В том месте и в то время II: «На звёздном перепутье»

      Джейн шла, нет, уже бежала по коридору, не разбирая дороги.       Постоянно озираясь по сторонам, она уже забыла, куда направлялась, заплутала, шла куда-то не туда, окончательно потерялась в стенах этого огромного здания. Окружённая людьми, врезалась в их упорядоченный поток. Поток работников Комиссии, каждый из которых спешил по своим делам: в бухгалтерию, архив, распределительный отдел, к секретарю… Имел чёткую цель, выполнял присвоенную порядком и уставом роль, что призвана обеспечить идеальную работу этого сложнейшего механизма. Именно поэтому разумы их были забиты лишь своими обязанностями, что должны непременно принести реальную пользу организации.       Кто-то сновал по коридорам с пустыми руками, кто-то с полными бумагой папками под мышкой, а кто-то просто с кофе в руке, видимо, собирался взбодриться и зарядиться энергией для хорошего продолжения дня.       В создаваемом гаме, вспышках голосов в разных концах коридора и мельтешащих перед взором людей в серо-голубых костюмах Комиссии, Джейн остановилась, упёршись спиной о стену. Чувствуя себя песчинкой в равнине Сахары, она пыталась успокоиться и настроить себя на продолжение поисков, что уже больше получаса не могли увенчаться успехом: прочесав весь первый и второй этажи, девушка так и не нашла нужного шестнадцатого кабинета, в котором её, по словам Гёрба, ожидал специалист.       Не вписываясь в общий, урегулированный порядком и формировавшимися годами законами постоянства ритм девушка продолжала стоять у стенки и смотреть на гудящую перед ней толпу. От той добиться чего-то практически полезного она желанием не горела. Отчаяние ещё не настолько сильно сплелось с уставшим разумом. В мыслях бегущей строкой всплывала одна лишь фраза: «Где же этот шестнадцатый кабинет?» Ответ на этот вопрос предстояло найти. И чем скорее, тем, конечно же, лучше.       Девушка направилась дальше, вновь вклиниваясь в бесформенное облако людей. Спустя ещё двадцать минут бесполезных скитаний по второму этажу здания Джейн уяснила, что что-то явно не так. Стоя напротив двери под номером «десять», она пустым взглядом прожигала табличку, задумчиво жуя губу. Это последний номер, дальше просто не было, а значит и о шестнадцатом кабинете с отделом кадров можно забыть. В таком случае ситуация являла собой полную бессмыслицу.       Тяжело вздохнув, она обессиленно уронила руку, так что папка, зажатая в ней, с глухим звуком ударилась о бедро. Она уже опоздала на добрый час. Мало того, что поддалась соблазну разделить с Пятым завтрак, проснувшись посредством короткого диалога, так ещё и кросс по лестницам и бесконечным помещениям Комиссии устроила. Стоит умолчать о затратах времени на поиск нужной ветки метро и неторопливое продвижение по маршруту, проложенному для неё парнем. И вот она здесь, в девять утра стоит напротив ненужного ей кабинета, отчаявшаяся в своих поисках и потерявшая всякую надежду на удачный исход этих «приключений».       Джейн посмотрела по сторонам, понимая, что если не предпримет что-то прямо сейчас, то долго ещё будет плутать по длинным переполненным коридорам. И когда очередная сотрудница в строгом голубом пиджачке и пуделем на голове проходила мимо, с важным видом смотря перед собой, девушка прочистила горло, окликнув:       — Доброе утро! Извините, не подскажете…       — Тебе в отдел кадров? — женщина с ног до головы просканировала девушку оценивающим взглядом. Сложно было не догадаться, кем она являлась и зачем пришла. Формы Комиссии не было, взгляд потерянный, ладонь до побелевших костяшек сжимала папку с документами, необходимыми для трудоустройства.       — Да, но откуда вы?.. — смутилась Джейн, подавшись чуть вперёд.       — Опять молодняк устраивают, — фыркнула та. — Милая, тебе в шестнадцатый кабинет, — перебила её сотрудница, не располагая ни желанием, ни временем для продолжения их диалога.       — Да знаю я это, — всё больше раздражалась девушка. — Я уже сколько времени ищу его и не могу добраться до сути. Подскажите хоть, в какой он стороне, я итак опаздываю, — в голосе её можно было различить бессилие, усталость и нотки жалкого отчаяния, спирающего дыхание и выбивающего из колеи утерянного настроя.       Женщина вздохнула:       — Не с той стороны зашла. Не та лестница. Спустись на первый этаж, в холл и обойди с другой стороны. Там будет вторая лестница. Она ведёт в правое крыло здания. Там кабинеты с одиннадцатого по тридцатый, — сотрудница коротко кивнула и, даже не дожидаясь ответных слов, сорвалась с места, продолжая идти туда, куда планировала изначально.       — Ну спасибо, — под нос себе и вслед женщине проговорила Джейн, теперь зная, куда стоит идти.       Она смотрела вслед колоритной даме, что, гордо задрав подбородок, скрылась в плотном потоке людей. Лишь курчавый зверёк на её голове в такт шагу то поднимался, то опускался, кивая своей головой и гавкая на прощание девушке. Джейн улыбнулась. Прическа этой особы подняла раздавленное случаем настроение.       В дверь несколько раз постучали.       — Извините, — Джейн поправила волосы, заведя пару прядей за уши, и, успокоив дыхание, застыла посреди дверного проёма.       — Джейн… Эриксон? — молоденькая девушка-секретарь бросила быстрый взгляд сначала на опоздавшую, затем на лист, на котором мелким канцелярским почерком была выведена пара имен и фамилий. Среди них нашла девушку, что всё также стояла в дверях, запыхавшаяся в своих поисках.       — Да, это я, — она приветливо улыбнулась, стараясь выглядеть увереннее в глазах секретаря. — Я опоздала.       — Ничего, ты сегодня единственная устраиваешься. До обеда я была относительно свободна. Присаживайся, — она указала на стул напротив себя.       Джейн послушалась и на пути к столу открыла прозрачную папку, опережая события. Протянула ту сотруднице. Она одобрительно кивнула, приняв документы.       — Так, значит сейчас оформимся, заключим трудовой договор. Заведём личное дело, сделаем фото, — она указала на угол с белым фоном и штативом. — Там. Далее выдам направления на инструктажи, после чего ты приступишь к работе. Идёт?       Джейн лишь кивнула в ответ, коротко улыбаясь.       Сорок минут сидения за партой и попыток концентрации внимания на теоретическом курсе Комиссии стали для девушки самой долгой и жестокой пыткой. Сразу вспоминались слова Диего, что сбежал отсюда через минуту после начала инструктажа. Организация-работодатель чуть ли не самая лучшая в мире: прекрасные условия, гарантированный карьерный рост, поддержка и страхование… Это и только это транслировалось проектором. Лишь формулировки из раза в раз менялись, преподнося одну и ту же информацию в разных вариациях и под разными соусами. Так, чтобы уж наверняка запомнилось, вдолбилось в распухший от выливаемой воды на мозг.       Джейн упала головой в сложенные на парте руки, набросив на себя большой чёрный капюшон худи, что служил подобием защиты от окружающего мира и его воздействия. Ткань не пропускала свет, зажатые уши — звуки. Девушка умоляла все реальные и нереальные силы завершить эту пропаганду, что ничего полезного и практически применимого, кроме похвалы самого себя и какой-то приторной прямой рекламы, не несла. Продолжала сидеть, в полудреме расплывшись на поверхности стола. Ещё десять минут, пять, минута…       Сорок минут, растянувшиеся в целую вечность, подошли к концу. С трудом разлепив глаза и убрав с лица спутавшиеся волосы, занавеской мешающие взору, Джейн сбросила с головы капюшон. Не торопясь встав, она сняла сумку с крючка парты и коротким кивком простилась с не менее безразличным к происходящему сотруднику. Он, разруливая процесс осуществления этих пыток мозга длинною в один академический час, натянув кепку на лицо, давно и крепко спал, даже не выключая программу, что повторно воспроизвела ролик. Девушка улыбнулась уголком губ, выходя из аудитории.       — Джейн! Джейн!       Эриксон обернулась, взглядом ища в потоке людей того, кто мог её звать.       — Доброе утро, — к Эриксон подбежал Гёрб, запыхавшийся и явно чем-то обеспокоенный. — Ты уже закончила инструктаж или только идёшь? — он пальцем указал на дверь, из которой пару секунд назад вышла девушка.       — Закончила, — настороженно ответила она, — а в чём дело?       — Я забыл тебе вчера сказать об одной важной детали…       — А, кажется, знаю, о чём вы говорите, — Джейн полностью развернулась. — Пятый вчера вечером мне объяснил. Я не прочь улучшить свои навыки борьбы, а уж тем более в таком месте как «Прекрасная Комиссия», — она передразнила манеру речи женщины, что из проектора зомбировала её мозг на протяжении сорока минут. — Хорошо, что вы готовите своих сотрудников ко всему. Каждого, — девушка одобрительно кивнула, коротко улыбаясь Гёрбу.       — Д-да, ещё со времён старой Комиссии, — врал он, начиная краснеть. — Мы непростая организация, так что и требования к сотрудникам непростые…       — Понимаю, — заключила Джейн, поджав губы и методично кивая. Неловкая пауза затянулась. Она отвела взгляд, сцепив руки в замок за спиной.       — Ну и отлично, — сказал Гёрб, нарушив молчание. — Тебя уже ждёт инструктор по практике. Имею ввиду по борьбе, — заулыбался он. — Сегодня твоё расписание порядком сдвинулось, так что впредь не опаздывай. В девять ты должна быть уже на месте — в левом крыле первого этажа. Там располагаются секции, на заднем дворе здания есть специально оборудованные площадки для занятий.       — Есть, сэр, — приложив два пальца к виску, отсалютовала она, после чего, на пятках развернувшись, быстро направилась в сторону лестницы.       Гёрб же продолжил стоять на месте, пустым взглядом смотря вслед удаляющейся Джейн. Задумчиво жуя губу, он почесал затылок и, когда девушка скрылась за поворотом, под нос проговорил:       — Пятый, зачем тебе это нужно?       Стрелки на циферблате показывали семь часов вечера. Джейн наконец-то вернулась домой и, ссутулившись от тяжести плеч, на которые будто взвалили подушки с грузиками, шагала в свою комнату, поднимаясь по лестнице.       Дом был освещён десятками жёлтых ламп, подвешенных под потолком во всех комнатах и коридорах. Улица погрузилась во мрак, лишь на краях полотна-небосвода можно было видеть лиловый свет закатившегося солнца. Рассыпались звёзды, близилась ночь. Лишь фонарики тёплым светом грели помещения, добавляя к антуражу старинного поместья градус уюта, успокаивающий и приземляющий уставшую в мирских заботах души, что пропускала сквозь себя тонкость чувства прекрасного, этой эстетики огромного, преисполненного историей дома. В котором со стечением лет собрались все культуры, музеи и библиотеки мира: сотни уникальных экземпляров и антиквариата, стеллажи книг и собраний газет различных времён, вычурная посуда и статуэтки, фотографии и картины в массивных рамках, узоры и расписная плитка стен, чучела различных животных.       Вечернюю тишину разбавляли лишь потрескивающие в огне камина поленья, звук которых доносился из холла, а также негромкие завывания ветра за окном и тяжелые шаги Джейн. Она уже топала по второму этажу, спеша в комнату и представляя скорую встречу своего лица и пуховой подушки.       Переодевшись во что-то домашнее, более свободное и лёгкое девушка умылась, привела себя в порядок и, вскоре осознав, что хочет есть, подошла ко всё той же лестнице, спускаясь уже на кухню. Морально и физически уставшая, она мечтала лишь об одном — горячем чае, каком-нибудь сандвиче, поджаренном с маслицем на сковороде и ложечкой арахисовой пасты сверху. Джейн улыбнулась своим мыслям. Что-что, а еда в любой ситуации оставалась делом первостепенным.       Любые планы можно нарушить. Стоило Джейн преодолеть половину пути по лестнице, как самое её начало, первые ступеньки озарила голубая вспышка. Пятый с копной взъерошенных ветром волос схватился за перила, начиная быстро, с хмурым видом подниматься. Вскинул голову и увидел Джейн, стоящую на уровень выше, что с интересом наблюдала за ним, буквально нарисовавшимся из воздуха.       — О, — не сразу отреагировала она, — ты, — поводила рукой туда-сюда, показывая жестом движение. — Ты куда-то уходил?       — Привет, — ответил Пятый, продолжая подниматься. — А ты уже вернулась?       — Как видишь, — девушка опустилась на одну из ступенек, оставляя свободное место — приглашала Пятого к разговору. Он понял и, добравшись до неё, вскоре сел рядом. Послышался шумный выдох.       — Как твой первый рабочий день? — сухо спросил он, уставившись в пустоту пространства, освещаемого жёлтыми кувшинками у потолка.       — Ну, — Джейн пожала плечами, — я опоздала немного. И это было ожидаемо. Потом стандартная процедура: оформилась, прошла инструктажи. Первый — ужасный, скучный и бесполезный, — Пятый усмехнулся, — но второй куда интереснее.       Парень чуть повернул голову, заинтересовавшись, и приготовился принимать следующие слова с особым вниманием.       — Мне провели что-то типа вводного урока, на котором рассказали, чему будут учить в дальнейшем. Это, хочу признать, очень длинный и занимательный список. Борьба, стрельба, навыки обращения с оружием, тактики ведения боя… Всё очень… профессионально, — заключила девушка, поворачивая голову к Пятому. — Если Комиссия готовит обычных сотрудников таким образом, то боюсь представить, чему они учат реальных киллеров.       Пятый сглотнул, пристально рассматривая девушку.       — Только теория? — подал голос он, осознав, что в горле пересохло.       — И совсем немного практики. Я лишь показала, что умею. Инструктор оценил, — пожала плечами девушка.       — Задай им жару потом, — Пятый легко задел её локтем, отшучиваясь и переводя тему. — Покажи, что умеешь.       Девушка улыбнулась уголком губ.       — Ну так вот, — вернулась она к первоначальной теме, — после практики меня забрали в архив, всё ещё раз показали. Курировали до конца дня, смотрели как работаю. Но это и к лучшему. Если что-то не так, сразу поправят и укажут на ошибки. Так ведь быстрее учиться, — Джейн на пару секунд замолчала. — А так мне нравится, это не обычная рутина офиса какого-нибудь. Подкупает своей нестандартностью: я работаю с документами, которые свидетельствуют то, что произойдёт или уже произошло. Уму непостижимо, — широко раскрыла глаза она, изумлённо, будто не веря своим словам, вздохнув.       — Понимаю, — отрешённо отозвался Пятый, снова зависнув в пласте размышлений.       — А ты что, эй? — Джейн коснулась его плеча, простым жестом возвращая в мир реальный. — Ходил куда-то, верно?       — Всё так, — не меняя тона ответил Пятый, теперь без эмоций смотря на Джейн.       — Ну так, и что делал? — девушку начинало настораживать настроение и поведение парня. Она не имела ни малейшего понятия о том, что могло послужить причиной подобной меланхолии.       — Именно, что ничего, — он повел плечом, чуть сдвинув брови.       — Поговорим? — поинтересовалась Джейн, не отрывая взгляда от Пятого.        — Не знаю.       — Выкладывай, — Джейн полностью развернулась, спиной опершись о прутья перил. Со скрытым беспокойством смотрела на него, собранного и сосредоточенного, что усердно обдумывал назойливо крутящуюся на кончике языка мысль, закрепостившись от внешнего мира. Губы были поджаты, брови нахмурены, спина сгорблена, вместе с напряжёнными плечами завершая портрет его душевной смуты. Пятый, свесив руки с колен, нервно дергал двумя пальцами на одной из ладоней, всё дальше и глубже уходя в себя.       — Я впервые за долгое время ходил по улице, гулял. Так это, наверное, называется. Один, — он пожевал губу, — представляешь, — усмехнулся, с горечью посмотрев на Джейн. — «Я» и «гулять» в одном предложении, уму непостижимо.       Он запрокинул голову кверху, обращая взгляд к потолку.       — Всем нужно временами развеяться. Остаться наедине с собой и собственными мыслями. А иногда и в компании друзей или семьи куда-то выбраться — это совершенно нормально, Пятый. В каждой спокойной жизни каждого спокойного человека это есть. И всегда было. И всегда будет.       — Спокойной жизни, — с усмешкой сказал он. — Спокойного человека… Знаешь, бродя по улицам без цели, без предрассудков и переживаний о будущем, я осознал, как скучно живут люди, — Пятый перевёл полный ужаса взгляд на девушку. — Тихо, спокойно, — он помотал головой, округлив глаза. — Я боролся за этот мир дважды, прошёл через огонь и воду, спасая тех, кто мне дорог, ценой всего. И чего же добился?       — Того, чего изначально хотел, — тихо ответила Джейн.       — Верно, — Пятый последовал примеру девушки, также опершись о прутья лестницы. Теперь он мог видеть Джейн в полной мере. — И я понимаю, чёрт, понимаю, что сделал всё так. Как же жить дальше?       В тяжести вынужденной паузы всё ощущалось в несколько раз острее, приобретало много больший масштаб: звуки природы и треск камина слышались громче обычного, эхом отскакивая от стенок сознания, чаша которого была переполнена различного рода мыслями. Грудь поднималась сильнее и чаще, сердце, быстро колотясь, ощущалось у самого горла. Оно спирало его, пресекая попытки к свободному дыханию, отчего мутило рассудок и становилось не по себе. Джейн, поморщившись, сглотнула, нахмурившись. Она обдумывала, переваривала слова Пятого. Подняла голову, всмотревшись в знакомые черты. Парень, лицо которого было очерчено золотом тёплого света, понуро смотрел на дерево ступенек, храня молчание.       Такой сложный, вбирающий в себя столько противоречий, столько амбиций, эмоций, распирающих его изнутри. Этот Апокалипсис, постоянная беготня, суета и страх смерти своей и смерти родных в любую секунду: всё прицепом волочилось сквозь декады, годы одиночества, скитаний, сделав его таким, каким он являлся сейчас. Слепив характер на коленке из подручных материалов: разбитого ошибками сердца и исполосованного кнутом жестокой реальности, жизнь его же закалила. Поставила тринадцатилетнего мальчика на ноги, воспитала, заменив отца и мать, в конце концов отправив в долгое путешествие, прямиком по своему бурному течению. Научившись плыть по высоким пенящимся волнам, огибать подводные камни, избегая порогов, ты, казалось бы, должен с таким же успехом спокойно рассекать водное пространство в штиль.       Не в случае Пятого. Он может и научился жить быстро, стремительно, заглядывая страхам в лицо, не плывя, а борясь с течением. В конечном итоге выходя из воды сухим. И сейчас, когда море не то что успокоилось, а вовсе пересохло, он оказался растерян и дезориентирован. Не знал, что делать дальше, с чем ещё бороться, куда идти и что предпринимать. Если не можешь сражаться с миром, его пороками, то одна опция оставалась всегда рядом, прямо как свет в конце того самого туннеля. Самокопание — разбор противоречий, самовоспроизводство новых проблем, с которыми можно было бы бороться. Проблем, которые можно усмирять и на которые можно сместить фокус своего внимания, забыв о прошлых дилеммах с окружающим миром.       Ненадолго, совсем на чуть-чуть… Так думал он, упустив момент, как собственными руками начал растягивать душу на лоскутки. Но Пятый попался на этой невыгодной сделке с загнанным в тупик разумом, Джейн же видела это, наблюдая со стороны. От осознания масштаба вещей, происходящих с парнем, становилось дурно.       — Пятый, — она вложила его безвольную ладонь в свою, поглаживая костяшки большим пальцем. Тот безразлично посмотрел на неё, — не делай этого, слышишь? Я бы никогда не подумала, что такой как ты станет загонять себя в депрессию, — постаралась разрядить обстановку она.       — Я не загоняю себя в депрессию, — раздражённо прошипел он.       — Отрицание, — указала пальцем в воздух она.       — Так. Ты на социолога училась, не на психиатра, — отболтался Пятый. — Я в норме, ясно?       — Мне-то ясно, — Джейн вздохнула, что-то обдумывая. — Ты не можешь целыми днями сидеть дома, слышишь? Сойдешь с ума, причём быстро. Устройся в Комиссию, — предложила она. — Тебя там примут с распростёртыми объятьями.       Как быстро огонёк в глазах Пятого загорелся, так быстро и потух. На лице заиграли желваки:       — Я не стану киллером вновь. Все эти убийства… С меня хватит. — Неуверенно сказал он.       — Тогда найди ремесло по душе. Смотри: Ваня играет в оркестре, Эллисон всё время с семьей, Диего геройствует, Лютер пытается работать, Клаус… Всё ещё Клаус. Я устроилась, тебе спасибо, — Джейн крепче сжала его ладонь. — Нужно кидать якорь на этом пути. Он ведь закончен, Пятый, — она обратила грустный взгляд на парня.       Тот молчал. Пустым взглядом смотря куда-то в область плеча Джейн, он думал, думал о сказанном, думал о прошлом и будущем. Ведь Джейн была права, чертовски права: нужно учиться жить, как все нормальные люди. Вся семья уже научилась. Один он застрял, только уже не в будущем, а в мощно притягивающем к себе прошлом.       — И вот, казалось бы, в твоих руках все карты, но жизнь внезапно решает поиграть в шахматы, — Пятый посмотрел на девушку, грустно улыбнувшись. — Выше нос, принцесса, — взяв над собой усилие, на тон веселее сказал он. — Голодная?       Джейн не ответила. Обезоружила не успевшего ничего сказать Пятого, обвив руками его шею и, едва касаясь губами кожи, тепло прошептала:       — Не бывает историй со счастливым концом. Я верю в истории, которые не заканчиваются.