The risk I took was calculated, but man, am I bad at math

Вернуться в Сеул приятно. Сокджин встречает его радостным лицом и стопкой блинчиков с бананом на завтрак; в комнате прибрано, все вещи ровно на тех же местах, где до этого. — И как тебе твой новый сосед? — спрашивает Юнги, набивая рот и отхлебывая кофе из своей кружки. — Ну, вообще знаешь, он криповый немножко, — Сокджин смотрит на него задумчиво. — Ты тоже иногда криповый. — У меня нет слов, Юнги, ты только вернулся в родной дом и начинаешь с оскорблений? — Сокджин отодвигает тарелку с блинчиками от него. — Никакого тебе завтрака. — Эй-эй-эй, хён, — Юнги тащит тарелку обратно. — Это ж правда. — Да, правда, — вздыхает Сокджин. — В общем, нормальный парень, если бы ты не вернулся, я бы его тут оставил. — Ну ты уж извини, что я не остался в Тэгу, — ядовито бурчит Юнги. — Извиняю, — Сокджин смотрит на него благосклонно. — Спать хочешь? — Девять утра только, — Юнги смотрит на часы. — Так ты ж примерно в это время и ложишься? Давай, иди, я как раз на работу уйду скоро. Давай, давай, я помою посуду, топай. Юнги переодевается, укладывается в кровать, накрывается одеялом с головой и впервые за два месяца чувствует себя дома. — Обязательно было тащиться на Итэвон? — стонет Юнги. — Ну тут столько народу, что мы тут забыли? — Слушай, ты как старый дед, — улыбается Хосок, обнимая Юнги за плечи покрепче. — Ты в своем селе совсем от столичной жизни отвык, вот, надо тебя как-то обратно вовлечь! — Я отлично вовлекаюсь в студии, — бухтит Юнги. — И клубы я не люблю. — Хён, ты его не переубедишь, — хихикает с другой стороны Тэхён. — Расслабься. — Тем более этот твой Бан Чан молодой еще, не все ж ему с вами над работой тухнуть, — Хосок высматривает кого-то в толпе, машет так яростно, что Юнги отодвигается — не прилетело бы. — Я вижу Намджуна, пойдем. Юнги кажется, что они выглядят нелепо тут, среди танцующей и пьяной толпы. Хосок не пьёт, Тэхён не пьет, Намджун не танцует, Юнги хочет домой. — Привет, — Намджун улыбается как-то неловко. — Мне написал Джисон, сказал, что они скоро будут. — Кто такой Джисон? — спрашивает Хосок заинтересовано. — Друг Чана. — Вы подружитесь, — хихикает Юнги. Они берут по пиву, Юнги обосновывается на баре и на все предложения Хосока потанцевать отвечает твердое и решительное «нет». — Привет! — его хлопают по плечу. — Мы пришли! — Привет, — Юнги кивает Джисону и Чанбину. — А это?.. — О, это Феликс! — Джисон треплет паренька по макушке. — А где все? Юнги кивает на танцпол, где Хосок и Тэхён кружат вокруг Намджуна, не то поддерживая, не то ограждая остальных от его разрушительных движений. — А, здорово, — Джисон заказывает шот, опрокидывает залпом и тянет Чанбина туда же. Юнги остается с Феликсом наедине. — А, эм, — он мнется, не зная, что сказать. — Я из Австралии! — Феликс улыбается мягко, у него на скулах едва заметно переливаются блестки. — Приехал в гости, ребята решили… — он заминается, бормочет на английском что-то. — В общем, они хотят меня со всеми подружить. «Не с того они начали», думает Юнги мрачно. — Ну, и как тебе в Корее? — спрашивает Юнги для проформы. — Очень интересно! Мне нравится еда и вообще всё вокруг, и что весна — в Австралии осень, прохладно, а тут теплеет! — В апреле осень? — моргает Юнги непонимающе. — А, ну у нас там наоборот, прикольно, да? — Ага, — «может, поэтому Чан такой странненький, что у них там всё наоборот?». Феликс то и дело смотрит то на телефон, то в толпу. — Еще кто-то подойдет? — Да, Кристофер задерживается. «Какой еще, блять, Кристофер?» стонет про себя Юнги. — Это мой кузен, он здесь давно живет, еще в детстве переехал! — Феликс с энтузиазмом лезет в телефон, ищет что-то. — Он классный! Сейчас покажу! Юнги не хочет смотреть ни на каких Кристоферов, он хочет домой или в студию, работать в тишине и спокойствии (и, может быть, совсем немножко, чтобы Чан пришел и сидел рядом, уткнувшись в свой ноут. Но это не точно). Феликс тычет ему под нос телефон, и Юнги смотрит — деваться-то некуда. Мужчина на фото красивый, мейкап как у айдола, майка тонкая и облегающая. Юнги засматривается на рельефные руки с проступающими на предплечьях венами, сглатывает. — Это твой кузен? — спрашивает он задушенно. — Ага! — Феликс такой радостный и гордый, как будто лично вот этими руками своего кузена одевал, красил и фотографировал. — Очень, эээ, очень… — Юнги виснет и не может подобрать слов. — Он модель? — Да нет, просто подработать попросили, у него друг в модельном агенстве… — Феликс прерывается, глядя куда-то за плечо Юнги. — О, Крис! Кристофер! — кричит он. Юнги не оглядывается — он как-то не готов встретиться с этим Кристофером и его руками лично. — Привет! — Юнги обнимают сзади, и он деревенеет. — Ох, я так рад, что ты приехал наконец-то! Юнги думает, что этот Кристофер очень крупно обознался, хотя Феликс стоит перед ним, и как можно было обнять не того? , и открывает рот уже, чтобы возмутиться, но на плечо укладывается чужой подбородок, и это уже ни в какие рамки, даже перевернутые австралийские, не лезет. — Чани-хён! — орут сзади, и Юнги вздрагивает — ему почему-то меньше всего хочется, чтобы Чан видел, как его обнимают незнакомые австралийские кузены, и Юнги выворачивается из чужих рук. И сталкивается нос к носу с Чаном. — А где Кристофер? — спрашивает он глупо, оглядываясь. — Юнги-хён, я — Кристофер, — Чан заходится смехом, прикрывает лицо ладонями. — У меня два имени, я по документам даже Бан Кристофер Чан, ты не знал? Юнги оглядывается на Феликса, чувствуя себя преданным и обманутым. — А я не сказал, да? — у того взгляд извиняющийся немного. — Ой. На Чана сзади налетает Джисон, виснет на нём, Чанбин улыбается позади, подтягиваются Хосок с Тэхёном и Намджуном, становится шумно — хотя, казалось бы, как может стать шумно в клубе? — все заказывают выпивку (и две колы), пьют — и Юнги тоже, хотя бы чтобы занять руки и голову немного. До него потихоньку доходит, что Кристофер с фотографий у Феликса в телефоне — это Чан, и не в последнюю очередь потому, что Чан в майке без рукавов в противовес своим обычным безразмерным толстовкам, и если бы Юнги знал, что под ними скрывается… Что бы он тогда делал Юнги не знает, и знать, наверное, не очень хочет. — Хён, ты пойдешь? — Чан кивает на танцпол, и Юнги отрицательно качает головой. — Точно? — голос у Чана как будто немного расстроенный. — Ну ладно, — он ставит свой стакан рядом с Юнги, и тащит танцевать Феликса и Чонина. Юнги смотрит на них со своего места, и вообще не узнает Чана — смешной, тихий, застенчивый Чан выглядит так, что у Юнги что-то пламенеет внутри: то, как он двигается, как смотрит на остальных, на толпу, на Юнги, когда оборачивается — Юнги тут же отводит взгляд. Уши у него горят огнем. Юнги косится на них всех — даже Намджуна потихоньку отпускает обычная скованность, и он идет вразнос, и никому не кажется, что он выглядит странно: Тэхён и Джисон поддерживают его изо всех сил, Феликс прыгает где-то рядом, и Юнги чувствует себя странно одиноко. Он допивает пиво, вдыхает, выдыхает и идет к остальным. — Юнги-хён! — Чан тут же тянет их к ним, ничего больше не говорит, но светится так, что Юнги неловко даже. Опять. Ему всегда неловко рядом с Чаном. Хосок тормошит его за плечи, заставляя двигаться, трётся об его спину своей — не сексуально, а по-дурацки так, заставляя смеяться. Юнги улыбается, двигается в такт музыке, закрыв глаза. Он правда не любит клубы, но иногда, в качестве исключения, он не против выбираться в них вот так, со всеми вместе. — Хён, — его снова обнимают со спины, и Юнги не цепенеет в этот раз, он слишком расслаблен после трех стаканов пива и диких прыжков с Тэхёном и Намджуном. — Я так рад, что ты пришел. Чану приходится говорить, утыкаясь Юнги в самое ухо — на танцполе музыка так орёт, что не слышно собственных мыслей. — Ага, — бормочет Юнги, зная, что Чан его не услышит. — Я тоже рад. Юнги приходит домой почти в семь утра — они вышли из клуба в четыре, основательно уставшие и взмокшие, рассадили по такси и проводили всех, потом долго шатались с Намджуном и Хосоком по предрассветному Сеулу, обсуждая примерно всё на свете. Юнги промерз до самых костей, накачался кофе из круглосуточного до самой макушки. Так хорошо ему давно уже не было. — О, ночная пташка вернулась в гнездышко, — Сокджин выглядывает из ванной, и Юнги вздрагивает — у того на лице красная тканевая маска. — Чего? Ты спать? — Не знаю, я столько кофе выпил, — с сомнением тянет Юнги, снимая кроссовки. — Да ты его уже как воду хлещешь, — Сокджин возвращается в ванну, шумит вода, пока Юнги на кухне роется в холодильнике, выуживая откуда-то из недр одинокую бутылочку питьевого йогурта. — А ты чего так рано? — громко спрашивает он. — Некоторые люди, знаешь ли, работают с утра, — Сокджин заходит на кухню, вытирая мокрые волосы полотенцем. — У тебя первая пара? — У меня первая пара. Они завтракают вместе — Юнги домучивает йогурт, Сокджин доедает блинчики с кимчи и рис, расходятся — Сокджин на работу, Юнги спать. Под одеялом тепло, Юнги согревается постепенно, глаза слипаются, и он думает немного злорадно, как сейчас хреново Хосоку, который тоже работает с утра пораньше. Он почти засыпает, когда телефон вибрирует под подушкой, и Юнги разлочивает его сквозь сон. «Доброе утро :))))», пишет Хосок. «Как дела?». «Спюл», — Юнги едва попадает по кнопкам. «Ну спи, спи», — Хосок печатает что-то еще, потом, видимо стирает и скидывает фотографию. — «Хороших снов». Юнги тапает по картинке и трет глаза, не понимая, ему кажется или нет. Фотография смазанная и зернистая, Юнги вглядывается в неё пристально и скулит тихо (он бы заорал, но сил нет). Это селфи Феликса и Чанбина, захватывающее их всех — не целиком, вон спина Намджуна, Хосок, с дурацким лицом влезающий в кадр, Джисон рядом с ним. Юнги с обнимающим его Чаном на заднем плане. Это выглядит слишком личным, слишком… слишком. Юнги увеличивает насколько позволяет качество, смотрит на чановы руки, на его лицо, которое слишком близко к лицу Юнги — он наверняка в этот момент что-то говорил. Юнги жмет на «удалить», надеясь проснуться в мире без этой фотографии. «Успешно сохранено в папку «Загрузки», радостно сообщает ему телефон. — Да чтоб тебя, — выдыхает Юнги, отрубаясь. Завтра. Он удалит её завтра — и не только у себя, но и у Хосока, у Феликса, у кого угодно. Он точно сделает это завтра. О том, нужно ли удалять её у Чана, Юнги, засыпая, старается не думать.