Любовь в пределах разумного.

Т/и чихая и почесывая раскрасневшийся нос вышла из Большого Зала под руку с Лили. Эванс сочувственно глядела на подругу, раздумывая над тем, чтобы отвезти её в больничное крыло. —Милая, может лучше сходим в госпиталь? — заботливо спросила Лили, глядя на чуть опухшие глаза и нос подруги, — твоё состояние меня совсем не устраивает. — Мне, кажется, уже становится лучше, — Т/и натянуто улыбнулась, но под напором пронзительных глаз сдалась, — ну ладно, госпиталь, так госпиталь. *** — Думаешь, она на меня сильно злится? — негодуя на самого себя, спросил Блэк. Весь его вид напоминал вид побитой собаки, и Джеймс отчаянно над этим смеялся. — Бродяга, пока ничего не известно, — ухмыляясь, начал Джеймс, — откуда тебе знать, что у неё произошла аллергическая реакция на подаренные именно тобой цветы? — Ты, хочешь сказать, что у неё есть другие ухажёры дарящие ей цветы? — Сириус недовольно сузил глаза уставившись на Джеймса. — Успокойся, Блэк, — улыбнулся Поттер, — я лишь хочу сказать, что аллергия же бывает не только на цветы, может она съела что-то не то? Бродяга задумался, и через секунду грустно выдал: — Когда мы сидели в зале, она посмотрела на меня с таким раздражением, — произнёс Сириус. — Ну, тогда мне остаётся тебе только посочувствовать, — пожав плечами, нахально произнёс Джеймс, чем еще больше погрузил друга в отчаяние. — Бродяга, ты что? Я же шучу! Уверен, искреннее извинение, и пакетик из "Сладкого королевства" смягчит её. — Ты думаешь слишком банально, — недовольно пробурчал Сириус, — это её не впечатлит. — Мерлин и Моргана! Бродяга, ты же Сириус Блэк! — нетерпеливо воскликнул Джеймс, — Мародёр, первый красавец Хогвартса, и завидный холостяк всей магической Британии! Где тот шарм, и непередаваемая харизма от которой расплывается прекрасная половина Хогвартса? Сириус чуть смущённо закивал и заметно приободрился. — Спасибо, Сохатый, — Блэк благодарно улыбнулся и чуть приобнял Джеймса. — Это тебе спасибо, — сказал Джеймс, беззлобно усмехнувшись, — за то что не дал мне больше видеть твоё печальное лицо, а то я бы уж захотел врезать тебе, дабы стереть эти щенячьи глазки. — Джимми, Джимми, ты не меняешься, — смеясь ответил Сириус.