В оковах обстоятельств

Невозможно дышать. Легкие сдавливает от малейшего вздоха, тяжелый свинцовый воздух удушливо проникает в Цинхуа, вызывая чувство первобытного животного ужаса, шепчущего откуда-то из самой глубины его сущности. Тяжело глотать, больно… Не должно быть так больно. Что он сделал не так? Почему так тяжело дышать… *** В ужасе открыв глаза, Шан с тяжелым вздохом сел на кровати в своей комнате. Он лихорадочно хватал ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба, глаза такие же пустые и ещё не осмысленные, они смотрят куда-то вперёд, но сам Цинхуа не может ничего увидеть, он наконец может дышать, и это единственное, что его сейчас заботит. В тишине комнаты слышны лишь тихие, но глубокие хрипы вперемежку с обессиленным хрипением, но для Цинхуа даже их не существует, он будто погружён в воду, заботливо ограждающую его от любых внешних раздражителей. Со временем он пришёл в себя и потихоньку начал понимать, что с ним сейчас происходит. Он сидит на своей кровати, судя по тому, как светло за окном, можно сказать, что уже день. Но почему он так поздно проснулся? Обычно он обязан был с первыми лучами солнца идти к своему надзирателю и готовиться к очередному рабочему дню, а вызывать гнев господина нарушением своего режима Цинхуа определенно не мог решиться. Ответ не заставил себя долго ждать. Виски вдруг прострелила острая боль. Цинхуа будто вытащили из безболезненного вакуума и с головой окунули в реальное состояние его тела. Только сейчас, схватившись за голову в тщетной попытке хоть немного унять ноющую боль, он заметил, что его тело бьет мелкая дрожь. Ледяной озноб волнами пронзал Цинхуа, сливаясь с приступами головной боли и подкатывающей к горлу тошнотой. Было настолько холодно, что казалось, что Шан находится на улице. Лишь опустив глаза, он неверяще уставился на собственное тело, на лице застыла гримаса ужаса. Он был обнажён. Это первое, что шокировало Цинхуа. Он даже под страхом смерти не заснул бы в северном дворце без одежды. Вторым же шоком было наличие на теле вязкой светлой субстанции. Липкая и вяжущая, похоже, за ночь она успела подсохнуть и теперь мерзко стягивала сверху промерзшую кожу. Измазано было все: от груди и живота до интимных мест. Шан будто в трансе провёл рукой по своей груди и захватил ладонью немного, растер между пальцами и с отвращением стряхнул жидкость с руки, ощутив знакомый запах. До Цинхуа начало доходить, что это была за жидкость. Каким образом он оказался с ног до головы покрытый спермой в своей кровати?! Нет, подобное с ним уже случалось в более юном возрасте. Все мальчики рано или поздно просыпаются с подобным неприятным сюрпризом, это противно, но не настолько, чтобы удивляться. Но… В нем чисто физически не могло быть… столько. Буквально весь его живот покрывали крупные капли семени, о груди и говорить не стоило, в паховой области засохшая сперма болезненно и противно тянула лобковые волосы, создавая сильный зуд и нестерпимое желание начать чесаться. Цинхуа действительно никогда не видел такого, и он даже не знал, чувство чего в нем сейчас сильнее: отвращения или удивления. Он попытался встать с кровати, но внезапно его ноги подкосились и Цинхуа упал обратно на постель, заляпанную и пропахшую спермой. Все тело невозможно ломило, нервные окончания будто обезумели, без конца посылая сигналы о сильнейшей боли по всему телу. Мышцы бёдер болезненно тянуло, будто он всю ночь практиковался в освоении боевых искусств, липкие руки ощущались как два безвольных отростка, неспособных даже взять что-то. Шея. Она была в настолько плачевном состоянии, что Шан даже не мог просто повернуть голову. Его будто пытали всю ночь, используя самые изощренные способы заставить человеческое тело агонизировать. Живот болезненно сжался в преддверии рвотного рефлекса. Во рту стало до омерзения кисло, а голова заболела с удвоенной силой. Схватившись за волосы, Шан Цинхуа попытался превозмочь себя и таки подняться с холодной постели, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Внутренняя сторона бёдер была немного раздражена, из-за чего первые шаги он делал комично неуклюже. Со стороны это наверняка смотрелось жалко. Первоочередной задачей сейчас было найти что-нибудь, чем можно было бы хотя бы стереть с тела засохшую сперму. До банной комнаты идти придётся по рабочим коридорам, а пересечься с каким-нибудь демоном в таком состоянии крайне не хотелось. Благо, что опухшие глаза Цинхуа вычленили второпях оставленную на шкафчике верхнюю одежду, больше вытереться было нечем. Видя цель своих исканий, Шан стал неловко перебирать ногами, будто заново учился ходить. На середине пути его одолела ещё и боль в спине. Да что же он вчера такое делал, чтобы сегодня играть живой труп? Внезапно он почувствовал, что чуть не потерял равновесие, споткнувшись обо что-то на полу. Оглядевшись, Цинхуа заметил, что на полу в его комнате царит беспорядок в виде сброшенных со стола вещей и, что странно… бутылок? Глухой стук полой тары, о которую он так своевременно споткнулся, пробудил в больной голове блеклые воспоминания прошлой ночи. Точно, вчера ведь они с принцем посещали город, где он не побрезговал прикупить пару-другую сосудов с благородным напитком. Он пил нечасто, но никогда не просыпался после подобных увеселений в таком состоянии. При попытке вспомнить произошедшее вчерашним вечером, Шан отчаянно заскулил. Цинхуа попрощался с принцем как только они прибыли и сразу отправился в свою комнату. Цинхуа закрылся и в одиночку выпил пару сосудов вина. Все было как обычно, а потом он услышал стук… Шан побледнел. В ужасе он приблизился на дрожащих ногах к зеркалу на стене, боясь поверить в то, что может там увидеть. Нет. НЕТ. Это просто шутка, такого не может быть! Опухшее лицо Цинхуа также как и его тело покрывали мелкие белые капли мужских выделений, губы были искусаны так, словно Шан вчера отчаянно пытался заглушить свой голос, а на шее… На его бедной многострадальной шее не было живого места. Многочисленные укусы на любой вкус и цвет давали ответ на вопрос о том, почему Цинхуа так больно было поворачивать голову. Его действительно вчера пытались сожрать заживо. Большинство следов от зубов были настолько глубокими, что Цинхуа невольно задумался, как он до сих пор остался жив. Но сейчас даже не это пугало так сильно. Он лёг в одну постель со своим господином. Делил с ним ложе. Трогал его в интимных местах. Заставлял трогать себя. Принудил его остаться с ним. Тошнота вновь подкатила к горлу. Лицо позеленело от навалившихся воспоминаний. Он вспомнил, как растерянно выглядело красивое лицо его принца вечером, когда тот по неизвестной причине заявился в комнату Цинхуа. Как тот оттолкнул его, пьяного и распаленного, когда Шан предложил ему свое тело. Как сверкали во тьме глаза принца, грозившие поглотить его целиком. Заживо. Как болело горло Цинхуа, пока тот неистово орал во время их утех. Как глухо звучали их стоны на фоне липких и влажных звуков возбуждения. Как он мог такое допустить? Когда он наконец смог выбить хоть какие-то крупицы благосклонности Мобэя, когда тот хоть немного стал ему доверять. Они даже вместе устроили выход в город. Вместе гуляли даже ели за одним столом! Да ни один господин такого не позволил бы своему слуге! Тем более демон человеку. Ведь вчерашняя прогулка так хорошо прошла. Насколько же пустоголовым был Цинхуа, что смог всего за один вечер испоганить себе столько дней верной службы. Что же с ним теперь сделают… Этого точно просто так не оставят. Он один на территории врага и допустил настолько крупную ошибку, что теперь даже предположить нельзя, что с ним сделают. Это может считаться за покушение на королевскую персону. Если его заставят проглотить тысячу иголок или скормят собакам, это уже будет слишком легким наказанием за подобное вопиющее преступление. По рассказам людей, с которыми говаривал Цинхуа, слуге могли отсечь руку за то, что тот самовольно коснулся господина, а он не просто коснулся… Немой крик так и не вырвался из его искажённого ужасом осознания рта. Цинхуа попадал в разные неприятности на своём веку, но в настолько серьезные он надеялся, что никогда не попадёт. Он хотел было снова сесть на кровать, но внезапно подумал, что умирать тоже нужно с честью. Что подумают его предки, если он встретит смерть измазанный в сперме, с искаженным лицом и обнаженным естеством? Мама ему всегда говорила, что смерть бывает раз в жизни, а потому нужно достойно подготовить себя к ней, как бы страшно ни было. Цинхуа боялся смерти сильнее всего и для себя решил, что будет бороться за себя до последнего, но сейчас… Он понимал, что выбора-то у него в любом случае нет. Сбежать он не сможет, повсюду в замке стража из вооруженных до зубов лучших бойцов войска короля, когда он слабый, тщедушный, так ещё и не в лучшем состоянии человек. А если каким-то чудом он и сбежит, его добьёт Лингуан-цзюнь, заставив его самого сожрать собственные внутренности. Нужно… просто привести себя в порядок. Он неосознанно потянулся к окну, но вовремя одернул себя, возвращаясь к реальности. Нужно идти. Стирая с себя последствия бурной ночи, Шан Цинхуа представлял себе, как можно будет вымолить у Мобэя наиболее быструю казнь, чтобы было меньше страданий. Боли он боялся почти так же, как и смерти. Натянув на себя одежду, он тяжелым шагом направился к двери. Та, к слову, ощущалась как-то странно, будто с ней что-то не так, но сейчас Шану было не до этого, поэтому он просто как мог отворил ее, моментально сталкиваясь взглядом с парой раздражённых горящих глаз. Это был тот демон-слуга, который встречался ему чаще всего за то время, что он был здесь в заточении, и тот, кто дал ему заколку в первый день. Тот выглядел взъерошено и как-то по-странному взвинченно. При виде Цинхуа тот раздраженно моргнул, а потом, к удивлению, выдохнул, так, будто демон наконец испытал облегчение. Шан с легким страхом смотрел на него, не зная, чего ждать, благо, демон недолго хранил молчание: — Наконец ты очнулся! Чтоб тебя на месте поразило, почему ты так долго не выходил?! Его Высочество рвёт и мечет уже который час, в него будто бес вселился, а ты, идиот, все дурью у себя занимаешься. Шан Цинхуа не совсем понял, что происходит, но вовремя подал голос: — Простите, а какие указания насчёт этого слуги были даны? Демон опешил. — Ты о чем? Какие указания? Его Высочество несколько часов назад начал громить свои покои, никого к себе не подпуская, а дверь в твою комнату была запечатана морозной печатью. Никто из слуг не знает, что с ним делать, пока он не прибил кого-нибудь, а ты, зараза, все дрых у себя! Шан в ещё большем непонимании слушал демона-слугу, пытаясь переварить все. Его не пытаются казнить на месте, это уже можно считать неплохим стечением обстоятельств? Похоже, Мобэй вымещает ярость в своих покоях от пережитого унижения и планирует набор пыток для казни Цинхуа. Но к чему эта… морозная печать? И что это вообще такое? Неужели, в его комнату не могли попасть именно из-за неё? — Но… что я должен сделать? — Как что? Иди и успокой! Все во дворце знают о твоих отношениях с Его Высочеством и о том, как ты влияешь на него. Его Величество сейчас отсутсвует во дворце и ты единственный, кто может нас спасти от чертового обморожения. Быстро подобрался и идёшь за мной, пока я тебя не связал и на блюдечке сам не принёс. — Х-хорошо. Цинхуа уверенно схватили за руку и потащили в нужном направлении. Ноги двигались плохо, Шан еле поспевал за возбужденным демоном. Пока был шанс он решил спросить: — А где остальные слуги? — Все прячутся. Таким разъярённым молодого господина ещё никто никогда не видел. Мы не знаем, к чему это может привести, поэтому и стараемся не попасться на глаза, — демон говорил быстро и ни капли не замедлил шаг. Они миновали очередной поворот. Шан побледнел. — Да как я смогу его успокоить? Я ведь даже не демон? — Придумаешь что-нибудь, кто, если не ты? Ты думаешь, все настолько слепы, что не заметили, что его Высочество не выпускает тебя из своих покоев? Значит, ты что-то умеешь делать. Что-то такое, что помогает тебе выжить. Так что сделаешь ещё раз, и все наладится. — … Цинхуа в ужасе шёл, осознавая, как это все может выглядеть со стороны. В этот раз он сам виноват в том, что Мобэй в таком состоянии. — А что, если господин сейчас в таком состоянии из-за меня? — … Значит, найдёшь способ вымолить его прощение. Или твоя смерть таки утихомирит его жажду крови. Дальше они шли молча. Цинхуа лихорадочно обдумывал сказанное демоном-слугой. Что же, из сказанного он мог сделать два вывода: первый — господин сейчас не в самом лучшем расположении духа, второй — ему никто не поможет, а значит, его судьба зависит только от собственных действий. Сказанное демоном въелось в его мозг и непрерывно прокручивалось раз за разом. Значит, он действительно как-то влияет на Мобэя, раз даже слуги заметили это. Возможно, что Цинхуа все же не пустое место для него, а потому господин не станет убивать его сразу, как увидит. Возможно, демон-слуга прав, и Шан Цинхуа сможет что-то предпринять. Терять ему, в общем-то, нечего, а вымаливать прощение и валяться в чужих ногах он уже давно не считал зазорным. Безусловно, преступление его было непростительным, но бывает же, что господа фривольно относятся к своим слугам. Эти несерьезные одноразовые интрижки не порицались в человеческом обществе, и Цинхуа не думал, что демоны в этом плане чем-то отличались. Возможно, ввиду их тесного общения, все удастся замять, сделать вид, что это случайность, и Шан не хотел проявлять неуважение к своему принцу. Они приближались к покоям господина, и по позвоночнику человека пробежал морозный холод. Казалось, что весь коридор вокруг комнаты принца старательно проветривали всю ночь. Ледяной холод бил по легким, затрудняя дыхание, и Шан, дрожа, был вынужден сильнее укутаться в меховую накидку, все ещё ощущая себя грязным после ночи. — Заходи. Если все пройдёт удачно, я буду ждать тебя в столовой. Не наломай дров, иначе покойником будешь не только ты, — демон подтолкнул его к поросшей изморозью двери, поспешно удаляясь, но продолжая временами оглядываться на Шана, столбом стоящего перед дверью, из-за которой доносился жуткий грохот. Шан аккуратно стучит в дверь, но никто не отвечает. Он повторяет ещё несколько раз, но, видимо, из-за грохота хозяин комнаты его просто не слышал. Пара вдохов-выдохов, и Цинхуа нерешительно давит на промерзшую дверь. Ещё до того, как он переступил порог комнаты, на него уставилась пара горящих голубым пламенем глаз, от взгляда которых у человека невольно подкосились ноги. Мобэй стоял посреди своей комнаты, которая сейчас слабо походила на покои королевской особы. Некогда изысканная мебель из лучшего дерева северных земель сейчас грудой разломанного хлама валялась по всей комнате, бумаги, что Шан пару дней назад принёс на подпись, были измяты или порваны, сброшены со стола, будто кто-то в гневе забыл обо всей их важности, камень на полу и стенах был испещрён глубокими царапинами от чего-то острого, кое-где виднелись сколы и осколки камня. Сам принц выглядел… пугающе. Он был одет непривычно легко, будто все ещё не переоделся после сна. Его волосы были в абсолютном беспорядке, выглядел он от этого ещё более дико. Обычно бесстрастное лицо сейчас таило гримасу ярости: брови нахмуренны, между ними залегла складка недовольства, тонкие губы плотно сжаты, да так, что даже побелели, сбоку на челюсти виднелись напряженные желваки. Шан никогда не видел своего принца в таких сильных эмоциях, и, как бы ни было ему это стыдно признавать, выглядел демон сейчас невероятно соблазнительно в своей мужественной ярости. На секунду Шан даже забыл, по какой причине здесь оказался, но грозный рык заставил его моментально вернуться в реальность. — Ты… Цинхуа не успел понять, что произошло, но его резко втянули в комнату неведомой силой, теперь дрожащий от ужаса человек как мышь перед котом стоял, прижатый к стене. Длинные пальцы Мобэя несдержанно сжимались на его искусанной шее, из-за чего Цинхуа невольно вскрикнул. Зрачок голубых глаз сузился, из-за губ демона виднелись белые клыки. В сторону человека повеяло холодом. — Как ты посмел заявиться сюда? Ледяной тон принца напомнил Цинхуа об их первой встрече. Но даже тогда демон не выглядел так жутко и дико. Цинхуа попытался сглотнуть, но сильные пальцы так крепко сжимали его горло, что он не мог сделать и вздоха. Он невольно потянулся своими руками к шее, чтобы дать себе хоть немного воздуха. К его удивлению, как только кончики его пальцев коснулись руки принца, тот, будто обжегшись, резко отдернул ладонь и странно посмотрел на опустившегося на пол и лихорадочно хватающего ртом воздух Цинхуа. Цинхуа опустил глаза в пол и, опасаясь, что его снова схватят за горло поспешил охрипшим голосом сказать: — Мой принц, этот слуга явился сюда лишь за тем, чтобы принести свои глубочайшие извинения за вчерашнее. Человек в страхе выставил руки перед собой, защищаясь от будущих ударов и пинков, но, как ни странно, их не последовало. Над ним раздался голос демона: — Ты… Да как ты смеешь? Кто позволил тебе вламываться в мои покои и ещё требовать чего-то? — Господин, Вы не отвечали, когда этот слуга стучался, и он подумал, что с Вами могло что-то случиться. Этот слуга лишь хотел, чтобы Ваше Высочество позволил этому низшему из нижайших уверить Вас в том, что он не хотел выразить своим поступком непочтение и дерзость. Цинхуа поспешил принять коленопреклоненную позу и вложить в голос максимум возможного почтения. В ответ лишь молчание, нервирующее, заставляющее в ожидании считать каждую секунду времени. — Ты хоть осознаёшь, что я могу прямо сейчас вырвать твою печень и заставить тебя ее прожевать? — Этот слуга все прекрасно осознаёт. Он уже безмерно благодарен, что господин позволил ему сказать пару слов. Цинхуа уже не слышал в голосе Мобэя неконтролируемой ярости. Теперь на фоне злости ощущались странные для этой ситуации чувства: нервозность и… смущение? — В человеческом мире ситуации, подобные вчерашней, не несут цели опорочить или проявить неуважение. Этот слуга плохо контролировал своё тело вчерашней ночью, его действия не подчинялись его воле. Господину не нужно расценивать этот поступок как что-то, что может навредить Вашей репутации. В конце концов, этот слуга всего лишь жалкий человек, состоящий у Вас на службе, в воле господина заключается смысл его существования, и вчерашняя ночь не должна иметь практически никакого значения для его Высочества. Эту незначительную оплошность можно просто вычеркнуть, а этот слуга понесёт заслуженное наказание, но не оставит свою работу и продолжит служить Вам верой и правдой, если вы проявите милосердие и позволите остаться рядом. Воздуха в легких еле хватило на эту тираду. Он плохо понимал, что говорил, предложения и ему самому казались бессвязными и лишенными смысла. —… К тому же, этот слуга — мужчина, а связи с мужчинами не несут за собой… негативных последствий. —… Взгляд Мобэй утратил всю былую ярость, он выглядел сейчас скорее… удивленным. — Значит, люди действительно настолько отвратительны. Он вздохнул. — Господин… — Замолчи. Мне противно слушать тебя. Если ты сейчас же не покинешь мои покои, я лично порву твою глотку. Цинхуа в ужасе смотрел в пол, но, осознав слова принца, поспешил подчиниться и направился к двери. Он обернулся у самого выхода, но Мобэй даже не взглянул на него. За ним громко захлопнулась дверь, шум в комнате также стих. Цинхуа как баран стоял посреди коридора и боялся сделать шаг. Он не понял, что только что произошло. Его принц был таким… разочарованным. Неужели Шан сказал что-то не так? Цинхуа не пытался как-то разозлить принца или заставить чувствовать себя неправильно. Он постарался максимально умаслить своего господина, позволить ему отпустить ситуацию, но, похоже, для демона это все было пустым звуком, в этот раз человеку не помог даже его длинный язык. Сейчас Цинхуа даже не знал, что ему делать. Идти ли ему в свою комнату и ждать неизвестно чего? Прямых указаний ему не давали, он не знал, что нужно делать в такой ситуации. Внезапно он вспомнил, что демон, что проводил его до покоев принца, хотел встретиться с ним после их разговора. Что же, Цинхуа не сильно хотел оставаться с малознакомым демоном наедине, но нужно было выяснить, что вообще происходит и какое к этому отношение имеет он. *** — А говорил, что не сможешь! Вот ведь стоишь сейчас передо мной, живой и здоровый, тебя даже не избили, как я погляжу. Значит, все прошло успешно? Демон не скрывал ехидной, но облегчённой ухмылки. Столовая комната сейчас пустовала из-за напуганных хозяином слуг, поэтому Шан Цинхуа сейчас был с ним один на один. — Я не знаю, успешно ли… — Цинхуа для себя решил, что ему уже не стоит корчить покорного человека перед другими слугами. Как оказалось, сейчас он на достаточно хорошем счету в замке, так что смысла в почтительном и официальном обращении он более не видел. Все же оставалось некоторе чувство страха перед этими существами, но он в любом случае уже попадал под руку рыбам и побольше. — А что не так? Принц ведь прекратил громить дворец? — Так-то оно так, но его Высочество выдворил меня за дверь и сказал, что я отвратителен. Я действительно сильно провинился, но я ожидал наказания или криков, но не этого… — Отвратителен, говоришь? — демон задумался. Он за долгое время службы у Мобэя ни разу не видел на его лице каких-либо чувств. Он всегда держался особняком от остальных обитателей замка, редко выходил из своих покоев и вообще мало с кем контактировал. Слуги его, конечно, очень боялись, но никто не воспринимал его как возможную угрозу. Просто очень нелюдимый и холодный принц. Но, судя по всему, что демон слышал, теперь его господин почему-то обратил внимание на человека, не слишком привлекавшего внимание. Да, от человека за версту несло людским духом, он был слаб и часто говорил очень унизительные для себя вещи, чего ни один демонический слуга никогда бы не сделал. Сначала демон подумал, что человеческий слуга просто жалкий червь, готовый пресмыкаться перед кем угодно, но теперь… Демон понял, что это маленькое существо обладает неукротимой жаждой жизни и стойким характером. Не в его силах вступать в равное сражение даже с самым слабым демоном во дворце, но он определенно знал, в чем его главное преимущество. Даже принц почувствовал в нем это, значит, этот человек действительно не так прост. — Ну, думаю, тебе не стоит беспокоиться. Если бы принц хотел тебя убить или пытать до смерти, он бы сделал это ещё утром, а не стал бы громить свою комнату. Демон был отчасти прав. Не похоже, что Мобэй действительно жаждал его смерти, выглядел он так, будто был в растерянности и от того, что не знал, как поступить, чувствовал злость. Внезапно у Цинхуа возникло предположение, довольно очевидное, но почему-то Шан только сейчас до него дошёл: — А ты случаем не знаешь, у его Высочества есть… спутник жизни? На него непонимающе посмотрели. Цинхуа понял, что до демона не дошло, что он имел ввиду. — Ну, тот, с кем он был очень близок, его супруга или просто пара? — Ты имеешь ввиду его партнёра? — брови демона взметнулись, а глаза немного округлились, — Да ты чего, совсем что ли ничего не знаешь? Как ты во дворец-то попал с такими познаниями? Шан немного смутился. Он действительно уже долго близко общается с Мобэем, но так ничего толком о нем не узнал. Он слишком беспокоился о своей бумажной работе, а потому вообще не интересовался своим господином. Демон, глядя на потупившего взгляд парня, закатил глаза и в очередной раз уверился, что иметь дело с людьми довольно хлопотно. — Слушай, человек, я все прекрасно понимаю, но тебе не кажется, что ты должен получше знать место, в котором живешь? Конечно, у принца нет партнёров. Во-первых: он ещё не достиг возраста зрелости и не может испытывать подобный интерес к кому-либо. Во-вторых: он член королевской семьи и высший демон, а значит, ему подберут партнёров, когда он достигнет зрелости, и только тогда он сможет произвести на свет наследников, а потом полностью посвятит свою жизнь правлению. Это же даже дети знают, откуда ты такой недалекий взялся? Переварив сказанное, Шан Цинхуа побледнел. — … А у демонов нет такого понятия как взаимное притяжение, чувства или желание? Что-то вроде этого? — Чего? Опять какие-то человеческие штучки? Союз заключается на время, пока не получится зачать и выносить здоровое потомство, а потом он расторгается, чтобы партнёры могли дальше заниматься своим делом. Высшие демоны могут заключить несколько союзов сразу, чтобы иметь больше наследников и выбрать лучших для того, чтобы они могли перенять дела. — Куда же тогда отдают детей после их рождения? — Детей передают более сильному партнеру, и тот до зрелого возраста растит их. Потом они идут в войско или отряды снабжения, в зависимости от того, насколько сильными их воспитал родитель. Некоторых детей бросают сразу после рождения, но их иногда берут в свой дом знатные демонические рода, и те становятся слугами, если доживают до этого. Цинхуа съежился, представив, сколько демонических младенцев погибло от подобного наплевательского отношения. Пусть они и демоны, но это не отменяет того, что они живые существа. Шан осмелился задать последний, самый важный вопрос: — А что произойдёт, если принц разделит ложе с кем-то по случайности? До того, как будет заключено партнёрство или не с целью завести потомство? На него посмотрели как на умалишенного. — С чего бы господину это делать? Низшие демоны ещё могут так делать. Но он знает о своих обязанностях и табу, что на него накладывает его положение. Думаю, он скорее убил бы себя, чем так опозорил бы свой род и своих предков… А ты вообще зачем интересуешься? Неужели видел, что принц с кем-то фривольничает? Цинхуа нервно вздрогнул. — Нет, конечно нет! Его Высочество никогда бы, просто стало интересно… — Ты смотри, не думай, что здесь все будут нормально к тебе относиться, даже если ты любимчик принца. Держи язык за зубами и меньше болтай о его секретах. В этом дворце у всего есть уши и глаза. Демон приблизился к Цинхуа и сжал в ладони его нижнюю челюсть, будто предотвращая его попытку заговорить. Слуга оглянулся вокруг, а затем размеренным шагом отправился на выход, видимо, проинформировать остальных слуг о том, что господин более не буйствует. Шан остался один наедине со своими мыслями. Теперь многое вставало на свои места. Обычаи демонов были действительно чём-то странным, но из-за незнания этих правил Цинхуа теперь находился в самой глубокой яме из всех, что когда-либо знало человечество. Но ведь это ужасно! Похоже, у демонов отсутствовало понятие романтических чувств или интрижек на одну ночь. Поэтому Мобэй так негативно отреагировал на слова Цинхуа. Тот мало того, что принудил его к интимным действиям, тем самым заставив демона нарушить табу, так ещё и потом пытался доказать, что это ничего не значит и все совершенное им — обычное дело у людей. Имея такое воспитание, его принц наверняка посчитал подобное отношение отвратительным и безответственным. Но Цинхуа предположил, что если демон смог сдержаться и не задушить его при встрече, то у него есть все шансы просто остаться во дворце уже не на правах личного слуги принца. Возможно, он продолжит доверять ему работу, но они будут меньше пересекаться чтобы не провоцировать неприятные воспоминания. Это, кончено, хорошо, но человечка немного расстраивала перспектива того, чтобы снова остаться одному. *** Все сложилось именно так, как он предположил. С того дня Цинхуа более не пересекался с Мобэем и не занимался его бумажной работой. Пару раз он присылал с помощью других слуг некоторые оставшиеся у него бумаги, но новых ему никто не доверял, а в покои принца вход ему был запрещён. Будни проходили довольно однотипно и скучно. Он бездельничал большую часть времени, просто гуляя по коридорам замка и пытаясь хоть как-то развеять скуку. Нет, он, безусловно, не жаловался на такой исход. Изначально он вообще рассчитывал на смерть под пытками, так что простое игнорирование должно было его более чем устраивать. Он даже не понёс никакого наказания за свой проступок, что и вовсе походило на настоящее чудо. Сейчас он, по сути, был в том положении, о котором ему говорил Линьгуан-цзюнь. Его никто не трогает, никто не пытается убить, ему даже пальцем лишний раз не нужно шевелить, на него не кричат, его не унижают. Вот только жить так в холодном, темном и безлюдном дворце, в крыле, где даже нет комнат других слуг… где не с кем поговорить, где никто не поймёт тебя, потому что ты отличаешься… Видимо, именно так себя ощущал Мобэй всю свою жизнь. Сидя в четырёх стенах и не имея возможности ни с кем сблизиться. А ведь он немного доверился человеку, открыл ненадолго дверь в своё сердце, решил, что они поладят, а Цинхуа… так по-свински поступил с ним, заставил чувствовать себя грязным позором для рода, паршивой овцой, осквернённой жалким человеком. Цинхуа не хотел думать, что все это время ощущал его господин. Ему было так безумно стыдно за то, что он, ничего не зная, поддался иллюзии опьяненного разума и принудил. По словам демона-слуги Мобэй ещё даже не достиг возраста, в котором подобные связи имели бы место быть. Цинхуа просто надругался над телом и честью одинокого юного демона. Его тошнило от одной мысли о том, что он посмел такое сотворить. Дни шли друг за другом, Цинхуа все больше погружался в душевные терзания, не находя выхода из своих переживаний. От Мобэя не было вестей больше месяца, и Шан за все это время даже мельком в окно не мог его увидеть. Шан Цинхуа скучал по нему. Не только из-за того, что больше ни с кем так и не нашёл общий язык, а просто потому, что испытывал странное притяжение к своему принцу. Он знал его не так долго, как того же Юаня, но почему-то Цинхуа было невыносимо тоскливо от того, что больше он не может с ним общаться. Мобэй никогда не говорил, что считает его другом, но его поступки говорили о его чувствах красноречивее любых слов. *** В один из однообразных тихих вечеров Цинхуа поздно засиделся за книгой. Делать больше было нечего, а после их с принцем посиделок у него осталась то самое собрание, где пояснялись демонские обычаи. Он так долго сидел за ней, что уснул прямо за столом. Сон был беспокойный и сложно было отличить его от реальности. Он бы и дальше так спал, но внезапный грохот заставил его подскочить на стуле и обернуться к окну, от которого шёл шум. Оно было отворено настежь, будто кто-то его выбил, не повредив стекло. В комнату сразу ворвался морозный ветер, и Цинхуа поспешил закрыть окно, чтобы его покои не превратились в морозилку. Отвернувшись от уже закрытого окна, он хотел было вернуться к книге и убрать ее, но заметил на столе прямо под подсвечником небольшой свёрток. Опасливо открыв его, он прочитал: «Отправляйся в королевстве покои, сейчас же». Мгновение Цинхуа опешил. Неужели это опять планы Линьгуан-цзюня? Он давно не получал от него писем, но в такой поздний час… Зачем ему это? Он подумал о месте и осознал, что в такое время суток в королевских покоях точно спит Мобэй. Зачем ему идти туда сейчас, если его туда просто не впустят стражи? А если… если это написал сам Мобэй? Может ли быть, что он захотел все же обсудить что-то с ним? От этой мысли сердце немного ускорило свое биение. Он просто посмотрит, впустят ли его в покои принца. Если это от Линьгуана, то там он точно ничего не сможет сделать, а если его принц действительно хочет его видеть? Он быстро оделся в более подходящую одежду и направился по знакомому пути. У самой двери Цинхуа осознал, что стражи действительно нет. Значит, он может увидеться с Мобэем! От радости Цинхуа даже забыл постучаться в дверь и сразу отворил ее, надеясь, что его ждут. Она спокойно отворилась, впуская Шана в комнату, где все было подозрительно тихо. Не было свечей для освещения, не было ничего, что говорило бы, что здесь кто-то бодрствует. Лишь спустя пару секунд после того, как Шан проник в помещение, со стороны кровати послышался голос: — Что ты здесь делаешь?