Без царя в голове

Так может объяснишь? Тишина в комнате уже стала угнетать, а я все не могла выдавить из себя и слова, стоя на месте и заламывая пальцы. Какое-то неприятное чувство не то усталости, не то раздражительности охватило меня. Лиза прекрасно понимала, что происходит, а потому спокойно дожидалась, когда я начну разговор, не обращая внимания на бухих Пушкина и Пущина. Гоголь же наоборот нетерпеливо ожидал, когда я начну говорить, пусть тоже знал в чём дело. Он время от времени поправлял свои рукава резкими движениями, держался очень холодно...я видела его таким только в нашу первую встречу. Единственные, кто не понимали, что происходит, всё также оставались Иван Иванович и Александр Сергеевич, но сейчас их не очень то это волновало: — Ну-, — я только попыталась из себя что-то выдавить, как меня перебил Пущин, чувствуя моё колебание: — Может чая? — он немного приподнялся, привлекая внимание к себе: — А есть что по крепче? — тяжело вздохнув спросила я: — О! — тут же оживился Пушкин, — А это дело, — Иван недовольно выдохнул, понимая тот факт, что Саша снова начнёт пить, но всё равно собрался за спиртным. Однако Пушкин его остановил: — Я сам! — и подпрыгнув с дивана он смешной походкой под недоумевающие взгляды Гоголя и Лизы направился вон из комнаты. Когда он окончательно удалился, а молчание вновь воцарилось, Коля не выдержал: — Так может объяснишь? — требовательно, но также холодно спросил он. Мне стало очень больно от такого обращения, и я сглотнула подступившийся к горлу неприятный ком: — Мне казалось, что ты прекрасно знаешь-, — я силой выдавливала из себя слова: — Я то знаю, а вот господа, невинно ввязавшиеся в это дело, нет! — раздражительно кинул Гоголь, выходя из себя. Но, к моему сожалению, писатель вновь взял себя в руки и стал холоден: — Так, — подключился к разговору Пущин, — То есть все, кроме меня и Саши, в курсе в чём дело? — он с вопросом оглядел присутствующих. Я вздохнула, закрыв ладонью лицо, Николай Васильевич остался непреклонен и не ответил. Лишь Лиза робко кивнула: — Хорошо... — с недовольством выдохнул поэт, — Просветите, — и он откинулся на спинку дивана, ожидая моего оправдания. В этот момент в комнату вернулся Пушкин, держа в руках бутылку шампанского и фужеры: — Ну что такое, Жано! У тебя в доме только сий скромный напиток, — принялся негодовать классик: — Бутылку отличного вина я разбил об голову этого господина, — Пущин лениво указал на связанного парня, а Александр недовольно поморщился: — А вот теперь, когда все в сборе, просим тебя начать, — напомнил про мой рассказ Гоголь, когда Александр Сергеевич налил мне бокал алкоголя: — Ой, а вы что-то тут рассказывайте? Отлично! Мне очень интересно, продолжайте, — и Пушкин развалился, видимо, ожидая весёлого рассказа... Я стала медленно пересказывать о всех событиях, которые произошли со мной, как только я оказалась в прошлом, разумеется, умолчав о том, кто мы с Лизой есть на самом деле. Как только дело дошло до серьёзных вещей, двое поэтов опасливо переглянулись и напряглись. Гоголь слушал с видом "ну что и требовалось доказать" ровно до момента с подброшенной запиской. Тогда он резко побледнел и испуганно сверкнул на меня глазами. Кажется, у него даже пот выступил... Лиза сидела спокойнее всех, но на моменте сегодняшнего инцидента, нервно заёрзала на месте, явно переживая за нашу компанию: — Вот такие дела, — закончила я, до конца опустошая бутылку. Пушкин, который сейчас сидел с открытом ртом за время моего рассказа ни разу не притронулся к шампанскому, даже к тому, что было у него в стакане. Только после того, как я закончила повесть о своих приключениях, он, в состоянии сильного шока, выпил за раз весь стакан, чем заслужил удивлённый взгляд друга: — Почему ты не сказала мне о записке? — тут же спросил Гоголь, нервно бегая взглядом: — Думала, что ничего страшного, — я стала расхаживать взад-вперёд, — Ты же сам сказал, что он обычный псих, от которого проблем не будет! — всплеснула руками я, после чего Гоголь пристыженно замолчал: — Боюсь, что всё-таки проблемы у нас будут, — подал голос доселе молчащий Пущин, — Этот Цицианов на большом счету у графа Чернышёва, — Пушкин с ещё более испуганным лицом поставил пустой бокал на стол, хватаясь за голову. Я тоже сильно удивилась, услышав эту фамилию, а потому остановилась на месте, как вкопанная. Видимо, Ваня подумал, что я в недоумении и не знаю этой фамилии, а потому поспешил объяснить: — Чернышёв, ну, разве- — Я знаю, кто это и какими делами прославлен, — как отрезала, остановила я поэта. Пущин кивнул, соглашаясь то ли со мной, то ли со своими мыслями и стал что-то обсуждать с Пушкиным. Александр Иванович Чернышёв – это худшее, что могло бы случиться с Российской Империей. Более мерзкого, льстивого, жалкого человека нельзя была найти за всю николаевскую эпоху. Граф прославился своими гнусными делами на столько, что даже до наших дней не смог оправдать своего имени: — На сколько он может быть опасен? — наконец заговорила Лиза: — Дорогая, вы даже не представляйте во что мы можем ввязаться! — виртуозно начал Пущин, — Тут даже Бенкендорф- — Нет, он то явно по лучше Чернышёва будет, пусть тоже подлец, — возразил Пушкин: — Вот видите, — поддакивал своему другу поэт. Всё это время Гоголь находился словно в отключке, его чуть не трясло: — Мне вот что больше интересно, — вернулась к разговору я, игнорируя состояние друга, — Как ты угадала, что нам нужна помощь? — обратилась я к подруге. Лиза на секунду растерялась и стала метаться взглядом из стороны в сторону, но мой требовательный тон заставил её говорить: — Тебя что-то долго не было. Я рассчитывала, что к этому времени ты вернёшься, — начала говорить Лиза, а мы все стали внимательно слушать, вроде даже и Гоголь, — Вот я и заволновалась, мало ли что произошло, всё-таки-, — тут она запнулась, окинув литераторов двусмысленным взглядом, но вскоре продолжила, — Не могла уснуть, ходила туда-сюда, в окно постоянно выглядывала. Потом вдруг услышала стук колёс, подбежала к окну, оказалось вы. Я то думала, что приедешь только ты и Николай Васильевич, а тут ещё с вами... Ну и интересно понаблюдать стало. В какой-то момент я приметила странную тень за вами со стороны реки, будто кто крался. А как только я смогла разглядеть его, — она указала на связанного мужчину, — то сразу бросилась к вам, изначально захватив оружие, которое под руку повернулось. Я ещё давно приметила эти сабли у графа, вот и пригодились... — в конце рассказа она понизила голос, внимательно наблюдая за реакцией слушателей. Однако ничего серьёзного и важного она не увидела, все вновь обречённо вздохнули: — Что я могу сказать? — заговорил Пущин, — Утро вечера мудренее, — он поднялся с дивана, — Предлагаю вам всем остаться у меня. — А это дело! — вскочил Пушкин, — Я в свою постоянную? — спросил он у друга, и, получив удовлетворительные кивки, направился спать, предварительно пожелав спокойной ночи: — Мы вас не стесним? — поинтересовался Гоголь у хозяина дома: — Что вы! — Иван, как старый знакомый положил автору "Ревизора" руку на плечи и пошёл вместе с ним из комнаты, — Места всем хватит! Девушки, — развернулся он к нам на пороге, — Я сейчас Николая Васильевича до спальни провожу, а потом к вам вернусь, — мы кивнули, отпуская мужчин: — Что за день! — воскликнула Лиза, наблюдая за тем, как я развалилась на диване и устало потирала веки: — И не говори... Главное, что я с Рылеевым познакомилась, — я зевнула, — А на остальное- — Всмысле главное с Рылеевым познакомилась?! Тебя сейчас чуть не убили! Ты вообще нормальная? — недоумевала Лиза: — Зачем спрашиваешь? Знаешь же, что нет, — на полном серьёзе ответила я, за что получила в свою сторону недовольное цоконье: — Как тебе тут? — спросила я у подруги, так как увидела, что она с интересом всё рассматривает, пусть и не двигаясь с места: — Красиво... — мечтательно протянула она, — Но сейчас не до этого! — подруга упала рядом со мной на диван. Я специально притворилась будто сплю, надеясь, что хоть так Лиза отстанет от меня со своим жужжанием, но она не унималась: — А этого вы тут хотите одного оставить? Я, конечно, понимаю, что он связан и всё такое, но всё же. Это же не дело! А вдруг что? И этот маньяк на свободе? — я аккуратно стукнула её в спину, — Чего дерёшься? — Хватит гундеть, Якунина. Отдыхай, пока время есть, — приподнялась я с дивана, так как услышала шаги Пущина: — Дамы, пойдёмте со мной- — Иван Иванович, я бы хотела попросить, — начала я: — Да-да? — Лизка, явно начав меня подозревать, недовольно покосилась в мою сторону: — Я хочу остаться тут. Послежу за этим господином. — Этого не требуется, я сам хотел проконтролировать. — И всё же. Я предпочту остаться здесь. — Хорошо, — смирился Пущин, — Я провожу вашу сестру до спален, — я кивнула в знак благодарности. Лиза недовольно зыркнула мне на прощание, а я лишь усмехнулась ей в спину, когда поэт стал вести её наверх. С лёгкой улыбкой на лице я развернулась, чтобы идти отдыхать, но моему взору попался связанный незнакомец, и моё настроение тут же попортилось. Всё вдруг стало вновь казаться безумно тяжёлым, а сил не оставалось совсем. Я устало побрела к дивану, чтобы поудобнее устроится на нём и не сводить с пленника глаз. Честно говоря, находится с человеком, который тебя чуть не убил, в одной комнате было волнительно. Я постоянно косилась на него, не в силах полностью взглянуть или рассмотреть. На это не хватало то ли сил, то ли смелости. Взгляд невольно упал на аккуратно сложенное у порога оружие. Одним из них меня полчаса назад пытались убить. Я усмехнулась своей "удаче": — Катерина? — хозяин дома заглянул в комнату, не решаясь пройти: — Да-да? — с миловидной улыбкой откликнулась я: — Я решил составить вам компанию, — Пущин, словно провинившийся мальчонка скромно сделал шаг ко мне, — И не только я, — в этот момент я приметила пару тройку книг в руках у поэта: — Что ж, думаю, ночь пролетит незаметно, — декабрист явно повеселел и, набравшись смелости, уже со спокойной душой уселся на рядом стоящем кресле: — Я подумал, что вам нравятся книги, — было начал он: — Верно подумали, — подтвердила я, — Только мне было бы интереснее пообщаться с автором этих книг, а не просто их читать, — Пущин скованно усмехнулся: — Согласен, прежде чем читать произведение, нужно познакомиться с мировосприятием автора. — И тогда перед нами уж точно будет совершенно понятное произведение! — Да, так и есть. И о чём же вы хотели поговорить? Я готов ответить на все вопросы! — Какая смелость... На все вопросы! — заговорчески проговорила я, — Что же... Тогда расскажите мне о тайном обществе, — я испытывающе взглянула на поэта. За одну секунду Пущин успел побледнеть и вернуться в обратное состояние, лишь с бегающими глазами. Он хотел было сделать вид, что не услышал, но тут же передумал. Писатель явно испугался и не знал, что ему говорить.