***
На ватных ногах я ухожу со сцены и почти теряюсь в дружеских объятьях Уёна. Он хлопает меня по плечу и что-то тараторит окружающим, на которых я смотрю так, будто это у меня цветовая слепота. Он закрывает меня не очень-то широкой спиной от любопытственных замечаний и одновременно хмурится в сторону соседней кулисы, за которую увели Сонхва. — Я не хотел, чтобы он снова упал, — шепчу я, потирая глаза, чтобы сбить с себя наваждение, — я не хотел его подставлять... Я хочу увидеть... Уён поворачивается, свет неконтролируемым потоком бьёт мне по глазам, но чуда не происходит. Меня ничто не исцеляет и не дарит мне ещё большую веру в могущество родственных душ — после сцены этот закуток казался слишком тёмным и серым, а силуэт Уёна с не очень широкой спиной, зато с огромной головой закрывал мне единственный луч света с той же сцены. — Никак ты... — начинает было он, но я обрываю всё, качая головой. — Я хочу видеть его, потому что я ему нужен. Дело даже не в моём эгоизме, клянусь. Но Уён, глубоко вздыхая, останавливает меня уже сам. Вновь дружески бьёт рукой по плечу под слабое кивание. — Я уже обещал, что не помешаю тебе. Просто хотел сказать, что никак ты о себе не подумаешь. Всё Сонхва и Сонхва... Может, уступишь ему право первого шага? Ты с этими «тысячу раз» уже выбил до конца жизни фору. Отчего-то я не мог поверить ему, хоть и очень хотелось. Может, я не так прочитал его слова? Может, я не так понял их смысл? Верить ему хотелось, даже основания этой вере были, но не получалось. Не те я себе давал установки, не те искал в себе смыслы, не на те ориентировался поводы... — В последнее время заметил, что ему нравится один цвет... Я хочу быть рядом, когда он проснётся, чтобы не сомневаться, что этот цвет тоже будет с ним и, возможно, порадует или успокоит. Я хочу услышать то первое, что он скажет спросонья, чтобы мою грудь прекратил сковывать страх одиночества.***
К «первому» я, увы, опаздываю. Сонхва довольно бодро очнулся спустя всего-ничего от попадания в руки Чонхо и уже осматривался в гримёрках. Я наблюдаю за ним через занавеску и одновременно сражаюсь со страхом сделать очередной шаг навстречу слишком широким. Моя борьба стихает в тот момент, когда растерянные глаза Сонхва находят меня в складках ткани. Я проиграл сам себе, бессчётное количество раз сдавшись Сонхва. — Прости, что дал увидеть... — Я не хотел смотреть!.. Было глупо считать, что ты передумаешь. Не беспокойся, я помню. Как и о каждом не до конца исполненном обещании больше не делать так, помню. Я пришёл не глумиться над этим, клянусь. Прости. Я пришёл просто потому, что, хоть с этой ошибкой, хоть без, обещал себе не сдаваться. Если только захочешь, я уйду после того, как закончится всплеск.***
«Держи, держи, держи!.. Всё в порядке, всё хорошо!.. Держи!.. Отлично, он стоит». «Он держится?» «Всё хорошо... Ты в порядке?» Я наконец открываю глаза пошире. Ощущения при этом... смешанные. Тело слабое, перед взглядом всё плывëт, но боли в голове уже нет. И, наверное, именно поэтому я и вижу, и слышу суету вокруг себя, хоть и игнорирую по большей части. Цветные пятна то появляются в свете сценических пушек, то исчезают, скачут передо мной, никак не желая складываться в образы уже распознанных Ëнджуна и Чонхо. Они меня тайно держали на подхвате всё это время — не то знали, что в итоге случится, не то догадывались. — Ничего, — шепчет, видимо, убедившись, что я крепко стою в объятьях Чонхо, Ëнджун. — Ничего, уже скоро совсем привыкнешь. А привыкну к чему, простите? Так у него, оказывается, розовые волосы... Не самый любимый цвет. Не то чтобы любимый был у Сана... Вернее, «то чтобы», но самого Сана это не касается. Лишь отчасти. Ну, или не отчасти, но не напрямую... На какую тогда — я и сам уже не представляю. Что мне там говорили? Господи, что мне говорили... Было так много слов, и я их все понял. И цвета тоже. Меня успели отвести прочь от сцены, усадили на крохотную табуретку, попросили не сопротивляться самому себе. Песня уже закончилась, и со сцены вместо музыки звучит голос ведущего. Интересно, сколько теперь раз я планирую топтаться у этой мысли? Я слышу. С оговорками и условиями, но вижу тоже. Я различаю оттенки сепии в глазах Сана и в его веснушках. Я всё ещё неполноценный, но вполне функционирующий человек, который имеет достаточно сил, пусть и гаснущих отчего-то, чтобы, видя цвета и зная причину их появления, пытаться держаться подальше. Я знаю, я могу, я умею... Но чем больше думаю об этом, тем меньше хочу. Дело не во мне, правда? Или я всё же безумен и лишь прикрываюсь жалостью к Сану? Я чувствую панику от мысли о том, что схожу с ума, и ищу глазами готовых меня спасти Ёнджуна и Чонхо, но вместо них вижу, как занавеску нашей каморки отодвигает Сан. Воплощение моей сепии, дрожа и, наверное, ненавидя меня за мою жадность, приближается крохотными шагами. И цвета никак не тускнеют. Он подходит всё ближе, а я всё отчётливее вижу родинки на лице, о которых он говорил когда-то, и его блестящие в неестественном свете глаза, полные тревоги. — Прости, что дал увидеть... — Я не хотел смотреть!.. Мы говорим одновременно, оба тут же останавливаемся, и я почти смеюсь, потому что в кои-то веки не знаю, кому из нас стоит продолжить. Вроде бы всегда говорил он. Вроде бы всё было лишь затем, чтобы я отвечал. Сан молчит, а страх в его глазах постепенно сходит на нет и заменяется чем-то мне незнакомым, но по-прежнему ярким. Это новое плещется в его радужках ещё пару секунд знакомым карим цветом, а потом Сан вдруг прислоняется ко мне и осторожно, точно я вновь нечаянно ударю, касается рукой моей головы. — Я знаю, — шепчет он, наверняка наслаждаясь тем, что может не смотреть на меня, ведь нет нужды читать по губам. — Извини. Он убирает ладонь так же неожиданно, как коснулся ею, и с протяжным вздохом садится на корточки. Мои джинсы самого скучного цвета, который я только мог бы представить. Чёрные. Я такими покупал их, ничего удивительного, казалось бы. Но на фоне загорелых рук Сана они выглядят скучно. Даже когда эти руки выцветают. Загорелые. И тёплые. Сан тёплый, как солнце, к которому мы стремимся. И разве должно просить прощения солнце за то, что так притягательно? Разве смеет Марс обижать это солнце?