Ты моя нежность

На перемене, по задумке Ибо, с Чжанем познакомились Пан Цзу, Чжимин и Цзиньян. Они увлечённо проболтали до самого начала следующего урока. — Я видел тебя по телевизору, — заметил Цзиньян. — А я на YouTube, — подхватил Ибо, — ты хорошо поёшь. Разумеется, он солгал. Сяо Чжань тянул очень высокие и долгие ноты. Такое мальчику не подобает. Да ещё и голос какой-то слащавый, звонкий. И вместо песен у него какие-то сопли, Ибо противно было слушать. Вот сам Ибо дома пишет рэп, и даже записывает его под музыку на диктофон. Вот это — по-пацански. — Спасибо, — Чжань слегка покраснел и расплылся в широкой, точно несдерживаемой улыбке. — А ещё на гитаре играешь? , — уточнил Цзиньян. — Угу. Выступал на фестивале в Пекине. Когда начался урок английского языка, та девочка, что сидела за одной партой с Чжанем, укоризненно посмотрела на него и тихо шепнула: — Чжань-гэ*, не водись с ними, с этими четырьмя. Это я тебе дельный совет даю. Они же… Они же… Да они же хулиганы и бандиты! Ты их ещё не знаешь! *哥 гэ (сокр. от 哥哥 гэгэ) — с кит. приставка «старший брат», «старший», иногда «парень», «муженёк». Сяо Чжань обернулся и коротко посмотрел на Ибо, который положил голову на ладонь и опёрся локтем о стол, а в другой руке крутил ручку. Чжань даже отсюда чувствовал приятный черешневый аромат, исходящий от стильной белой толстовки Ибо. Он пожал плечами: — Не знаю, мы поговорили немного, кажется, они весёлые. Может, вы просто ещё не общались так прониконвенно, попробуй пообщаться с ними поближе. Уверен, тебе понравится. Девочка хмыкнула и продолжила писать. Разумеется, поскольку Сяо Чжань был новеньким в классе, учитель спросил и его тоже, несмотря на то, что всю школу уже оповестили, что теперь здесь учится такой дорогой и знаменитый школьник. Ибо и его троица завистливо слушали, как Чжань без единой запинки бегло читает непонятный им текст, с чистым английским акцентом. Учитель долго хвалил его, а Ибо оставалось только гневно стиснуть челюсти. — Твою мать, как же он меня бесит! — выпалил он. Пан Цзу хмыкнул: — Ну, ничего. Потерпи ещё. Скоро будет весело так, мама не горюй. Это немного помогло Ибо расслабиться. Однако Чжань с каждым часом бесил его всё больше. На уроке физкультуры их класс занимался в спортивном зале. И, к несчастью для них, сдавали нормативы. Чжань тут же получил твёрдое «хорошо» за десять правильных отжиманий и десять подтягиваний. Ибо, Пан Цзу, Чжимин и Цзиньян даже не пытались напрягаться, просидев в безделии весь урок на скамейке и наблюдая за новеньким, который в поте лица работал как лошадь. Его сиреневая футболка насквозь промокла, а с висков стекали капельки пота, что привлекло внимание Ибо. — Смотри, Ибо, этот придурок даже отжаться пятнадцать раз не может! Ибо фыркнул: — Ну, хоть в чём-то мы его превосходим. Значит, у него слабые руки. Это плюс. И вправду, у Чжаня были чистые, нетронутые белые руки. Такие тонкие, худые, совершенные. — Это точно. — кивнул Цзиньян, — Кстати, и долго ты за ним бегать собираешься? Ибо вытянул лицо: — Кто это ещё за кем бегает?.. Подожди, нужно втереться в доверие. У меня в голове родился грандиозный план… Как потом оказалось, Сяо Чжань быстро бегает, но не лучше всех. Что тоже победоносно отметила эта четвёрка. Все они знали, что у Ибо — стройные, красивоочерченные длинные ноги, так что в беге он не уступает никому. А ноги Сяо Чжаня были худыми и тонкими. В мужской раздевалке, оставшись один на один с этой четвёркой, Чжань улыбался так же солнечно и светло. — А ты неплохо бегаешь, — заметил Пан Цзу. Тот вновь засмущался и тепло улыбнулся. У Ибо внутри всё горело. «Этот идиотина вообще когда-нибудь перестаёт лыбиться?! Ничего, мы вправим ему мозги.» На уроке рисования детям в этот раз вместо холста зажимом прикрепили к мольберту большой ватман. Учительница была нестрогой и вовсе не придирчивой, поэтому, завидев новенького в их классе, разрешила рисовать на любую тему. Ибо не особо любил рисовать. Да и не очень умел. Поэтому сейчас засунул в уши наушники и задумчиво смотрел в пустоту, размышляя о жизни. Ван Ибо ещё только 17 лет, но жизнь уже знатно поиздевалась над ним. Отец — Ван Сунлинь — работает охранником в детском саду. Если вообще работает. Ибо не знает этого, ведь Сунлинь слишком часто и помногу начал выпивать и частенько пропускать свои смены. Уволили его или нет, Ибо не знает. Да и не хочет знать. Сунлинь стал настоящим садистом. Нередко Ибо слышит, как они с мамой кричат друг на друга и препираются. Разумеется, заканчивается этот балаган нетрезвым папашей и побитой мамой. И, как вошло в привычку с недавних пор, пострадавшим сыном. Конечно, Ибо много раз уговаривал мать развестись с этим ублюдком. На что та твердила только: «Потерпи ещё чуть-чуть. Да, обязательно, только потерпи ещё.» Мать Ван Ибо — Ван Минчжу — работает в маленькой, но весьма уютной кофейне, находящейся почти напротив его школы. Ван Ибо был там несколько раз, но сейчас перестал наведываться туда, опасаясь откровенных разговоров с мамой. Безусловно, Ван Минчжу — прекрасная женщина. Красивая, работящая, добрая. Но на работу она ходит с утра пораньше, а приходит домой поздно вечером. Так что у сына почти нет возможности ни поговорить с ней, ни провести время. Но он и не хочет. Вместо этого тёмным вечером, когда в ночном Лояне всё оживает и загораются миллионы ярких огней, Ван Ибо катается на слегка побитом и пошарпанном красном мотоцикле по просторной трассе. И не мог нарадоваться этому счастью. Деньги на этого красавца он копил долгие три года — долго  подрабатывал листовщиком и вытрясывал у младшеклассников. Естественно, родители ничего не знали об этом. Иначе мама обязательно бы засыпала его вопросами о том, где он взял этот мотоцикл, а уж про отца и вовсе отдельная тема. Так что Ибо прятал своё главное сокровище внутри какого-то заброшенного и слегка поломанного кирпичного дома. Но главной одержимостью Ибо были танцы. Как-то в детстве у него обнаружили миокардит — воспаление сердечных мышц — и мать строго-настрого запретила ему танцевать. На что он сказал: «Можешь даже поколотить меня за это, но я скорее продам душу дьяволу, чем перестану танцевать!!!» Мать оказалась бессильна перед его упорством. С возрастом состояние Ибо налаживалось, но вот танцевальные навыки постепенно пропадали. Поэтому до шестнадцати лет он прилежно занимался в танцевальном кружке, уделяя любимому делу ежедневно по шесть часов. Разумеется, школу пропустить он не мог, так что возвращался домой поздним вечером. Позднее мамы. Теперь его танцам завидовали бы многие. Если бы только знали о них. Ибо действительно никому не говорил об этой своей зависимости, даже друзьям. Потому что знал, насколько негативно они отнесутся к этому. Так что ему приходилось растворяться в волшебных движениях только для собственного удовлетворения, выступая перед зеркалом, когда дома никого нет. Помимо всех этих увлечений Ибо мог со скуки придумать какой-то мотив и напев, скачать в Интернете любой попсовый бит и вставить свои слова. Получалось что-то вроде современного рэпа. Довольно неплохо. — Скоро покажете свои работы, — прервала его мысли учительница по рисованию. Ибо спохватился и быстро намалевал карандашом что-то непонятное. Всё-таки хоть какая-то оценка ему бы пригодилась, ведь они договорились с мамой, что он старательно проучится все 12 лет*. *В Китае полная система образования длится от 9 до 12 лет. И тут Ибо в голову ударила неожиданная идея. Мельком скользнув взглядом по сидящему на другом конце кабинета юноше, Ибо ненароком засмотрелся. Чжань сидел у нему почти задом, и эти гладкие, чёрные волосы, отливавшие серебром на свету, казались мягкими и шелковистыми. Ван Ибо не видел, что именно рисует Чжань, но с яростью заметил, что движения его рук плавные и лёгкие, как крылья птицы. «Фу, грязный гей. Уродство». Ибо чуть подумал и начал выводить на бумаге что-то более менее ясное и чёткое. В итоге получилась голова какого-то мужчины европейской внешности. — Ого, Ван Ибо, когда это ты начал работать на моих уроках? — искренне изумилась учительница, — На самом деле, очень неплохо. Для первого раза. Кто это? — Валентино Росси. Итальянский мотогонщик. И вправду, Валентино Росси был кумиром и главным примером для подражания у Ван Ибо. Он смотрел на своё творение и восхищался самим собой. К слову, получилось совсем не похоже, учитывая, что у Ибо совсем нет тяги к рисованию и что рисовал он полностью по памяти. Но такое маленькое достижение всё же грело его душу. — Ничего себе!  — восхищённо всплеснула руками преподавательница, — Сяо Чжань, да у тебя талант! Весь класс моментально столпился вокруг мольберта Сяо Чжаня. Разумеется, в том числе сам Ван Ибо и его банда. Одноклассники тут же вздрогнули и расступились, освобождая им дорогу. Сяо Чжань загадочно оценивал свою работу. С акварельной картины на него смотрел какой-то зрелый мужчина лет сорока, со строгими, но аккуратными и приятными чертами. И такими же чёрными глазами. Это лицо тоже показалось Ван Ибо знакомым. — Это что, твой отец?  — максимально заинтересованно спросил он, хотя самому ему было вообще по барабану. — Да, — подтвердил Чжань и повернулся лицом к Ибо. И тот остолбенел. Он снова улыбался. Широко и ярко, как солнечный лучик. «Чёрт возьми, он вообще когда-нибудь перестанет так делать?! Ну, я сдеру с его лица эту блевотскую усмешку». — Похож? — возбуждённо вопросил Чжань. И Ибо пришёл в замешательство. С каких это пор кому-то интересно его мнение? Особенно какому-то там Сяо Чжаню, с которым они знакомы полдня? Особенно самому Сяо Чжаню — сыну богатого папаши?! Он что, смеётся?! Или издевается?!!! Ибо крайне это разозлило, но виду он не подал. Вместо этого кашлянул и ещё раз посмотрел на рисунок. Цвета и светотени были подобраны донельзя правильно, а складки на чёрном костюме выглядели как настоящие. И вообще мужчина смотрелся как живой. Определённо следовало отметить, что у Сяо Чжаня, как ни крути, талант к рисованию. — Да… Пожалуй, похож. Ибо на этот раз не соврал. Он как-то видел Сяо Хэлиня по новостям и помнил его лицо. Так что с уверенностью мог сказать, что мужчина с портрета Чжаня точно как две капли воды похож с господином Сяо Хэлинем. И Сяо Чжань засветился ещё ярче, улыбнулся ещё шире. И родинка под мягкими губами чуть приподнялась. И щёчки его налились нежным румянцем, и на них слегка проступили ангельские ямочки. Так нежно. Вообще этот юноша был точным воплощением изящества и нежности. Весь такой светлый, такой красивый, такой сказочный. И это выводило Ибо из себя. После всех занятий Ибо окончательно убедил себя в том, что Сяо Чжань — заученный ботан и самодовольный выскочка, потому что всегда поднимает руки на уроках и говорит правильные ответы. И это настолько раздражало и злило Ибо, что тот готов был взорваться. На перемене к нему подошли Пан Цзу, Чжимин и Цзиньян с волнующим вопросом: — Ну, что? Ибо, давай завтра! — Что завтра? — Ну, помнишь, что у тебя там по плану… — По плану? Ах, по плану… А не рано ещё? Только один день прошёл. Три юноши встрепенулись: — Конечно, не рано! Ему уже даже твоё мнение интересно! Да он же мальчик на побегушках! Точно не откажется!!! Ибо призадумался. Ребята уставились на него выжидающе. Однако тот замотал головой: — Нет. Подождём ещё пару-тройку дней. Успеем. Те разочарованно опустили плечи, но вынуждены были согласиться.