В оковах обстоятельств

Когда Цинхуа через силу открывает глаза, единственное, что он видит перед собой — голубое сияние бескрайнего льда и чёрная полость дыры, в которую Шан до этого провалился. Он болезненно жмурится, ощущая сильную тошноту и головокружение, холод и боль во всем теле. Глаза невыносимо остро режет тусклый свет, источаемый стенами пещеры, когда он громко стонет и пытается собраться с силами, чтобы подняться и понять, что произошло. Совершив над собой усилие, он поворачивает голову в сторону, мгновенно ощутив странный щелчок в области шеи, и болезненно морщится. Пустой взгляд быстро пробегается по окружению: вокруг лишь раскрошенные куски льда, глыбы, разбитые о твёрдую поверхность дна логова чудовища, направленные вниз длинные и заострённые ледяные пики, свисающие прямо с высокого потолка. В голове смутно проявляются воспоминания о том, как они отправились в поход, как прошли вглубь ужасной темной пещеры, как пол внезапно начал рушиться, как его принц провалился прямо вниз вместе с ледяным выступом и… как сам Цинхуа ринулся за ним, наплевав на все доводы разума и двигаясь за счёт одного лишь адреналина и страха за своего господина. Пытаясь вспомнить произошедшее, он почувствовал давящую на виски сильную боль, но, сцепив зубы, попытался проигнорировать ее. Как он выжил? Он упал с такой невообразимой высоты, да ещё и на голый лёд, его должно было расплющить, размазать по дну и придавить сверху осколками, не оставив и мокрого места от его тела. Но он дышит, чувствует все конечности и может даже шевелиться… это чудо, не иначе! Напряженное тело попыталось выпрямиться и сесть прямо на полу, когда в голову Цинхуа внезапно пришло осознание, что он нигде не видит принца. Все вокруг было ледяным, ни намёка на живое существо среди однотипных голубых обломков, его же не могло… придавить насмерть? Ведомый ужасом, он попытался опереться на руки, чтобы попробовать подняться на ноги и найти Мобэя среди всего этого бардака, когда левую руку прострелило невыносимой болью и он с писком подтянул ее к своё груди, замечая, что предплечье выглядит немного странно, как-то неестественно. Лишь глядя на ноющую руку в течении некоторого времени, глупо моргая и пытаясь хоть что-то понять в его сложном положении, он, наконец, пришёл к ужасающей мысли: «Она сломана». Рука была травмирована примерно в области середины предплечья, Шан попробовал проверить, насколько все плохо, и довольно быстро пришёл к выводу, что он все еще мог шевелить пальцами, сжимать руку в кулак, но опираться на неё или что-то брать Цинхуа не мог. Что же, теперь нужно было проверить остальные конечности на подобные повреждения. Сломанная рука, конечно, поначалу привела его в ужас, но во всяком случае это лучше, чем быть размазанным глыбой льда. Встревоженный взгляд обратился в ногам, когда он заметил, что лежит на чём-то. Он пару раз растерянно моргнул, пытаясь с ушибленной головой привести мысли в порядок и начать связно осознавать собственное положение. Размытые слезами глаза замечают тёмные узорчатые сапоги и широкий подол накидки, разметавшейся по полу. Лишь тогда в голову пришло осознание, что он лежит прямо на Мобэе! Позабыв о травмах собственного тела, Цинхуа с тихим визгом вскочил на ноги, баюкая у груди сломанную руку и неверяще глядя на Мобэя, на котором все это время лежал. Из горла вырвался крик ужаса, когда он начал разглядывать демона. Тому повезло гораздо меньше Цинхуа: под демоническим телом виднелась все дальше расплывающаяся огромная лужа крови, вся одежда принца была мокрой от алой жидкости, насквозь пропитавшей дорогую ткань, на откинутом в сторону красивом лице была целая россыпь глубоких царапин, а правый глаз, судя по крупному кровоподтеку, подбил один из упавших ледяных камней. Из-за посиневших губ виднелись покрытые кровью ровные зубы, сжатые в тщетной попытке справиться с сильнейшей болью, брови тяжело нахмурены, веки плотно сжаты. Но принц не издал ни звука, лишь совершенно бесшумно дышал, что выдавала тяжело вздымающаяся широкая грудь. Цинхуа нервно вздохнул, пытаясь быстро придумать, что ему теперь делать. Принц явно был сильно ранен, нельзя было тратить время впустую, иначе он просто истечёт кровью. Пытаясь держаться на негнущихся ногах, он суетливо прошёлся взглядом по окружающему их пространству, выглядывая место, куда можно оттащить Мобэя, пока ничего ещё не упало на них сверху. Дикое биение человеческого сердца и шум крови в ушах не давал сосредоточиться, но Цинхуа нашёл в себе силы и внимательно огляделся, заметив небольшую выемку в стене, где лёд был более чистым и ровным. Нужно немедленно оттащить Мобэя в безопасное место и уже там прекратить кровотечение и оставить его отдохнуть. Цинхуа опустился перед бессознательным телом и пропустил здоровую руку под чужим широким плечом, чувствуя, как мех на одежде принца щекочет его чувствительный нос. Первое движение вышло неудачным, Мобэй был слишком крупным и тяжелым, своими силами Цинхуа даже не смог сдвинуть его с места. Измазанная в чужой крови рука отчаянно сжала волосы, грубо дергая за них в надежде ускорить мыслительный процесс. Он смутно слышал откуда-то глухой треск льда, пугаясь от каждого шороха и молясь всем богам, чтобы очередная глыба не рухнула, пока он не оттащил принца в безопасное место. Он начал быстро расхаживать из стороны в сторону, как часто это делал когда работал над чем-то сложным, периодически постанывая, поддерживая сломанную руку здоровой. Громкий вскрик вырвался изо рта, когда он вскоре поскользнулся на отполированном его шагами льду, чуть не плюхнувшись на землю. Начав было ругаться, Шан Цинхуа внезапно замер, обернувшись на бессознательное тело. Точно. Если он натрет лёд, то сможет просто протащить по нему тело Мобэя. Заодно и пролившаяся кровь поможет телу лучше скользить по поверхности и быстрее доставить его в нужное место. Шан начал истерично носиться из стороны в сторону, расчищая здоровой рукой и ногами путь, отталкивая в стороны крупные осколки и смахивая ледяную пыль. Когда все было готово, рука потянулась к меховому вороту и с силой потянула его в сторону убежища. Цинхуа напряг все тело, уперевшись ослабевшими от расчистки пути ногами в лёд, и прилагая все возможные усилия, чтобы сдвинуть демона с места. Прошло немного времени, прежде чем его глупый план все же оправдал ожидания: тело с трудом удалось подвинуть в нужном направлении, и Цинхуа был готов расплакаться от счастья, что у него все же что-то получилось. Когда он все же дотащил тяжёлое тело до углубления в стене, он весь выдохся, пот лился с натруженного человека рекой, пропитав итак потасканную и разорванную обломками одежду, а потрёпанное лицо раскраснелось от напряжения, но главное, что он добился своего: принц был в относительной безопасности. Но расслабляться было рано. Нужно было немедленно снять с принца отравленные доспехи, чтобы яд больше не соприкасался с его кожей, и хоть как-то перевязать раны. Цинхуа помолился всем богам, о которых знал, прежде чем прикоснуться к доспехам и попытаться снять их. Благо что Мобэй в его нынешнем плачевном состоянии не мог сопротивляться ему, иначе Цинхуа многое предстояло бы услышать о себе. Когда доспехи были отброшены в сторону, Цинхуа раскрыл верхние одежды, оголяя чужую грудь. Все было не так плохо, как казалось, спереди тело было относительно цело, что неудивительно, учитывая, что принц лежал на спине, а значит, основной удар пришёлся именно на неё. Шан Цинхуа медленно перевернул принца на бок, целиком снимая с него верхнюю часть одежды, чтобы осмотреть заодно шею и руки. Вся спина была в крови, светлую кожу невозможно было разглядеть из-за бордовых разводов и располосовавших всю спину порезов. Жуткое зрелище заставило Цинхуа с отвращением отвернуться. Он никогда не мог смотреть на кровь и чужие травмы, но сейчас у него не было времени на брезгливость и страх. Кто если не он сейчас поможет принцу, попавшему в такую ситуацию? В мёртвой тишине раздался треск ткани. Цинхуа попытался растопить немного льда, завернув его в оторванный кусок собственной одежды и спрятав за пазуху — нужно было хотя бы немного смыть кровь со спины, чтобы можно было различить наиболее глубокие раны и перевязать их. У него не было много ткани, чтобы перебинтовать всю спину, сам Цинхуа потихоньку начинал замерзать, никакого намёка на тепло в этой смертельной ловушке не было, для него каждый цунь одежды был возможным спасением от обморожения. Тепло тела немного растопило лёд и пропитало ткань, которой он поспешил аккуратно промокнуть кровь на спине. Мобэй никак не реагировал на прикосновения, и это одновременно и радовало, и пугало. А что если он и вовсе не очнётся? Нет, нельзя думать о плохом. Все будет хорошо. Скоро он придёт в себя и вытащит их отсюда… Вытащит ведь? Или оставит Цинхуа умирать здесь одного, уверившись, что слуга был для него бесполезен… И смогут ли они вообще выбраться, упав с такой высоты, обратно взобраться вряд ли получится. Шан Цинхуа поёжился от неприятных мыслей, прежде чем вернуться к работе над чужими ранами. Все равно один он отсюда не выберется, так что ему нужно во чтобы то ни стало привести Мобэя в чувства и дождаться, пока яд не прекратит действовать и не позволит демону самому восстановиться за счёт регенерации. Ран было много, но основная и самая тяжёлая оказалась под правым плечом. Цинхуа заметил, что от холода рана уже кровоточила гораздо меньше, поэтому решил перевязать только самую серьёзную, а остальные оставить, пока Мобэй не сможет сам восстановиться. Шан Цинхуа напряжённо пыхтел, пропуская ткань под телом, чтобы узлом подвязать ее над рукой. Он отстранился, чтобы осмотреть проделанную работу. Руки и шея были относительно целы, разбитый в кровь затылок он смог перевязать оторванными полами ханьфу вместе со спиной. Страх немного отступил, когда он заметил, что кровь уже практически не вытекала, а сбитое до этого дыхание демона стало более размеренным и спокойным. Шан Цинхуа поспешил потянуться к нижней части тела, чтобы осмотреть ноги, но не заметив там особых кровоподтеков решил оставить это на потом. Все же ноги не были сейчас так важны, как тело и голова, а он сам уже начал сильно замерзать. Ещё и этот ветер, пробирающий ознобом до самых костей… Цинхуа слабо вздрогнул. Ветер… Значит, помимо входа должен быть и выход, раз есть сквозняк, и, получается, шанс на спасение все же существует. Почему-то сейчас он не мог думать ни о Лингуане, заварившим всю эту кашу, ни о том, что он сам стал косвенной причиной всего этого, да ещё и как полный идиот бросился вслед за Мобэем в опасную неизвестность. Единственное, что сейчас его волновало — необходимость спасти и себя, и принца во что бы то ни стало. А там уже все равно, что с ним сделают. Цинхуа с сомнением взглянул на лежащего на боку Мобэя, раздумывая, может ли он оставить его в таком состоянии, чтобы попробовать исследовать пещеру на наличие выхода. Он не видел особой опасности в том месте, где оставляет его, да и демон был силен даже будучи отравленным и раненым. Взвесив все «за» и «против», Цинхуа все же решил оставить Мобэя и отправиться на поиски выхода. Если он наткнётся на что-то опасное, то просто сбежит, благо ноги целы, а если найдёт выход — вернётся к принцу и вытащит его отсюда. Так он и поступил. Двигаясь в сторону, откуда дул ветер, Цинхуа невольно начал обдумывать то, что произошло. Почему Мобэй, несмотря на демоническую сущность, так сильно пострадал, в то время как более слабый и хрупкий Цинхуа отделался лишь сломанной рукой и лёгким сотрясением? И как так вышло, что он оказался на нем после падения? Он громко сглотнул, когда глупая и отчаянная мысль сама пришла в голову. Неужели, Мобэй защитил его, приняв весь удар от падения на себя? Иначе как могло так выйти, что Цинхуа оказался на нем практически целый, а спина принца не была защищена от падения и, более того, была так сильно изуродована? Шан Цинхуа дернул головой в сторону, отбрасывая ненужные мечтания. Этого точно не могло быть, принц не стал бы жертвовать собой ради какого-то слуги, пусть и того, с которым он состоял в достаточно сложных отношениях. Да и в любом случае, его поведение было неадекватным, Мобэю не было бы дела до него, будь он в здравом уме. Почему-то размышляя об этом, Цинхуа почувствовал тоскливое замешательство где-то в глубине сердца. Почему-то очень хотелось, чтобы все это было неправдой, чтобы он все же что-то значил, чтобы все то время, что они провели вместе, не было пустым и бессмысленным. Цинхуа плутал по ледяным пещерам, оставляя на ледяных стенах засечки, чтобы помнить, откуда он пришёл. Он был растерян и безумно напуган, но не мог позволить себе заблудиться в такой опасный момент, мало того, что он дико мёрзнет в этом богом забытом месте, так ещё и пришлось вспомнить о том, что в этом месте обитают не только он и бессознательный Мобэй, но и жуткое чудовище, на которое они в теории должны были охотиться. Что будет, если он наткнется на него? Он ведь совсем не умеет драться, точно ли он сможет сбежать? А если северное чудище было быстрее? Скорее всего, так и есть. Но он вполне мог бы спрятаться, избежать встречи с ним, если заметит его раньше. А вдруг оно хорошо чувствует запахи, как его принц? Тогда оно бы уже пришло к ним на запах крови, не от дикого ли крика монстра пол той пещеры обвалился? Значит, оно должно быть рядом? Шан Цинхуа все сильнее накручивал себя, пока не вышел в место с более высокими стенами и не обратил внимание на дальний угол, в котором смутно виднелось что-то, не слишком похожее на лёд. Обрадовавшись возможной находке, Шан поспешил туда, но вскоре его радость исчезла. Здесь произошло что-то ужасное. На земле валялось несколько десятков крупных обгоревших и покорёженных доспехов, оружия и ещё всякого, что Цинхуа не смог распознать из-за серьёзных повреждений. Тошнотворный запах мертвой разлагающейся плоти был очень слабым и тусклым, но, судя по обгоревшим телам тех, кто здесь погиб, можно было сказать, что пахло ещё не так сильно, как могло бы. Тошнота подкатила к горлу тугим комом, когда Цинхуа наклонился, чтобы получше рассмотреть место происшествия. Крови почти не было, лишь чёрные следы от копоти и угли от сгоревших остатков неизвестного происхождения, останки людей в доспехах выглядели больше похожими на очень странно собранных кукол: все тело было будто высушено, худое, с обтягивающей кости, изжаренной, потрескавшейся от сухого огня кожей, с выжженными до маленьких хрупких угольков глазами в пустых глазницах и чёрными зубами во рту, раскрытом в предсмертном крике, полном агонии от сгорания заживо. Ужасающее зрелище. Но кто были эти люди? Как давно они здесь погибли и, что более важно, кто или что сотворило с их телами такое? И почему чудовище не стало их есть? Может, просто защищало свою территорию? Но этого не может быть, все существа в северной пустоши были хищниками или всеядными, так как на холодных просторах растительной пищи почти не было, за исключением редких вялых кустарников и высохшей справы, сокрытой за толстым слоем снега. Шан Цинхуа попытался осмотреть место получше, пригляделись к доспехам и оружию. В том, что люди были военными, сомнений не было, броня была качественной и изящной. Похоже, этот отряд, если его можно так назвать, послали в такое место специально, ведь судя по обгоревшим остаткам можно было сделать вывод, что здесь был разбит небольшой лагерь. Было видно обломки деревянных подпоров для шатров и палаток, а также сбитую в один бесформенный ком кучу ткани для навесов. К счастью Цинхуа, в бывшем лагере остались целыми несколько ламп, немного дерева и, что важно, одежды. Значит, теперь он может одеться ещё теплее и, наконец, развести огонь, чтобы растопить лёд или снег и хорошо обмыть тело принца, наконец, убрать с поверхности кожи остатки пропитавшей одежду ядовитой мази. Находка хоть и была жуткой, но польза от остатков чужой провизии была гораздо значимее необходимости посочувствовать погибшим. Осматривая разрушенный лагерь и собирая полезные для них с Мобэем вещи, оставшиеся целыми после огненной атаки, Цинхуа получше присмотрелся к мечу, лежащему на земле в луже чёрной вязкой субстанции, мягко поблёскивающего от света ледяных стен. Он заметил слабое голубое свечение на одном из них, когда ощущение того, что он уже где-то его видел, стало слишком сильным. Шан Цинхуа невольно скривился, одолеваемый воспоминаниями, которые так давно не посещали его занятую великими королевскими делами голову. Он точно уже видел саблю, увенчанную таким же камнем, но когда? «Это оружие на голову выше того, чем пользовались демоны в моем городе…» Забытый голос прозвучал на задворках напряжённого сознания, когда Цинхуа отпрянул от проклятого клинка, давясь подкатившим к горлу ужасом. Это были не просто солдаты, разбившие лагерь в ледяной пещере. Это были демоны из войска самого короля, или кого-то равного ему по силе… Голос Юаня в голове звучал четко и ясно. Даже они были испепелены ужасным чудовищем, обитающем в этом месте. Но что же забыло такое мощное войско в этом гиблом месте? Это явно не мог быть их перевалочный пункт, так что же они здесь делали? Рациональный ответ так и не нашёлся. Цинхуа хотел было продолжить поиски, но внезапно ощутил необходимость вернуться к демону, чтобы проверить, пришёл ли тот в сознание, а заодно смыть яд с его тела. *** Шан Цинхуа в ужасе смотрел на пустое, запачканное кровью место, где оставил принца. Он отсутствовал всего ничего, как этот демон успел придти в себя после падения с такой высоты будучи отравленным и с такими травмами ещё и умудрился куда-то сбежать? Он что, тоже какой-то монстр? Впрочем, это было недалеко от правды. Шан Цинхуа тяжело простонал, положив собранные вещи на место, где оставлял принца и отправившись на его поиски, нервно кусая уже давно в кровь изжёванные губы. Как такое могло опять с ним произойти? Он думал, что принц будет ещё долгое время находиться без сознания… Вдруг его утащил монстр? Или сожрал, пока тот был уязвим и слаб из-за вмешательства Цинхуа? Как он мог сам в таком состоянии взять и куда-то уйти? Благо, долго искать раненого господина не пришлось, Цинхуа почти сразу услышал неподалёку оглушающий треск и шум, на который и поспешил. Перед глазами ошарашенного Шан Цинхуа предстала удивительная картина того, как Мобэй с обнаженными мускулистыми плечами и торсом, в одних узорчатых сапогах и штанах громит глыбы льда, оставшиеся после их падения. Буквально давит их ногами, злобно рыча и резко двигаясь, переходя от одного огромного осколка к другому. Он выглядел так сильно и мужественно даже будучи серьезно раненым, что Шан Цинхуа немного побаивался к нему сейчас подходить. Принц явно был не в духе после произошедшего. Наверное, когда он очнулся, в его теле было столько ярости и ненависти за случившееся происшествие, что он не нашёл лучшего выхода этой энергии, кроме как крушить ни в чем неповинный лёд. Шан Цинхуа решил подождать, пока тот немного не остынет и не придёт в себя. Попасть под горячую руку и так глупо умереть после того, что он пережил, было бы очень жалко. Рука у принца тяжёлая, о ногах и речи не идёт. Мысль о побеге пришла незамедлительно: Цинхуа попытался незаметно ускользнуть подальше от этого места, когда озверевший принц резко перестал крушить лёд, выпрямившись во весь огромный рост и слегка повернувшись в его сторону. Шан Цинхуа испуганно сглотнул, увидев обращённые прямо на него красные от злости глаза демона, его искажённое болью и яростью прекрасное лицо, а после, поддавшись панике и страху, начал убегать в противоположном от него направлении. Вслед ему раздался громкий рык: — Ты! Только не оборачиваться, только не оборачиваться! Ему точно конец, принц его убьёт, если догонит. Нужно бежать как можно быстрее! Почему он чувствует, как сзади доносится шум и злобное рычание, чувствует чужое холодное дыхание уже почти у своего затылка, чувствует жажду чего-то ужасного, доносящуюся со спины? Страшно, безумно страшно, с таким Мобэем он не готов разговаривать! Цинхуа пробегает совсем немного, прежде чем по всем законам жизни поскальзывается на недавно отполированном им льду и с напуганным лицом летит прямо на пол. Но столкновения с твёрдой поверхностью льда не происходит, когда он чувствует, как его резко схватили за талию и потянули назад, прижимая крупными руками к чужому телу. Растерянный и шокированный, он не успевает ничего сказать, прежде чем принц, наконец, поймавший его, грубо разворачивает его лицом к себе и вновь прижимает к своей мокрой от крови и холодного пота голой груди. — Наконец, ты нашёлся. Сильные и настойчивые объятья плотно прижимают его ко влажной коже, практически до боли в ослабевших мышцах и хруста промерзших костей. Цинхуа чувствует, слышит, осознаёт, как громко бьется чужое сердце в груди перед ним. Мобэй тяжело дышит в его макушку, прижимая нос к запачканным подсохшей кровью спутанным волосам человека. Шан не видит его лица, но чувствует, как чужие губы изгибаются в облегченной улыбке. Его удерживают в крепких объятиях ещё некоторое время, прежде чем напряженный голос вновь обращается к нему: — Я думал, что ты умер. Где ты все это время был?! Почему тебя не было рядом, когда я очнулся? Мобэй нахмурил брови и недовольно посмотрел на него, отстранив Цинхуа от себя и уперевшись тяжелым взглядом прямо в его удивлённое лицо. Пару раз моргнув, пытаясь до конца осознать происходящее, Шан Цинхуа что-то промямлил, а затем, когда давление чужих рук на его плечи стало сильнее, сипло зашипел, признаваясь: — Мой принц, этот слуга просто хотел исследовать это место, чтобы найти по возможности то, что могло бы нам пригодиться. Он постарался перевязать Ваше тело, прежде чем уйти, потому что думал, что Вы находитесь в тяжёлом состоянии… — Я говорил, чтобы ты держался ближе ко мне. А если бы с тобой что-то случилось? Ты, слабый, бесполезный и глупый человечишка?! Злобный рык вырвался из горла демона, когда тот, оскалившись, встряхнул Цинхуа за плечи, вызвав неприятные ощущения в ударившейся о живот сломанной руке. В ответ со стороны Цинхуа раздался слабый всхлип, человек недовольно поморщился, глядя себе под ноги и не зная, что ему ответить. Заметив его гримасу недовольства, принц немного ослабил хватку. — Тебе больно? — Мне кажется, моя рука немного повреждена. Но это не важно сейчас. Как Вы себя чувствуете? Нет слабости в теле, боли в спине? Когда я Вас осматривал, там была очень глубокая рана. Мобэй нахмурился, обеспокоено оглядывая дрожащего от холода человека, будто не услышал его вопрос. Лицо было вновь спокойным, но в блестящих голубых глазах было настоящее беспокойство. Неужели, его принц действительно так переживал из-за него? Или, вернее сказать, за него? Если бы Цинхуа не было так холодно, он мог бы даже немного покраснеть от такого бережного отношения. Но принц все еще молчал, и тогда Шан повторил свой вопрос. — Со мной все в порядке. Думай, с кем разговариваешь. Перед тобой высший демон, наследник королевской крови, по-твоему мне может навредить что-то столь незначительное? — он прищурился, было видно, что беспокойство человека немного уязвляло его гордость. Неужели, яд действительно практически на него не подействовал? Все же тот аптекарь не солгал. Принц и вправду гораздо быстрее пришёл в себя, так ещё и поднялся на ноги, чтобы сразу после пробуждения отправиться на поиски своего слуги. — Конечно нет, мой господин, этот слуга никогда бы не посмел сомневаться в Вашей силе! Просто он немного повредил голову, когда падал, поэтому сейчас туго соображает, простите его, — он неискренне засмеялся, поглаживая правой рукой ушибленный затылок. — Странно, я думал, что защитил тебя во время падения. Но твоя рука и голова все же пострадали… — Вы… Вы все же пытались спасти меня? — Шан Цинхуа, дрожа всем телом, удивлённо посмотрел на смутившегося от его вопроса принца. — Если бы я не поймал тебя, пока мы падали, и не принял удар на себя, от тебя бы мокрого места не осталось. Я ведь сам приказал тебе следовать за мной, так что безопасность слуги — моя ответственность, — он неловко отвернулся, вызвав в груди Цинхуа всплеск чего-то очень тёплого и щекотного. Принц был таким милым, когда скрывал свои истинные чувства. — Этот слуга безмерно благодарен Вам за спасение, господин, — Шан Цинхуа смущённо улыбнулся, продолжая смотреть куда-то в пол, испытывая сильный дискомфорт от одной мысли о том, чтобы посмотреть на принца. Он было вспомнил, что обычно демон просил немного другой благодарности, и собирался придумать хоть что-нибудь, чтобы вся эта ситуация перестала быть такой неловкой, но, к его удивлению, Мобэй лишь коротко и молчаливо кивнул, фыркнув на его невинную благодарность. Пробиравшийся под самые нижние слои одежды холод резко напомнил о себе, и Шан поспешил обратно в их импровизированный лагерь, чтобы, наконец, развести огонь и согреться. Благо, что со всеми имеющимися приспособлениями это не должно было составить труда для Цинхуа. — Господин, нам нужно вернуться в то место, где этот слуга Вас оставил. Он принёс туда немного вещей, которые нашёл в глубинах пещеры. Думаю, мы можем немного отдохнуть там и привести мысли в порядок, а заодно и обсудить дальнейший план действий. *** Сидя у красиво танцующего янтарного пламени, Шан Цинхуа смог, наконец, немного расслабить напряженные от холода плечи и спину, а также снять промокшую обувь и согреть собственные ступни, которых уже практически не чувствовал. Мобэй сидел чуть поодаль, осматривая собственное тело, так как, судя по всему, даже не пытался сделать это раньше, спросонья больше обеспокоившись отсутствием Шан Цинхуа поблизости. Огонь для северного демона был также опасен, как и пробирающий до костей холод для человека, принцу было гораздо уютнее в окружении прозрачного льда и снежных стен, но он не стал мешать Шану с разведением огня, осознавая, что может потерпеть, если человеку это нужно. Принц иногда незаметно поглядывал на греющегося Цинхуа, то ли опасаясь, что тот по неосторожности обожжется, то ли потому, что ему хотелось что-то у него спросить, но нужные слова все никак не приходили на ум. Молчание было неприятным, удушающим и до ужаса неловким, но нарушить его ни тот, ни другой не могли, каждый по собственным причинам. Шан Цинхуа собрал немного льда в один из шлемов, что нашёл в разрушенном лагере, и поставил рядом с огнём, ожидая, пока тот растопится и позволит человеку отмыть тело принца от остатков крови и яда. — То, что произошло в тот вечер… Я не знаю, что со мной тогда случилось. Низкий приятный голос принца ласкал слух, все же его господин был настоящим совершенством… Разморенный тёплом костра Цинхуа не сразу понял, что имеет ввиду Мобэй под «тем вечером». — О чем Вы? — Не притворяйся, что не понимаешь, — Мобэй недовольно посмотрел на нежащегося в тепле огня Цинхуа, заворожённо обращая взгляд на подрагивающие будто в экзотическом танце языки пламени, освещающие своим неровным тусклым светом скрытые за плотными шерстяными носочками ступни человека. Шан Цинхуа растерянно отвёл глаза, пытаясь вспомнить, о чем речь, — вечер перед тем, как мы отправились в пустоши. Я… Мое поведение было странным. Я и сам не знаю, что на меня тогда нашло. Цинхуа осенило: принц говорил о том самом случае, когда он опьянел от запаха яда. Но до этого человек полагал, что демон просто забыл о том вечере, ведь наутро он вёл себя не слишком странно. Разве что на протяжении всего похода он так ни разу и не перебросился с Цинхуа и парой слов, постоянно куда-то отстраняясь из-за дел. Неужели… Мобэй все помнил и просто чувствовал себя неловко из-за случившегося? А теперь, когда они наедине и деваться друг от друга им некуда, он решил все же оправдаться перед Цинхуа за своё странное поведение? Шан невольно умилился тому, как осторожно принц пытался начать разговор, разрушить эту неловкость, что была между ними. Но было безумно жаль, что все это время его господин был обеспокоен чем-то таким незначительным. Наверняка, ему сейчас было неуютно в обществе Цинхуа. — Господину не стоит переживать из-за этого. Этот слуга понимает, что в здравом состоянии принц никогда бы не сделал что-то такое. Просто забудьте о том, что было, — он потупил взгляд, ощущая, как разогнавшаяся от тепла и неловкости кровь окрашивает щеки еле заметным румянцем. Мобэй тоже не мог смотреть на него, разглядывая однообразные ледяные узоры на полу. — Прекрати уже так говорить о себе, это раздражает. — Как говорить? — удивился Шан Цинхуа. — «Этот слуга», «этот ничтожный» и подобное. Сейчас это не нужно ни мне, ни тебе. Тебе можно говорить и менее формально. Но только тебе, — он сказал это немного раздраженно. Цинхуа задумался над его словами, и для себя решил, что так ему действительно было бы гораздо удобнее. — Как скажете. Мой принц, мне нужно немного обмыть Вас. На Вас все еще много крови, ее запах может выдать нас чудовищу. — Я и сам могу это сделать, — принц странно на него посмотрел, будто слова Цинхуа его немного взволновали. — У нас не так много времени. Скорее всего, свита и гости считают Вас мертвым, поэтому нам нужно скорее выбраться отсюда, чтобы Вы завершили церемонию. Я не сомневаюсь, что Вам не нужна моя помощь, но Вы прекрасно понимаете, что с Вашей спиной я справлюсь быстрее. Прошу, не думайте, что я пытаюсь сделать что-то неправильное. Цинхуа поднял на руки шлем растопленным льдом и направился к Мобэю, настороженно наблюдающему за его движениями. Он хотел было возразить на такую наглость со стороны Цинхуа, но тот довольно ясно дал понять, что сделать это просто необходимо, если они хотят выбраться отсюда. Шан аккуратно присел на собранную им на полу одежду, чтобы не отморозить свой многострадальный зад, и взял в руку небольшую тряпку, смочив ту достаточно холодной для тела принца водой. Он внимательно оглядел чужую широкую спину, невольно сглатывая скопившуюся во рту слюну. Тело принца было прекрасно. Ранее он не особо обратил на это внимание, озабоченный чужой безопасностью, но теперь, когда Мобэй был в сознании и спокойно дышал, сидя перед ним и покорно ожидая его действий, Цинхуа почувствовал, что немного возбуждён. Широкие мускулистые плечи мерно поднимались и опускались под тяжелым дыханием демона, ровная линия позвонков навевала желание прикоснуться к ней, вызвав в теле господина волну дрожи от неожиданного контакта с чужими руками, стройные бока и талия, слегка выделяющиеся широкие лопатки и таз. Ткань широких штанов лишь совсем немного прикрывала зад, и если бы Цинхуа мог себе это позволить, он бы с удовольствием оттянул их край, обнажая красивую задницу своего принца, чтобы насладиться ее восхитительным видом. Шан Цинхуа прикоснулся смоченной тряпкой к великолепной спине, влажным мазком убирая с поверхности белоснежной кожи уродливые разводы запекшейся крови. Они совершенно не подходят его господину, хоть он и был прекрасен в любом виде. В ответ на его прикосновение мышцы спины и задняя часть рук демона сильно напряглись, выдавая его неудобство и смущение. Цинхуа нежно провёл тканью в сторону плеч, слегка надавливая, расправляя затёкшие и уставшие мышцы, вызывая волну дрожи в теле Мобэя. Рука все более уверенно и нагло скользила по идеальному телу, смывая с него кровоподтёки и вместе с тем позволяя Шану беззастенчиво, хоть и ненамеренно, лапать собственного господина. Ожившая скульптура, произведение искусства, божество в людском обличии — Цинхуа не мог подобрать слов, чтобы описать красоту своего принца, в отрешённости наблюдая, как холодные капли воды сползают вниз по светлой коже, ещё более нагло лаская спину Мобэя. Шан невольно обратил внимание, что часть ран, которые еще недавно выглядели столь страшными, что он не представлял, как долго они будут заживать, исчезли так, будто их и не было, оставляя кожу демона девственно чистой, ровной и гладкой. Ни шрамов, ни царапин. Чудеса. Цинхуа сполоснул ткань и вновь потянулся к чужой спине, в этот раз опускаясь чуть ниже, поглаживая бока и мышцы под грудью. Он немного выглядывает из-за спины, замечая, что соски принца от холода отвердели и выглядели донельзя развратно. Демон продолжал молча сидеть перед своим слугой, не проявляя ни капли недовольства или неприязни к его работе, видимо, его все устраивало? Цинхуа оглядел самую глубокую, еще не успевшую зажить рану, очарованно проведя по ней указательным пальцем: совсем невесомо, так, что Мобэй не должен был почувствовать. Но он вздрогнул и на это прикосновение, что-то пробормотав себе под нос, жаль, что Шан этого не смог услышать. — Долго ты будешь там возиться? — он говорил быстрее, чем обычно. Голос полнился странным нетерпением, видимо, ему просто надоело ждать, пока медлительный Шан Цинхуа покончит с этим. — Я уже закончил, господин. Ваша способность заживлять собственные раны поражает. Как вы себя чувствуете? — Сносно. Оставь воду и займись своими делами, дальше я сам справлюсь. Огорчённо вздохнув, Шан Цинхуа развернулся и направился к остаткам того, что вынес из лагеря, чтобы изучить все, что ещё не использовал. Тряпки, древесина, какие-то приспособления для чистки оружия… Ничего, что могло бы помочь им в дальнейших поисках. Цинхуа невольно задумался, почему в пещере было так светло? Очевидно, они находились на уровень ниже того места, откуда вошли в пещеру. Неужели. Это значит, что все это место было одной большой глыбой льда с выемками, выходящими на поверхность. Если так подумать, свет на такой глубине, скорее всего, сильно преломляется за счёт ледяных стен и поверхностей. Но тут было все даже очень хорошо видно, значит, поверхность была не так далеко. Осталось только найти сам выход, минуя чудовище. Он не нашёл церемониального меча принца среди груды льда, но предположил, что тот сможет воспользоваться оружием, что было в лагере. Нужно только его найти. — Господин, я должен отойти в то место, где нашёл вещи, чтобы забрать оттуда оружие. Оно может нам пригодиться. Он обернулся на моющегося принца, когда заметил, что тот очень сильно согнулся, будто от боли, сидя к нему спиной. Нет, неужели яд все же подействовал, пусть и спустя время? Принцу плохо? Как ему помочь? Что делать?! — Что случилось? Мой принц, Вам больно? Я могу в чём-то Вам помочь? Только скажите, и я сразу… — Иди куда хотел. Сейчас же. — Но Вы ведь… — Я сказал сейчас же. Глухое рычание было красноречивее слов, и Шан Цинхуа, взволнованно оборачиваясь на сгорбившегося принца, поспешил обратно в разрушенный лагерь, гадая, стоило ли ему так поступать, оставлять принца одного? А если с ним случилось что-то серьёзное? Если яд просто поменял свои свойства и тот теперь корчится от боли, прогнав Цинхуа из-за нежелания показаться слабым и беспомощным перед ним? Если он уже будет мёртв, когда он вернётся? Нет. Его господин не глуп, чтобы так поступать. Он наверняка знает, что делает, просто Шан Цинхуа слишком много надумывает. Уже собрав в лагере пару мечей, весивших на удивление много для такого размера оружия, Шан Цинхуа заметил у одного из широких проходов, у которых раньше не бывал, какую-то длинную и тонкую верёвку. Издалека кусок длиною в десяток цуней был похож на пояс или на длинный и тонкий отрез ткани, но при ближайшем рассмотрении Цинхуа заметил кое-что странное. Веревка была абсолютно цела, хотя, в теории, должна была быть сожжена монстром вместе со всем остальным. В чем же дело? Неожиданную находку Шан осторожно положил в сумку, согнув пополам, после чего, озадаченный, направился обратно к Мобэю. Возможно он скажет что-то про это, он всяко лучше чем человек разбирался в чудовищах. Шан Цинхуа почти не удивился, вновь не найдя принца там, где его оставлял. Что за привычка у него так неожиданно сбегать, заставляя Цинхуа нервничать на пустом месте? Он осторожно прошёл чуть дальше, замечая принца неподалёку от их места, сидящего на льду и что-то бормочущего себе под нос. С ним точно было что-то не так: — Мой принц, с Вами все в порядке? Он попытался приблизиться к фигуре перед собой, когда Мобэй резко дёрнулся, вновь сжавшись, как делал это, пока Шан его мыл. В чем дело? — Уходи. — Куда мне идти, господин? Если Вам так неприятно меня видеть, я могу просто не попадаться вам на глаза, но не стоит прогонять меня. Я даже не знаю, что с Вами происходит… — Нет. Я… — Мобэй странно посмотрел на свои руки, все еще сидя спиной к Шану, и глухо прошипел куда-то в пустоту, — почему это не проходит? — Что не проходит, мой принц? — Цинхуа приблизился к сидящему на голом льду Мобэю, пытаясь заглянуть через чужую спину на то, что было с чужими руками. — Оно… Раньше оно проходило, если я долго не смотрел на тебя. Почему теперь я не могу успокоиться? — сбивчиво и растерянно. Шан Цинхуа не понял ровным счётом ничего. Ни что тревожило Мобэя, ни как это связано с ним. Обойдя чужую неподвижную фигуру, он присел перед скрестившим ноги принцем, пытаясь взглянуть в его лицо, чтобы хоть что-то понять хоть по нему и убедиться, что Мобэй не сошёл внезапно с ума. Он смутно заметил розовый румянец на чужих щеках, когда, опустив голову, чтобы увидеть лицо демона, услышал взволнованный и сердитый голос, — не смотри, это приказ! Но Цинхуа уже заметил приподнятую в области паха ткань штанов, как и тяжёлое дыхание принца и немного расширенные зрачки голубых глаз. Человек удивлённо посмотрел в лицо, обращённое к нему, медленно осознавая, что у его принца стоит. Прямо сейчас, в ужасно опасной и ни капли не эротичной ситуации, в которой они оказались из-за Цинхуа, Мобэй умудрился возбудиться настолько, что его огромный член полностью стоял, топорща широкие темные штаны. Шан Цинхуа удивлённо продолжал пялиться на принца, пока тот смотрел на него в ответ, не имея ни одного варианта, как можно выйти из этой ситуации не потеряв достоинство. — Я… Я сожалею. Можете считать, что я ничего не видел и ничего не знаю! Не беспокойтесь об этом и просто… — он не знал, как закончить фразу. — Считаешь, что я выгляжу смешно, раз мое тело нуждается в чём-то подобном? — Мобэй вновь отвёл взгляд, прикрыв глаза напряжёнными от стыда веками. Он выглядел так печально сейчас, так… Так непривычно растерянным и запутанным. Похоже, его юный господин до этого не сталкивался с подобным. — Конечно не считаю. Это естественные желания Вашего тела, не стоит этого стыдиться, тем более перед собственным слугой, — попытался успокоить принца Шан Цинхуа. — Ты ведь все понимаешь, — он выдохнул, — хоть ты и идиот, но все прекрасно видишь. Это далеко не первый раз, когда это происходит со мной. Из-за того, что я смотрю на тебя, из-за того, что трогаю тебя, это чувство постоянно со мной. С того момента, как ты в первый раз привёл меня в свою постель, я постоянно ощущаю это. И если раньше оно проходило, когда тебя не было рядом, то сейчас даже это не помогает. Я не понимаю, что мне нужно делать. Тем вечером я позволил себе то, чего давно хотел, но чего не мог сделать. Это отвратительно. Что со мной не так? Почему это происходит именно из-за тебя? Почему мне было так приятно от того, что ты прикасаешься ко мне? Почему? Мобэй выглядел так потерянно, что Шан Цинхуа даже немного пристыдился. Неужели все это время, с того самого первого инцидента, когда он напился и совратил его, Мобэй чувствовал себя так ужасно? Мучился сначала от сожаления за совершённое грязное действо, а потом от чувства вины за то, что продолжает возбуждаться из-за человека? Можно ли было считать это началом запоздавшего ментального полового созревания? Неужели до этого он в принципе никогда не возбуждался? Не может же он только из-за Цинхуа испытывать это приятное чувство? — Вы раньше не испытывали этого? До того, как я стал Вашим слугой? — тот в ответ лишь отрицательно покачал головой, — А Вы чувствовали это из-за других людей или демонов? — опять отрицательное качание головой. Шан Цинхуа глубоко вдохнул, ощущая, как чувство вины переполняет все его существо. Он вмешался в совершенно отличную от человеческой жизнь Мобэя и своими глупыми необдуманными действиями привёл ее в полный бардак. Может ли быть так, что… Цинхуа ему тоже нравился, раз он испытывает такое влечение именно к нему? Нет, нельзя так эгоистично думать о принце, он ещё совсем неопытен в подобных делах, ему просто не с чем было сравнить это чувство плотского желания. — Мне жаль, господин. Я не знаю, как у демонов обстоят с этим дела, но… Простите за личный вопрос, Вы пробовали трогать себя, чтобы облегчить напряжение? Мобэй странно посмотрел на него, и Шан с лёгким смущением заметил, как под тканью штанов дёрнулся член демона. Все его тело было так напряжено, он был так уязвим под взглядом человека, из-за которого так неожиданно возбудился… Господин поджал свои красивые губы, сквозь стыд отвечая на провокационный вопрос: — Нет. Я никогда этого не делал. Тот первый раз был единственным. Шан Цинхуа удивлённо выдохнул, понимая, что ситуация определенно поразительная. Демоны и вправду никогда не занимались самоудовлетворением? Или это только Мобэй не имел практически никакого полового воспитания, даже не знал о том, как справляться с сексуальным возбуждением? Получается, когда он возбуждался, то просто ждал, пока член сам не опадёт? Сколько же дискомфорта он тогда испытал, раз не мог даже банально потрогать себя там? Не имея понятия, что ему теперь с этим всем делать, Шан Цинхуа постарался не подать виду, что растерян. Похоже, у Мобэя не было уверенности в собственном теле в этом вопросе, а значит, Шан Цинхуа должен проявить твердость характера и убежденность в собственной правоте, чтобы принц не чувствовал себя униженным и одиноким в этих порочных мыслях. — В этом нет ничего плохого. У всех иногда бывают моменты, когда они возбуждаются. Тем более, раз Вы так молоды, удивительно скорее то, что у Вас эти желания возникли только сейчас. Думаю, если Вы расскажете о своих чувствах, Вам станет легче. А я в свою очередь могу рассказать, как можно избавляться от неудобных последствий.