Шанс на исправление.

      Через два дня мы покинули Танзаку. В этом городе нам уже нечего было делать. Планы резко поменялись. Поэтому, прикупив пару десятков небольших свитков, мы направились в сторону Амегакуре. Джирайя помнил мою просьбу, именно поэтому после деревни Дождя мы собирались идти вдоль побережья прямиком в страну Волн. Из-за этого нам приходилось делать крюк, чтобы уже после вернуться в страну Чая. И я начал подумывать заскочить на могилу Забузы и Хаку уже на обратном пути, но в последний момент передумал. Маршрут менять не стали.        Мы вновь начали делать привалы в лесу. И сейчас я находил довольно приятным сидеть возле костра и выводить на бумаге основу для печати барьера. Но куда приятнее было от того факта, что рядом находился Джирайя. Иногда он накрывал мою руку своей, помогая орудовать кистью и выводить более плавные линии.       Неожиданно мои пальцы вместе с кистью начали гореть, из-за чего я быстро откинул от себя бумагу. Огонь постепенно уничтожил свиток. Я виновато посмотрел на Джирайю, на что тот со вздохом протянул мне новую бумагу. — Скорее всего ты просто добавил лишний кадзи, из-за чего твоя печать потеряла равновесие. Начни с более легкого, — объяснил учитель, — Твоя каллиграфия оставляет желать лучшего. — У тебя не лучше, — отозвался я, вспоминая то, как вместе с Шикамару пытался разгадать шифр на спине мудреца Фукасаку. Учитель всегда писал «та», как цифру девять. Иногда делал длиннее с завитком «но» и всегда закруглял «ко». Его почерк нельзя было спутать с чьим-либо. Джирайя писал далеко не правильно, но это делало писанину учителя особенной.       Утро у нас началось довольно рано. На удивление, Джирайя поднялся первым, разбудив меня одурманивающим запахом жареной рыбы. Живот звучно заурчал. И только после того, как умылся в ручье, я смог попробовать стряпню учителя. Рыба была без соли и какой-либо специи, но вкуснее, думаю, я не пробовал. Может оттого, что приготовлено с душой?       Далее я просидел пару часов, медитируя. Джирайя усложнил данное занятие тем, что заставил удерживать несколько десятков приклеенных с помощью чакры листьев на теле. Это было безумно тяжело: уж слишком много во мне было энергии, как и почти отсутствующий контроль. Эро-санин готовил меня к изучению новой техники. Но что это будет, я даже не мог представить. Никогда бы не подумал, что буду владеть молнией.       Я ждал, когда Джирайя закончит рассматривать чакропроводящую бумагу. На самом деле я был немного удивлен увиденным. Отчего-то я всегда полагался на основную свою стихию, не задумываясь узнать второстепенные. И, признаюсь, был удивлен, когда увидел сжимающийся белый лист. Никогда бы не подумал, что мне достанется от отца умение управлять стихией молнии. — Довольно разномастные стихии, — заговорил отшельник, отдавая результат моей чакры обратно, — В большинстве случаев если у шиноби несколько стихий, то они взаимодополняют друг друга. Например, молния и вода или огонь и ветер. — Я вошел в меньшинство, — хмыкнул себе под нос, разглядывая чакропроводящую бумагу. Джирайя вторил мне, а потом вновь заговорил: — Я считаю, что тебе стоит начать со второй стихии. — Э-э, — немного оторопел я от такого предложения, — Разве обычно не с основной начинают? — Если ты научишься управлять второй стихией, — нравоучительно начал Джирайя, — То первой тебе будет овладеть куда проще после второй, чем если бы ты начал сначала с ветра. — Но это не единственный аргумент? — уточнил я, внимательно вглядываясь в глаза учителя и ища какой-то подвох. Под моим внимательным взглядом тот сдался. — Проницательности тебе не занимать, — улыбнулся учитель, а потом нехотя добавил, будто не желая признавать своего незнания, — Стихия ветра довольно редка в стране Огня, вряд ли я смогу помочь тебе тут. А вот молнией я хоть и не владею, но знаю пару техник в теории. Думаю, если ты даже и не сможешь ими овладеть, тебе все равно пригодится умение чувствовать свою вторую стихию. — Молния, так молния, — со вздохом я принял аргументы отшельника, в душе все еще желая вновь освоить Расенсюрикен. Что ж… это может подождать еще несколько лет.       Ближе к обеду меня растормошил Джирайя, призывая заняться чем-то более подвижным. Мы взобрались на деревья, приняв горизонтальное положение. Далее в ход пошли кунаи, которыми мы пытались попасть друг в друга.       И если в начале было довольно просто концентрировать одинаковое количество чакры в ногах, чтобы не упасть. И даже такой отвлекающий фактор, как кунаи, заставляющий бегать вдоль ствола дерева, не мешал. То уже через минут пять это становилось делать куда сложнее. Я начал оступаться. Меня брала не только усталость, но и боль в ногах. Конец тренировки положил кунай, задевший левое плечо. — Твой предел — одиннадцать минут, — озвучил Джирайя, спрыгнув с дерева. Неожиданно было осознавать, что учитель даже не запыхался. Его контроль и выносливость сейчас казались мне идеальными.       Вспомнился наш бой с Саске в Долине Завершения. Тогда я с легкостью бегал по водной глади, казалось, даже не замечал отсутствия земли под ногами. Сейчас во мне не бурлил адреналин так же ярко, как тогда. Я не делал небольших передышек и передо мной нет четкой цели. Стало быть, в обычных условиях мой предел — одиннадцать минут? — Не переживай, — будто читая мои мысли, сказал отшельник, — Тебе труднее из-за большого количества чакры. Но если ты хоть немного улучшишь свой контроль, то и техники будут даваться куда проще.       Контроль чакры у меня и впрямь стал лучше в будущем, но он никогда бы не сравнился с контролем Сакуры или Саске, например. Я никогда не тренировался с такой целью намеренно. Скорее управление чакрой становилось легче в связи с изучением новых техник.       В прошлый раз Джирайя уделял внимание укреплению тела, чуть-чуть контролю. И уж, тем более, мы не изучали техники, связанные с молнией. Я уже менял историю своей жизни, причем значительно. — Извращенный отшельник, так ты скажешь, какую технику я буду изучать? — сил ждать уже не хватало, поэтому я решил спросить еще раз. Но, как и ожидалось, сейчас меня воспринимали ребенком. Именно поэтому учитель слегка посмеялся, видя мою нетерпеливость, прежде чем что-то ответить. — Как я уже говорил, молния — вторая твоя стихия. Нужно для начало научиться ее контролировать, а это не так просто. Нужно чуть-чуть больше терпения, — Джирайя ткнул меня в слабое место, но мне хотелось уже сейчас доказать, что я смогу. Смогу набраться терпения, смогу добиться результата. — И техника, которой я хочу тебя обучить, очень сложная. Уйдет много времени. Именно из-за этого твой контроль над чакрой нужно улучшить. — Так ты скажешь, что за техника? — прервал я разглагольствование извращенного отшельника, в ожидании взглянув на него. Тот замолчал, тяжело вздохнув. Джирайе не понравилось, что я прервал его на полуслове, но замечание делать не стал. — Техника Летящего Бога Грома, — только и ответил он, решительно взглянув на меня. Он ожидал реакции, которая, к слову, последовала незамедлительно. — Ты… — я не знал что и сказать. В первую очередь перед глазами промелькнул образ отца. Эта его коронная техника, за которую того прозвали Желтой Молнией Конохи. Я даже и не помыслил, что когда-нибудь смогу изучить Летящего Бога Грома. После разрушения Конохи Пейном все сведенья об этой техники были утеряны.       Смогу ли я выучить столь трудную технику? Временем и пространством одновременно очень трудно управлять. Куда труднее управлять второстепенной стихией.       Конечно, смогу. Иначе я был бы не собой. — Да, — кивнул мне Джирайя, — Вижу, ты что-то знаешь об этой технике. — Ее изобрел Второй Хокаге, а улучшил Четвертый… твой ученик, — ответил я, про себя добавив «и мой отец». — Подожди, но при чем здесь молния? — Дело в том, Наруто, что Четвертый Хокаге собирался смешать с этой техникой чакру молнии. Он предполагал, что если задействовать стихию, то перемещаться будет легче и куда проще, — ответил Джирайя, заинтересовав меня, — Но он не успел. — Ты хочешь, чтобы я закончил его старания? — сейчас я думал о том, что если смогу освоить молнию, то, возможно, закончу вторую технику, используемую отцом. — Все верно. А теперь мы можем продолжить нашу тренировку на выносливость, а завтра попробовать почувствовать молнию. Или попробовать сделать это сейчас. Выбирай, Наруто, — Джирайя облокотился о дерево, скрестив руки на груди, ожидая моего ответа. — Я хочу почувствовать свою стихию, — незамедлительно ответил я, после чего Джирайя сказал мне идти к ручью. Двигаясь вслед за учителем, я все думал то о прошлом, то о будущем. Какая будет моя жизнь, если помимо ветра научусь использовать молнию? Чтобы сказал отец, если бы я стал вторым после него? Он бы гордился мной?       Ну, конечно же, гордился бы. Я бы гордился своим сыном. Я бы гордился даже за одно его существование.       Но я убил его. Смерть моего сына на моей совести. — Наруто, — окликнул меня Джирайя, развеивая безрадостные мысли. Мы встали около ручья, где еще утром я умывался. Внимательно посмотрев на отшельника, я был готов слушать его, — Попробуй преобразовать свою чакру в молнию и пустить по воде. Это легче, чем если бы ты выпускал ее в воздух.       Примерно помня ощущения при разрезании листьев, я попробовал пустить молнию по водной глади, но у меня ничего не получилось. Это оказалось труднее, чем я предполагал, однако сдаваться не собирался. — Представь, что ты протыкаешь что-то. Представь, что от твоих рук отходят множество точных, но резких ударов чакрой. Ты как будто разрезаешь воду ими на множество кусочков, — попробовал объяснить Джирайя. Я подозревал, что он знает не больше моего об этой стихии, но пытается помочь. За это я был благодарен извращенному отшельнику.       Следуя совету учителя, я начал выпускать чакру за пределы своего тела. Вместо одного четкого разреза, я делал в десятки больше. Преобразовывал свою чакру в множество игл. Какой-то задней мыслью я начал бояться, что буду терять контроль над чакрой биджу. Такое ведь было в прошлый раз, почему не может случиться и в этот раз? Здесь не было Ямато, чтобы обезопасить окружающих от меня. Сможет ли Джирайя сдержать чакру лиса в случае чего? Я видел, что в Кураме есть остатки сомнений; боялся, что он воспользуется шансом, чтобы подчинить меня. — Ты не сосредоточен, — упрекнул меня учитель, который разместился недалеко от меня. В его руках уже лежал небольшой блокнот, куда отшельник, скорее всего, записывал идеи для романа. — И не выкладываешься до конца. — Я боюсь, что во время освоения стихии потеряю контроль над чакрой биджу, — ответил я, слыша отдаленный хмык, доносящийся из глубин сознания. В этот момент я почувствовал себя ужасно, потому что забыл, что лис слышит меня. Он прознал о моем недоверии и это могло навредить нашим взаимоотношениям.       Я пообещал себе, что спущусь к Кураме ближе к вечеру. Должно быть, мои подозрения глупы… — Не беспокойся об этом, — успокоил меня Джирайя, — На такой случай я ношу чакроподавляющие печати.       Вот только успокаивающие слова Джирайи мне уже были ни к чему. Я задумался на секунду о себе. Почему я стал таким недоверчивым? Куда исчезло во мне доверие к другим? Неужели с годами приходит не только мудрость, но и черствость? С какого момента я перестал думать даже о собственной семье? И почему у меня не дрогнула рука, когда я убил сына?       Неужели с годами я перестаю принадлежать самому себе все больше и больше? — Хорошо, — ответил я не из-за благодарности, а потому что надо было хоть как-то разбавить эту затянувшуюся тишину. Сейчас я не стремился расспрашивать Джирайю о чем-либо или хоть как-то его тревожить. Мне самому требовалось уединение. Именно поэтому я ушел подальше, кинув учителю напоследок про то, что хочу сосредоточиться на молнии без лишнего внимания.       Я создал около сотни клонов, чтобы быстрее начать контролировать стихию. Можно было бы и больше, но ручей не отличался большим размером, чтобы все поместились. Я тренировался усерднее, чем когда-либо, прерываясь только на недолгий сон и фуиндзюцу по вечерам. Таким образом я пытался унять душевную боль. К счастью, это помогало.       Несколько раз в день Джирайя приносил мне еду. Никто обо мне не заботился так, как он и дедушка Сарутоби. Я был им безумно благодарен за счастливые воспоминания и детство. И в один из таких моментов учитель разговорил меня, сославшись, что отдых тоже важен. Наш ужин не стал проходить в молчании. — Ты сам не свой после того, как ушел Саске, — заговорил Джирайя, — Тебя как-будто что-то сильно беспокоит. Ты ведь знаешь, что я, Цунаде и Орочимару состояли в одной команде? Я и Орочимару были напарниками, в каком-то смысле друзьями. И его уход из Конохи тоже сказался на мне. Но это не повод истязать и винить себя. — Я очень дорожу Саске, но мои мысли совсем не о нем, — прервал я учителя, пораженный такой откровенностью с его стороны. Кушая онигири, принесенные из ближайшей деревеньки, я краем глаза наблюдал за Джирайей. Меня тронула улыбка от той спокойной атмосферы, что творилась сейчас. Мир еще пока может наслаждаться тишиной ближайшие лет так пять. — Я безумно благодарен тебе за поддержку, но говорить об этом пока не готов, — мой ответ был кроток и ясен, а душа как-будто сжалась в комок. Мне было стыдно от того, что я пока не могу ответить откровенностью на откровенность. Я был не готов. — Тогда я спрошу о другом, — Джирайя не стал доставать меня, вместо этого спросив об успехах, — Насколько ты продвинулся? — Небольшие разряды электричества и только, — понурившись, нехотя ответил я. Прошло почти пять дней, а я продвинулся ненамного. Это очень огорчало. Но я понимал на что шел, поэтому не сдавался. Лис, к моему удивлению, не докучал, хотя его слова до конца жизни останутся у меня в памяти:       Нет отношений без доверия. И, кажется, оно у нас обоюдно.       Тогда я подумал о том, что скрытые деревни довольно часто заключали перемирие, но также быстро нарушали его. Что если у нас с лисом было то самое временное перемирие? И сплотит нас лишь общая проблема? — Неплохой результат, Наруто, — похвалил Джирайя, к моему удивлению. Он ободряюще улыбнулся, — Многие учатся управлять стихией годами, и почувствовать молнию за пять дней — очень хороший результат. — Не достаточно хороший для меня, — со вздохом я поднялся с поваленного дерева, думая о продолжении тренировки. Некогда мне было рассиживаться. — Завтра мы будем проходить страну Рек, — сказал Джирайя, перед тем, как уткнуться в свой блокнот. Он старался хоть краем глаза присматривать за мной и в случае чего подавить чакру лиса. — С завтрашнего дня мы разбавим тренировки другим.       Я ждал этого завтра. В первый раз после смерти и прибытия в это измерение я почувствовал, что начинаю жить будущим, зная, что оно наступит.