиться Олимп. - Да, мы обо всем позаботились. Что ж, хоть что-то в моей жизни было стабильно. Когда я отдавала приказы – они обязательно выполнялись. Что совсем не радовало, учитывая, что те, кому я их отдавала, были моими единственными друзьями. Пока я не вернулась в свой мир. - Что ж, значит, мы можем спокойно отправиться в прошлое и затолкать Сен-Жермену его бессмертие по самый кишечник. Я встала из-за стола и, бросив на жесткий стул последний взгляд, отвернулась к двери, уже на ходу советуя моей дорогой Джуди поменять мебель в ее маленькой коморке. В конце концов, я уже купила весь Темпл от лица своей компании DroffNeb, что стоили обычные куски дерева?