***
— Герр штандартенфюрер, к вам пришли. Тилике сказал это как-то странно виновато, стоя на пороге. — Ивушкин? — Ягер непонимающе взглянул на него. — Вообще-то, нет… — стиснул зубы адъютант, прикрывая дверь. — Фройляйн Гудериан. Клаус закатил глаза. А как хорошо начинался день! — Проводи… — процедил он недовольно, игнорируя еле сдерживаемую улыбку друга. Он замечал, что зеленоглазая красотка нравилась Тилике с первого дня их знакомства. Друг всегда был падок на красивую обертку, никогда не волнуясь о содержимом. Вскоре из коридора послышались легкие шаги и заливистый смех. Надеясь, что она ненадолго, Ягер закурил трубку. Самое главное — настроиться на нужную волну и не отпугнуть ее. — Милый, как я скучала! — Мари с порога бросилась к жениху с распростертыми объятиями. Как всегда эффектная, в обтягивающем бордовом платье из дорогого бархата с глубоким декольте и в шелковых перчатках. Ягер никак не мог понять — это любой наряд сидел на ней так вызывающе или все же сама красотка выбирала столь броские наряды? Он натянул улыбку и обнял ее в ответ. — Ты как всегда прекрасна… — сказал он, когда фройляйн довольно целомудренно поцеловала его в щеку. — Спасибо, милый. — Мари тут же достала платок и начала вытирать следы помады с его лица. — Ты так долго не давал о себе знать, что я забеспокоилась! — Что могло со мной здесь случится? — тихо усмехнулся он. — А вот тебе, малышка, не следует тут находиться. Мари улыбнулась. Так заботливо с его стороны… — Я здесь проездом. — бросила она, снимая перчатки и Ягер неслышно выдохнул. — Просто хотела тебя повидать. — тоненький голос тут же зазвучал с придыханием. — Я все время думаю о тебе… Пальчики с ярко красными ногтями страстно вцепились в его руку. — Я тоже. — прошептал Ягер, поднося руку к губам. От девушки всегда пахло дорогими духами, но мужчина находил их аромат чересчур сладким. Мари томно прикусила губу. Соблазнительно открытая пышная грудь взволнованно вздымалась. — Я так хочу… — девушка намеренно сделала паузу, многозначительно окинув его кокетливым взглядом. — Посмотреть на танки… Ягер усмехнулся. — Можно мне на них покататься? — захлопала глазками фройляйн. — Хм… — хороший повод избавиться от нежеланной компании. Плюс небольшой подарок для друга. — Хорошо, скажу Тилике. — Серьезно?! — вскрикнула Мари, обнажая белоснежную улыбку. — Кстати, Тиль рассказал, что у вас тут русский танк. — Вот как? — про себя решил сделать другу замечание. Факт нахождения русского танка в концлагере абсолютно не подходил для разговора с гражданскими. — На нем пока опасно. Покатаешься на пантере. — Знаешь, мне вот стало интересно. — девушка осторожно положила ладонь на его грудь, поглаживая чёрный крест. — Какой танк лучше? Наш или советский? — Ну, — протянул он снисходительно. — Смотря по каким параметрам судить. — Ммм… — Мари прижалась ближе и потянула черный крест на себя, заставляя его склониться ближе. — Не знаю… Например, по стволам. Как же банально и пошло… Он ухмыльнулся. — Стволам? — руки машинально легли на талию. — Пушки у них, конечно, разные. Мари облизнула губы, притягивая его еще ближе. — А чья пушка… длиннее? — медленно прошептала она, руки поползли по плечам. Губы едва коснулись его губ, оставляя красные следы помады. Клаус ощутил горячее дыхание на своих губах. Она была чертовски красива и прекрасно владела искусством соблазнения. Если бы мужчина страдал от одиночества или был голоден до женского тела, то не раздумывая взял бы то, что она так настойчиво предлагала. Но сразу строить из себя недотрогу было бы по меньшей мере подозрительно. Расположение генеральской дочери было пока важно. Он резко притянул ее ближе. — Конечно, у немца… — прошептал он в ее губы волнующе тихо. — Дааа… — выдохнула она, чувствуя руку, нагло скользящую к пышной ягодице. — Он во всем мощнее… — процедил он, сжав в ладони мягкое тело и жадно впился в ее губы. Когда язык проник в ее рот, девушка, тяжело дыша, промычала что-то невнятное. Почему-то это получилось так комично, что Клаус еле сдержал смешок. Он резко отстранился и невозмутимо взял из ее рук платок. Мари раскрыла потемневшие от желания глаза и увидела тщеславное, слишком горделивое выражение на лице офицера. — Милая, — сказал он великодушно, вытерев помаду со своего лица. — Ты так сексуальна! Боюсь, я не смогу удержаться. Подождем до свадьбы. Мари обиженно раскрыла было рот, чтобы ответить что-то подходящее, но послышался стук в дверь. — Да! Клаус отпустил девушку и направился к зеркалу, оставив ее растерянно стоять на том же месте. Казалось, довольно интимный разговор не оставил в его настроении и следа. — Ивушкин здесь, герр Ягер. — объявил Тилике, одарив красотку улыбкой. Мари взволнованно, поправила прическу и платье. — Пусть зайдет и позови переводчицу. — сухо сказал Клаус, оттирая остатки слишком въедливой косметики. В дверях возник танкист. Как всегда гордый и наглый. Увидев женщину с аппетитными формами стоящую посреди комнаты, кашлянул. Голодными глазами он уставился на пышный зад, затянутый в узкое платье. — Есть, герр штандартенфюрер! — выпалил адъютант и собрался уходить. — И да, Тилике… — Клаус подошел к девушке и небрежно вручил ей безнадежно испачканный платок. Тилике послушно застыл на месте. — Фройляйн скоро уезжает, но хотела бы покататься на пантере. Я думаю, тебе не составит труда заняться этим. — Конечно, герр штандартенфюрер! — в карих глазах тут же вспыхнул огонь.***
Когда они вышли, Ягер приглашающе указал на стул. — Hinsetzen! Парень проковылял к предложенному месту, надеясь, что фриц все же пригласил и Аню. Иначе смысл находиться здесь? Клаус вальяжно уселся в свое кресло, не отрывая глаз от русского и закурил. Коля кашлянул и отвернулся. Более неудобного молчания для него и не придумать. Чего не скажешь о Ягере. Судя по наглой морде, немец чувствовал себя превосходно. — Zugreifen. — прямо перед русским на стол упала дорогая пачка немецких сигарет. Небрежный жест заставил Колю молча помотать головой и отказаться. Хотя курить действительно хотелось. Даже очень. Клаус тихо усмехнулся и с демонстративным наслаждением затянулся своей трубкой. Странно, но желание достать тяжелый вальтер из своей кобуры и пристрелить соперника прямо сейчас в этом кабинете, не покидало с тех пор, как тот появился на пороге. Непривычно… Почему чувствовал себя так омерзительно грязно? Ведь, стрелять в безоружного было против всех его жизненных принципов. Но… времена менялись. Обстоятельства менялись. Наверно, с ними менялся и он. Русский не знал, что Света в Германии. Он и не подозревал, что она теперь с «фрицем». С офицером СС. Более того, именно с тем, по вине которого Коля теперь коротает дни в концлагере. С тем, кто не собирался ее отпустить. Интересно, как он вообще отреагирует? Ягер не сомневался в том, что Ивушкин заслуживает знать правду. В конце концов, танкист проживает последние дни на белом свете. Когда нацист резко встал со своего кресла и направился к нему, Коля вздрогнул и взглянул в ожидании следующих действий. Фриц быстро обошел стол и уселся напротив, продолжая оценивать эмоции противника. — Чего тебе?! — испуганно выпалил Ивушкин. Ягер промолчал. Все равно русский ни слова не поймет. Аня еще не пришла. Вероятно, Тилике в предвкушении поездки с пышногрудой Мари, забыл ее пригласить? — Чего молчишь на меня? Все равно по-вашему не шпрехаю, — процедил Коля. Наверно, немец понял, потому что молча опустил глаза. Зачем вообще вызвал к себе, если каждый шаг на учениях был уже обсужден? Дело явно было не в этом. Тогда в чем? Ягер спокойно потянулся во внутренний карман и достал золотистый медальон, похожий на часы. Какое-то время он задумчиво вертел ее, продолжая молчать. Когда от легкого щелчка медальон раскрылся, правая рука едва заметно задрожала. Судя по тому, как серьезно он поднял на него ледяные глаза, это были далеко не часы. Какое-то время он сверлил русского оценивающим взглядом. Затем что-то прошептал себе под нос и резко захлопнул медальон. Где черт возьми носит Тилике?! Молчаливые гляделки с русским начинали раздражать. Ивушкин уже не знал как реагировать на странное поведение Ягера. Он тихо усмехнулся, исподлобья глядя на нациста своими серыми глазами. Серые глаза. Такой же цвет, как у нее… Сам того не замечая, немец начал молча разглядывать лицо военнопленного, немного посвежевшее с первых дней встречи. И эти губы… Она целовала их когда-то. А может до сих пор хотела это делать? Немец невольно нахмурился, продолжая пялиться. Колю передернуло. Ощутив странный взгляд, с отвращением заерзал на стуле. Может он сумасшедший? Или из тех самых… что не по женщинам… — Кхм… — кашлянул пленный, с каждой секундой чувствуя себя в компании СС-вца все неуютней. Взгляд Клауса приобрёл осмысленность, словно очнувшись от глубоких раздумий. Он заметил в глазах Ивушкина отвращение и слегка улыбнулся. Пересилив желание, продолжить издевательский взгляд, снова покрутил в руке медальон. В каждом движении угадывались сомнения и колебания. Неужели нацист способен на человеческие чувства? Не жестокость, высокомерность или мертвый холод? Сомнения и Ягер… Штандартенфюрер решительно раскрыл медальон и молча положил на стол. Затем, не отрывая от русского глаз, медленно пододвинул его к Коле, словно то была граната. Теперь в ненавистных голубых глазах горел странный огонь. — Что это? — Коля недоверчиво смотрел то на него, то на стол. Ну не подарок же?! Явно что-то другое. Он медленно взял предмет, не прерывая зрительный контакт с немцем, на губах которого застыла выжидательная ухмылка. Но когда наконец решился взглянуть на медальон, тело будто пропустило разряд электричества, сердце остановилось. Коля побледнел. Такая же, как тогда. В начале войны. Родная… Но… Коля впился в немца уже совсем другими глазами. В следующую секунду он вскочил со стула и, сам не понимая как, оказался на столе. Откуда в такие моменты берутся силы? Не важно, что ты голоден и обессилен. Начинает казаться, что ты не слаб, не ранен, не убит. Только звон в ушах и глухая ненависть. Коля резво перелез через весь стол и навалился на фрица с остервенением сжимая его шею. Оба с грохотом рухнули на пол. Очевидно, что немец превосходил пленного по силе. Он был намного здоровее и лучше тренирован. Ведь, эта мразь не сидела несколько лет на постном бульоне и чертовых крошках от черствого хлеба! Фриц с легкостью оттолкнул противника и навалился сверху. Обуреваемый эмоциями, Коля не заметил как тот потянулся к кобуре, но успел с яростью замахнуться и попасть кулаком по стиснутой челюсти. Удар получился слабым. Щелчок. Холодный металл коснулся виска. Ивушкин и не подозревал, что прямо сейчас Клаус с большим трудом подавил в себе желание нажать на курок и закончить все. — С-сукааа! — прошипел танкист. — Какого хрена?! — Ruhig, — тихо процедил Ягер. — Beruhigen… Скотина, что он сказал? Успокаивал?! — Ублюдок, что ты с ней сделал?! — выпалил Коля, пытаясь отдышаться. — Какого хрена ее фотография делает у тебя… В медальоне. Во внутреннем кармане. Ивушкин запнулся на полуслове. Оскал, полный ненависти к врагу, постепенно исчез. В полном оцепенении он впился в Ягера глазами в поисках ответа, но видел лишь молчаливое презрение. Эта тварь вела себя так, будто уже победил! Не убирая пистолет, фриц медленно встал и поправил форму. Он продолжал смотреть на него слишком спокойно. Как будто знал, что будет дальше. С ним. С ней. У Коли вырвался смешок. Нервный. Почти истеричный. Раскрасневшее от короткой борьбы лицо расслабилось в странном выражении. Верить не хотелось… Не Света. Кто угодно, но не она. Русский с заметным трудом присел. — Она бы никогда… — дерзко начал было он, но остановился на полуслове, когда над ним навис Ягер. В каком-то непривычном трансе, Ивушкин вложил ладонь в протянутую руку немца. Штандартенфюрер с легкостью поднял его и оказался прямо перед ним. Глаза в глаза. Они смотрели друг на друга не как пленник на тюремщика, не как враги по обе стороны военных баррикад. За две минуты все поменялось. Если раньше Коля пытался сдерживать себя, то сейчас, искренняя и слишком откровенная ненависть буквально сочилась из него. Стук в дверь. — Schließlich! — от выражения, с которым было это произнесено, Коля без сомнения понял — наконец! — Ja! Дверь осторожно открылась. Вошла Аня. Наконец.