Ирония войны

Машина неслась по уже темной дороге обратно в город. — Спасибо, — прервала молчание Света. Поездка действительно помогла ей прийти в себя. Ненависть окружающих отступила на второй план. А бабушка… Света знала, что она отойдет. Возможно, никогда не простит до конца, но рано или поздно отойдет. — Мне намного легче. — она благодарно сжала руку, держащую рычаг. — Можем повторить. — Клаус притянул ее к себе. Такой ли он плохой? Света не понимала, в какой момент потеряла свои границы. Вчерашний поцелуй, разбудивший в ней неожиданные чувства? Или когда на нее прилепили клеймо, от которого уже вряд ли отмыться? А может сегодня вечером посреди чистого поля под безумно красивым закатом и под безумно нежные ласки врага? Как бы там ни было, теперь он казался не таким уж плохим. Он оставался нацистом и офицером СС. Но только уже не таким опасным для нее, а даже очень ласковым. — Так хочется обратно… — прошептала она, прижимаясь ближе и нежно целуя его в щеку. Обласканная и опьяненная, она не могла перестать вдыхать его запах. Его шрамы, при первой встрече показавшиеся безобразными, будили в ней неприличное желание. — Мне кажется, что ты сама не знаешь чего хочешь… — Ошибаешься. Сейчас я точно знаю, чего хочу… — промурлыкала она, продолжая целовать его. — В тебе случайно не течет итальянская кровь? — вспомнилось, как она ненавидела его пару часов назад. — Нет. К твоему сожалению, только славянская, — Света нежно прикусила его кожу. — А ты разве не должен ненавидеть русских? — А ты разве не должна презирать «фрицев»? — Презираю. Но одного фрица почему-то хочется кусать… И… - ее губы спустились к шее.- Кое-что еще… — И что же? — Я не знаю… со мной такого раньше не было, — страстно прошептала она, медленно проводив языком по чувствительной коже шеи. Его рука, покоящаяся на ее колене, медленно скользнула выше по внутренней стороне бедра, слегка сжимая кожу. Из ее губ вырвался еле слышный стон. Он нервно облизнул губы. — Ты казалась мне паинькой, — прошептал он, сбавив скорость. Дом был уже так близко. — Я сама себе такой казалась… Как бы ему не хотелось продлить ее ласки, дорога неизбежно подошла к концу. — Садись на место! Мои не оценят то, что делает со мной симпатичный маленький солдат. — Машина подъехала к воротам. Света в очередной раз убедилась в его невероятной способности менять интонацию голоса, оборачиваясь вдруг совершенно другим человеком. Она послушно пересела к себе, поправляя волосы. Ягер уверенно вышел из машины и подошел к постовым. А Света прошла к воротам, ловя на себе любопытные взгляды. Долгое отсутствие начальства никак не сказалось на порядке в доме. Отбой по расписанию и в доме тишина. Проходя мимо кухни, Света вдруг поняла насколько проголодалась. Поставив чайник, достала сгущенку и хлеб. — Светлана? — на пороге стоял Тилике. Карие глаза в шоке пробежали по ее форме. — Добрый вечер… мм… ночь… — Света виновато улыбнулась, ставя на стол свой скромный ужин. — Ну… — Тилике не нашел, как прокомментировать ее вид. — Тебе идет. — Я ее одолжила. Сильно промокла под ливнем, а герр Ягер одолжил форму… — Аа. оу. Он очень добр. Кстати, а где он? — сказал он нахмурив брови, все еще разглядывая ее. — Тилике? — вошел Клаус. — Герр Ягер, только что звонили из управления. — обеспокоенно протараторил он. От улыбчивого и ласкового Клауса не осталось и следа. Окинув Свету беглым взглядом, он кивнул Тилике и вышел. Когда офицеры покинули кухню, Света осталась наедине со своим ужином, но от склизкого предчувствия моментально пропал аппетит. Что могло произойти посреди ночи? Не связано ли это с Пашей? Через некоторое время послышались крики немцев. Объявили подъем, поставив весь дом на уши. Света выбежала из кухни и увидела Ягера, выходящего в дверь, в окружении других офицеров. В панике добежав в свою комнату, она бросилась к окну. При свете тусклого фонаря среди разбегающихся по грузовикам вооруженных солдат, она с трудом разглядела Ягера, который судя по тому как его окружили офицеры, раздавал указания. К ним подъехали бронированные машины, по которым все моментально рассредоточились. Колонна битком набитых грузовиков и странных военных машин, похожих на танки, направилась в ближайший выезд из города, что рядом с усадьбой. Света еще долго смотрела на опустевшую так быстро улицу, пытаясь собраться с мыслями и успокоить дыхание. Сомнений не было. Это было то, чего она добивалась, шепчась по темным углам с партизанами, говоря на допросе неправду Ягеру в лицо и отвлекая его тем самым злосчастным поцелуем. Вдруг осознав всю циничность сегодняшнего «свидания», Света закрыла лицо дрожащими руками. Все таки он смог пролезть в ее сердце, заставляя переживать за себя. А она… кто теперь она? Предала Колю, опозорила бабушку и имя своего уважаемого отца, лишилась работы, а потом подставила и самого Ягера. — Боже, — она схватила себя за волосы. — Что со мной не так? Потеряв всякую способность адекватно воспринимать произошедшее, она переоделась в первое попавшееся под руку платье и спустилась вниз. На кухне услышала жалобный свист уже полупустого чайника. В каком-то трансе она подошла к нему и налив себе чай, села за стол. От осознания собственной отвратительности в душе нарастала пустота. Что если его убьют? В горле застыл ком. При одной мысли о смерти «нечеловека», «нацистской мрази», кровь застывала в жилах, заставляя сердце обливаться кровью… Значит с ней действительно, что-то не так. «Они все нелюди, незаслуживающие дышать нашим воздухом и топтать землю, по которой мы ходим», — вспомнились страшные слова бабушки. Люди ненавидели их, видя в них чудовищ. Они и были таковыми, творя на захваченных территориях немыслимые деяния. Но Света была уже готова отдаться ему, чувствуя, что он другой. Он вел себя как человек, служивший родине, считая, что поступает правильно и по чести. Ягер не занимался зверствами, вешая людей на улице и расстреливая их как собак. По крайней мере, Света хотела в это верить. Так и не притронувшись к чаю, она поднялась к себе. — Мерзкая тварь, — сказала она своему отражению в зеркале ванной и с яростью запустила в него банкой крема. Осколки разлетелись во все стороны, исказив лицо в безобразном отражении. — В самый раз… Подставляя лицо струе горячей воды душа, Света будто пыталась смыть с себя всю ту грязь, которой как ей казалось, она была полна. Но легче не стало. … Проснулась уже на рассвете от звука подъехавших машин. Не сразу вспомнив прошлую ночь, она лежала неподвижно, прислушиваясь к нарастающему гомону в доме и звону посуды. Клаус! Вскочив с кровати, Света накинула халат и побежала вниз. Дом был полон солдат и офицеров. По их виду стало понятно, что ночь была непростой. Грязные, с перевязанными легкими ранами. Но среди них не было его. Не долго думая, Света бросилась в родительскую комнату, но та оказалась заперта. Из груди вырвался глухой стон. Она с силой постучала в дверь, прекрасно понимая, что его там нет. В полном отчаянии девушка повернулась и столкнулась с ним лицом к лицу… Ягер стоял перед ней весь помятый, с пятнами крови на одежде. На лице читалось какое-то странное умиротворение. Он не ожидал увидеть ее здесь, в таком состоянии. Весь ее мир в этот момент перевернулся. Казалось, что солнце в окнах засветилось ярче, воздух накалился, а в доме нет никого, кроме него. Света бросилась в его объятия, осыпая поцелуями. — Тихо-тихо, ты чего? — он прижал ее к себе. Еще никогда его не встречали настолько горячо. Было непривычно видеть слезы счастья на лице юной девушки, дождавшейся Его. Оказалось, это чертовски приятно. — Ты когда нибудь бываешь не плачущей? — со странной усмешкой сказал он, проведя пальцем по мокрой щеке. — Ты вернулся… — продолжала она плакать, не веря своим глазам. — Конечно, вернулся. Это всего лишь партизаны… — не отпуская ее, он вставил ключ в дверь. «Всего лишь партизаны…» Света вздрогнула, представив себе небольшую группу «своих» людей, на которых выдвинулись вооруженные до зубов СС-мены, истосковавшиеся по адреналину за неделю безделья. Ведь, и партизаны были их «специальностью». Вряд ли у партизан был шанс… Ягер увлек ее внутрь и захлопнул дверь. Клаус не прижал ее к двери, не бросил на кровать и не начал целовать сразу, а лишь медленно подошел к ней, заставляя взволнованно задержать дыхание. День превзошел все ожидания. После долгих ночных поисков и легкой победы, он получил свой трофей. Ярко-голубые глаза пожирали ее губы, шею, глаза. Едва касаясь ее кожи, он хищно вдыхал ее запах. Перед девушкой стоял не тот, кто вчера нежно целовал, заключая ее в невыносимо воздушные объятия. Она почувствовала его горячее дыхание с привкусом крови и пороха. По коже пробежали мурашки от мысли о «тварях, недостойных дышать нашим воздухом». Ведь, сейчас он смотрел на нее именно так. «Да он сам полон противоречий…», пронеслось в ее голове. Но что еще хуже — ей это нравилось. Клаус шагнул к ней, заставляя машинально отступить назад. Она напугана? Немец нахмурился и жадно притянул ее к себе. Он спустил легкую ткань с одного плеча. Изящные линии женского тела сводили с ума. Стараясь настроиться на иную волну после утомительно жестокой, кровавой ночной бойни он осторожно, как мог нежнее, поцеловал ключицу. Его мягкие губы обжигали горячим дыханием, поднимаясь выше по шее, вызывая дрожь по всему телу. Едва коснувшись ткани, Ягер медленно стянул халат. Света смущенно прикрыла груди, не в силах сдвинуться с места. Недовольно нахмурившись, Ягер аккуратно убрал ее руки и поднес их к своим губам. Света почти не дыша, завороженно смотрела как он чувственно целует их, не отрывая от нее глаз. — Ночью ты была смелее, — прошептал он, притягивая ее за талию. — Подожди, — она осторожно положила руки ему на грудь. Ягер остановился, но в серых глазах не было ни намека на отказ. Она не была похожа на девственницу, так что же опять с ней происходит? — Снова сомневаешься? — низкий, бархатистый голос коснулся ее губ. — Думаешь о нем? От дразняще неуловимых губ закружилась голова. Она инстинктивно пыталась их поймать своими, и вдруг остро ощутила, что стоит на пороге. Прямо сейчас. Оставалось поддаться соблазну и шагнуть. Грубая кожа его рук, его запах, и даже пятна крови на его форме. Он действовал на нее невыносимо возбуждающе. И все это должно было казаться ошибкой. Отвратительной усмешкой жизни. За неверность, за предательство… Какое-то время она медлила с ответом, пытаясь сопротивляться своим желаниям. Но… — О тебе… — взволнованно произнесла она, приподнявшись на носочках и обвив его шею руками. Он удовлетворенно притянул ее к себе. От требовательного поцелуя Света в один миг потеряла голову, приняв себя такой. Другой, страстной и неправильной. Горячий язык коснулся ее языка, заставляя растекаться маслом. Она потянула его за собой, пытаясь снять с него форму. — Я сам, — сказал он, опуская ее на кровать. Девушка уже не выглядела зажатой. От почти пошлых поцелуев ее небольшие аккуратные груди вздымались, а нежные руки скользили по спине, прижимая к себе. Он встал перед ней и неторопливо разделся. На пол упал тяжелый ремень с кобурой, за ним китель и все остальное. При виде обнаженного мужского тела в сочетании с глазами, горящими уверенностью в собственной привлекательности, Света почувствовала как сводит низ живота. Но в голубых глазах не было ни капли нежности. Лишь похоть. На доли секунды Света ощутила всю абсурдность своего влечения, которое вряд ли теперь отпустит ее. С одеждой было покончено и он склонился над ней, медленно стягивая с нее тонкое нижнее белье. Когда сильное мужское тело наконец прижало ее к кровати, Света страстно обвила его бедра ногами. От близости его напряженной плоти, по телу пробежала дрожь. Подставляя шею и груди горячим поцелуям, Света физически ощутила как остатки страха и сомнений покидают ее, оставляя после себя лишь желание. Все ее раскаленные до предела чувства вдруг сконцентрировались в том самом месте, где он невыносимо медленно терся об нее. Но он не торопился. — Клаус… — громко выдохнула она, нетерпеливо прижимая его к себе за бедра. — Скажи, что хочешь меня, — прошептал он, больно кусая ее губы. Готовность девушки отдаться без остатка, возможно, главному врагу в жизни было одновременно пугающе и возбуждающе. — Хочу тебя… — ответила она от боли смешанной с желанием. Он упивался ею, в предвкушении смакуя ее соблазнительно раскрытые губы, сбившееся дыхание, ее глаза, полные желания. С глухим стоном Клаус плавно вошел. Острые ногти впились в спину. Медленными движениями он вжимал ее в мягкую постель, вызывая жалобные стоны, приглушенные глубоким поцелуем. Каждое его проникновение отзывалось болью, которое быстро сменилось удовольствием. В этот момент ей почему-то вспомнился Коля и та самая ночь… Тогда она не испытала такой нестерпимой страсти, граничащей с бесстыжей похотью. Сейчас она хотела немца, всего, без остатка. Ее руки схватились за его затылок, зарываясь пальцами в мягкие волосы и углубляя рваные поцелуи. Каждый сантиметр его тела, покрытого многочисленными шрамами, принадлежал сейчас только ей, плавными движениями приближая сладкую развязку. Не в силах более сдержать себя, Света жадно задвигала бедрами навстречу. Почувствовав как она сжимается вокруг него, он со стоном углубил движения, доводя ее до экстаза. Света ощутила как все тело теряет материальность, рассыпаясь на мелкие кусочки. Усиливая толчки и заглушая собственный стон, Клаус впился в раскрытые губы, прежде чем раствориться в ней окончательно. Весь мир вокруг потерял смысл.