***
Высокие каменные стены, защищенные колючей проволокой, стремительно приближались. С каждой секундой волнение охватывало все сильней. — Не бойся, я буду рядом… — Его ладонь мягко накрыла руку девушки. Рядом?! Говорить с Колей при Клаусе? Свету бросило в жар. Нет, это будет слишком неловко. — Милый? — умоляюще протянула она. Клаус покосился на неё и выдохнул. — Нет, — отрезал он. — Если он что-то сделает с тобой, я себе этого не прощу. — Но… — Я даже не понимаю ваш язык! — Ну, пожалуйста, — слезно прошептала Света, сжав его ладонь. Он снова взглянул на неё и раздраженно убрал руку. Так дело не пойдет. Сдаваться каждый раз при виде слез! — Ладно… Что-нибудь придумаем. — Спасибо! Когда перед ними раскрылись ворота, перехватило дыхание. Автомобиль заехал на территорию нацистского концентрационного лагеря. Гнетущая атмосфера резко контрастировала с довольными физиономиями немецких солдат. Здесь убивали людей. Повсюду сновали несчастные заключенные в полосатой форме, которые при виде машины, поворачивались к ней и склонялись, снимая головные уборы. — Расслабься. — улыбнулся Клаус, подъезжая к главному корпусу. Он будто чувствовал себя здесь как рыба в воде. Неужели все это было нормально для него? — Господи, — прошептала Света и приложила платок к глазам. — Я постараюсь… У входа их уже ждали Тилике и комендант. — Запомни, ты немка. Поэтому лучше молчи, говорить буду я. Света нервно кивнула в ответ. Как только они вышли из машины, Вальтер приветствовал его и быстро отчитался о подготовке лагеря к приезду высоких гостей на учения. — Могу ли я узнать, кто это прекрасное создание? — заискивающе улыбнулся он. — Фройляйн Ягер. — сдержанно ответил Клаус. Брови Тилике едва заметно поплыли вверх, а Света натянула улыбку и протянула тюремщику руку. Вальтер тут же схватил её и смачно поцеловал. — Не знал, что у такого как вы, может быть столь прелестная сестра. — все рассмеялись. — Это моя племянница. — усмехнулся Клаус, направляясь ко входу. — Вечером жду вас на полигоне. — Да, конечно. К завтрашнему дню почти всё готово! Вальтер ушел. А Света с адъютантом последовали за Ягером. — Выглядишь прекрасно, — улыбнулся Тилике, предложив ей руку. Света приняла поддержку и улыбнулась в ответ.***
Адьютант Ягера остановился перед самым кабинетом и кивком указал на стену. Ивушкин повиновался и привычно прислонился лбом к стене. Немец подошел сзади и крепко связал руки. Надо же… Ягер боится, что попытается убить их прямо здесь? Голыми руками. Коля тихо усмехнулся. Тилике постучался, и через некоторое время послышались шаги за дверью. Сердце бешено заколотилось. Неужели она здесь?! С ним? Коля вдохнул глубже, когда дверь распахнулась. — Заводи. — послышался голос Ягера. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Офицер схватил Колю за локоть и потащил внутрь. Взгляд тут же встретился с ней. За тем самым столом, за которым только вчера говорили с Ягером, сидела она. Света… Сильно изменилась, повзрослела. Увидев её сейчас, через три года войны, повзрослевшую, Коля осознал, что плохо было не только ему. В груди все болезненно сжалось. Увидев «жениха», Света взволнованно закрыла рот ладонью. Но злость брала верх. Русский стиснул зубы и уставился на неё исподлобья глазами, полными ненависти. В кабинете наступила тишина. Было тяжело просто даже смотреть на неё. Вот так. Здесь. С этим гадом. После всего ада, который он пережил в фашистском лагере. — Уверена, что мне нужно выйти? — звенящую тишину прервала чья-то немецкая речь. Коля не сразу узнал непривычно мягкий голос, звучащий сегодня совсем по-другому. Как будто за одну ночь штандартенфюрера подменили. — Уверена… — тихо ответила Света, смущенно опустив глаза, лишь изредка с волнением поглядывая на «бывшего». Ягер неуверенно кивнул ей и повернулся к пленнику. Молча смерил его ледяным взглядом, а затем снова обернулся к девушке. — Наедине оставаться слишком опасно. Тилике будет здесь. — Но… — взмолилась было Света, но, встретив твердый взгляд, сдалась. Лучше Тилике, чем он. — Ладно. Коля не понимал, о чем они говорят, но продолжал смотреть то на немца, то на русскую. Этот короткий разговор заставил его пережить целый спектр эмоций. От слепой ненависти и ревности до простого любопытства. Они смотрели друг на друга будто давно привыкли быть вместе. Ей было проще и приятнее смотреть и говорить с Ягером! С этим дьяволом в человеческом обличии… Они больше походили на семейную пару, в спокойную жизнь которой коварно ворвалось неприятное воспоминание, лежащее темным пятном в их «чистой» любви. В лице Коли. — Кхм… — кашлянул он, когда Ягер вышел. Адъютант отошел к двери, внимательно разглядывая военнопленного, когда как Света осталась сидеть. Она нервно поправила волосы. Так же как раньше — осторожно, слегка склонив голову на бок. — Ну… — начал Коля. Вышло не так дерзко, как хотелось бы. — Привет. Она взглянула на него. Виновато. Снова опустила глаза и слегка отодвинулась от стола, чувствуя смущение от того, что она сидит за столом, а он стоит. Захотелось вскочить и заключить его в объятия. Но нет… Коля медленно подошел, не отрывая от неё глаз, и сел напротив. — Ну? — снова напустил как можно больше металла в голос. — Колень… — начала она, но тут же смутилась и четко произнесла. — Коля. — Что? Хочешь рассказать о вашей светлой любви?! — усмехнулся Ивушкин. — О том, что немцы на самом деле хорошие? Или пришла поглазеть на меня? На то, каким я стал?! Каким сделали меня твои немцы… — Нет же… — попыталась высказаться Света. — Заткнись… — процедил он, заставив её вздрогнуть от неожиданности. Коля пытался успокоиться и взять себя в руки. Перед глазами пронеслись те светлые, многочисленные свидания, вечерние прогулки, их нежные слова и её смех… Прощание на вокзале. И вот… Теперь он сидел перед ней больной, измученный, грязный и почти уничтоженный. За все эти годы он почти ничего не слышал о жизни в родном городе. Лишь то, что тот был оккупирован. Любое, сказанное ею, слово сейчас будет воспринято в штыки. Нужно было дать ему выговориться. — Светик, — голос зазвучал вдруг мягче. Услышав свое имя, девушка уставилась на него по-детски наивно, с глупой надеждой. Коля склонился ближе. Если бы руки не были связаны, он протянул бы их к ней. — Эти уроды не понимают по-нашему, — понизил он голос и посмотрел ей прямо в глаза. — Скажи правду, ты же не с ним на самом деле?! Светик… Я знаю, ты у меня умница! Ты же из-за меня с ним? По мере того, как он говорил, её глаза становились шире. Света не могла сказать и слова. — Этот… урод. Этот твой… — тихий голос снова еле сдерживался от рычания. — Эта мразь убьёт меня! Понимаешь? — Нет! — резко сказала она, почти привстав со стула. Коля ошарашенно замолчал. — Он не тронет тебя. Ты не знаешь его! — Это ты его не знаешь! — почти закричал русский. — Свет, очнись! Ты в своем уме? Ты понимаешь, что ты несешь сейчас полный бред?! Он вскочил с места, но неожиданно рядом в один миг возник Тилике. Света испуганно закрыла рот руками, в то время как Ивушкин лишь покосился на немца и снова сел. — Что бы он тебе не наговорил, Света, он — чертов фриц. — взял себя в руки Коля, снова склонившись над столом. — Ему нельзя доверять! — заговорчески прошептал он. — Тварь фашистская… Как ему удалось тебя околдовать?! Ты в курсе, что он выпускает меня на учения в пустом танке против вооруженных пантер? А? Не рассказывал? Нет? Так вот, слушай. Завтра они будут стрелять в меня и в моих людей. А твой Ягер будет всем этим командовать! Но Клаус говорил ей об этих учениях… — Света, эта мразь получает от этого удовольствие. Ты думаешь, это нормально? Разве советские солдаты поступают так с врагами? — Постой… — Он приехал сюда с этой своей сумасшедшей идеей и поставил всех на уши! Приехал целенаправленно учить своих ублюдочных нацистов резать русских, как какой-то скот! — Не дал вставить и слова Коля. — Безоружных русских! Как можно верить такому человеку? И не смей говорить, что он меня не тронет! — Коля… — Ты понимаешь, что он — немец?! Это у него в крови! Жестокость, трусость, несправедливость… — голос предательски задрожал от отчаяния, а глаза горели ярким пламенем. — И не смей утверждать обратное, Свет. Они творят такие вещи, о которых ты даже не представляешь! Света закрыла лицо руками и помотала головой. «Нет, Клаус не такой,» — подумала она. — Они заживо сжигают людей! Морят их голодом… Свет, а ты знаешь, что они делают с евреями?! Ты слышала? Они вешают еврейских детей на глазах у их… — Хватит! — закричала девушка. Услышав его слова, она была шокирована. — Они ненавидят всех, кроме немцев. Они презирают русских. Неужели ты думаешь, он действительно чувствует к тебе что-то?! Твой чёртов Ягер — жестокий, бессердечный сукин сын! — русский продолжал уже тише. По телу пробежали мурашки. Когда он наконец замолчал и успокоился, Света, убрав руки, со слезами на глазах взглянула на него. Коля понял это по-своему: — Не знаю, кем он прикидывается при тебе. Но мозги он тебе промыл знатно! — он окинул взглядом богатую одежду и украшения на ней. — То, что он одаривает и ухаживает за тобой… Это всего лишь побрякушки! Ты же взрослая женщина и должна понимать, что он враг. — Он… — тихо промолвила девушка. — Ты думаешь он был обычным солдатом там на фронте? Как бы не так… — Усмехнулся Коля. — Я уверен, он тоже приложил свои грязные руки к массовым убийствам. И, поверь мне, делал он это с удовольствием. — Пожалуйста, — расплакалась Света. Они говорили об одном и том же человеке. — Света, вместе мы с тобой справимся. — Коля продолжил наступать. — У меня есть план! И он сработает. С каждым его словом виноватое выражение лица постепенно исчезало с лица девушки. — Попробуй остаться здесь на несколько дней… — Ты дашь мне сказать? — она попыталась наконец остановить этот безудержный монолог. — Когда придет время, я дам тебе знать. — Но Коля!!! — Что?! — отчаянно закричал Коля. Она продолжает противиться, и это разрывало его душу. — Что Коля?! Света прикусила губу, пытаясь сдержать слезы. Как же больно на него смотреть. А говорить тем более. В ожидании долгожданных слов, он наконец замолчал и уставился на неё. Света закрыла глаза, настраиваясь на спокойный разговор. И Коля ждал. Ждал с таким трепетом, с каким не ждал ничего. Он чувствовал, что услышит сейчас то, во что верить не хотелось. Но надежда умирала последней. — Я с ним, — тихо сказала Света и убрала руки, встречая серьезные глаза Ивушкина. — Не из-за тебя, а потому что… Услышав признание, глаза Коли округлились, по рукам пробежал сильный нервный импульс. В этот момент он возненавидел её каждой клеткой своего тела и был готов умереть прямо на этом столе. — Потому что хочу быть… с ним. — Света не отводила свой взгляд. Как будто любить этого сукиного сына — абсолютно нормально! Коля помотал головой, отказываясь верить. — Он много сделал для меня… — тихо промолвила она. Вот поэтому этот ублюдок вчера был так спокоен… — Много?! Например? Упек меня в лагерь? Привез тебя с родины, оккупированной им же, сюда? Полюбоваться твоим женихом? — тихо усмехнулся Коля, внутри которому хотелось кричать. Наступило молчание. Нет. Неловкостью здесь и не пахло. Только обида и чувство вины. Они молча смотрели друг на друга, не веря тому, как изменились их отношения. — Коля… — она встретила в его глазах молчаливый упрек. — Тебе надо выбраться. — Мне? А тебе не надо, значит? — ядовито усмехнулся Ивушкин. — И как же я это сделаю? — Я попробую помочь тебе. — прошептала она, уже зная о том, что тот откажет. — Обойдусь, — отвернулся Коля. Он едва сдерживался, чтобы не вскочить и покинуть помещение. — Коль… Я хочу помочь… Что-нибудь придумаю, а он не узнает! — сказала девушка, но Коля помотал головой. — Ты должен попытаться. — Должен кому? Света замолчала. — Тебе что-ли? — усмехнулся он и сердито отрезал. — Я теперь тебе ничего не должен! Как и ты мне… Знаешь, кто ты теперь и что тебя ждет на родине? Она опустила глаза. — Тебя ждет такая же участь, что меня в Германии… — процедил он. — Будешь гнить в стенах концлагеря. Как предательница. И здесь ты тоже далеко не дома… И знаешь? Света снова взглянула на него. — Ты заслужила. — сурово произнес он, не отводя от девушки глаз. — Ты заслужила сгнить заживо под мучительными пытками… Жаль, что советские лагеря не такие жестокие, как здесь. — Тилике. — вдруг спокойно сказала она. — Уведи его… Немец подошел и грубо потащил его на выход. — Поговорим позже… — прозвучал её похолодевший голос в тот момент, как Тилике уводил его из комнаты. — Когда успокоишься.