Неделя

Play-лист: Yoshihisa Hirano and Hideki Taniuchi – Light's Theme Yoshihisa Hirano and Hideki Taniuchi – Low of Solupsism Я прибыл на место. Бар никак не выделялся. Просто дверь, а на ней надпись «Pussycat». Никак не могу поверить, что этот засранец самовольно, один посещал это место. Перед тем, как меня пропустить внутрь меня остановил накаченный мужчина и поставил на мне печать. Дальше я прошёл по тёмной лестнице, где я заметил, как светится моя рука. Наконец, дойдя до последней ступеньки, я увидел барную стойку, где стоял... стояла... муже-баба и натружено встряхивал… -ла металлическую бутылочку, напоминающую термос. Я направился в её сторону и на меня стали виснуть всякие парнишки: - Оу, ты здесь новенький? - Мне так нравятся твои мускулы. - Давай поиграем, - слышал я со всех сторон. - Отстаньте, пожалуйста, - они, хоть и не сразу, но слезли с меня. Я сел за стул барной стойки, оглядывая рядом сидящих, которые таращились на меня без перерыва. - М-м, хочешь я буду называть тебя папой? - приблизился один в ярком наряде. - Изабель, не надо пугать посетителей, - пробасил бармен. Всё-таки мужчина, - чего желаешь? - Мне нужен Руди. - Наш малыш Руди? Зачем именно он тебе? – он чутка прищурил глаза, смотря на мою, похоже, жуткую внешность. - Мой друг лишил его девственности и... - Так ты его друг? - он весело улыбнулся, - Изабель, отведи его к Руди. - Что ж все на этого мальца накинулись? Он там скоро себе всё сотрёт. Пойдём, - махнул он мне рукой, чтобы я шёл за ним. Изабель отодвинул красные тяжёлые шторы, приглашая меня внутрь. - Подожди немного. Они должны скоро закончить, - шепнул он мне на ухо и скрылся. В этом маленьком пространстве посередине комнаты сидел мужчина с завязанными глаза, а между его ног - какой-то худенький парнишка. Боже, какого я сейчас на это смотрю? Но это действительно цепляет. Стоны настолько громки и страстны, что они заглушают музыку, из-за которой буквально лопаются перепонки. Как я понимаю, клиент, наконец, кончил, громко простонав. Он снял повязку с глаза, погладил своего ублажателя по голове, застегнул штаны и вышел, ехидно улыбнувшись мне. - Не бойся, - усмехнувшись, сказал мне, похоже, Руди, - я тебя здесь раньше не видел, - он подошёл ко мне ближе и прищурился, - новенький? - Типа того. - Тогда давай я тебе всё покажу, - он потянул меня к креслу, которое совсем недавно было занято. - Лучше расскажи, - вырвался я, - ты помнишь его? - я протянул ему фотографию. В полумраке трудно разглядеть что-либо, но он всё-таки его узнал: - О-о, конечно, как мне забыть его? - он отдал мне фотографию, сел вальяжно в кресло и закинул ногу на ногу, - думаешь, я его просто так выбрал? Мне так понравилась его мордашка, а потом я увидел его с другой стороны... сзади он ещё более красив. Ты замечал, как сильно и в то же время грациозно изогнут его позвоночник? Его попка выглядит благодаря этому ещё объёмистей. А ты... - А ты теперь притормози. Мне сейчас нужно не его описание, - я нагнулся, уперевшись в подлокотники ладонями, - где он? - Не знаю точно, но не далёк от смерти, - я резко оттолкнулся от него. - Не проще ли спросить у барменов? Он мог им всё растрындеть. - На, - кинул я ему деньги, не знаю сколько, главное, что там есть какая-то цифра, - на сок с печеньем. Я вышел и отправился опять к тому бармену. - Ничего себе! Так быстро? Руди любит растягивать удовольствие. - Я заметил. - Он тебе не понравился? - Очень. - Странно, обычно на него все кидаются... - Но я не вхожу в это «обычно». - А чё так к нему-то? - он придвинул ко мне стопку водки. - Да-а, - протянул я и взял рюмку, раздумывая пить или не пить, ведь я за рулём. - Мой друг сюда заглядывал, а теперь хрен знает где он. - Не бойся, найдётся. - В этом я не уверен. Он мне прямым текстом говорит, что вешаться собирается. - Ты случаем не про Джонни? Он тут за границей недавно был и вернулся, как труп, про бессмысленность жизни говорил. - Нет. Он чёртов Рихард. - Вижу ты зол на него. Думаю, если он побывал здесь, то не остался тебе верен. - Но мы не..! - Не беспокойся, - он положил свою руку на мою, - тебя за это никто здесь не осудит. - Но мы же... ой, да ладно, - пусть думает, как хочет. Может, сейчас это к лучшему, он признает меня как своего, - кстати, - я достал фотографию, наверное, уже в сотый раз. Она уже так потрепалась, будто ей лет десять, - ты помнишь его? - он прищурил глаза, подвигал фотографию, чтобы лучше разглядеть. - Конечно! Даже не знаю, что в нём Руди нашёл?! Хотя он, всё-таки симпатичный, - он стал мечтательно смотреть куда-то вверх, - о-ох, помню его попку, мы тогда все попадали, когда он... – заметив на моём лице злобу, остановился. Он явно подумал, что это ревность. Нет, это не ревность. С каких это пней мне ревновать?! Мне просто уже неприятно это слышать. Я и так там всё видел. Да, я не ревную! Абсолютно! - Он не говорил, что будет потом делать, когда уйдёт? О себе ничего не говорил? - Ну, чутка так. - Что? - А разве не ты должен знать? - Что я должен знать? Я вообще с ним давно не виделся! - ну, не так уж и давно. - Он просил никому не говорить. - Мало ли что он просил. Он говорил что-нибудь, как ваш Джонни? - Ну, чутка так. - Он упоминал какие-нибудь места? - Да нет, вроде. - Говорил, что будет делать? - Ну, чутка так. - Так, что он говорил?! - Бухать пойдёт. - Ещё что-нибудь? - Чутка так. О жизни говорил... я не могу это говорить. А вдруг вы разойдётесь, если я что-нибудь лишнее скажу? - Не разойдёмся, уж поверь. - Ну, ладно. Но я предупредил. Думаю, ты должен знать, раз он твой… - Говори уже! - Он говорил, что безумно влюблён в своего товарища, а тот противится его, - он что, во всех подряд повлюблялся что ли?! - Имя не назвал? - Я вообще не знаю кто это, но это точно не из наших парней, потому что здесь его филе ... - он вновь остановился. Мои мысли читает? - Он назвал ещё какие-то имена? - Да нет. Он только всех называл «знакомыми» и «друзьями». - А как он их упоминал? - Типа «поболтаю с ними и всё». - Надеюсь, он болтать с ними будет... - И ты ещё говоришь, что вы не вместе?! Чё так ревнуешь? - Да не ревную я! - Ну да, ну да, - он хитро улыбнулся и принял быстро другой заказ. - Слушай, а он не упоминал другие города? - Говорил, что скучает по Нью-Йорку, но не поедет туда больше. Говорил, что хочет в Мекленбург, но не видит смысла. Что-то я тут разговорился. - А я засиделся, - я встал и направился к выходу, сквозь парней à la баб, которые на меня вешаются. Может опять Пауля спросить? Но не сейчас. Он либо бухает, либо отсыпается. Так что, лучше его не трогать. Всё равно в обеих ситуациях толку никакого. Я просто сел в машину, закурил и стал рассматривать фотографию. У него действительно большие бёдра, узкая талия, слишком женственная. За эту талию я как раз стараюсь не браться, когда нас фотографируют; слишком странно это выглядит, мы тогда больше на пару похожи, чем на друзей. Как только я его брал за талию, нам постоянно с умилением говорили: «вы так мило вместе смотритесь». Куда мило? Мы два мускулистых мужика! Я как будто бы сейчас ощутил его горячее тело в руке. Он всегда либо тёплый, либо горячий. В моей руке он сейчас горячий. Я отправился в квартиру. Надо мне отоспаться, а то потом буду, как зомби ходить. Как только я упал на кровать и закрыл глаза, я увидел как Рихард плачет, много плачет, а потом повисает, падает, режется, стреляется. Я зажмурил глаза, чтобы выбросить из головы его красные глаза, когда его шея затянута верёвкой; его раздавленное, как под слоном, тело, после того, как упало с многоэтажки; его простреленную насквозь голову с заставшим страхом на лице и засохшими слезами. Отвратительно! Зачем мозг так надо мной издевается? Я приближаюсь к Рихарду, но он ускользает. Я бегу километры, но не становлюсь ближе, даже когда он стоит на месте. Наконец, я хватаю его и крепко прижимаю к себе, но он испаряется прямо у меня в руках. Теперь их двое. Один уходит от меня, другой наоборот тянется. Я потянулся за одним навстречу, но он выстрелил мне прямо в грудь. Я упал в бездну. А он вновь плачет, плачет и плачет, стоя рядом со мной, хоть я, не останавливаясь, падаю вниз. Утро, а нет, уже день встретил меня так же печально, как и я его. До сих пор не могу понять, что я так из-за него волнуюсь? Я позвонил Паулю, после завтрака, когда лениво попивал кофе: - Тилль? - Да. - У нас тут связь не очень, так что могу скоро оборваться, - кричал Ландерс. - В смысле? Вы где? - Мы в горы едем. - Всё-таки уехали? - Да. - Вы с Рихардом больше не виделись и не говорили? - Нет. - Всё очень плохо. - А нам как раз хо... - его голос резко прервался и в трубке заговорил женский голос, оповещая о том, что связи нет. Не знаю, мог ли он к Флаке обратиться... А почему б не спросить? - Флаке! - Что? - Ты Рихарда не слышал? Не видел? - Уже… четыре месяца как. - Ладно, - зря всё-таки, - ты сейчас в Берлине? - Да. - Можешь тогда мне позвонить, если о нём что-нибудь узнаешь? - Хорошо. - Отлично, - я отключился и засунул телефон в карман. Всё очень плохо. Всё чертовски плохо! У меня совсем не осталось времени. А вдруг я никуда не успею? Почему я так беспокоюсь? Если я всё расскажу детально другим они скажут «да не-е, не повесится он. Он ещё альбом не записал, так что пусть только попробует!» А ведь действительно, с чего я взял, что он всё-таки повесится? Ну, может он просто так всё это делает, чтобы помотать всем нервы, точнее только мне. Скроется вот так на месяц, а потом припрётся к нам в студию. Ну, погибла его почти вся семья, ну, потерял он всё, что он любил... а если бы я потерял, чтобы я бы делал? Я бы сошёл с ума. Наверное, как сейчас. Нет, я не люблю его так, как он любит свою семью. Нет, я не боюсь за его жизнь так, как он страдает от смерти близких. Или да? А может это действительно так?.. да нет, бред какой-то. Может не стоит так беспокоиться? Может мне остаться сегодня дома? Или я сделаю только хуже? Не знаю! В напряжении я отправился в свой кабинет, чтобы выплеснут всё, что собралось внутри, на бумагу. Рука просто не поднимается. Это были не стихи уже - тексты. Они превратились в короткие рассуждения. Теперь стали простыми предложениями, которые стали становиться фразами, пропитанными ядом гнева, которые чуть ли не проедали бумагу. Со временем из-под шарика ручки стали вылезать слова, написанные неаккуратно, криво, прогибающие бумагу. Последнее слово, которое только я смог высунуть из себя, прорезало бумагу, и его остаток оказался выцарапан на столе. Рука, будто сама сжала ручку, которая немного треснула, но тут же бросила эту пластмассовую дрянь и смяла бумагу, пройдясь ногтями по исцарапанному дереву. - Ты так нужен мне, - последняя капля, наконец, вытекла из меня. Я должен сейчас выпить. Я должен забить ту пустоту, которая образовалась. У меня нет здесь даже пива. Как ужасно. Я оделся и отправился в Halford. Не потому, что там может сидеть эта сучара, а потому что мне так хочется. - Бармен, мне покрепче, - крикнул я уже знакомому мужику около бутылок с дорогими напитками. - Сейчас будет! - ответил он мне с улыбкой, но потом, когда стал мне протягивать рюмку какого-то пойла, он испугано посмотрел на меня. - Что-то случилось? Что-то с Лисичкой? - Нет, всё как прежде, - я одним глотком осушил эту маленькую рюмочку и не удержался, чтобы не съесть закуску, которую он мне придвинул на маленькой тарелочке. - Лисичка в зоне недосягаемости, а я просто перестал его искать, - я потянулся за ещё одной стопкой, которую мне налил бармен, но тут же он придвинул её поближе к себе. - То есть ты сдался? - Я скоро буду уже готов повеситься вместо него. - То есть, так ты расслабляешься? - Да, я, наконец, смогу отдохнуть. - Выпив покрепче? - Да. - Покрепче выпивают, не когда отдыхают. Почему ты пиво не попросил? - Потому что хочу покрепче, - меня это злит. - Ты уверен, что всё хорошо и ты рад? - Да! - Ты уверен, что тебе хорошо? - Да, я уверен! - я приподнялся, перенеся свой вес на руки, которые так злобно давили в деревянную стойку. - Но тебе больно. - Да, больно! - я вернулся на место, - просто мне как-то не по себе стало, когда я перестал за ним гоняться. - Так почему не продолжишь? - Это бессмысленно. - Просто попытайся. Не думаю, что ты будешь жалеть об этом. - А если всё провалится? - Главное что, ты пытался. - Я пытался. Но какой смысл продолжать, если у меня даже нет предположений, где он шляется? - Чувак, не надо здесь киснуть, мне и так лайма с лимоном хватает. Хватит смотреть на это так пессимистично, - я только хмыкнул на это, намекая на то, что я и есть пессимист, - думаешь, он тебе одному сильно нужен? - С чего ты взял, что он мне прямо так сильно нужен? - Ты бы за ним не гонялся. - … думаешь продолжить? - Конечно! Просто начни рассуждать позитивно: он находится с тобой в одной системе, на одной планете. Давай сужай круг. - Если я так из далека начну, то на планете и закончу. - Да хватит мне тут бродить! - он толкнул меня в плечо, - иди и ищи его лучше. - А с чего начать? - Для начала моё рассуждение продолжи. - Не думаю, что я далеко уйду, - я привстал и достал бумажник. Надо будет наличку пополнить. - Не кисни опять, как испорченное молоко, - я махнул ему рукой и скрылся, когда заплатил. И что мне теперь делать? Не хочу искать, всё равно нет смысла. Надо снять деньги. Я подъехал к ближайшему банкомату, который, как назло, оказался далеко. Я снял деньги и на момент задумался, что в последнее время я сильно транжирюсь. Надо прекращать. Как только закончил с деньгами, я закурил, наблюдая за людьми, которые здесь ходят. Такое чувство, что они все до ужаса чем-то похожи на Рихарда. Я совсем психом стал. Может, это из-за алкоголя? Главное теперь проехаться по какому-нибудь безлюдному месту, чтобы ни в кого и ни во что не врезаться. Хотя где я сейчас такое найду? Выбросив сигарету я сел и направился по прямой в квартиру. Я так медленно еду. И ещё пробка. Кошмар! Надо будет сейчас свернуть и зайти в супермаркет, а то у меня холодильник пустой. Даже в чёртовом супермаркете толпы. Всё ужасно! Что за вечер сегодня такой?! Ещё по разговором я услышал, что будет гроза с дождём. Заебись! Не знаю, сколько я проторчал в этом чёртовом супермаркете, но на выходе дождь лил как из ведра. Когда я входил в помещение на небе было одно облачко, которое металось по пустому небу в одиночестве, грозя проходящим внизу людям, что оно задаст им. А ведь не врало. Позвало своих друзей и теперь сверкает вместе с ними на нас своими молниями. Я погрузил пакеты в машину и направился домой. К счастью пробка чуть-чуть рассосалась, хотя я всё равно до дома ехал долго. И меня это чертовски бесило. Я разгрузил продукты. Чёрт, я забыл купить Тутовку*! Нормальная она продаётся далеко отсюда. Она не в каждом магазине продаётся. Да и хорошую трудно найти. Как мне лень, но я ужасно хочу нажраться до потери сознания. Я хочу почувствовать это приятное ощущение, когда алкоголь уничтожает мозг и сознание. Я хочу вновь это почувствовать, но в голову лезут строгие слова Рихарда «не смей бухать, как алкаш!». И мне указывал человек, который младше меня на четыре года... кошмар! Но я действительно страшно хочу выпить, и его всё равно рядом нет, так что... И кто меня теперь остановит, когда я уйду в запой? Кто меня утром ледяной водой со льдом разбудит? Надо найти эту козлину. Наконец-то, я на месте. Опять пробки. Да что ж сегодня такое? Праздник на днях какой-то? Не знаю. Я уже давно за числами не слежу. О да, вот эта Тутовка. Теперь она моя. Только я потянулся её открыть, что-то внутри потянуло руку в сторону, как за верёвочку. Я вновь потянулся и внутри вновь сжалось. Ладно, потом открою. На удивление здесь довольно пусто; наконец-то. Ну, хотя сейчас почти ночь и страшный ливень, не думаю, что все с удовольствием будут под ним ходить, но вот машин здесь гораздо меньше. Странно. Может, праздник всё-таки семейный сегодня? Рождество? Да нет, оно несколько месяцев назад было. Или какая-нибудь звезда в Берлин приехала. Хотя этот район и раньше обилием прохожих и машин не был богат. Тут даже когда-то был Kit-kat, а они не любят выделяться. Я прошёлся до машины и увидел знакомое лицо недалеко от меня. - Гоззо? – позвал я того мужчину. - Здравствуй, Тилль. Спасибо, что помогли мне в тот раз, - улыбнувшись, он откликнулся, но его улыбка тут же спала, - ты ищешь Рихарда? - Да. Ты о нём слышал? - Просто мы недавно с ним встречались: он сказал, что его родные разбились и он тоже собрался разбиться. Единственное, что его хоть каплю удерживает – это ты. - Это он всё тебе рассказал? - Да. Он сразу сказал «мне нужна помощь, опытного человека». Не знаю, что он имел под «опытностью», ведь у нас не такая и большая разница в возрасте, - значит ,он пошёл за советом к… как бы помягче… бездомному, а не к другу? Неужели он так боится, что я могу добраться до него, или Гоззо действительно кажется разумнее нас, не смотря на его прошлое? Он не изменился. Когда мы только познакомились и еле знали друг друга, он спрашивал мои советы, причём постоянно, - Я и сегодня с ним виделся. Меня как током прошибло. - Минут двадцать назад. Он, похоже, был в стельку… не трезв, - он сказал с явным сарказмом, намекая, что тот нажрался в говно, - он так странно улыбался и сказал, что сделал выбор. - Чего? - В прошлый раз он спросил, что ему делать. И я сказал: «представь: жизнь - это белая нитка из клубка, которую ты постоянно тянешь. Когда она в какой-то момент становится чёрной, ты либо продолжи разматывать клубок, выжидая, когда она станет вновь белой; либо обрежь и не занимайся этим делом, а всё что ты обрежешь – сожги. Главное не забудь, что значит эта нитка.» Какой выбор он сделал – я не знаю. Он лишь поблагодарил меня, сказал, что он решился на всё и всё будет к лучшему. По его лицу как-то… не верится… он мне опять дал денег, - он показал мне бумажки, по несколько нулей на каждой, - когда встретишь его – верни. Мне не нужно столько, - резко и, наверное, грубо я выхватил у него деньги. - Куда он направился после?! - Никуда. Он там и остался, попросив уйти меня. Я даже деньги не смог вернуть… - Где? - Ну, примерно в четырёх-пяти кварталах отсюда, - он указал мне рукой направление. - У него было что-нибудь с собой? - Он что-то прятал за спиной. Что-то типа… верёвки, каната. Не, вроде, всё-таки верёвка. - Боги, Гоззо! – я не удержался и обнял его. Я просто не знал, как его отблагодарить. Я побежал в сторону своей машины и, когда я сел в неё, услышал резкое торможение машины и глухой удар. На момент я отключился, но потом вышел. Сбили кого-то, недалеко. Надо помочь: хотя бы скорую вызвать. Я только взглянул на экран телефона и остановился. Разве это нормально, что я так спокоен? Что творится в моей голове? Рихард? В ней только он. Он даже так умудряется меня бесить. Я начал вводить номер, осматривая улицу и вспоминая, где я нахожусь. Мельком я глянул на лежащего человека. Что-то знакомое в лице. Я подошёл ближе, нажав на «вызов» и узнал окровавленный профиль Гоззо. Я продолжал испуганно идти вперёд и, оказавшись ровно над его телом, резко упал на колени. Я медленно перевернул его, услышав его слабое дыхание. Он всё ещё жив! - Вот, - охрипшим голосом начал он, - Он, наконец, простил меня и теперь забирает к себе. - Ты счастлив? - Да, - улыбнувшись, ответил он. - Да ответьте Вы уже! – нервно, срывающимся голосом, сказала женщина сидевшая напротив меня. Я услышал, как в моем телефоне мужской голос повторял «Алло! Вы меня слышите?». - Отвечайте, - я протянул ей телефон. Она сначала мешкала, потом взяла, встала и начала что-то говорить в трубку. Гоззо схватил меня за грудки и притянул к себе: - Найди его. Слышишь? Найди его! – я только открыл рот, но он тут же меня перебил, - быстрее! - я медленно опустил его на землю, получил обратно телефон, улыбку Гоззо и очень медленные движения губ. Которые повторяли его предыдущие слова. Я это не прочитал, не услышал, я это понял. Скривив лицо, я отвернулся. Зачем он так себя мучает? Я услышал его кряхтение, тяжёлый вдох, а затем медленный и тихий выдох. Я вновь вернул взгляд на него. Глаза опустели и смотрели куда-то сквозь меня. Но на лице продолжала блестеть живая улыбка. Я улыбнулся в ответ и закрыл его глаза. Он счастлив, значит всё хорошо. Я всё-таки добрался до своей машины и, когда отъехал немного, услышал сирену скорой помощи. Быстро они, но поздно. Я отъехал уже на три квартала. Теперь надо внимательней во всё всматриваться. Это место ещё пустыннее, чем то, где я был. Кошмар, тут ещё и фонари не все горят. Я начал объезжать каждое здание вокруг. Я проехал четвёртый квартал. Тут ещё всякие алкаши и наркоманы ходят. Давно я таких не видел. Давно я с такими не связывался. Я еду вокруг нескольких зданий уже второй круг. Вижу, идёт группка мужиков сразу двух поколений. По походке видно, что они пьяные в говно. Я подъехал к ним: - Пс-с, парни, - я показал им фотографию Рихарда, - вы вот этого мужика не видели? Они слегка нагнулись, продолжая смеяться их шуткам, которых я не успел услышать. - Нет, - не меняя лица, ответил один. Другой, молодой, присмотревшись получше, перестал улыбаться и немного напугался, посмотрел на меня, потом на фотографию и вновь на меня: - Я, - запнувшись, начал он, - я видел его… там, - показал он на противоположную сторону дороги. - Спасибо. - Ага, - я немного отъехал и услышал его шёпот, - парни, валим быстрее. Думает, я сдам его за то, что они принимают что-то? Или найду это место сейчас? Больно надо! Не нужны мне потом проблемы. Я резко остановил машину и на момент задумался, а в ту ли сторону этот парень показал? Они же шли с другой стороны улицы, как он мог его видеть? А может он знает что-то про Рихарда? Нет времени сейчас обратно ехать и ловить этого парня, поэтому я поеду в сторону, откуда они шли. Одно здание, второе, третье. Может, надо свернуть. Кто это там? Гоззо? Да ладно?! Да нет. Какой-то бездомный. Надо спросить у него про Рихарда. Я вышел из машины, захватив фотографию. Она начинала мокнуть под непрекращающимся ливнем. - Эй, мужик? – он не двигался. Я подошёл ближе. У него какая-то не естественная поза. В этой темноте ничего не видно. Я понял, что у моих ног лежат не его ноги, а его грязное лицо. Ему плохо? Под светом проехавшей мимо машины я заметил кровь на его щеке. Я узнал эти черты. Нет, я не хочу в это верить и в то же время так жажду. Нет, я просто боюсь того, чтобы это был он, но не притронуться к этому лицу… невозможно. Не знаю от чего, но я не смог нормально устоять на ногах и упал рядом с его головой. Я не смог сдержать улыбки, по которой текли капли дождя, смешанные со слезами или это только дождь. Я очень медленно протянул в его сторону руку и еле коснулся его скулы. Она была холодной. После такого долгого времени, я надеялся, как маленькая девочка, почувствовать его тепло. Я полностью положил ладонь на лицо и погладил, спуская руку на плечо. Странно, но оно было оголено. Даже, когда я немного толкнул его, он сам не сдвинулся. Сердце будто бы остановилось, и куски льда полезли по венам, что те взбухают, отдавая пульсацию в голову. Я подхватил его и взял на руки. Тяжёлый, хотя, вроде, он стал легче. Голодал что ли? Я услышал его очень тихое и слабое дыхание и запах перегара. Как и ожидалось. Я положил его на задние сиденья машины, кое-как открыв дверцу. Сам сел за руль. К несчастью, моя квартира находится чертовски далеко и мне придётся ехать немало времени. Я ехал, смотря, не отрываясь, вперёд, но вместо дороги я видел Рихарда. Он у меня сидел перед глазами в живом и неживом видах. Как только я видел его мёртвого, давил на газ, но тут мне в голову влетал Гоззо, я включался в реальный мир и слегка затормозил. В этот раз в нескольких метрах был пешеходный переход. Я остановился, увидев красный свет. Попутно я загляну в зеркало: Рихард так и не изменил позу. Я повернулся к нему и взялся за испачканную руку, погладил её большим пальцем, сжал сильно и вернул взгляд на светофор. Как раз вовремя: в этот же момент загорелся зелёный. За несколько кварталов до своей квартиры, я задумался, а как я дотащу его до квартиры, хоть и по лифту? Ехать в Мекленбург что ли? Но это же далеко. У самой многоэтажки я остановился и посмотрел на окно своей квартиры. Немало взглядов к себе привлеку, если потащу его к себе. Всё-таки в Мекленбург.