Без царя в голове

— Катерина! Мы вас заждались, — всё громко звучало из уст Пушкина. Поэта окружало всё больше и больше народа, а он ожидал когда я вернусь к ним в "братство". Меня очень смущал тот факт, что сейчас всё внимание публики снова было приковано ко мне, ведь Александр Сергеевич, не скрывая, размахивал руками, призывая меня к себе. Мой взгляд невольно упал на Гоголя рядом с поэтом стоящим. Он как-то весь сжался на фоне своего кумира, мне стало его искренне жаль, но вывернуться из этой неприятной ситуацией с публикой мне бы он никак не помог. Тогда я обернулась к Рылееву. Он, то ли с поникшим, то ли с задумчивым лицом смотрел в пол ни на что не отвлекаясь. С Пушкиным он поздоровался лишь коротким кивком, а после стал смотреть мне в след тяжёлым взглядом. Тем временем на меня продолжали пялиться видные деятели того века. Вот Киреевский с Марлинским рядом, тут же недалеко Тургенев... И все они смотрят на меня. Я постаралась выдавить из себя хоть какую-нибудь улыбку, но получилась, я думаю, она какой-то несуразной. И вот я уже отчаялась, что мне придётся всё это стерпеть скрежетя зубами, но прямо передо мной из неоткуда возник Грибоедов: — Александр Сергеевич! — радостного поздоровался он с Пушкиным: — Саша... Вот так встреча! — и теперь уже всё наблюдали за болтавнёй двух писателей. Переводя дыхания, я залпом выпила стакан шампанского, немного отходя от столпившейся публики: — Испугались? — раздался голос Пущина за моей спиной: — Иван Иванович, ну зачем так надо было делать? — обиженно фыркнула я: — Извините. Хотели как лучше. Я знал, что вы понравитесь Саше, но чтобы на столько... не предполагал, — оправдывался Пущин: — В следующий раз, постарайтесь подумать, Иван Иванович, — зло прошипела я: — Право, Катерина! Я видел, как загорелись ваши глаза, когда в нашем разговоре речь зашла о моём друге... Что с вами сегодня сталось? Рылеев укусил? — он думал, что удачно пошутил, однако это было не так. Я бросила недовольный взгляд и попросила: — Не шутите так больше, — Пущин приподнял руки, показывая своё покорство, — Ладно. Я немного вспылила, но знайте, что больше такого отношения не вынесу, — мене буквально бесила вся эта фамильярность и поведение поэтов, однако я не могла долго обижаться особенно на них. Поэтому, сделав улыбку пошире я поспешила к Николаю Васильевичу, дабы привести его в чувства. Гоголь всё так и стоял, зажатый, зашуганный этими шумными вечерами. С его миниатюрностью он казался мне ребёнком. Я подошла к нему и, бережно ухватив за руку, повела к Александрам Сергеевичем. Между тем, писателя уже начали между собой какой-то спор, но спор не в смысле ругани, приминении эпиграмм (а без них Пушкин на обходился ни в одном споре) и обзывательств, а как дружеская перепалка с присутствием юмора и сарказма. В современном мире я много читала о юморе Грибоедов и как четко он мог его применять на практике, а потому мне было очень интересно понаблюдать за состоявшимся "конфликтом". Естественно я потащила Гоголя за собой. Понаблюдать за спорящими писателями хотела не только я, но и пришедшие на вечер видные умы, так что они окружили двух поэтов в кольцо так, что к ним было практически невозможно подобраться. Но ситуацию спасало то, что в те времена люди были не очень высокие (по сравнению с современностью), а потому мне было легче подглядеть за тёзками. Про Гоголя я не забывала. Я затащила его в самую гущу событий. Он по началу мялся и, впринципе, страшился всего, но видя рядом с собой моё восторженное лицо, приобретал немного решительности. Мне, конечно, было очень интересно наблюдать за спором поэтов, однако стоило и соблюдать некоторые нормы таких вечеров. Например, разговаривать с кем-то: — Николай Васильевич, а как ваш мопс поживает? — Гоголь буквально в этот момент застопорился, не зная как реагировать на такой неожиданный вопрос: — Всё хорошо, — он проморгался, думая, что это ему поможет. Было всегда любопытно наблюдать за этим человеком и волей не волей, но иногда тянуло над ним пошутить или поиспытывать его менталку на прочность. Что поделать, такой вот я человек. Наконец народ стал расходиться от тёзок. Это был для нас шанс протиснуться к ним: — Это было великолепно! — восхищённо прощебетала я: — Спасибо-, — хотел было раскланяться Пушкин, но я его перебила: — Я не вам. Александр Сергеевич, — я обернулась к Грибоедову, — Я поражена остротой вашего слога! — Вот те на, — усмехнулся Пушкин, а вместе с ним и остальные в компании: — А она мне уже нравится! — оценил мою ловкость Кюхельбекер с довольным лицом: — Ох, благодарю! — тут же повеселел Грибоедов, а я быстренько пристроилась к нему. Гоголь, наблюдая за всем этим тоже давольно хмыкнул. Вечер продолжался. Наша компания увеличилась в лице Грибоедова, но так стало только веселее. Разговоры стали более шумными и живыми. Поэты в миг изменились. Даже молчаливый Дельвиг стал проявлять крайнюю заинтересованность и живость. Гоголь, сидящий рядом со мной не был столь разговорчив, зато теперь он не жался как серая мышка, а был очень даже спокоен: — Катерина, а рассудите вы нас! — во время очередного дружеского спора воскликнул Пушкин, увидев во мне крайнюю заинтересованность. Мне, конечно, стало дико с такого, но я попыталась не подавать виду: — Я вам не судья, и не думаю, что смею им стать, — с лёгкой улыбкой проговорила я: — Ну пожалуйста, миледи. Просим! — восклицал Пущин, который сейчас очень эмоционально размахивал руками. Кажется, компания переборщила с алкоголем. Вон даже Гоголя разморило: — Каждый из вас уникален, и я не могу отдать предпочтение одному, — я всё пыталась увельнуть от прямого ответа: — А я докажу, что я лучше! — вдруг выпрыгнул Пушкин со своего места, явно готовясь к чему-то: — А я смогу доказать обратное! — также поступил Грибоедов, подскакивая со своего места. "Вот блять математики недоделанные. Будто на геометрии сижу" настроение чуток попортилось, но мне стало очень интересно понаблюдать за поэтами: — Вот что вам из моих сочинений нравится? — Грибоедов в мгновение ока оказался рядом со мной, я даже не успела среагировать и сказала, что первое в голову пришло: — "Горе от ума", — как должное произнесла я: — Должно быть Софьюшка ваш любимый образ? — усмехнулся Александр Сергеевич моей наивности, которую успел "разглядеть": — Нет, Чацкий, — запротистовала я. Лицо Грибоедов на секунду осунулось и, кажется, вся компания на этом моменте тоже притихла: — Что же, я могу-, — поэт только начал свою речь, но был нагло перебит Пушкиным: — Александр Сергеевич, идите со своим Чацким подальше филосовствуйте, а я лучшем вам стихи на французском почитаю, — он аккуратно поднял меня за руку и уже было начал читать, как я его остановила: — Но я не знаю французского! — компания вновь затихла, но в этот раз в эффекте шока. Лишь Гоголь пришёл в себя и громко прокашлялся: — Как не знаете?.. — для Пушкина это было ещё более удивительно, ведь он изучал этот язык ещё с самого детства и не знал такого человека, который не говорил бы на французском: — Я же говорила, что я из Америки, а там немного другие порядки, — поэт вдруг отшатнулся от меня, до сих пор не веря в происходящее: — А на каких же языках вы говорите? — спросил тогда Вильгельм: — Русский, английский, немецкий-, — Пущин вдруг звонко прокашлялся и опустился на стул: — Ба! Ну и воспитание у этих американцев, — жаловался Пушкин: — Но это же похвально, что девушка вместо чужого французского в совершенстве владеет русским! Это ли не правильно? Или же вам по душе невоспитанные дворянки, которые на своём родном языке и слова выговорить не могут? — начал тут же возражать Грибоедов, защищая меня: — У нас нет вопросов к воспитанию Катерины, и мы видим, что знания её не дурны, однако нам в новинку это открытие. Дайте хоть свыкнуться! — влез в разговор Дельвиг: — Ни звука русского, ни русского лица не встретил, — процитировала я Чацкого, чем вызвала ещё одно появление тишины, но теперь более восторженное и взбудараженное. Даже Пушкин, растерявшийся в конец и углубившийся в свои мысли, сейчас четко уловил мои слова: — "Французик из бордо"? — с каким-то придыханием тихо спросил Грибоедов и получил мой кивок, — И вы его запомнили? — он приблизился ко мне с восхищённо горящими глазами: — Наизусть, — кажется, сейчас изумились все. Автор "Горе от ума" на столько удивился, что чуть не упал. Хорошо, что взади него стоял мой стул, на который он так удачно приземлился: — Прочитайте, — вдруг проговорил он и зыркнул на меня своими безумными глазами. Я сначала подумала, что мне послышалось, но он повторил: — Прочтите, прошу прочтите! — всё лепетал он, а я рассеяно бегала глазами в поисках помощи.