Без царя в голове

Радости моей снова не было предела, а потому после того, как дверь захлопнулась, я запрыгала от счастья и завизжала, словно ребёнку дали любимую игрушку: — Я познакомилась с самим Гоголем! — заорала я, впечатав подругу в стенку, а после стала прыгать по её комнате не в силах перестать радоваться: — Вот больная, — сплюнула Лизка, косясь на меня, как на ненормальную. А мне что ж? Я в тот момент была полностью увлечена своим счастьем и мне было как-то плевать, что подумают окружающие, тем более Лизка, которая меня и не такую видела: — А ну брысь! — сгоняла она меня с пуфика, поправляя подушку на нём, — Распрыгалась тут, как коза. — Да ты не представляешь, это же сам Гоголь! Интересно, а он уже начал писать Мёртвые души? Если да, то нужно как можно скорее его остановить! — Лизка как-то странно на меня покосилась: — Так мы займёмся литературой? — спросила она у меня, уже не надеясь успокоить: — А мы сейчас что делаем? — в недоумении уставилась я на неё, — Так, бери вооот эту книжку, — я указала на томик, лежащий на столе, — И учи мне биографию Гоголя. Всё я побежала. — К-куда?! — тут же завопила подруга, но я уже скрылась за поворотом. Я надеялась в последний раз увидеть Николая Васильевича, но выглядывая из окна, не заметила его кибитки. Немного отчаявшись, я уже хотела подниматься наверх, но тут почувствовала, что кто-то положил мне на плечо руку. Отдёрнувшись от такой неожиданности, я до смерти напугала графа, который стоял подле меня: — Вы сегодня меня уж второй раз, Катенька, за день пугайте, — отдышавшись, рассмеялся Ростовский: — Да что ж. Вы меня сейчас тоже не мало напугали! — схватилась я за сердце, тоже испугавшись всей ситуации: — О чём же я хотел с вами поговорить... — он взял меня под локоть и повёл куда-то, — Давайте прогуляемся в саду? — Ну я не про-, — несмотря на нашу колоссальную разницу в росте, старичок всё равно казался бойким, более авторитетным и вообще в какой-то мере харизматичным: — Позвольте узнать: о чём вы беседовали с Николаем Васильевичем? — я тут же напряглась, услышав это имя: — Извините, Пётр Михайлович, я не знала, что побеспокою моим присутствием, — тут же стала просить прощения я, боясь, что граф может разгневаться: — Да что вы? Я ж наоборот рад! Как вы могли догадаться, Гоголь посещает меня не просто так. Я ведь в какой-то мере врач, а потому Николай ко мне и ходит, — мы вышли в прекрасный сад, который находился за домом: — Я рада, что не потревожила вас, но впредь постараюсь больше не устраивать таких заминок. — А вот я бы хотел попросить совершенно о другом, — я удивлённо взглянула на спутника, — Ему наоборот требуется, как можно больше общения и друзей. Думаю, вам не будет в тягость общение с одним из самых выдающихся поэтов, да и Коле на пользу пойдёт. В общем, я надеюсь, вы меня поняли, — я немного остановилась, продумывая план в голове, а потом кивнула: — Только скажите, граф, — сменив свой тон на более хитрый, проговорила я, — А это правда, что Гоголь презирает женщин и вообще не желает с ними общаться? — он кинул в мою сторону неоднозначный жест, я тут же запаниковала, — Поверьте, меня это интересует только с научной точки зрения, как историка. Да и вообще, мне же надо знать с кем я буду иметь дело. Вдруг всё то, что нам рассказывают в современном мире враки? — граф помялся в нерешительности, думая как правильно выразиться: — Вот в чём дело: при мне такого не случалось, чтобы Николай страшился женщин, но ходят слухи... Ох, будь я проклят, если верю им... — он протёр лоб платком, заметно волнуясь. У меня почему-то проскочила мысль о мистицизме Гоголя, но я постаралась отогнать её куда подальше: — Ходят слухи, что был у него неприятный опыт. Мол был влюблен ещё ребёнком, а так случилось... Да что я тебе про это рассказываю, вздор ведь! В общем я с большой долей вероятности могу заявить, что была у него какая-то травма в таких делах. Да и вообще парень не из простых, вроде умный, а всё-таки нечистое дело... Но ты то, я надеюсь, не веришь во весь этот говор, будто он черт какой, — я покачала головой, — Тем лучше. Будем надеяться, что ты произвела на него неплохое впечатление, иначе всё насмарку. Ты мне лучше вот что расскажи: как у вас там всё в будущем устроено? Мне ж всё-таки интересно. — Я даже не знаю с чего начать, — разглядывая живую изгородь, заговорила я, — Вроде всё что мы делаем – это самые заядлые будни для нас, но в вашем же мире это неслыханно. Так что делаю ставку на то, что вам будут интересны разные мелочи, которым мы на первый взгляд не придаём значения, — старик взглянул на меня с улыбкой: — Толковая ты, Кать, не пропадёшь. А мыслишь верно, чтобы понять вашу политику, экономику, искусство, мне придётся познакомиться с тем, что вы считаете буднями, — я кивнула в знак согласия: — Тогда давайте разберём хотя бы как проходит мой обычный понедельник, — граф стал внимательно слушать и даже замедлился, — Встаю я пол седьмого утра... — Что как рано?! — спохватился граф, — А как же вы ночь то после бала проспали? — я рассмеялась этой детской наивности: — Вы такой нетерпеливый, Пётр Михайлович, — старик стыдливо опустил глаза, но моё замечание его ни чуть не обидело, — Балов мы уже давненько не даём, ещё со времён Николая, — он вновь хотел задать мне вопрос, но всё же сдержался, — Так вот, встаю я так рано, потому что надо в школу. Учимся мы все лет с семи и девочки и мальчики, всё в одном. В школе мы учимся примерно до двух, а далее домой. Там мы делаем домашнее задание, потом свободное время и наконец ужин со сном. — И так проходит твой каждый понедельник? — Практически, — согласно кивнула я: — Такой насыщенный день, как вы только успевайте? — стоял в недоумении граф: — О, это я вам ещё не рассказала всё в подробностях. Но думаю, вы к этому ещё не готовы. У нас то голова взрывается от того, что мы успеваем делать... — настала минута молчания, во время которой Ростовский всё о чём то рассуждал про себя и делал выводы, а я просто наслаждалась прекрасной погодой: — А вот вы мне ещё что скажите: я слышал при нашем вчерашнем разговоре, что Лиза сказала "и снова мы в прошлом" или что-то наподобие этого... Простите, если задеваю. Но может это я что-то не так понял. — Да нет, всё в порядке, просто... — в моей голове тут же пронеслись воспоминания о том, как мы с Лизой однажды похожим образом попали в шестнадцатый век. Они принесли с собой и теплоту, и горечь: — Просто такая аномалия с нами случилась не в первый раз, — наконец выдавила я из себя: — Вот как! — удивился граф: — Да уж... Как год назад мы таким же непонятным для нас образом оказались в прошлом, во времена правления Иоанна Грозного. — О ужас! Что же вам пришлось испытать? — Всё вроде как обошлось, благодаря моим знаниям по истории конечно же, — мы оба рассмеялись, — Тем не менее это событие на многое повлияло в нашей жизни. — Прошу прощения, что заставил вас вспомнить эти ужасные дни, но всё же... Я и мой друг Плестаков будем рады послушать ваши рассказы о древней Руси, тем более, что Плестаков – историк и вам будет в пользу общение с ним, да и не только в исторической сфере, — он многозначно подмигнул, но я поняла его намёк, — А теперь у меня дела. Надобно откланяться, — он как-то странно засуетился, что вызвало у меня тревогу. Быстро откланявшись, он бросился прочь в самый конец сада. Я не поняла такого быстрого прощания и реакции графа. Он был явно чем-то взволнован! И мне было интересно чем. Проследив за ним взглядом до самого забора, я заметила в тени мужской силуэт. Он не был мне знаком, но по движением и общению с ним Петра Михайловича, было понятно, что граф встречается с ним не впервой. Любопытство стало глодать меня сильнее и мои руки буквально зачесались и настаивали на том, чтобы я подслушала разговор. Немного помявшись, я метнулась в западную сторону сада, как можно скрытнее. Лабиринт из кустов садовника мне был незнаком, но я хорошо умела ориентироваться на местности, а потому не растерялась, а сразу же нашла свою цель. Я уже не замечала пожелтевших листьев и их шуршание на ветру, я видела только цель, к которой сейчас мчалась на всех порах. Чем ближе я подходила к разговаривающим, тем сильнее я сгорала от любопытства. Но как мы знаем – ничто не может идти гладко и так, как бы нам хотелось, особенно когда торопишься. Таким образом я запуталась в платье из-за так неудачно торчавших веток кустов. Тут же в их сторону от меня посыпались проклятья, а через секунду за спиной раздался мужской голос: — Сударыня, вам помочь? — я развернулась и вмиг осталбенела: — Иван Иванович... — прошептала еле слышно я, а в голове пронеслось "Пущин!".